Анастасия Георгиевна Малышева
Артемия. Принцесса
– Про лоири я знаю меньше. А про оборотней мы почти дошли на персональных занятиях. Да и остальные, полагаю, эту тему уже знают.
– В самом деле, – согласился Терион. – Давайте лоири. Любопытно ведь, как получилось что не имея прямых границ, мы так плотно с ними сотрудничаем.
– Ну что ж, – учитель истории спрятал улыбку, но все равно выглядел довольным. – Всё началось с вашего отца…
***
Этот урок продлился значительно дольше, чем я привыкла. Сначала это не ощущалось – лекция, с учётом присутствия брата, была значительно более полной и подробной, чем я привыкла. Ну а уж слушать чужие рассуждения о том, что побудило совершить те или другие поступки, и вовсе чистый восторг.
Друзья Териона участвовали в обсуждении наравне с братом. Более того, они спорили с ним и, пару раз даже оказались в своих догадках ближе к реальному положению дел.
Вот так и начнёшь завидовать, что ни у Астерии, ни тем более у меня никогда не было подобной свиты… Да никакой свиты не было – не считать же Симону за свиту? Она… Как бы она ни была дорога мне, её статус в глазах всех прочих лишь немногих выше, чем статус обычной служанки. Быть может, на уровне с церемониймейстером или главной над служанками, но не более того.
Задумавшись о Симоне, я ненадолго выпала из общего рассуждения, но кажется на это никто не обратил внимания.
Я слабо улыбнулась, попытавшись убедить себя, что это всё-таки больше плюс, чем минус. По крайней мере в данной конкретной ситуации.
Но свернувшие один раз мысли больше не хотели возвращаться к рассуждениям о лоири, о конфликтах рас и том, к чему в итоге всё это может привести. Чем дольше длился урок, тем чаще я отвлекалась, и чаще задумывалась о том, что сейчас делает Симона.
Нет, разумеется, на уроке ей делать было совершенно нечего. Но… Стоит признать, я совершенно не привыкла к тому, чтобы не видеть Симу так долго – время уже близилось к обеду!
Я негромко вздохнула и, спохватившись, слабо покачала головой в ответ на встревоженный взгляд брата.
«Нормально. Всё нормально».
Но либо мой молчаливый ответ был недостаточно однозначен, либо же брат просто вспомнил наконец о времени. Он мягко, как-то совершенно естественно прервал учителя – это не выглядело так, будто он перебивает его. Мне осталось лишь восхищаться, потому как сама я таким навыком до сих пор не овладела. Хотя, возможно, тому виной то, что мне в этом пока не было необходимости.
– До встречи на следующем уроки, Ваши Высочества, лорды.
Учитель изысканно поклонился и покинул библиотеку первым.
Я проводила его задумчивым взглядом, не сразу заметив протянутую руку брата.
– Пойдём, сестра. Нас ждут на обед. Друзья – встретимся на вечерней тренировке.
– До встречи после обеда, Ваши Высочества, – друзья брата чопорно поклонились мне и так же неторопливо покинули библиотеку, оставляя меня в недоумении.
– Устала?
– Немного – больше удивлена, – задумчиво призналась я, всё ещё глядя на закрывшуюся дверь. – Не думала раньше о том, где они проводят обед, если ты сидишь за столом вместе с нами.
Моя улыбка получилась немного натянутой и неловкой. Я чувствовала за собой вину. Ведь снова, в который уже раз, мои стремления познакомиться со свитой брата и сестры так и остались лишь намерениями.
– Зато завтракаем и ужинаем мы вместе, – Терион пожал плечами. – Обсуждаем всякое. Это весело, знаешь…
– Нет.
– А-кхм…
Мой ответ явно сбил брата с мысли, и его улыбка померкла, став виноватой. Я ободрительно погладила его по руке.
– Ничего страшного, Терион. Я понимаю, что это для моего же блага. К тому же, у меня ведь есть Симона, – я попыталась вложить в свою улыбку всю свою уверенность.
Брат лишь тяжело вздохнул, взглянув меня с тоской, и ничего не сказал – только головой грустно покачал.
А я наконец заметила, что в коридоры вернулся привычный шум. Я заметила всего пару служанок – гораздо меньше, чем обычно, – но насколько же уютнее сразу стал наш замок! Не думала даже, что тишина давит на меня настолько сильно.
