Амира Ангелос
Моя поневоле
– Вы очень красивая, – произносит мой партнер с легким акцентом. – Весь вечер вами любуюсь. Вы родственница Нурпат?
– Можно и так сказать, – киваю.
– Завтра мы с друзьями планируем поехать купаться на озеро. Вы там бывали? Удивительно красивое место.
– Нет, не бывала.
– Тогда обязательно должны посмотреть.
– Спасибо, но я…
Не успеваю договорить, кто-то дергает меня на себя, и я к своему ужасу оказываюсь в объятиях Далхана. Мы вроде как продолжаем танец, но он держит слишком крепко, я едва могу дышать. Злится. Определенно, он взбешен. Из-за Нурпат? Или танца с другим мужчиной? Я не знакома с традициями этих мест, может я совершила нечто непростительное, поэтому испепеляет меня взглядом. От него исходят волны негатива. Но при этом ни слова не произносит.
Глава 15
Далхан
– А ты не заигрался, братец?
– Что ты имеешь в виду? – кидаю на Тагира острый взгляд.
– Ты меня прекрасно понял. Эта девушка, которую ты притащил сюда. Ты слишком близко к себе ее держал все это время.
Тагир немногословен, впрочем, у нас в семье все такие. Видно, что тема его раздражает. У нас не принято обсуждать женщин. Когда Тагир привез в деревню Вилену, состоялся тяжелый разговор. Я вел себя как мудак, наехал на девушку, напугал до смерти. Потому что на тот момент она врагом для меня была. Лютым, смертельным врагом. Как же трудно было поверить, что в такой ситуации возможно прощение. Но Тагир простил. Забыл и пошел дальше. Смог понять сквозь боль и желание мести, что Вилена не виновна. Даже если и есть косвенная вина, то он способен на прощение.
Но у меня и Марго другая ситуация.
– Тебе доложили? – спрашиваю хмуро.
– Скажем так, поделились. На твоем месте, я бы не доверял Рустаму. Он всегда действует исключительно в своих интересах, да ты и сам знаешь. А сестру Эрика давно надо было отправить за границу. Насколько я понял, это ее самое горячее желание. Мы не воюем с женщинами, брат, что бы они не сделали. Мы ответили на агрессию, Эрик заплатил своей жизнью. Его сестра ни при чем. Насколько я знаю от Вилены – она сама была в том доме пленницей. Что бы она тебе не сделала… ее могли заставить, угрожать. Даже если сама… мы не мстим женщинам, брат. Не могу понять.
– Ты решил прочитать мне нотации на собственной свадьбе?
– Нет. Меньше всего этого хочу. Лишь пытаюсь понять. Ты вообще, собираешься ее отпустить?
– Что за вопросы?
– По-моему, это простой вопрос, Далхан.
Для меня это не так и Тагир, похоже, об этом догадывается.
Марго проникла в мою кровь как вирус. Раньше был уверен, что не бывает такого, чтобы хотеть до одури и ненавидеть одновременно. Она показала, что так бывает.
Сука… Стоит о ней подумать, меня точно кипятком окатывает с головы до ног и член колом стоит. Поначалу это было просто желание проучить зарвавшуюся стерву. Показать, чем заканчиваются игры и провокации. В подвале она была холеной, изысканной, властной. Всегда ненавидел таких баб. Женщина должна знать свое место, быть скромной, глаза в пол, тихий голос. А эта, сука, с меня, к стулу привязанного, трусы стащила. Такое не прощают. Ненависть накатила одновременно с похотью, никогда сильнее эмоций не испытывал. Разодрать был готов. Выебать жестко, выдрать так, чтобы ходить не могла. Чтобы навсегда урок усвоила.
Никогда и никого я не хотел с такой звериной яростью.
Я не насильник, не садист, никогда не испытывал удовольствия, вынужденно проявляя жестокость. К мужчинам. К женщинам. Все только по правилам, по понятиям.
Но тут буквально заклинило. Какие правила, когда меня, блядь, баба чуть ли не насилует?
