Амира Ангелос
Моя поневоле
Глава 1
Марго
Только не плакать…
Повторяю эту мысль как мантру, снова и снова, чувствуя как все сильнее жжет глаза. Почти нестерпимо держать их открытыми. Но попытка зажмуриться – демонстрация слабости. Если сидящий рядом мужчина почует мою слабость – растопчет меня.
Впрочем, он и так это сделает. Моя участь предрешена. Я хорошо это понимаю. Никаких иллюзий.
Наверное, такова человеческая натура – чем ближе крах, тем сильнее ощущаешь вкус жизни. Это правда. Сейчас все мои чувства обострены как никогда.
Хотя, этому способствует и то, что я обнаженная. Абсолютно. На мне нет ни клочка одежды. Кожаное сидение автомобиля, который на высокой скорости мчится сейчас неизвестно куда по окружной автостраде, неприятно раздражает кожу.
От мужчины, сидящего рядом, исходит давление. Вязкое, тяжелое. Оно рождает внутри лихорадочную дрожь. Сижу застывшая, скованная, спина прямая, руки не коленях. Я не пытаюсь прикрыться. Зачем? Это не поможет.
Я сама бросила вызов этому зверю. И теперь предстоит за это ответить. Потому что ошиблась. Зашла на территорию, на которую никогда не должна была заходить.
Не думай. Не вспоминай.
Но сцена из подвала, мое безумное поведение, приказы проклятого извращенца Эрика, горящие глаза пленника, обещающие мне самую жуткую кару – все равно ярким калейдоскопом пляшут в воображении.
У меня не было ни единого шанса сбежать. После того как Эрик в ярости велел утащить меня от Вилены, меня заперли в собственной комнате. Сводный пришел позже. Явно был не в себе, его раздирала злоба. Говорил чудовищные вещи, которые сделает со мной. Приказал своим подонкам раздеть меня. Привязать к кровати.
Такой и нашел меня бородатый пленник, который ворвался в мою комнату. Меньше всего я ожидала увидеть его. Думала, с ним покончено. Эрик собирался его убить…
Возвышаясь надо мной, он казался еще огромнее, чем когда был привязан к стулу. Запястья кровоточили. Всклокоченные волосы, сдвинутые брови, клокочущая ненависть во взгляде. Ощущение, будто на меня направили пламя паяльной лампы.
Встретилась с ним глазами, ощутив покалывающий холод в пальцах. Падение в бездну.
Затем все как в тумане. Мужчина достает кинжал, крик стынет в горле. Уверена, что собирается зарезать меня, страх парализует. Но вместо этого, он лишь разрезает веревки на запястьях. Затекшие мышцы взрываются болью, от которой почти теряю сознание.
Он берет меня за волосы и вытаскивает из комнаты.
Все происходит в полном молчании.
Весь дом заполнен людьми. Мужчинами. Со двора слышатся короткие выстрелы.
Так сложно поверить во все это. Непобедимый, хитрый, всегда все просчитывающий Эрик на этот раз проиграл.
– Хочу, чтобы ты смотрела.
Да, этот пленник знает толк в мести. Он заставляет меня смотреть на такое, о чем сейчас даже думать себе запрещаю. Это слишком чудовищно.
Когда все заканчивается, падаю на колени, на влажную траву. Глубоко дышу, чтобы унять рвотные позывы.
– Тебя должно было ждать то же самое, – произносит холодно, когда с огромным трудом поднимаюсь на ноги. – Но я передумал.
Вскидываю на него глаза.
Почему мне так отчаянно хочется жить? Сильнее, чем когда-либо.
– Ты поедешь со мной. Иди к машине.
Показывает направление, идет первым, даже не оборачиваясь. Не допуская мысли, что сбегу. Хотя глупо так думать, это невозможно. Тут полно людей. Его людей. У меня нет ни единого шанса. Судорожно втягиваю воздух, стараясь успокоиться. Истерика мне точно не поможет, только еще сильнее распалит хищника.
На меня глазеют, липкие, омерзительно похабные взгляды разгоряченных схваткой мужчин ползают по мне, заставляя вздрагивать, передергивать плечами, пока он ведет меня к своей машине.
