Анастасия Валерьевна Колпашникова
Путешествие сквозь время. Божественный ветер
Глава 15
Божественная помощь
Ещё издалека было видно, что на берегу возобновились боевые действия. Едва ступив на сушу, мы побежали, что есть мочи, тем путём, который казался наиболее свободным. Повсюду слышался лязг мечей, над нашими головами свистели стрелы и бомбы. Чудом прошмыгнули за каменную стену через ворота и достигли японского лагеря. Несколько воинов сидели вокруг большого костра, среди них выделялся Мацуда, гревший над огнём что-то, нанизанное на веточку.
– С моря идёт тайфун! Скорее, нужно в укрытие! – крикнули мы ещё на бегу.
– А как же тофу? – расстроился Мацуда.
– Вы видите, что гроза уже началась? И ветер усиливается! – я снова попыталась привлечь их внимание к погодным условиям.
– А где Окада-сама? – спросила Маша.
– Он сейчас в палатке для оказания медицинской помощи, – ответил, шурша хворостом, Такамото.
Мы повернулись к нему:
– Туда можно?
– Идите. Нужно непременно ему сообщить. А я донесу это до сиккена-сама.
– Хорошо.
Он немедленно побежал в сторону поля боя.
***
Ёшикэзу с серьёзным ранением находился под присмотром доктора. Рядом с ним стояли Сато-сэнсэй и помогавшая ему девушка, одетая как мику. Они осматривали левое предплечье феодала, через которое насквозь проходила стрела.
– …Стрелу можно вынуть и быстрее, но процесс будет, мягко говоря, болезненный, – объяснял доктор.
– Выньте её как можно скорее, чтобы я снова мог сражаться, – упрямо велел Окада.
– Далеко не каждый может пережить это.
– Ничего. У вас есть набор для игры в го?
Доктор переглянулся со своей помощницей.
– Кажется, есть, – сказала она и пошла туда, где были складированы вещи.
Вскоре вернулась с деревянной доской и набором двояковыпуклых гладких камней.
– И придётся же вам втянуться в столь неодобрительную для самурая игру, – покачал головой Сато-сэнсэй. – Хотя… это должно отвлечь от боли.
***
Мы осторожно вошли в палатку, где пахло травами и чем-то солёным, и среди других раненых увидели Ёшикэзу. Стоявший рядом доктор с помощью инструмента в виде палочки с зубчиками распиливал стрелу, торчавшую из его руки, а свободной феодал передвигал камешки на деревянной доски. От такого зрелища нам поплохело. Однако, нам удалось взять себя в руки, подойти и заговорить с ним:
– Окада-сама, с моря идёт тайфун, нужно укрыть воинов.
– Только сиккен имеет право приказать отступать, – сказал феодал.
– Подождите! Не мешайте мне и ему! – велел Сато-сэнсэй, продолжавший операцию.
Мы зажмурились. Раздался хруст. Когда открыли глаза, доктор уже перевязывал руку феодала.
– Такамото как раз побежал искать сиккена, – вернулись мы к разговору.
Окада хлопнул себя по лбу левой рукой, забыв о том, что она больная.
– Почему именно его? Опять что-нибудь испортит! А где Акира?
– На корабле монголов.
Ёшикэзу снова хлопнул себя рукой по лбу. На этот раз – здоровой.
– И вы оставили одного молодого воина сражаться против целого корабля опытных?
– Не одного. Группа японских самураев тоже атаковала корабль.
– Допустим. Надеюсь, он вернётся.
– А Такэдзаки-сама ещё не отдал вам коготь?
– Какой коготь?
***
Такамото на всех парах побежал на поле боя, где сиккен командовал войсками Японии. Несколько подожжённых стрел пролетело над его головой, и он быстро прижался к земле, забыв о том, что там камни. Заломило висок. Дотронувшись до него, он понял, что лицо сбоку окровавлено. Может, зря он взялся за это? Кто угодно справился бы лучше, хоть Мацуда. Впереди толпились монгольские воины, отнимая надежду на возможность прорваться. Однако, раз уж он решился, отступать нельзя. Сомневаться нельзя. Как же прав был Мугаку-сэнсэй, наставник сиккена! Сейчас никто, кроме него, этого не сделает. Такамото подобрал лежавшую рядом бомбу с зажжённым фитилём и с размаху бросил её в группу монголов поблизости. Те расступились. Едва прогремел взрыв, Мияги побежал по освободившейся дороге.
***
Из-за стены послышался громкий стук копыт. Это могло означать, что воины направляются в укрытие. Мы выбежали им навстречу, к защитной стене. Действительно, все собирались на территории лагеря. Сиккен далеко, на берегу, отдавал приказ к отступлению своим вассалам. У защитной стены мы чуть не столкнулись с Такамото. Его лицо, на котором сбоку была крупная царапина, выражало глубокое удовлетворение.