Смешно. Потом ей было совсем не до смеха. Когда ебанутый братец появился и заставил сосать у меня. Она делала это неумело, такое не сыграешь. Дрожала от стыда и страха. Урод братец наводил на нее ужас. Это было… Блядь, я не за то, что надо мной, связанным, доминировала, взбесился. Нет. За то, что захотел ее до такой степени, что думал взвою там. Это было похоже на пытку. Чтобы слюни распустил, чтобы сломался. Начал умолять ее, чтобы коснулась. Чтобы продолжала. Охуеть, пытка сексом. Причем ясно было – это все произошло незапланированно, непреднамеренно. Для Марго это было не меньшим шоком чем для меня. Огромным унижением. Болью. Она едва живой выглядела. И от ее неумелых, робких, вынужденных ласк я возбуждался в разы сильнее, нежели она была бы профессионалкой, если бы по яйца заглатывала. Но она не умела глотать. Давилась, дрожала, смотрела с ужасом.
Блядское кино, я его потом каждую ночь видел. Раз за разом прокручивал. И продолжал ее хотеть. Дрочить на нее… Думать об этой суке и днем и ночью.
За это и ненавидел люто. За то что зацепила, несмотря на все доводы против. За то что один взгляд, один взмах ее ресниц отделял от того, чтобы как верный пес начал ее пальцы облизывать. О да, я хотел и хочу до сих пор вылизать ее всю. С головы до ног.
Охуенная. Вкусная. Нереально гибкая. Как хочешь верти на члене. Затрахивай. Не надоест. Отзывчивая…
Пришлось как следует самому себе мозги прокачать, убедить себя, что жалеть сучку-наркоманку не в моих правилах. Разобрался с братцем, с его верными псами, а девку в бордель. Разве шлюхе там не самое место?
Только с каждой минутой глядя на нее, все меньше мог поверить, что шлюха. Совсем неопытная. Узкая, тесная. Испуганная, дрожащая. Блядь, залип на ней. Думал, выебу жестко и разбежимся. Пройдет обжигающая тяга. И охуенный кайф, когда в нее погружаюсь – станет обычным. Баб много. Я не собирался останавливаться на одной. Как бы ни твердили родственники, что Нурпат нужна мать. Приводить бабу в дом не хотел. Полно теток, сестер двоюродных и троюродных. Женского влияния на Нурпат достаточно. Да и с Виленой близки, не разлей вода. С умершей женой мы только по залету свадьбу сыграли. Причем потом узнал, что она все нарочно рассчитала. Соблазнила, резинку подготовила заранее, бракованную. Было мерзко. Жили мы с ней не очень. То ли из-за предательства вначале, то ли не подходили друг дружке. Она заболела, я чувствовал вину.
Плохой из меня и отец, и муж. Ни хера не образцовый, поэтому ни к чему о новой семье думать. Вон Тагир, бабу с ребенком взял и любит как родного. И свой скоро ребенок будет.
У меня нет зависти. Рад за брата. Каждому свое. Я старший брат, на мне основная забота о бизнесе, о земле, о людях, которые на ней живут.
Марго надо отпустить, знаю. Завтра отвезу в аэропорт. Сделаю это, даже если придется потом каленым железом выжигать ее из своей головы, где напрочь поселилась.
Сука, и в то же время ранимая. Упрямая. Дерзкая. Только с ней понял, что ни хуя не уважаю, когда баба глаза в пол. Мне вызов нравится. Дерзкие ответы. Ведь чувствую, как дрожит от страха. И все равно отвечает порой нагло.
Особенно момент, когда ушла от меня, из борделя. Видел, насколько ее испугало имя Волкова. И все-таки ушла. Не стала продавать себя за защиту. Попробовала сама барахтаться. На работу устроилась. Кто бы подумать мог, такие разве это умеют? С такой внешностью могла бы по щелчку пальцев найти себе папика.
А она снова ко мне прибежала. От безвыходности…
Идиот. Тебе бы другого хотелось? Может ты еще и признания в любви от нее ждешь?
Укорила в том, что не касаюсь… Блядь, иначе никак. Не удержу себя в рамках. Не отпущу. Только запрещая себе ласки и прикосновения могу помнить, что не моя. Что это временно… Что отпустить должен.
Иначе бы до смерти заебал. Не выпускал бы из постели.
Я это и делал. В мыслях. Постоянно.