– Залезай, – кивает на заднее сидение.
Ужасно хочется спросить, что дальше. Куда он собирается везти меня? Что за пытки приготовил?
Но у меня есть лишь одно оружие. Молчание. Я намерена использовать его в полной мере. Он наверняка ждет слез, мольбы. Не получит, даже если придется сточить зубы, которые сжимаю все сильнее.
***
После часовой поездки в полном молчании, автомобиль въезжает в высокие кованые ворота. Большой дом в старинном стиле, настоящий особняк, высокий, этажа три как минимум. Не думала, что этот бородатый громила живет в таком месте.
– Выходи, – следует короткий приказ.
Хочется крикнуть, послать. Я безумно устала, едва стою на ногах, меня всю трясет от холода. Я не ела, наверное, двое суток.
Но я упрямо молчу. Даже когда ноги подкашиваются. Удается схватиться за перилла широких ступеней, ведущих на веранду.
Глупо ждать жалости от врага. Продолжаю свой путь.
В большом холле, застеленном коврами, нас встречает женщина. На вид ей лет сорок. Она ослепительно улыбается.
– Добро пожаловать, Далхан.
– Проводи нас в комнату.
Это его жена? Что это за место? Дом выглядит странно. Он вряд ли подходит этому мужчине. Как и женщина. Я теряюсь в догадках, что неудивительно измученный мозг вряд ли способен делать разумные выводы. Все происходящее кажется сюрреалистичным. В этом старинном особняке есть лифт. Мы заходим в него, и дышать становится практически невозможно.
Когда оказываюсь с мужчиной… с Далханом в тесном пространстве, чувствую, как одна за одной накатывают волны паники. Этот мужчина подавляет. От него исходит первобытная, примитивная сила. Опасная, завораживающая и влекущая.
Настоящий хищник, волокущий добычу в свою нору.
Что же все-таки это за место?
Вряд ли я здесь для того, чтобы он убил меня.
Убивают в глухой чаще. Не в доме, где обитают другие люди.
Двери лифта открываются с мелодичным звяканьем. Мужчина выходит первым, слегка задев мою грудь рукавом своей куртки. Во рту сразу становится сухо, легкие болят от нехватки кислорода, а где‑то в глубине живота начинают скручиваться крохотные пружинки.
Почему-то именно сейчас нагота особенно тяготит меня. Ни о чем другом не могу думать, даже страх смерти отошел на второй план.
Он будет меня насиловать. Почти не сомневаюсь в этом.
– Тебе помочь двигаться быстрее? У меня мало времени.
Голос бьет как плеть, а я, будто хромая лошадь, подгоняемая жестоким хозяином, ускоряю шаг.
Комната. Интерьер в бордовых тонах, толстые черные с белым обои на стенах, широкая кровать, убранная красным тяжелым покрывалом. Подушки. Прямо королевское ложе.
– Похоже на бордель, – произношу первое, что приходит в голову, про себя горько усмехаюсь.
– Ты удивительно проницательна.
Я не слышу в этих словах насмешки. Далхан, кажется, абсолютно серьезен. Вскидываю на него глаза, вздрогнув всем телом.
– Это твое жилище теперь. Вымойся.
– Я не понимаю…
– Поймешь.
На самом деле истина как никогда ясно стоит перед глазами. Я начала эту игру сама, а он лишь продолжил. Секс. Все замешано на сексе.
– Лучше убей меня!
– Серьезно? Не думал, что мои слова тебя расстроят.
Его взгляд сейчас другой. Там, в доме Эрика, он был отстраненным. В его крови бурлил адреналин от схватки. Он крушил врагов.
От жутких воспоминаний снова подкатывает тошнота.
Здесь другое. На самом деле пахнет сексом. Тут все им пропитано. Он решил сделать из меня шлюху. Какая ирония.
Взгляд Далхана скользит по моей груди, и они вдруг тяжелеют, соски становятся твердыми и болезненно чувствительными.
– Я лучше покончу с собой!
Почему мое тело отзывается на этого мужчину? Между нами нет ничего, кроме горечи, обид, ненависти и негодования.