– Мда, суровая погодка, – сказала Маша.
– Вы ещё не видели, что на море твориться! – Мияги сделал страшные глаза. – Волн много, как гор, и все высотой с наблюдательную башню!
– По-моему, здесь не все, – сказала я.
Обеспокоенность судьбой Акиры мешала нам разделить его настроение.
– Конечно, не все. Кто-то же должен разобраться с врагами на берегу, – сказал Такамото. – Я пойду к Окаде-сама.
– Иди, иди… – пробормотали мы ему вслед.
Яркая броня Такэдзаки Суэнаги, как всегда, выделялась среди других воинов. Столпившись вокруг него, они с восторгом смотрели на что-то:
– Это принадлежало монгольскому военачальнику? Неужели ты сам одолел его?
Говоривший смотрел на нечто, похожее на коготь, покачивающийся на верёвке, которую держал Такэдзаки. Мы с подругой недоумевающе переглянулись, подошли к нему и спросили:
– Разве вы не собирались отдать это Окаде-сама?
Он посмотрел на нас так, как будто видел нас впервые, хотя поначалу нам показалось, что в его взгляде мелькнула растерянность.
– С чего вы взяли?
– Потому что монгольского военачальника одолел его оруженосец!
–Разве мог бы такой юный воин справиться со столь опасным противником? То, что вы говорите, не может быть правдой!
– Но мы лично видели… что вы сами предложили отдать его вам! – мы говорили невнятно, потому что задыхались от возмущения.
– Что тут происходит? – подошёл Ходзё Токимунэ, и перешёптывания в толпе затихли.
Сиккен взял у Такэдзаки медвежий коготь и стал рассматривать его на ладони.
– Насколько я помню, это принадлежало Баавгайну Бамбаруушу. Откуда это у вас?
– Оруженосец Окады-сама отдал это ему на сохранение, – сказали мы.
– Уж не вздумали ли вы присвоить себе чужие заслуги, Такэдзаки-сан? – сиккен нахмурился и посмотрел на подчинённого сверху вниз, хотя разница в росте была не в его пользу.
Суэнага смотрел в землю, его лицо выражало неопределённые эмоции.
– Надо разобраться. Где этот оруженосец? – вопрос был адресован нам с Машей
Действительно, почему Акиры так долго нет?
***
Несмотря на дождь и сильный ветер, мы выбежали к заливу Хаката. Акира был на опустевшем берегу. На воде болтались значительно пострадавшие монгольские корабли. Оруженосец махнул нам рукой, чтобы мы подбежали ближе.
– Акира! Почему ты не побежал в укрытие? Там только тебя, похоже, ищут!
Я накинула на него некогда новую куртку. С его обычной одеждой она смотрелась странно.
– Теперь я могу вернуться. Монгольские корабли разбиты штормом.
– Что? Все?
–Непогода нанесла им такой урон, что продолжать сражение они не смогут. Оставшихся взяли в плен.
– Акира, ты молодец! Давай теперь вернёмся!
Кто-то выкарабкался из-за скал на берегу и спрыгнул на землю. Мы застыли в ужасе, узнав монгольского военачальника.
–Прячьтесь! Быстрее! – крикнул Акира и, как только мы отбежали, кинул нам куртку.
– Я приведу помощь! – крикнула Маша, убегая к лагерю.
Я осталась, притаившись за кустарником.
На теле монгола было много ран, но двигался он так, как будто был цел и невредим. Акира тоже был стоек, но нельзя было не заметить, что после сражения на корабле он заметно ослаб. Противники были явно не равны по физической силе, но оруженосца спасало превосходство в ловкости.
Я понимала, что не могу ничем помочь, но что-то не позволяло мне уйти и оставить Акиру наедине с опасностью.
Оруженосец вздрогнул и осел на колени. Монгольский меч был воткнут в его тело и немедленно вынут. Акира несколько раз кашлянул кровью, но, успев отразить следующий удар, поднялся и продолжил сражение, отодвигая противника к прибрежным скалам. Казалось это никогда не кончится. Оба воина оказались на самом краю берега. Акира поскользнулся на мокром камне и вот-вот мог бы быть сброшен в море. Не понятно, как у меня хватило на это сил, но я покинула укрытие и бросила боевой веер, и не понятно, как я попала в цель, потому что после броска мои руки дрожали. Монгольский военачальник дёрнулся, уворачиваясь, и упал со скалы. Послышался всплеск. Я подбежала к камням, на которых лежал Акира, и взобралась к нему.
– Мы свободны! Можно вернуться в лагерь! – я сама не верила своим словам.
