Андрей Арсланович Мансуров
Конан и потомок Пха
– Хм-м… Логично. А чего ж – не попала?
– Промазала. Да и ты отпрыгнул.
– Всё верно. Я чую вот здесь, – Конан показал на лоб, – когда в меня чем-нибудь стреляют или бросают. А двигаюсь я быстрее любой стрелы.
– Хвастун.
– Точно. С другой стороны – раз я жив до сих пор, ты не можешь не признать, что имею определённое право. Хвастаться. И гордиться собой, таким умным и сильным.
– Самовлюблённый хвастун. – она наконец села с наигранно жалобным стоном и вздохом. Узкие бёдра и полное отсутствие того, чему полагалось украшать торс спереди, сказало Конану, что она ещё моложе, чем кажется.
Он усмехнулся:
– Хватит ругаться и ворчать, словно ты – моя жена. Или – тьфу-тьфу! – тёща. Давай руку! – он протянул свою. Девчушка – назвать её женщиной и язык-то не поворачивался! – некоторое время смотрела на его широкую ладонь. Потом всё же руку протянула с поистине царственной грацией:
– А ты не лишён определённых достоинств. Вежлив с дамой. Вот только такого мужа я могла бы вообразить разве что в страшном сне!
– Я от тебя тоже не в восторге. – Конан пожал плечами, – На мой взгляд ты слишком жилистая. И язвительная. Да и грудь… – не без хитринки посмотрев в указанное место, он заметил, что её лицо вспыхнуло: больной, стало быть, вопрос! – Могла бы быть не столь… Безмышцевой! (А ты что подумала?!) Вот и не смогла как следует натянуть тетиву. Но поскольку убивать тебя я не собираюсь – пока, во-всяком случае! – могу предложить тебе завтрак. Правда, состоящий только из копчёного окорока.
Некоторое время его «дама» молчала. Только сердито сопела. Ростом она едва достигала Конану до подмышки, да и весила, как успел оценить киммериец, отрывая крошечное тело от травы, не более сорока пяти килограмм. Но девушка соблаговолила-таки смилостивиться:
– Ладно уж, пусть будет окорок. А то у меня, если честно, за последние пять дней кроме чёртовой земляники и малины, маковой росинки во рту не было!
Глядя, как крепкие белые, хоть и мелковатые, зубы расправляются с добрым куском копчённого окорока, Конан подумал, что хотя бы в этой части его странная противница не соврала – проголодалась она явно капитально. Следовательно, его мысль о том, что в её крохотную суму просто не поместилось достаточно много продуктов, правильна. Значит, вероятней всего, она прибыла сюда не следуя за ним, а вполне самостоятельно. И ждала. Может, когда он «разберётся» с псами-стражами, да расчистит путь к Храму? Но… Откуда тогда знала про его прибытие?.. Вопросов к даме у него накопилось много.
Но он благочинно помалкивал, давая ей насытиться, и даже не глядя на неё, оттачивая на маленьком брусочке лезвие одного из своих кинжалов.
Но вот с завтраком и покончено. Девушка облизнулась:
– Отлично, чтоб мне лопнуть! Небось, досталось от стражей в наследство?
– Угадала. Ну а теперь, раз уж мы решили заключить временное перемирие, – он не мог не заметить, как при этих словах чуть дрогнуло худенькое плечико, и уголок рта девушки дёрнулся. Следовательно, она всё ещё считает его врагом. Ну, или конкурентом, – почему бы тебе не рассказать правду? Я ведь всё давно понял. Ты очень похожа на своего… Кто он тебе – дед?
Девица впервые взглянула на варвара с уважением и явным интересом:
– Бэл тебя раздери! А ты умней, чем кажешься с первого взгляда! Да и наблюдательный… Твоя правда: конечно, ни из какого я не из Ванахейма. И старый Крамер – мой дед. И он часто рассказывал мне разные… легенды. И случаи. Из его бурной молодости. Но про карту от храма Аттаху он никогда не говорил. И узнала я про неё совершенно случайно.
– Ага. Так это ты подслушивала из подвала, когда мы беседовали. И на моё предложенние Крамер запретил мне убивать крыс, которые водятся у него в подполе? Я ещё тогда понял, что он догадывается, что это за крысы. И они ему – не чужие.