Как такое возможно, ведь он на моих глазах…
Запрещаю себе думать об увиденном. Не хочу, чтобы меня еще раз вырвало при нем, это слишком унизительно.
– Я хочу одеться, – произношу дрожащим от гнева голосом.
– Одежда тебе пока не понадобится.
– Будешь мстить мне сексом? Считаешь, это достойно мужчины? Тем более кавказца, ведь ты из них? – меня душит истерический смех. До этого момента я все еще надеялась, что он меня попугает и отпустит. В конце концов, что я ему сделала? Минет? За такое вряд ли казнят, но я не могу позволить себе бездумно надеяться на лучшее.
В голове лихорадочно заметались мысли:
– Я расплачусь с тобой! Я знаю несколько тайных счетов Эрика. Там должна быть куча денег. Прости меня, я очень виновата перед тобой! Искренне прошу прощения, но не надо так, пожалуйста. В тот день я не в себе была, когда спустилась в подвал. У меня проблемы с наркотиками. Я больная! Ненормальная, во всех смыслах этого слова. Поверь, я не нужна тебе. Такие как ты любят совсем других девушек. Чистых и непорочных.
Постыдная, сбивчивая речь насмерть перепуганной идиотки. Только я сама и никто другой не виноват в том во что я вляпалась. Сейчас я готова наговорить все что угодно. Назваться лесбиянкой, проституткой. Лишь бы внушить ему отвращение. Липкий страх разливается по коже. Как же я омерзительна сама себе в этот момент. Значит и ему должно быть противно. Читаю это на его лице, почти надеюсь, что мне удалось пробудить в этом огромном пугающем мужике отвращение к своей персоне.
Стук в дверь мешает что-либо ответить Далхану. Входит женщина, которая встретила нас внизу.
– Ее надо вымыть как следует, взять все анализы. Ну, ты сама все знаешь. Все, что у своих девочек берешь. Затем привяжи к кровати.
– Хорошо.
Они говорят обо мне! Как о корове, которую купили на рынке. Помыть, привязать. Нет, это не может быть наяву, это какой-то безумный сон!
– У нее совсем нет одежды? – деловито интересуется женщина.
– Она не понадобится. Выходить ей некуда.
– Хорошо.
Отворачиваюсь, скрывая искаженное судорогой лицо. Раздается глухой стук двери. Мы остались вдвоем с женщиной. Далхан ушел.
***
Лежа в полной темноте, вспоминаю события вечера. Как оказалась здесь. Как меня мыли, будто заключенную или рабыню. Женщина, с которой меня оставил Далхан, предусмотрительно позвала еще двоих. Мужчину, и девушку, оба крупной комплекции. Они скрутили меня и потащили в смежную комнату, в которой оказалось большое джакузи. Я вырывалась, визжала, царапалась, пока хватало сил. Все эмоции, что я скрывала перед Далханом, прорвались перед этими незнакомыми людьми. Я выла, показывала полную невменяемость, но эти люди были настолько равнодушны, словно работали не в борделе, а в психушке. Их не смущало абсолютно ничего. Мое тело буквально выдраили сантиметр за сантиметром.
– Хорошо, что не нужно делать эпиляцию, – довольно обронила главная из троицы. – У тебя очень красивое тело, девочка. Ты бы шла у меня по самой высшей таксе. Кто знает, может еще и сработаемся. Для начала у тебя будет только один клиент.
Отвечаю на ее замечание потоком нецензурной брани. Никогда еще не материлась так грязно.
Я не знаю даже имен этих людей. Они обращались друг к другу по именам, но я их не запомнила. На самом деле, меня совсем не интересует как их зовут. Только как выбраться отсюда.
– Да, хорошая эпиляция. Дорогая, – кивает мужчина.
– Я могу предложить вам деньги. Много денег, я богата. Человек, который притащил меня сюда – преступник, и обязательно ответит за все. Похищение – серьезная статья. Вы все его сообщники! Вы это понимаете? Я могу дать вам много денег, или будет по-плохому!
– Замолчи, – произносит со злостью та, что главная. Наверное, именно она руководит этим местом, потому что остальные слушают ее беспрекословно. – Как ты относишься к кляпам, девочка? Если я похвалила твою фигуру, или эпиляцию, это еще не значит, что ты можешь болтать тут что вздумается. Засунь свои деньги себе в задницу. Думаю, скоро туда много другого будут засовывать, так что потренируйся.