Брат уходит, оставив меня с невеселыми мыслями. Появляется Лиля. Моя любовница, последние полгода я был в основном только с ней. Познакомились через ее отца, были общие вопросы по бизнесу. Закрепили сделку в постели. Я видел, что у Лили более далеко идущие планы. Она сделала ставку на брак. Стало ясно что пора расставить точки над «i». Это должно было произойти в тот вечер, когда нас прервала Марго. Ворвалась как ураган, под разборку серьезную подставила и убежала, бросив разбираться. От ярости адреналин просто зашкаливал, я разметал амбалов Волкова в два счета и бросился в погоню. Это ни с чем не сравнимое животное чувство, когда выслеживаешь добычу.
Наверное, поэтому и залип сильно на этой бабе. От которой надо бы держаться как можно дальше. Потому что в животное меня превращает. Когда понимаешь только инстинкты.
Даже сейчас, всего-то может полчаса прошло, как ее нет. А меня уже ломает. Брат напряг разговором, теперь вот Лиля на руке висит. Кто ее сюда позвал? Точно не я. Как пролезла?
– Далхан, милый. Я так скучала. С ума сходила, что не звонишь, – начинает любимую присказку.
Блядь, я еле имя ее сегодня вспомнил. Настолько мне Марго мозги выжгла. Сука… Ищу ее взглядом и не нахожу. Мне это не нравится. Знаю, что она отсюда никуда не денется. Вокруг леса, болота. Она же не безумная, да и ни к чему бежать, она баба неглупая. Я пообещал ей самолет, завтра. Знает, что не подведу.
И от этого всего выкручивает ломка. Потому что не хочу отпускать. Сдохнуть готов от мысли, что больше ее не увижу…
К нам снова подходят новобрачные:
– Марго не выглядит счастливой, – укоряет Вилена, кивнув Лиле.
– Она не любит выставлять напоказ свои чувства, – отвечаю равнодушно.
– Не надо сарказма.
А она осмелела, моя маленькая блондинка-невестка. Таким запуганным кроликом еще недавно была. Сейчас другое дело. Ребенок в чреве сделал ее сильной? Упрямой так точно.
– Вилена, чего ты от меня хочешь? – спрашиваю устало. – Я выполнил обещание.
– Ты причинил ей боль.
– Она из семьи врага, я с нее пылинки сдувать не обещал. Слушай, я не хочу грубить тебе в день свадьбы…
– Ладно, хватит, Вилена, пойдем, – вмешивается Тагир, и я ему благодарен, за то что прерывает невыносимый диалог. Я на взводе. Лиля смотрит на меня во все глаза, видимо не понимая, о чем спор.
– Кто такая Марго и почему тебе предъявляют претензии что она несчастна?
– Лучше забудь, что услышала. Это дело семейное.
– Я не могу, Далхан. Я умираю от боли. Мне кажется, что мы отдаляемся…
– Тебе не кажется.
– Что? Прости, не понимаю.
– Пора закончить.
– Я… тебе надоела?
– К чему подробности?
– Я не знаю… Боже мой, ты понимаешь, что сейчас разбил мне сердце? За что? Я что-то сделала?
– Нет. Не бери в голову. Ты еще найдешь себе мужика получше. Я не подхожу для долгих отношений.
– Это уже не тебе решать, найду или нет! – взвивается вдруг Лиля. Но я уже не слушаю, сконцентрирован на другом. Марго танцует с парнем. Мальчишка совсем, но мне не нравится видеть его ладони на талии моей бабы. Не моей, сука. Но сегодня она со мной.
Лиля что-то продолжает кричать мне в спину, идет за мной. Оборачиваюсь и осаживаю взглядом. Тут же застывает. Хлопает ресницами, густо накрашенными. Напоминают коровьи. У Марго не так. Она почти не красится. Не считая того первого вечера знакомства, в подвале. Тогда косметика растеклась, тушь под глазами… И все равно сексуально до дрожи. Хотелось кончить ей прямо на лицо. Только упрямство помешало. Вопрос контроля. Она смотрела умоляюще, ждала, когда же все прекратится. А я мучил ее, вынуждая снова и снова сосать. Запретил себе кончать. Пообещал мысленно, что сделаю это много раз, но позже.
Я брал ее разными способами. Везде попробовал. Тогда почему ощущение, что еще ни разу у нас не было?
Что за странная херня?
Отрываю Марго от молокососа и тащу подальше. Не могу больше сдерживаться. Терпеть взгляды мужчин на нее. Сегодня последняя ночь, когда могу быть с ней. Хотя по- хорошему, свои долги она давно заплатила. Поэтому и не трогал в доме Рустама. Хватит насилия.