Тишина – и отсутствие Симоны. Никогда бы не подумала, что я настолько к ней привязана. Пожалуй, даже хорошо, что она до сих пор не появилась… Впрочем нет. Наверняка она знала это и раньше, а сейчас решила продемонстрировать мне. Уверена, что она встретит меня после обеда и тщательно расспросит обо всех сделанных мною выводах.
Эта мысль помогла собраться, тем более что мы уже подошли к обеденной зале. Стол уже был накрыт и даже отец вместе с тётей Шонель, на удивление, уже ожидали внутри.
Формальное приветствие от сестры, пристальный взгляд отца, в котором мне почудилась тревога, и неприкрытый интерес тёти, разглядывающей меня, не способствовали аппетиту. Но, пожалуй, сейчас я больше думала про грядущий разговор с Симоной, чем про напряжение витающее в воздухе. Отец молчал, молчала тётя, молчал брат… Даже Лонесия молчала, избавив нас от своей привычной болтовни обо всём и ни о чём.
И, кажется, за одно это я готова была считать этот обед лучшим, среди всех прочих семейных трапез.
Нет, безусловно, я любила всех своих родственников, но разговоры Лонесии редко когда бывали в тему.
Десерт же и вовсе был идеален. Сладкий клюквенный пирог, щедро покрытый белым шоколадом. И без малейшего намёка на до упомрачения любимый Астерией вкус яблок в карамели с корицей, от которого меня уже воротить начинало. Воистину, этот обед обещал стать самым лучшим за последние пару лет.
– Что, маленькая, страшно?
Вопрос Лонесии отвлёк меня от смакования пирога.
– Лона! – гневный окрик отца.
А я подняла глаза на сестру, искренне непонимая, что её так внезапно развеселило. Ведь, если не считать всеобщего молчания, он ничем не отличался от всех прочих совместных трапез.
– Лонесия, не стоит, – Шона чопорно промокнула губы салфеткой.
Терион смотрел на сестру хмуро и с явным осуждением, но угрюмо молчал.
– О чём ты? – я отложила приборы.
– Ну как же. Остаться совсем одной…
– Лонесия! – в голосе отца отчётливо прозвенела сталь.
– Я не понимаю, о чём ты, – повторила я, покачав головой.
– О том, что не будет у тебя больше…
– Лонесия! – отец стукнул по столу, отчего его тарелка даже подскочила. – Это уже переходит все границы. Шонель – проследи, чтобы наказание было соразмерным проступку.
– Если ты настаиваешь, – тётя поморщилась, явно недовольная просьбой.
Я переводила взгляд с сестры, которая совершенно не выглядела расстроенной, а даже наоборот, улыбалась как будто победно, на отца, который сверлил Лону хмурым взглядом. Брат сидел с опущенными плечами, и выглядел отчего-то очень виноватым – словно это он является причиной подобных слов Лонесии.
Но возможности спросить что-то мне не дали – Шонель непривычно быстро поспешила увести Лону прочь из столовой.
– Отец, скажи… Лонесия… Она говорила про… Симону? – я нервно разгладила салфетку, не отрывая взгляда от отца.
Он молчал, глядя на меня задумчиво и, как мне казалось, с толикой сожаления.
– Отец. Симона… Она что-то натворила? В чём-то провинилась?..
Я запнулась, не зная, что сказать. Всё же не я любимая дочь, которой простят всё на свете и достанут даже луну с неба. И в другой ситуации я бы даже пытаться не стала. Но… Сима была единственным близким мне человеком. И каким бы ни был её проступок,
– Могу ли я как-то загладить вину Симоны? – голос охрип от волнения, но я всё равно продолжила. – Сделать что-то, чтобы… Не отлучать её от роли моей… Служанки.
– Боюсь, это невозможно, дочь, – король тягостно вздохнул, впервые за время обеда глядя мне прямо в глаза. – Прости, дочь. Симона… Умерла.
Глава 15. Разговоры живые… и не очень
– Прости, дочь. Симона… Умерла.
Слова отца эхом прозвучали в голове.
Я непонимающе моргнула, по-прежнему глядя на отца. Не слыша, не осознавая… Не веря в то, что он сказал! Это какая-то глупая шутка?..