– Ну… Всё верно. Это была я.
– А кроме тебя там больше никого не было? В подвале?
– Нет. Да я бы и сама не полезла – я ненавижу чёртовых крыс. Просто кушать очень захотелось. А у нас бочка с солониной хранится там, в подполе. Вот я и… Благо, вход в подпол имелся и с улицы.
– А лук где раздобыла?
– Там же, дома. У деда позаимствовала. А что? Ему он больше не нужен, а мне очень даже пригодится. Стрелять я умею неплохо – тренировалась с семи лет!
– Хм. – но Конан решил не комментировать способности своей гостьи к стрельбе, а уж про то, что сам стреляет с четырёх, вообще не упоминать, – А что сказал дед, когда узнал, что ты собираешься двинуть за мной?
– Не знаю. Я же не говорила ему, что последую за тобой!
Конан фыркнул:
– Ну вот. Задала задачку. Теперь я должен думать ещё и о том, чтоб вернуть тебя домой в целости!
Девушка вспылила:
– Ах-ах, скажите пожалуйста, какие мы совестливые! И добропорядочные! Не много ли ты на себя берёшь, наглый варвар?! Я и сама прекрасно о себе позабочусь!
– Не возражаю. – Конан пожал плечами, – Только имей в виду: сокровища – всё равно мои!
– А вот и нет! Уж я-то законы пиратов, наёмников, и кладоискателей знаю! Кто первым нашёл – получает всё!
– Ладно. Меня устраивает и если ты найдёшь их, а я… Просто отберу их у тебя!
– Размечтался! Фу-ты, ну-ты, отбиральщик!
– А как ты сможешь мне воспрепятствовать?
– Ну… Я… – было видно, как она прикусила губу в сомнении, но нашлась быстро, – Я, конечно, слабее! Но я подожду, пока ты уснёшь, и перережу тебе горло! Ночью!
– Интересный вариант. Сейчас посмотрим. – Конан не торопясь лёг перед девушкой на каменный пол, и протянул ей свой остро отточенный кинжал рукоятью вперёд, – Прошу!
Схватила кинжал Лидия весьма порывисто. И замахнулась тоже сердито. Но Конан глядел ей прямо в глаза, и взгляд отводить не собирался. Лидия, поглядывавшая то ему в глаза, то на его могучую шею, всё же довела лезвие до его горла, и даже начала делать такие движения, словно примеривается, как будет пилить… Однако через полминуты упорной игры в кто кого переглядит, кинжал убрала, и чёлку, лезшую всё время ей в глаза, откинула сердитым движением:
– Отвернись!
– С чего бы вдруг?
– Мне… Неудобно. Ты так смотришь…
– Как живой человек?
– Ну… Да!
– В этом-то и проблема с вами, женщинами. Если с детства не приучены к ратному делу и убийству – не можете вот так, лицом к лицу, убить человека. Решимости идти до конца не хватает. И совесть не позволяет.
А убивать нужно – вот именно – живых! Потому что трупы обычно проблем не создают.
– Да знаю я, знаю… – она подбрасывала кинжал на ладони, сердито хмуря брови, – У деда не было сыновей, а его зятя – ну, моего отца! – убили, когда я была ещё грудным младенцем… Так что стрелять и владеть мечом Крамер меня научил, конечно… Но практики на, вот именно – живых врагах, у меня не было!
– Да и хорошо. Потому что не женское это всё-таки дело. Да и грех это – отбирать чужие жизни. Разве что ты при этом защищаешь свою. Или жизни близких.
– Ну вот ещё, поучать он меня будет! Ты мне ещё морали тут почитай: что хорошо, а что – плохо! Сам-то, небось, поубивал сотни людей – слыхала, в том числе и от деда! За тобой недаром держится слава дикаря и варвара, и тянется длиннющий шлейф из трупов, наёмник чёртов! Моралист лицемерный! – а вот в таком состоянии, в гневе и экзальтации, она очень даже запросто могла ткнуть его кинжалом, поэтому киммериец отодвинулся в сторону, и поднялся на ноги, решив, что проверка закончена. Сказал:
– Всё верно. Я – наёмник. И для меня жизнь врага ничего не стоит. Но!
На поле боя!