Что-то про Лилю лепечет, но мне некогда разбираться. Затаскиваю в дом, показываю комнату.
– Располагайся.
Больше не сказав ни слова ухожу. Мне надо проветриться. Пережить как-то эти часы до самолета. Отъезд Марго все расставит по местам. Я убеждал себя в этом последние несколько дней. А сейчас ни хера не верю…
***
– Папа, почему ты увел мою подругу?
Оборачиваюсь, за спиной стоит Нурпат. Глаза блестят, руки уперты в бока, выглядит очень решительной.
Я не силен в воспитании девочки, чаще всего ею занимается двоюродная тетка. Сейчас еще Вилена много времени уделяет. Родственники меня порицают за такое положение дел.
– О чем ты, Нурпат? – залпом выливаю в себя виски. Жаль надраться нельзя, ведь завтра я везу Марго в аэропорт. Конечно, могу поручить это кому-нибудь. Только не в моих привычках поощрять слабоволие и трусость. Пройду по этому пути до конца. По живому отдеру.
– Я говорю о Рите, куда ты увел ее? Почему? Мы танцевали. Было весело…
– Рите пора. Она гостья.
Так странно звать шикарную изысканную Марго таким простым именем. Но видимо она так дочке представилась. Интересно, она знала, что Нурпат моя дочь? Почему девочка произносит «Рита» с такой теплотой?
– Пожалуйста… я хочу ее увидеть
– Мы не можем. Она уже отдыхает. Нехорошо напрягать гостей, Нурпат. И привязываться к чужим не стоит. Она нам чужая, ей надо на самолет. Скоро она улетит далеко, в другую страну. Хватит капризничать, дочь. Тебе пора спать. Завтра продолжишь веселье.
Ведьма. Нурпат плачет, когда тащу ее за руку сквозь толпу разыскивая тетку. Чертова блядская ведьма, даже ребенку в два счета голову задурила! Как? Как это возможно?
Глава 16
Марго
Обняв меня за талию, Далхан увлекает за собой. Окружающим этот жест, наверное, кажется нежным и любящим, но на самом деле его пальцы стискивают мою плоть до боли. Мне больно покидать Нурпат не попрощавшись, но выхода нет. Девочка поглощена разговором с кавалером. Ей не до меня, и это хорошо. Не могу я произнести – хочу с твоей дочкой попрощаться, Далхан. Он наверняка разозлится. И от этого колет сердце.
– Куда ты меня тащишь? – с трудом выдавливаю из себя.
– Вечеринка окончена. Пора отдохнуть перед долгой дорогой, – цедит сквозь зубы.
– Уверен? А как же Лилечка? – мы уже вдалеке от людей, почти в тени сада. Я пытаюсь вырваться. Бесполезно. Еще сильнее, будто клещами стискивает мою руку.
– Ревнуешь?
– Нет, разумеется. Правда о ней беспокоюсь. Я уже испортила вам романтик однажды.
– Заткнись, Марго.
Он впервые произнес мое имя. Невероятное ощущение. Словно ток по всему телу пустили. Каждую клетку перетряхнуло… я будто вспыхиваю изнутри яркими микроскопическими лампочками.
Но Марго – имя стервы. Глубоко внутри, для тех кому раскрываю частичку души, я – Рита. Ранимая, сомневающаяся. Далхан никогда не увидит меня такой. Иначе я рассыплюсь. Иначе упаду на колени и буду умолять чтобы оставил меня себе. Кем угодно…
Нет, конечно же я такого не сделаю, что за безумные мысли!
Далхан толкает меня в какую-то комнату, сквозь зубы желает спокойной ночи и уходит. Не запирает, и на том спасибо. Но все равно я, конечно же, не решусь снова выйти к гостям. Да и не хочу. Только перед Нурпат неловко. Ох, а вдруг она видела эту сцену? Она же совсем рядом была. Как ее отец тащит меня, словно какую-нибудь… Даже слова не подобрать кого. Шлюху? Он ведет себя со мной только так.
Надеюсь, что все же девочка была занята танцем. Мне показалось что это ее первый танец с кавалером, с парнем. Нурпат очень волновалась, это выглядело невероятно трогательно.