Симона – мертва? Нет… Нет-нет-нет! Этого не может быть. Это просто невозможно. Это же Сима… Она просто не могла умереть!
Но отец смотрел с искренним сожалением и это лучше всяких слов сказало мне, что он не врёт.
Симоны в самом деле больше нет…
Медленно встав из-за стола, я механически изобразила положенный по этикету поклон.
– Благодарю за обед, – медленно произнесла, не поднимая глаз, и вышла из столовой, не став даже дожидаться разрешения.
Звук второго отодвигаемого стула я отметила краем сознания, так же как и хлопок двери, прозвучавший дважды.
Все мои мысли крутились вокруг Симоны. Вокруг незаменимой нянюшки… Нет. Давно уже не нянюшки. И даже слово дуэнья отдавало чем-то таким, неприятно формальным. Сима была скорее как любящая тётя. Ближе, чем родная тётя. Ближе, чем сёстры, чем отец. Наставница, подруга, и заботливая почти как мать.
И тем страннее было осознавать, что у меня не болит в груди. Что тоска неожиданности расставания сжимает сердце гораздо сильнее, чем осознание что новой встречи никогда больше не будет.
Никогда больше Симона не обнимет меня, утешая. Не поможет расплести волосы на ночь, не расскажет интересную, но и поучительную историю. Не порадуется моим успехам. Не выслушает, похвалит, не отругает, не…
Я сглотнула ком в горле и обернулась, услышав шаги.
Терион шёл рядом, отставая всего на пару шагов. Молчал, лишь смотрел виновато и грустно.
– Ты знал.
Он угрюмо кивнул. Но я и так знала ответ – всё поведение брата с утра стало понятным, и неприятно полоснуло ножом внутри, напоминая о том, насколько я на самом деле эгоистична и невнимательна к окружающим. Ведь я могла понять всё ещё тогда… Понять раньше, чем Лонесия с присущей ей бесцеремонностью обрушит на меня эту горькую правду, не давая возможности привыкнуть постепенно.
– Я не мог сказать, – Тери тяжко вздохнул. – Отец собирался сам… Хотел сделать это помягче, – он дёрнул плечом, выражая отношение к результатам подобного решения.
– Я весь день выглядела, как дура? – я грустно улыбнулась, глядя мимо брата.
– Вовсе нет! – он экспрессивно мотнул головой. – Все во дворце хотели оградить тебя. Хотели, чтобы эта новость оказалась не такой шокирующей, – он снова вздохнул. – Для многих во дворце её смерть…
– Не надо, Терион, – я качнула головой, останавливая объяснения, и повернулась к нему лицом. – Я не хочу сейчас об этом. Мне… Надо привыкнуть, – глухо закончила, опустив взгляд в пол.
– Да, разумеется, – брат осторожно погладил меня по плечу. – Просто знай, что если надо – я всегда готов тебя выслушать.
Он неуклюже обнял меня и, бросив взгляд в сторону окна, коротко поклонился, прежде чем уйти.
– Учитель?
Я даже не удивилась, обнаружив магистра Виарно около дверей своей комнаты. Он выглядел хмурым и встревоженным, но и на его лице не видно было тоски. Впрочем, здесь мы на равных – истинные чувства под замок, а внешне всё должно быть в пределах нормы. И меня ведь Сима учила тому же. Но я даже представить не могу, насколько сейчас тяжело ему.
– Доброго здравия, Ваше Высочество, – придворный маг коротко кивнул. – Извините, что сегодня наши занятия не состоялись, но…
– Я всё понимаю, – я тихонько вздохнула.
– Это вам, Ваше Высочество.
Виарно протянул мне запечатанное письмо, но не привычного белого, а синеватого оттенка.
Бумага была непривычно гладкой наощупь, и держала я его с опаской. Тем более, что никаких надписей на нём не было. Так же как и печатей или каких-то других пометок.
– Что это?
– Это письмо, – магистр замялся. – Для тебя. От Симоны. Прощальное.
До этого момента во мне ещё жила надежда, что магистр пришёл меня обнадёжить, сказать, что всё не то, чем кажется. Но теперь она растворилась, оставляя горькое послевкусие, что это не сон, а реальность. И, хочу я того или нет, мне придётся к ней привыкать.
– Спасибо, магистр, – я не удержала тяжёлого вздоха.