Что не мешает мне уважать его, и даже выпивать с ним, и сражаться плечом к плечу, если он в данную минуту на моей стороне. Это не цинизм, как ты могла бы подумать, а банальный реализм. Никогда не знаешь, кто может сегодня или завтра оказаться за тебя, а кто – против. Но морали я тебе читать не собираюсь. Хоть ты и стреляла мне в спину.
Лучше ответь, как ты здесь оказалась.
– Выследила тебя! По твоим следам!
– Смотрю, дед тебя и искусству следопыта научил.
– Да. Что есть, то есть. Тут я даже переплюнула его. Глаз – острей!
– Всё верно. Острей. Потому что молодая. Я и сам в детстве видел куда острей. А сейчас перестань считать меня совсем уж идиотом, – Конан отлично понимал, что после его финтов по запутыванию следов с черепашонком за спиной выследить его было абсолютно невозможно, – И нагло врать. Просто ответь: у деда была копия карты?
– Ну… – по закушенной губе и нахмуренным бровям варвар догадался, что в искусстве врать и притворяться его юная конкурентка пока не сильна. Похоже, не имела достаточно практики, – Да, была.
– И ты её…
– Ага. Стыдно сказать. Но я её у деда выкрала. Ну… Я подумала, что немного денег ему, да и моей матери, на старости лет не помешает.
– А сюда, стало быть, добралась пешком.
– Да. Потом ещё неделю пряталась от этих… Которые тут охраняли. И всё гадала: какого же Мардука ты всё не появляешься! Думала уж было, что ты заблудился!
Конан усмехнулся:
– Точно! Я же – глупый варвар. И где уж мне освоить все эти языки, письмена, карты! Да и чутью моему и зрению – куда там до такой ушлой и пронырливой особы!
– Да! – девица вскинулась, – твоему чутью и инстинктам – далеко до моих!
– Ладно. – Конан старался говорить спокойно, хотя смех так и распирал его. – Есть возможность проверить и твой глаз, и твоё чутьё на клады. Сейчас пойдём осматривать руины, – он кивнул головой, – Храма Аттаху. От меня – ни на шаг!
– Чего это ты раскомандовался, обезьяна перекачанная? Думаешь, раз ты старше, и мужчина – значит, можешь распоряжаться?! Тут тебе – не кухня! А я – не твоя жена! Я буду делать, что захочу!
Конан широко ухмыльнулся, сделав приглашающий жест в сторону выхода из землянки:
– Прошу! Делай. Кинжал только отдай.
На него взглянули. Вначале с недоверием, а затем – и с вызовом. Но комментариев не последовало. Девица фыркнула, словно рассерженная лошадка с норовом, и дёрнула плечиком. После чего порывисто вскочила на ноги, вонзив со всего маху кинжал в раму постели, на которой до этого сидела. Нарочито широким и упругим шагом двинулась на выход. Суму-котомку с барахлишком, как отметил себе Конан, подхватить не забыла.
Сам варвар выйти за Лидией не спешил. Благо, теперь вся землянка, как он и планировал, оказалась в его распоряжении. Однако девушка может оказаться хитрее, чем он думал – и может просто не пойти к руинам. А остаться поблизости, да подглядывать за ним! Конан выждал с десяток минут, после чего вытащив кинжал из доски, и сунув на его законное место в сапоге, выбрался наружу.
Нет, девица действительно решила не мешкать, и осмотреть вначале Храм: её фигурка удалилась настолько, что казалась крошечной точкой уже почти на полпути к Святилищу. Конан подумал, что открытая равнина даёт как преимущества, так имеет и недостатки. Если девушку видно ему, значит, точно так же будет видно и ей его огромную – это нужно признать! – фигуру на фоне почти голого пространства. Где нет ни одного приличного куста или дерева, или хотя бы камня – наверняка не обошлось без стараний тех же псов.
Ладно, пусть себе малышка потешится: поищет в своё удовольствие, поиграется в следопытку. Беспокоило Конана только одно: нужно было предупредить её о возможных ловушках. Но потом он подумал, что маленькой и наглой врунье и гордячке его предупреждения были бы скорее – как красная тряпка для быка. Тем более – раз уж подслушивала, должна знать ровно столько же, сколько знает он.