Желание продолжать попытки подкупа пропадает. Да и неправильно вот так, сразу перед тремя, было глупо надеяться, что прокатит. Нет, надо поговорить с кем-то одним, наедине. Сколько у меня времени? Когда приедет этот ужасный Далхан, от которого у меня кровь стынет в жилах?
Мне высушили волосы, а затем, бросив на постель (мужчина предварительно сдернул покрывало), привязали руки.
Веревки странно мягкие, не раздражали кожу рук. Вторая женщина начала увлажнять мою кожу лосьоном.
Готовят как девственницу на алтарь.
Заботятся, стараются. Для Далхана? Действительно ли только для него? Или он решил сделать из меня проститутку? Продавать клиентам?
Я скорее сдохну, чем спрошу об этом, как бы ни занимал меня этот вопрос.
Да и смысл знать? Для меня одинаково ужасно то и другое.
Далхан считает меня шлюхой, которая перепробовала толпу мужчин. Развязной, доступной. Я сама в этом виновата. Совершила огромную ошибку… Лишь одну, но роковую.
На деле, я совсем неопытна в сексе. У меня был лишь один мужчина и опыт с ним я не назову удачным. Остается либо порыдать, либо посмеяться над собственной невезучестью! Надо было умудриться попасть в бордель!
Я редко испытываю потребность в сексе, считаю себя почти фригидной. Так что лучше покончить с собой, чем терпеть. Мне даже представить страшно, что это жуткое чудовище может сделать со мной.
***
Бессонная ночь в полной темноте. Тяжелые шторы на единственном окне препятствовали проникновению самого слабого лучика, который мог бы хоть немного осветить комнату. Похоже, наступила ночь. Уличный шум потихоньку затихал, пока не опустилась полная тишина. Мои мучители наконец ушли, напоследок выкачав из меня два больших шприца крови. На анализы. После них был еще визит гинеколога. Чудовищно унизительный. Внутри все сильнее разгоралась ненависть к Далхану, который подверг меня всему этому.
Он мог меня изнасиловать прямо в доме Эрика. Нагнуть у стены, или на его трупе. На капоте машины. Заставить взять в рот. Встать на колени. Но он не сделал. К чему эти приготовления? Что они значат?
То, что месть в его приоритетах менее важна, нежели перспектива наживы?
Я могу заплатить много.
Нужно просто поговорить с этим человеком спокойно.
Сделать над собой усилие.
Если он конечно появится…
Я ни в чем не могу быть уверена. Полная неизвестность. Я будто зависла на краю пропасти. Что может быть страшнее агонии?
Глава 2
Не знаю во сколько я забылась сном. Меня разбудил запах еды. Свежей выпечки, кофе. Желудок требовательно заурчал.
Открываю глаза. В номере хлопочет девушка в белом переднике. Горничная? Кто бы мог подумать, что они тоже есть в борделе.
– Пожалуйста… Развяжите меня.
Мне стыдно за мольбу в голосе, но боль в плечах уже невыносима. Я готова начать вопить, чтобы хоть кто-нибудь ослабил путы, удерживающие руки над головой.
– Только пожалуйста, не делайте ничего такого, – торопливо произносит девушка. – Мне страшно.
– Я ничего не буду делать, – говорю, как можно тверже. – У меня руки сейчас отвалятся. Позовите хоть кого-нибудь, умоляю.
– Никого нет сейчас. Я могу вас развязать.
Энергично киваю, и девушка освобождает меня.
С наслаждением растираю запястья. Ненавижу Далхана, люто ненавижу. Какой мразью надо быть, чтобы подвергнуть меня всему этому. Мочевой пузырь разрывается, и я тороплюсь в уборную. То что на мне нет ни клочка одежды – ужасно унизительно, но стараюсь об этом не думать. Когда выхожу, девушка смотрит на меня с сочувствием.
– Поешьте немного.
Я и не собиралась голодовку объявлять, но меня зацепил такой пристальный интерес к моему желудку.
– Что будет если откажусь?