В комнату заглядывает пожилая женщина в платке. Спрашивает на ломаном русском, надо ли мне чего-нибудь. Мотаю головой. Она вручает мне стопку каких-то вещей. В ней оказывается постельное белье, полотенца и ночная рубашка. Благодарю, женщина кивает и уходит. Кажется, ей совсем не нравится мое здесь присутствие…
И правда, надо ложиться спать. В платье неудобно, так что ночная рубашка кстати. Далхан явно уже не придет до утра. Вылет в полдень. Можно выспаться.
Выпиваю стакан воды – здесь предусмотрительно есть наполненный графин на хрустальном подносе.
Осматриваюсь. К комнате примыкает просторный санузел с хорошим ремонтом. Ванная старинная, чугунная. Вода из колонки. Набираю ванную, опускаюсь в воду. Рядом большая ваза с каким-то настоем. Выливаю немного и комнату заполняет запах лаванды. Он успокаивает, мышцы расслабляются. Закрываю глаза, откидываю голову на бортик.
Открываю глаза – первая мысль, что у меня галлюцинация. Далхан стоит, упираясь спиной о дверной косяк. Смотрит на меня неотрывно прищуренным взглядом. Его глаза темны и бездонны. Дрожа, отворачиваюсь, зная, как небезопасно смотреть в эти глаза, когда нельзя ни солгать, ни сказать правду. Ведь сейчас все что думаю и чувствую написано у меня на лице… Как никогда стойкое ощущение что нахожусь в одной клетке с хищником. Спокойным и в тоже время очень опасным. Затаив дыхание, словно опасаясь нападения, смотрю в его лицо и честно признаюсь себе, что вряд ли смогу забыть этого мужчину, сколько бы ни прошло времени.
Черные глаза прожигают до самых внутренностей, никак не скрыться от этого. Больше не могу выносить столь длинное оглушающее молчание.
– Что тебе нужно? – мой голос звучит глухо.
– Сама не догадываешься? – как всегда не утруждает себя любезностью.
– Наш контракт окончен. Поэтому, тебе лучше уйти.
– То есть ты уже в самолете? – пытаюсь распознать насмешку в этой фразе, но скорее она звучит… с болью? Нет, конечно же придумываю, то что хочу слышать.
– Почти…
Не знаю, что еще сказать. Он предлагает мне прощальный секс? Дает выбор? Хочу ли я его в последний раз?
Мне не нужно размышлять долго над этим. Когда Далхан рядом, я над собой не властна. В голове начинают мигать неоновые лампочки. Хочу. Я его хочу. Я всегда реагирую на этого мужчину только так…
Понимает ответ без слов. Звук шагов бьет по нервам, тяжелая поступь. Подходит, берет за плечи, поднимает из ванной, прижимает к себе. Обхватываю его ногами. Плевать на дорогой костюм, пусть промокнет. Даже забавно. Далхан одет, я голая, мокрая. Сдавил так крепко, что стало нечем дышать.
Не расслабляйся, не плавься в его руках – взываю к себе, но бесполезно.
Очень длинная пауза, почти не дышим. Глаза в глаза… А потом его губы касаются моих. Впервые. Всю перетряхивает, по телу словно пустили мощнейший разряд тока. И я уже на грани разрядки, между ног болезненно тянет, ломит, выкручивает. Как можно кончить от поцелуя? Это же полный бред. Но со мной происходит именно это. То, что Далхан коснулся моих губ, что больше не отвергает прикосновения, немедленно возбудило до предела.
Бросает меня на постель, начинает раздеваться, расстегивает рубашку. Намокшая одежда тяжело поддается, поэтому сдирает резкими движениями, не щадя. Ни единого слова не произносит. Не понятно, злится или просто жаждет унять свою похоть со мной.
Наш последний раз. От этой мысли внутри разливается холод. Снаружи тоже чувствую себя заледеневшей. Меня потряхивает. Постель намокла подо мной, стала неприятно холодной.
Обнаженный, Далхан приближается ко мне, жадно пожирая взглядом мое тело. Сразу прошибает пот от пронизывающего взгляда. В жар бросает, больше нет озноба. Между бедер горячо и влажно. Пульс становится обезумевшим. Каждой клеткой на него отзываюсь, ничего с этим не поделать.