Ладно, пусть себе идёт. А он тем временем…
Обыск Конан начал методично: с ближайшего ко входу лежака.
Он придирчиво осматривал каждую дощатую раму, переворачивая лежаки, и простукивая каждую доску. Уж слишком необычно толстыми они ему показались!
Инстинкты и чутьё не подвели киммерийца: в шестой раме обнаружился тайник. Расколов мечом одну из досок, чтоб не возиться с расковыриванием хитро сделанной дощатой пробки, Конан обнаружил небольшую полость внутри трёхдюймовой доски. Там очень даже мирно, посверкивая, и маняще переливаясь, лежало с дюжину алмазов и рубинов. Размер, правда, не поражал: Конан видел и владел драгоценностями и покрупнее! Но, как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят. Нужно брать и то, что есть.
Однако на всякий случай он простучал и осмотрел и остальные лежаки.
Ну и ничего.
Он спрятал найденные камни в кошелёк на поясе. Осмотрел ещё раз внимательно пол землянки, пробуя мечом. Нет: камень, камень везде. Монолитный и твёрдый.
Конан вышел снова на равнину. Никого!
Странно. По его прикидкам девушка уже давно должна бы наиграться в поиски сокровищ в дыре, где и крысе-то найти нечего, да и вернуться. К обеду.
Вдруг острое чувство опасности кольнуло киммерийца прямо в сердце! Бэл его раздери! Похоже, самоуверенная малышка нашла-таки приключений на …!
Со всей возможной скоростью Конан ломанул к святилищу. Он так торопился, что даже не захватил свой любимый меч! Впрочем, чуяла уже его …адница, что тут делу мечом не поможешь…
До руин Конан домчался за десяток минут – всё верно: ноги – длиннее!
Но забежав внутрь, он понял, что и домчись он за минуту – ничего бы это не исправило, и никому бы он уже не помог…
Вдоль одной из стен виднелась явно расчищенная недавно дорожка: надо же. Его конкурентке не откажешь в находчивости и предусмотрительности: ловушки предвидела. Наверняка и камни пола проверяла, чтоб не нарваться ненароком… Но – плохо проверяла!
Потому что примерно в пяти шагах от дальней торцевой стены, возле того самого алтаря, который варвар так пристально рассматривал издали, примериваясь, в полу чернело квадратное отверстие – семь на семь футов. Предчувствуя самое плохое, Конан подошёл, следуя по расчищенной тропке.
На дне ямы, насаженное на отточенные медные штыри, полувисело тело девушки. Похоже, смерть наступила мгновенно – один из кольев пронзил затылок, и сейчас в центре лба бедняжки, застывшим взором вперившейся в равнодушное небо, торчал нелепый окровавленный третий глаз…
Сердито выругавшись, киммериец начал спуск вниз, держась за щели и впадины между камнями – для него эти сорок футов глубины не представляли проблемы даже без верёвки… Себя он корил лишь за то, что отпустил наивную гордячку, не напомнив всё-таки о возможных подвохах и ловушках.
Но он напомнил себе: она подслушивала их беседу с Крамером. О ловушках наверняка слышала. И знала – недаром же шла вдоль стены, проверяя и расчищая…
И, вероятней всего, просто утратила бдительность, оказавшись так близко к вожделённой цели, и не встретив серьёзных препятствий. Убаюкало, стало быть, её внимание отсутствие ловушек на окольном пути.
Всё верно. Кто бы ни строил этот Храм, и не сооружал такие ловушки, имел опыт, и хорошо знал натуру и привычки охотников за сокровищами…
Девица явно расслабилась. И посчитала себя – умней киммерийца. Да и деда.
Как выяснилось – зря.
Только уже ничего не исправишь!
Тело несчастной Лидии Конан предал земле возле могилы лютопсов. Могилу выкопал поглубже – чтоб уж точно никакие волки-шакалы не добрались.
В душе он ощущал пустоту и грусть.
Вот она – наивность и отчаянная дерзость молодых! Нет в них терпения и предусмотрительности. Всё бы им ломиться напролом там, где теперь сам Конан, наученный опытом сотен битв и приключений, предпочитает действовать не торопясь. С оглядкой. Десять раз отмерив. А иногда и просто обходя с тыла объект исследований. Или врага.