– Выше нос, Ваше Высочество. Пока мы живы – всё можно исправить.
– И то, что случилось с Симоной? – я покачала головой.
Магистр открыл рот, но закрыл его, очевидно не найдя подходящих слов. Да и что вообще можно сказать в подобной ситуации?
– Тем не менее, принцесса. Понимаю, что сейчас мои слова вам покажутся жестокими, – он вздохнул. – Но не вздумайте впадать в уныние! Симона бы не одобрила подобного.
– Я… Я учту, магистр.
Я поклонилась глубоко, искренне благодаря и за письмо, и за совет, и, особенно, за то, какими словами он был высказан. Я воочию услышала интонации Симы, говорящей эту фразу, и увидела, как осуждающе она качает головой.
– Завтра занятия будут, как и положено. Не откладывайте чтения письма, Ваше Высочество, – магистр глубоко поклонился, прежде чем уйти, оставив меня в одиночестве.
Комната встретила меня тишиной, которая теперь казалась тяжёлой и ощутимо давила на плечи. Ещё и письмо это в руках… Оно жгло руки и глаза, безмолвным напоминанием о случившемся.
Одна часть меня жаждала прочитать его скорее. Не то что прочитать, даже скорее впитать последние слова Симоны. Отпечатать их где-то внутри, чтобы всегда помнить. Но… Я боялась. Словно пока письмо запечатано – всё не по настоящему. Словно сейчас я ещё могла надеяться, что Сима где-то, не важно где, не важно как далеко, но – живая.
Гостиная казалась тусклой – служанки не догадались открыть шторы. Или, может, нарочно не стали этого делать, поддерживая траур?
Думать об этом не хотелось. Хотелось вернуться хотя бы на день, на неделю назад. Извиниться за резкие высказывания, и, может, совершенно не-аристократично, не подобающе принцессе, но позволить себе обнять нянюшку.
Я вздохнула и моргнула, понимая, что в задумчивости пришла в крохотную комнатку Симы, и против воли улыбнулась.
Несмотря на слякоть февраля за окном, здесь всё дышало поздней весной. Даже, может, жарким летом.
И солнце светило ярко, весёлыми солнечными зайчиками прыгая по стенам, и цветочному покрывалу на кровати. Бликами отражалось от кованных боков шкатулки – единственного предмета, выбивающегося из обстановки своей изысканностью.
И ни малейшего намёка на случившееся. Как будто Сима просто вышла из комнаты ненадолго и в любой момент вернётся. И отругает меня за то, что я сюда пришла…
Я опустилась на постель и в замешательстве посмотрела на письмо.
Руки подрагивали, и пальцы не слушались. Я несколько раз моргнула и протёрла глаза, избавляясь от взявшейся из ниоткуда пелены, прежде чем надорвать бумагу.
Листок легко развернулся в руках и я нервно сглотнула, прежде чем решиться и опустить взгляд на такие знакомые буквы, которые почему-то плыли перед глазами.
«Девочка моя. Моя дорогая Мия…»
Я невольно шмыгнула носом. Сима редко называла меня так, но… Она была единственной, кто вообще осмеливался упоминать моё имя.
«Прости меня, моя девочка… Я подвела тебя… Я была слишком неосторожна… Прости, что покидаю тебя. Прости, что и я покидаю тебя…»
Буквы расплывались, а в груди что-то беззвучно трещало, прорываясь наружу с тоскливыми подвываниями. Слёзы текли рекой, мешая смотреть.
Я рыдала, уткнувшись в собственные колени.
И никого не было рядом чтобы меня поддержать. Успокоить…
Теперь я осталась совсем одна.
***
– Это какой-то бред, – Лерион с силой сжал переносицу. – Я до сих пор не могу понять, что… Как это вообще произошло! Мишель, – он поднял на друга усталый взгляд, в котором плескалась надежда. – Ты можешь объяснить мне… Ты уверен, что Симона… Мертва?
Виарно опустил взгляд и нервно одёрнул манжеты рукавов.
– Вы опять, Ваше Величество? – он дёрнул кадыком и отвернулся лицом к окну. – На месте… Смерти… – он гулко сглотнул. – Была найдена её одежда и… Пепел, – это слово он буквально выдавил. – И кольцо, которое совершенно точно принадлежало ей… Каких ещё доказательств вам надо?