Выгибаюсь, дергаюсь, когда накрывает мои груди горячими ладонями. Перед глазами все плывет, кажется, что сознание потеряю от эмоций. В уголках глаз скапливаются слезы. Стискивает сильно, аж задыхаюсь. Большие пальцы гладят соски. Жадно, чувственно. Тут же коленом раздвигает мне ноги. Животом ощущаю тяжелый эрегированный член.
– Вот этого хотела? – хрипит мне в губы, набрасывается на мой рот с голодной страстью, превращающей внутренности в дрожащее желе. Протяжно выдыхаю горячий воздух. И тут же язык Далхана проникает в мой рот, касается моего языка. Робко отвечаю, наши языки сплетаются, сталкиваются, узнавая друг друга. Тело покрывается испариной. Ослабевшая, дрожащая, умираю от полноты эмоций, ерзаю под мощным телом, вдавливающим меня в мокрую постель.
Снова сжимает мои груди. Слегка крутит пальцами соски, из стороны в сторону, внимательно следя за моей реакцией. Из последних сил сдерживаю стоны.
Так мучительно долго. Гладит, потягивает, наклоняется и вбирает ставшую сверхчувствительной вершину в рот, начинает сосать. Не выдерживаю, вскрикиваю, запрокинув голову. Выгибаюсь, неосознанно прося еще. Сильнее. Даже боль от его прикосновений сладкая.
Нетерпеливые руки с небывалым энтузиазмом исследуют все, что оказывается в пределах их досягаемости.
Каждое касание болезненно-сладкое, для меня – выстраданное. Завораживает, но мне отчаянно мало. Я хочу большего. Валиев знает об этом.
Опускает руку ниже, проводит по животу и ныряет между ног.
Надавливает на клитор и сразу же ведёт пальцы вниз. Обводит лоно по кругу, касается входа и довольно выдыхает:
– Какая же ты мокрая.
Медленно проникает в меня пальцем. Глубоко. Губами ловит вырвавшийся из меня крик, приглушая его. Вынимает и скользит снова, проникает уже двумя пальцами. На всю глубину, не забывая при этом ласкать клитор большим пальцем. Мотаю головой, стоны один за другим рвутся из горла, все нервные окончания взбесились. Выгибаюсь в безумной жажде, насаживаюсь на его пальцы. Бедра сами собой двигаются взад-вперед. Тело больше не принадлежит мне, живет своей жизнью, двигается по собственной воле, извивается, жаждет, требует.
– Ты с каждым такая?
Вздрагиваю от обиды. Сразу холод разливается в душе. Зачем он это сказал? Неужели нельзя было обойтись без этого?
Вырываюсь, пытаюсь отстраниться, но он не позволяет. Дергает к себе подушку. Подкладывает мне под ягодицы. Поднимает мои ноги кверху и… разглядывает меня там.
Смотрит как утопаю в собственной влаге? Наблюдает насколько сильно хочу его?
Мне становится нестерпимо стыдно. Снова пытаюсь отодвинуться. Но Далхан, еще раз резко дернув к себе, устраивается у меня между ног.
Накрывает мощным телом, закидывает мои ноги на себя так, что подколенные впадинки ложатся ему на плечи. Чувствую, как распухшая головка настойчиво надавливает на внешние половые губы, ища вход. Твердая плоть начинает растягивать меня. В ушах шумит, сердце колотится так, будто хочет выпрыгнуть из груди.
Далхан с силой подается вперед, отчего мое тело пронзает электрический разряд. Крупная дрожь сотрясает, невероятные ощущения накатывают с каждым последующим толчком, пока не оказывается во мне до конца. Так глубоко. Невероятно. Так интимно. Впервые я чувствую нечто особенное во время секса. Особую близость. Полное соединение, не только физическое. Словно душу сейчас отдала. Чувствую себя распятой, бабочкой, насаженной на булавку, не могу пошевелиться.
И не хочу.
С любовью разглядываю густые брови, покрытые капельками пота, напряженную линию плеч, словно закаменевшие черты лица…
В этот момент понимаю, что окончательно пропала. Я зависима от этого мужчины.
Так хочу его, что не могу выносить эту неподвижность. Чего он ждет? Почему не двигается? Почему так пристально разглядывает меня? Что хочет найти?
У меня не осталось ни единой тайны от него… вся как на ладони.
Я хочу его. Хочу его член внутри. До одури хочу.