С другой стороны – значит, недостаточно острым было чутьё у девушки. Или…
Или она просто очень хотела доказать Конану, что тоже – может!..
А оказалось, что – не может. Но удовлетворения от того, что оказался в очередной раз прав, Конан не испытывал. Девушку жаль.
Да и её деда Крамера тоже. Зря, получается, воспитывал. Обучал. Рассказывал…
С другой стороны – если б не рассказывал, вселяя в романтически настроенную юную душу несбыточные мечты и надежды, а ориентировал сразу – на создание семейного, уютного и спокойного, гнёздышка, может, и не возникло у малышки столь дикого для девушки желания – стать кладоискательницей!..
Нет, Конан предпочитал, чтоб женщины были… Женщинами!
Или дарили любовь, без вывертов и недомолвок – так, как положено профессионалкам, занимающимся этим за деньги, или…
Или уж готовили еду, вот именно – на кухне, воспитывали детей, а ночью…
Ну, всё то, что положено делать ночью!
С другой стороны, получается, деду о гибели внучки лучше всё же не говорить. Пусть надеется. Что когда-нибудь его Лидия вернётся домой с огромным богатством, и красивым женихом… Конан разбивать горькой правдой сердце старика не будет.
Если честно, во время обеда кусок в горло Конана не лез.
Но он знал, что должен быть в полной форме и готовности – потому что, похоже, Храм, хоть и покинутый и заброшенный три века назад, ещё не открыл всех своих сюрпризов. И не показал зубов.
Ну, зубами и сюрпризами – смертельными сюрпризами! – Конана не удивить. Да и не мог попросту знать обо всех старый Крамер.
Другое дело, что они редко повторялись – …рен привыкнешь! И приспособишься.
В Храм Конан вошёл с мечом в руке.
Он двинулся от входа напрямик. Путь Лидии он повторять не хотел – пусть это и в какой-то мере суеверие, но уж больно нехорошим оказался конец этого пути.
Киммериец терпеливо простукивал каждую плиту, на которую собирался наступить. Не прошёл он и десяти шагов, как одна из таких каменных плит размером полтора на полтора шага отозвалась звонкой пустотой. Конан мысленно ухмыльнулся: началось!
Отступив по уже проверенным плитам назад, к выходу, он подхватил один из принесённых с собой обрубков бревен, служивших псам табуретками. Вернулся к подозрительной плите. Примерился. И с двух шагов бросил кусок дерева в полцентнера весом на центр плиты.
В ту же секунду та откинулась вниз на искусно замаскированных петлях, и если б кто-то находился на ней, никаких шансов на то, чтоб не ждущему такой подлости наивному лоху, двигавшемуся прямо к алтарю, не грохнуться в гигантскую дыру, не осталось бы. Конан, с теми же предосторожностями подобравшись ближе, заглянул.
Всё верно: вон оно, дно: тоже на глубине сорока футов, и тоже – с острозаточенными медными остриями. С таких даже если бы удалось стащить пострадавшего, тот всё равно через пару дней погиб бы от заражения крови. В загустевшем чёрном смолообразном веществе, которым были смазаны острия кольев этой, второй ямы, варвар без труда узнал зелье Троттира, знаменитого чёрного мага: самый страшный из известных Конану отравляющих и вызывающих воспаление, нагноение, и смерть, составов…
Сплюнув через левое плечо, киммериец двинулся дальше. Нужно удвоить бдительность: вряд ли коварные жрецы, или строители Храма будут столь любезны, чтоб подбросить ему и в следующий раз уже привычную ловушку. И точно.
Не прошёл он и пяти шагов, как что-то заскрежетало за ближайшей боковой колонной, и Конану пришлось броситься со всего маху лицом вниз, чтоб избежать вылетевших из крошечных дырочек в двух противолежащих колоннах отравленных духовых стрелок. Подобрав ближайшую, вонзившуюся в одну из провалившихся на пол балок перекрытия, Конан хмыкнул: всё верно. Кончики вот этих смазаны уж точно ядом: янтарная жидкость тоже загустела и потемнела от времени. Но проверять, сохранились ли её свойства, он ни в коем случае не собирается!