– Погоди… Я не могу идти…
– Сейчас Маша приведёт кого-нибудь и мы тебе поможем. Мне не хватит сил тебя нести.
Послышались шаги, и рядом со мной оказалась вернувшаяся Маша.
– Что случилось? Всё закончилось?
– Кажется, да, – сказал Акира.
Он попытался подняться, но тут же снова лёг. Под ним оказалась лужа крови.
Маша коротко вскрикнула, придвинулась к нему и всмотрелась в его бледное лицо.
– Давай донесём его вдвоём! – она дёрнула меня за рукав.
– Подождите… у меня голова кружится… Неужели?
Наши лица были мокрыми не только от капель дождя – по щекам текли слёзы.
– Неужели я снова увижу свою семью? – прохрипел Акира.
– Конечно, увидишь, – надеюсь, мы успели произнести это до того, как он потерял сознание.
***
Вскоре пришли Мацуда и Такамото и отнесли Акиру в палатку врачей. Сато-сэнсэй долго читал молитвы над его постелью. Окада Ёшикэзу нервно ходил вокруг палатки, мрачный, и не желал ни с кем разговаривать. Доктор, наконец, вышел к нему с понурым, безрадостным лицом.
– Я не смог его спасти, – развёл он руками. – Прочитал с десяток соответствующих случаю молитв, ни одна не помогла!
– Что ты сказал?! – Ёшикэзу схватил его за воротник и притянул к себе, приподняв над землёй.
– Успокойтесь! У вас может открыться рана! – напомнил доктор.
Окада, ничего больше не сказав, отпустил Сато-сэнсэя и вошёл в палатку.
***
– И что же теперь делать? – спросила я Машу, которая крепко держала меня за руку.
– Жить дальше – чего же ещё? – ответила она.
Мы сидели на земляном полу в палатке Такамото. Сам слуга феодала вошёл к нам, хмурый. Даже у него сейчас не было настроения страдать ерундой.
– Окада-сама как в воду опущенный. Никогда не видел его таким, – оповестил он. – Наверное, мы скоро будем возвращаться вместе с пленёнными монголами. Похоже, шторм будет идти ещё сутками, поэтому нет смысла ждать.
– А Акира? – спросили мы.
– Сато-сэнсэй уже прочитал отходную молитву, – вздохнул Такамото. – Акира… жил, как крестьянин, и погиб, как воин. Его похоронят в Хакате, как и всех, кого мы недосчитались после монгольского вторжения. И ещё, сиккен-сама хочет видеть вас.
Камешки в наших кольцах загорелись некоторе время назад, что означало, что мы можем вернуться домой, но мы решили не игнорировать веление Ходзё Токимунэ. Ёшикэзу, пряча за рукавом заплаканное лицо, отвёл нас в его палатку, а Такамото семенил позади. Сиккен встретил нас, окружённый своими приближёнными.
– Итак, – сказал он. – Поскольку вы внесли вклад в защиту Японии, правительство может наградить вас и ваши семьи землёй на севере страны.
А чего мы ожидали? Он же не вернёт к жизни нашего друга.
– Деньгами не просите. С этим будет трудно, – предупредил сиккен.
– Многие воины храбро сражались. Их тоже наградят? – спросил мы.
– Боюсь, средств не хватит. Ведь надо вознаградить буддийские и синтоистские храмы.
– Храмы? – переспросили мы.
– Да. Ведь это боги защитили нас от монголов, послав в помощь ветра.
Вот это заявление! А поначалу этот сиккен казался таким толковым…
– Я его убью! – прорычал Окада, угрожающе засучивая рукава.
– Не надо! – Такамото попытался вытолкать его из палатки.
Приближённые сиккена сбежались удерживать феодала. Вовремя подоспевший Мацуда заключил в объятия своего агрессивно настроенного господина и остался стоять так. Теперь сиккен был в безопасности.
– Самая главная награда для нас сейчас – возвращение, – только и сказали мы с Машей. – Нам действительно нужно домой.
***
Едва оказавшись дома, мы зашли в Интернет, искать информацию о наших новых знакомых.
Больше всего нас удивил Такамото – к тридцати годам он стал известным военачальником, которого уважали и боялись. Мы даже нашли портрет, стилизованный, но не без сходства, его, располневшего, возмужавшего, с усами, которым позавидовал бы Окада-сама.
Кстати, о феодале. Его биография оказалась детально известна. Под конец жизни он подался в монахи по неизвестным причинам.
О его жене не было практически ни слова, только имя, годы жизни и примерная дата замужества.
Об Акире было известно немного: годы жизни, крестьянское происхождение, прежнее имя, год начала службы у Окады и героическая гибель.
Мы не смогли читать это без слёз. Именно этот человек заслужил остаться в истории. Больше, чем любой божественный ветер.