Последние слова звучали совсем глухо, и Лерион почувствовал укол совести – ведь он знал об особенном, чересчур трепетном отношении своего друга к няне дочери. Но именно последний факт не позволял отстраниться. Если бы погиб кто угодно другой, короля бы устроило просто узнать о результатах расследования. Но смерть Симоны – няни младшей дочери и близкой подруги умершей супруги, – требовала особого внимания!
– Извини, – совершенно искренне произнёс король, вздыхая. – Тогда, быть может, есть какой-то способ узнать о причинах? Мы ведь не можем просто спустить это на самотёк. В конце-то концов, она была близка к нашей семье! Должно же быть хоть что-то!..
Лерион даже стукнул по столу, в порыве чувств. Хмурый взгляд монарха обещал громы и молнии на головы тех, кто виновен в произошедшем.
– Если бы она была последовательницей Ортана, я бы могла попробовать обратиться к Богу, но она поклонялась Арион, – Шонель чопорно поджала губы, даже не подняв взгляд на брата от разглаживания подола юбки на коленях.
Это звучало как самый настоящий упрёк. И даже два одинаково неодобрительных мужских взгляда не смутили женщину. Она лишь ещё сильнее сжала губы и вскинула голову – глядя в ответ почти с вызовом.
– Мишель?..
– Нет, – магистр покачал головой. – Если даже такое заклинание действительно существует, мне оно неведомо.
Шонель шумно выдохнула через нос, но для Виарно это прозвучало словно сигнал. Словно леди только что призналась в причастности к произошедшей трагедии – магу в этом вздохе отчётливо слышалось облегчение.
Король одарил сестру тяжёлым и откровенно раздражённым взглядом.
– Уж извините, что я не оплакиваю бесславную смерть какой-то там служанки. Конечно же это я убила её, приревновав к великолепному придворному магу! – ядовито воскликнула Шона, вздёрнув подбородок и открыто встречая взгляды двух мужчин.
– Не передёргивай, – хмуро ответил Лерион, первым прекращая противостояние.
– Если это всё, я пойду, – Шонель порывисто поднялась со своего места и покинула кабинет, не дожидаясь реакции брата.
Громко хлопнула дверь, выдавая гнев и раздражение старшей сестры. Лерион уткнулся лбом в сцепленные в замок руки и шумно выдохнул.
Магистр, подумав медленно обошёл стол и присел на подлокотник кресла, чтобы иметь возможность говорить лицом к лицу.
– Что ещё скажешь? – глухо спросил король и поднял усталый взгляд.
– Стоило предусмотреть вероятность подобного заранее? – Мишель поморщился.
– Ты тоже не выглядишь сильно расстроенным её смертью, – недовольно проворчал король.
Виарно по-лошадиному дёрнул головой и болезненно поморщился.
– Я говорил про Шонель! – прикрыв глаза, он медленно выдохнул. – Ты бы предпочёл, чтобы я закрылся в своей башне и глушил спиртное стаканами, как ты после смерти Кармель?
– Я бы предпочёл, чтобы Симона была жива, – ворчливо ответил Лерион и тяжело вздохнул. – Ты ведь мог дать ей какой-нибудь защитный артефакт… Ну хоть что-то!
– Очень мило, что ты заметил наши с ней особые отношения, – сухо ответил магистр. – Однако, как ты видишь, артефакт не сильно то помог.
– Тогда, может, у тебя есть догадки кто… Или почему это сделал?
– Ты и сам прекрасно знаешь, что нет. И… – Виарно нахмурился, прежде чем продолжить. – Я думаю, что её смерть не связана с её прошлым. Там не было и не могло быть ничего такого, чтобы…
– Хочешь сказать, случайность? Какая-нибудь магическая аномалия? – Лерион кисло усмехнулся.
– Которую не почувствовал король? – магистр скривился. – Нет… Думаю, поиски затянуться. И… Лерион, тебе не кажется, что стоит подумать не о уже случившемся, а о будущем?
– О том, кто заменит Симону, и как поступить с виновником произошедшего?
– О том, как защитить своих детей! – сердито нахмурился маг. – Сегодня покушение состоялось на Симону – и весьма удачно, надо заметить. А потом что? Мы ведь не знаем, чем руководствовалась… Руководствовались злоумышленники.