Сейчас… Умоляю…
Начинаю ерзать под ним. Бесполезно. Каменную глыбу не сдвинуть.
– Пожалуйста…– выдыхаю, кусаю губы, пытаясь сдержаться и не закричать во весь голос.
В ответ такое легкое движение внутри меня, что это, скорее, походит на изощренную пытку.
Обхватываю его голову ладонями, пальцами зарываюсь в черный шелк волос, снова шепчу срывающимся голосом:
– Пожалуйста…
– Скажи.
– Я… хочу тебя.
Закусываю губу почти до крови. От неторопливого толчка дергаюсь в сладком предвкушении. Выгибаюсь, подаюсь вперед, сама насаживаясь на член. Снова вперед, чтобы принять его ещё глубже.
Жар, напряжение, истома растут, закручиваются тугой пружиной.
Вцепляюсь в плечи Далхана, царапаю его кожу.
Контроль над собственным телом потерян. Сочные, влажные шлепки звучат оглушительно на фоне моих громких стонов и проклятий Далхана, со свистом вырывающихся сквозь стиснутые зубы. Он запускает пальцы в мои волосы, оттягивая голову назад, усиливая болезненные ощущения и возбуждение вместе с ними.
Дикий. Абсолютно необузданный. Невозможно острые толчки. Далхан вбивается в меня, одновременно насаживая на себя, до упора, до боли. Царапаю ногтями покрывало, чувствуя, как меня засасывает бездна, уносит в другое измерение. Стоит подумать, что еще ближе и острее чувствовать невозможно, как новые толчки разносят в пыль эти мысли.
– Да-а-а…
Я уже утопаю в собственной влаге, Далхан врывается в меня с хлюпающими звуками, безжалостно таранит мое тело. Наша кожа блестит от пота, скользит друг о дружку.
Валиев не знает пощады, терзает мое тело безжалостно, вырывая из моего горла новые распутные крики. Кладет ладонь на мой живот, накрывает промежность. Находит пальцем клитор. Взвиваюсь, бедра подбрасывает. Голову обжигает боль – Далхан по-прежнему держит мои волосы в кулаке, прижимая к кровати, продолжая таранить мое тело, едва ли не разрывая на части. Толчки становятся короткими и напряженными. Палец вычерчивает круги на набухшем клиторе. В какой-то момент ощущения становятся нестерпимыми, взрывают мое тело изнутри и меня прошивает сильнейшая судорога. Я кричу. Мой последний крик срывается на рыдание. Мышцы сокращаются вокруг обжигающе горячего члена. Кажется, что находясь внутри он стал еще больше, хоть это, наверное, невозможно.
Издав оглушительный рык, Далхан напряженно застывает в преддверии экстаза, за которым немедленно следует оглушительная, мощная разрядка. Резко выйдя из меня, изливается мне на живот. Наклоняется ко мне, утыкаюсь носом в его шею, вдыхаю дурманящий мускусный запах. Он целует меня в висок. Это нежность? Или мне просто слишком сильно хочется в это верить?
Меня окутывают вялость и полное бессилие. А еще – отчаяние. Теперь он точно знает, что я чувствую. Я принадлежу ему, целиком. Ничего больше не скроешь. Из-за нескольких кратких мгновений удовольствия я слишком многое раскрыла перед ним.
Мгновением позже Далхан обессилено падает лицом в подушку, рядом со мной. Мутным, расфокусированным взглядом наблюдаю как влажные черные волосы, смуглая кожа контрастируют с белизной белья. Рядом с огромным мощным телом чувствую себя маленькой и хрупкой.
Могу ли ненавидеть этого мужчину? Он использует меня, да, но он со мной честен. Я для него шлюха… но только он смог раскрыть мою чувственность. Показал мне то, что я бы, наверное, никогда без него не узнала. Что близость может доставлять такое ни с чем не сравнимое удовольствие. Что я умею любить…
Далхан поднимается с постели, идет в ванну. Меня охватывает грусть. Чувство пронзительного одиночества. Разгоряченная кожа чуть влажная, пахнет им. Концентрируюсь на том, чтобы остановить слезы. Он всегда уходит, Рита. Пора привыкнуть и не строить воздушные замки… Завтра ты будешь далеко отсюда. В новой жизни, где ни одному мужчине не позволишь вытирать о себя ноги.