Дальше Конану попалась ещё одна яма, но не со штырями, а с тонкими нитями – наверное, проволока, рассекшая бы упавшее на неё тело на десятки окровавленных кусков… А ещё имелась плита с выскакивающими снизу остриями – на неё варвар просто не стал наступать, и стучать мечом, поняв по десяткам крошечных дырочек, что может ждать его, да и любого невнимательного.
Острой секиры, выскочившей из другой боковой колонны, тоже удалось избежать легко: её механизм предательски заскрипел! Похоже, никто не чистил и не смазывал его.
Но вот варвар и подобрался вплотную к алтарю.
Перед ним Конан даже на какое-то время остановился. Присел на кусок ещё одной упавшей поблизости балки. Вон она: яма, оборвавшая жизнь несчастной малышки Лидии. Если рассудить логично, с другой стороны алтаря тоже должна иметься какая-нибудь ловушка. Нужно бы проверить, чтоб убедиться. Он встал, и прямо откуда стоял, швырнул на намеченное место кусок полусгнившей балки.
Сработало. Плита откинулась на петлях вниз, и из-под неё вырвалось облако какого-то жёлтого тумана.
Киммериец зажал нос и рот обеими руками, и стремглав кинулся по своим следам назад! Он отлично понимал, что так просто не отделается, если вдохнёт, или допустит, чтоб на его тело попала хоть крошечная капля этого тумана!
Стоя на пороге Храма, и наблюдая, как оседают на пол, и рассеиваются в воздухе обрывки желтоватой мглы, Конан думал, какой он умный, что не стал спешить, а пошёл сюда днём. Солнечным и ясным. Отлично освещавшим все закоулки через верхнюю часть Святилища, сейчас лишённого крыши. Конечно, в темноте сумерек, или при наличии крыши, пробирайся он по Храму с чадящим факелом, да ещё уставший, никаких шансов на то, что заметил бы предательски тонкий туман, не было. Так что погиб бы он, как говорится, не за грош.
Так что спасибо инстинктам. И – огромному опыту. И неумолимой равнодушной природе, разрушившей крышу…
Через полчаса, когда малейшие следы дымки рассеялись, киммериец вернулся к алтарю, остановившись на том же месте – в пяти шагах от широкой ступени, ведущей к нему. Туман своё дело сделал: в камнях пола и валявшихся на полу и без того полусгнивших балках и досках имелись огромные изъязвления, дыры и потёки: словно кто-то полил поверхности жгучей кислотой!
Варвар почесал затылок: Бэл их раздери! Прекратилось ли уже действие страшной субстанции?! Потому что не хотелось бы лишиться подмёток последних сапог! Они у него и так… Достаточно… э-э… изношены! Может ведь разъесть и подошвы! Впрочем, почесав в голове как следует, и простимулировав таким образом свои способности к мышлению, Конан нашёл выход. Вернулся снова к выходному порталу, вышел наружу, и набил свою суму до верху песком и глиной, что намёл упрямый ветер возле передней стены Святилища.
Рассыпать тонким слоем всю эту землю на повреждённых камнях пола удалось легко. Но пришлось принести ещё две сумы – чтоб и слой был потолще, и тропинка получилась пошире. Конан сердился: получается, чёртов кусок дерева для деда Улюкена обходится ему куда дороже, и хлопот доставляет больше, чем собственно сами сокровища!
Но вот дорожка и проложена.
Сам алтарь ни богатством убранства, ни оригинальностью конструкции не поражал: просто толстая каменная (Похоже, всё же – мраморная!) плита пять на пять футов, возвышающаяся над невысоким помостом на три фута благодаря четырём каменным же ножкам с фут толщиной, торчащим по четырём углам. Можно, вроде, подходить, и забирать: вон, под алтарём видно что-то вроде полусгнившего дощатого ящика, и там лежат позеленевшие медные старые лампы, ритуальные кинжалы с проржавевшими до рукояти волнистыми лезвиями, какие-то кубки, лампадки, огрызки свечей… И круглый кусок дерева – как раз длиной фута в три, и диаметром с древко копья. Почерневший от времени.
То ли это, что нужно Конану?
Выругавшись на всякий случай про себя для облегчения души, и помолившись Крому, Конан подошёл-таки к алтарю. Осмотрелся. Нет, всё тихо и спокойно. Он присел. Правда, в руки брать искомое не торопился.