Король не заметил оговорки друга. А Виарно не желал привлекать внимание и вываливать свои подозрения о личности виновника. Потому что никаких доказательств у него нет, и даже о мотивах он может лишь догадываться… И совершенно не факт, что окажется прав.
Лерион нахмурился, непонимающе глядя на друга. И по простонародному присвистнул, не сдержав эмоций, когда магистр не говоря ни слова, выложил перед ним маленький мешочек и сам же достал оттуда серьги.
Редкое белое золото, дорогие алмазы… И магия, которую Лерион мог почувствовать лишь благодаря королевскому статусу – личного дара, чтобы увидеть магическую вязь, не хватало.
Поистине бесценный подарок. Ведь, несмотря на должность придворного мага, и достаточно сильный дар, Виарно едва ли мог позволить себе много таких драгоценностей. Лерион не сомневался, что даже личные артефакты друга уступают этим в качестве.
– Ты всё-таки сделал серьги, но не успел отдать?
– Эти серьги не для Симы, – Мишель тяжко вздохнул, под удивлённым взглядом. – Для Астер.
– Ты. Решил. Сделать. Подарок. Моей. Дочери?
Взгляд короля стал подозрительным, и каждое слово падало камнем. Магистр поморщился, понимая, что выбрал не самую верную тактику. И вряд ли Лерион сейчас сделает поправку на то, что друг выбит из колеи случившимся с Симой.
– Смеёшься? – маг кисло улыбнулся. – Этот подарок заказала Корнелия. Узнала твой тщательно охраняемый секрет и захотела поддержать сестру – сама выбрала украшения, достала все ингредиенты.
Лерион выдохнул и прикрыл глаза, понимая что среагировал слишком остро. Но сегодня весь день такой – нервы всех во дворце были натянуты до предела.
– Но делал – ты, – произнёс король, успокаиваясь.
– Да.
Этот ответ короля успокоил. В задумчивости он продолжил крутить украшения в руках, изучая изысканную вязь.
– Усиль защиту башни. И комнату Астер в замке.
– Астер? – магистр посмотрел укоризненно.
– Ты – понял, – взгляд Лериона потяжелел. – И ты прав. Я не хочу получить подтверждения того, что случившееся сегодня с Симоной предназначалось одному из моих детей. Никому из моих детей.
Виарно продолжал смотреть, ожидая.
– Не только Астер. И Териона с Лонесией тоже, разумеется. И… Шонель вероятно тебя в комнату не пустит, но всё же – предложи и ей.
– Может, в таком случае стоит перевести Астерию в замок? Двоих защищать будет проще, и младшей будет легче…
– Нет! Ни в коем случае, – король скрипнул зубами, взглянув на друга так, будто он только что совершил покушение на детей. – Уж точно не сейчас, когда всё так непонятно. Что, если в этом и была цель?!
Магистр открыл рот, удивлённый таким доводов, но промолчал, не найдя аргументов, опровергающих эту теорию.
– В таком случае, не затягивай отдать артефакт. Он защищает от ядов и враждебной магии.
Король задумчиво кивнул, продолжая перекатывать серьгу в пальцах.
– Это замечательно… А почему, говоришь, Корнелия сама не отдала украшение?
– Потому что Её высочество, принцесса Астерия, оказалась чересчур подозрительна, – магистр криво усмехнулся.
Но Лерион не заметил этого более чем прямого намёка. Точно так же, как не заметил и упрёка во взгляде друга. И ноток иронии в голосе.
Наоборот, королю крайне польстило, что его дочь – старшая из близняшек, и почти начисто лишённая общения, – проявила подобную сознательность. И он лишь сильнее уверился в том, что сделал правильный выбор, прислушавшись тогда к Шонель.
И он видел в поступке Астер исключительно хороший знак. Ведь, подобная подозрительность уже сейчас и даже по отношению к самым близким, однозначно поможет потом ей справляться с чересчур настырными придворными, которые не преминут залить наследницу – пока ещё только будущую, – сладкой патокой.
Возможно когда-нибудь и младшая – самая младшая, – принцесса научится подобной осмотрительности. Но а пока – он просто не будет ничего менять.
Просто посмотрит, как обе принцессы справляются со своей ролью.