Да, похоже на описанное древко. И никаких вариантов: деревянный кусок круглой палки тут такой – один. И, вроде, ни к каким тонким нитям он не прикреплён.
Но что же тогда мешает Конану просто взять его, и уйти?!..
Инстинкты? Чутьё?..
Покачав лохматой головой, и сжав челюсти, Конан огляделся. Выбрал подходящее орудие. Сунул в ящик длинный кусок полусгнившей доски от крыши, попытавшись поддеть им древко копья, и вытолкнуть то из ящика. В первую секунду ему показалось, что это удастся.
Однако почти мгновенно его старания прервал огромный острый плоский нож, выскочивший откуда-то снизу, из-под алтаря, ударившийся в верхнюю плиту, и перерубивший чёртову палку так легко и чисто, словно это был тоненький стебелёк одуванчика! Нож мгновенно спрятался обратно, в тонкую щель, проходившую по периметру под всем алтарём, но Конан к своему удивлению обнаружил, что сделан тот не из меди, или доброй стали, а… Словно из стекла! Поскольку через него было отлично видно и содержимое ящика, и торцевую стену Храма!
С таким подвохом варвару ещё не приходилось иметь дела. Поэтому некоторое время он просто думал. Молча. Не призывая, как обычно, многочисленные и разнообразные проклятья на хитро…опые головы тех, кто придумал эту коварную ловушку. Однако надумал киммериец быстро. И сунул в щель уже толстенную балку.
Которая однако оказалась рассечена столь же легко, как и полусгнившая палочка.
Варвар сплюнул. Но вернулся снова ко входу, и притащил оттуда большой камень, вывалившийся из передней стенки здания. Он злорадно пыхтел, подкатывая его к щели: попробуй-ка перерубить это, чёртова …реновина!
…реновина с камнем не справилась.
Рассыпавшись с печальным звоном на тысячи крохотных осколочков, она упала на пол искристым дождём! Однако насладиться удовлетворением Конану не удалось.
Позади алтаря, как он видел сквозь дыру под ним, в полу открылась ещё одна каменная плита-крышка. Размером она, пожалуй, вдвое превосходила все те, которые встречались ему до этого. Уродливая клыкастая и шипастая морда с длинными усами, показавшаяся оттуда, приветливостью выражения отнюдь не блистала.
Впрочем, Конан и сам радостью и почтением не проникся:
– Мардук тебя раздери! Уж не ты ли – Аттаху собственной персоной?
Тварь, походившая, правда, не на червя, как тому было бы положено, а на змею, просто гигантскую, ответила, хотя он этого и не ждал. Причём – тоже по зингарски:
– Нет. Я его слуга, змей Шшуфинэс.
– Э-э… Послушай, Шшуфинэс. – Конан подумал, что раз уж чёртова тварь понимает, и даже разговаривает с ним, может, удастся разойтись миром, – Не знаю, что ты собираешься делать со мной, но я на твои владения, Святилище Аттаху, и всё такое прочее, не посягаю. Мне всего лишь нужен вон тот старый кусок дерева, что хранится под алтарём!
– А мне неважно, смертный, для чего ты здесь. Но раз уж ты, непосвящённый, и не имеющий на это права – внутри охраняемого мной Святилища, и разбил Священную бритву Расхаса, разбудив меня, то будешь убит!
– Уж не тобой ли? – Конан не скрывал презрения в голосе. Метровое в диаметре длинное тело, всё ещё неторопливо поднимавшееся вертикально кверху из казавшегося бездонным колодца за алтарём его не испугало. Убивали и потолще! И подлиннее. Так что эффектное нарочито неторопливое появление, рассчитанное, вероятно, на трусов и слабаков, пропало даром.
– Мной. – чудище в комментарии вдаваться не стало, но кивнуло, моргнув.
– А это мы ещё посмотрим! – в соответствии с традициями, раз уж ему высказали конкретную угрозу, Конан не стал ничего больше ждать. Одним огромным прыжком он вскочил на столешницу-алтарь, и следующим прыжком взвился в воздух, рубанув что было сил с налету по шее, уже поднявшейся на добрых двенадцать футов над полом.
Толку от этого, к сожалению, не оказалось.
Меч, жалобно звенькнув, попросту отскочил от ромбовидных чешуек, которыми была покрыта с головы до хвоста мерзкая змеюка, и Конан только огромным напряжением сил удержал рукоятку в ладони. Приземлившись по другую сторону колодца, откуда, как ни в чём не бывало, продолжала струиться тварь, он мгновенно отскочил подальше. И вовремя! Поскольку Шшуфинэс тоже не ждал особого приглашения, и тут же метнул сверху свою мерзкую пасть на то место, куда только что приземлялся киммериец. Треск от удара челюстей по каменным плитам буквально ударил по ушам, но Конан опять не стал ничего больше ждать, а рубанул ещё раз – уже по опустившейся к земле голове, метясь в глазницы.
К сожалению, с тем же результатом.
Змей, снова вскинув голову повыше, хитро прищурился:
– А ты шустрый. И коварный. Тебя приятно будет прикончить.
– Полегче на поворотах, скотина бронированная! Ещё неизвестно, кто кого прикончит! – Конан боковым зрением проверил, где находится ближайшая яма-ловушка, и вдруг… Со всех ног кинулся прочь от монстра – по тропинке, проложенной ещё несчастной Лидией!
Тварь, такой подлости явно не ожидавшая, на доли секунды словно растерялась. Но затем, громыхая по камням пола бронированными чешуйками, и сметая остатки брёвен и досок на пути, ринулась за ним, уже не пытаясь нарочито замедлять свои движения.
Чешуйки скребли о пол с таким металлическим звуком, словно и правда состояли из броневой стали, и по полу кто-то огромный и свирепый протаскивает гигантскую кольчугу, или связку цепей! Конан на бегу похвалил себя: а хорошо, что он выманил монстра из его подземного укрытия. На ярком солнце тому наверняка не столь хорошо будет видно противника, как в привычном полумраке!
Добежав до портала, варвар оглянулся.
Змей никуда, вроде, не торопился, но его движения были обманчиво неторопливы: на самом деле он отстал от человека, бежавшего во всю силу своих могучих длинных ног, всего на десяток шагов! Зато Конан смог по достоинству оценить реальные размеры чудища: туловище тянулось и тянулось, извиваясь, и повторяя его маршрут, на добрых двести футов! Или даже больше – часть длины скрадывали изгибы, с помощью которых монстр придавал своему телу движение.
Плохо дело. Туловище Шшуфинэса действительно оказалось всё покрыто мощной чешуёй. Следовательно, попытки перерубить его окажутся обречены на провал – это вам не морской Страж, который должен плавать в воде. А тут, на земле, можно позволить себе и такие бронебойные наросты на коже – тяжёлые, зато чертовски прочные! Впрочем, вряд ли служитель Ффаскара делился опытом со служителем Аттаху, или наоборот… Но в Конановском случае толку от этой мысли – ноль!
Киммериец дождался, пока страшная рожа появится из портала двери, выбравшись наружу, и снова приподнявшись над землёй. Мерзкая ухмылка исказила пасть змея:
– Ну что, человечишка? Понял, что попа…
Именно на этом слове Конан рубанул что было сил по остаткам косяка. Балки рамы из ливанского кедра вывалились из проёма.
С грохотом сотни лавин верхняя часть портала обрушила свои камни на туловище змея. Однако никакого видимого эффекта это не дало: лёгким напряжением мышц тот чуть приподнял обрушившийся на него камнепад, и продолжил, хоть и не столь быстро, выползание.
Бэл его раздери! Если эта тварь выберется на оперативный простор, от неё будет не сбежать! Не говоря уж о том, что не перерубить!
Конан подскочил снова почти вплотную к уродливой морде, заорав:
– Я сожгу тебя!
В глазах твари промелькнуло вроде как удивление. Огромная пасть раскрылась:
– Откуда ты тут возьмёшь…
Договорить монстру Конан снова не дал – рубанул что было силы, и оба огромных клыка-зуба отлетели на десятки футов прочь, срубленные, словно деревца, острой сталью, почти под корень! Оказалась правильной, значит, мысль Конана о том, что изнутри чудище не может тоже быть столь же бронированным и неприступным! Значит…