– Меня уволят. Мадам так и сказала…
– Мадам?
– Женщина, которая приняла меня на работу. Ее все здесь зовут только так. Никаких имен. Я в трудном положении. Меня устроила сюда сестра. Она давно работает здесь. А я все выпендривалась, – горько усмехается девушка. – Говорила, что не такая, что работа в борделе не по мне. Я ведь в банке работала. Специалист, на хорошем счету.
– А дальше? – моя собеседница вдруг замолчала, приходится подбодрить ее. Сейчас важна любая информация, любой союзник. Озноб пробегает по коже от легкого ветерка – девушка приоткрыла форточку, и я натягиваю на себя простынь, содрав ее с постели. Заматываюсь в нее как в импровизированное платье.
Нужно показать, что история мне очень интересна. Впрочем, так и есть. Мне интересно узнать все. Возможно это мой единственный шанс! Проблемы с деньгами, работой недовольна – то на чем можно сыграть, чтобы подкупить ее, выбраться отсюда! Главное не торопиться, хотя понимаю, что у меня крайне мало времени!
– Дальше хотела прыгнуть выше головы. Коллега предложил не вполне законную операцию и по итогу всю вину на меня повесили. Теперь выплачиваю штраф, с работы уволили, – девушка едва не плачет. – Простите. Я не должна была говорить все это. Но мне страшно, очень. Я лишь прошу вас поесть, чтобы меня не наказали.
– Я тоже здесь не по своей воле, наверное, ты об этом догадываешься, – произношу тихо, беря в руки вилку. Съев немного омлета, откладываю столовый прибор. – У меня есть деньги. Много. Я отлично тебе заплачу, на всю жизнь хватит. Только помоги мне.
– Что? Боже, нет! Меня однажды втянули в авантюру, наплели всякого. Я больше никому не верю и никогда не поведусь на обещания, никогда! – торопливо забрав поднос девушка покидает комнату.
Ругаю себя за неосторожность. Я действовала грубо, неумело. И мне придется заплатить за все это дорогую цену.
Провожу в одиночестве много часов. Теряю счет времени. Нет никакой связи. Безумно непривычно чувствую себя без телефона, который в любую секунду давал на все ответ, любую информацию. Нет даже настенных часов. Нет телевизора, радио, да что там, сейчас я была бы рада даже кулинарному справочнику или русско-китайскому словарю. Мне остается лишь лежать на неубранной, скомканной постели и смотреть в потолок.
Так и засыпаю, придавленная ожиданием неизбежного.
***
Просыпаюсь в полной темноте. Лежу несколько минут, размышляя на сколько меня еще хватит, и когда начну сходить с ума. Возможно это и есть месть Далхана. Возможно, я зря боялась сексуального насилия. То, что сейчас происходило со мной ничуть не менее страшно.
Дверь резко распахивается, вспыхивает яркий свет, я зажмуриваюсь. Щурясь, понимаю, что ко мне пожаловала Мадам.
– Сколько вы будете надо мной издеваться? Вы понимаете, что это противозаконно? – выкрикиваю, встав на ноги.
– Не стоит орать, я этого не люблю, – голос мадам полон хладнокровия. Ее определенно ни на грамм не зацепил мой «наезд». – Я могу велеть снова привязать тебя. Слышала, как ты умоляла, стонала от боли. Хочешь повторить? Кстати, еще я слышала, как жалко ты пыталась подкупить мою служанку. Это было смешно и одновременно убого. Я дам совет всего один раз. Вытерпи все, что здесь произойдет с тобой, и вскоре сможешь уйти. Ты не из тех кто может заинтересовать мужчину больше чем на пару раз. Он выебет тебя и отпустит. Проблемы на этом закончатся. Будешь интриговать, угрожать, подкупать – Далхан тебя навсегда тут оставит. Но мне такая шмара как ты не нужна, слишком строптивая, от таких всегда жди беды.
К моменту как Мадам заканчивает свою речь, мое лицо горит огнем. Она произносит омерзительно пошлые вещи, одновременно лишая меня последней надежды. К горлу подкатывает тошнота.
В комнату входят двое мужчин, они меняют постельное белье и даже покрывало на кровати. С меня сдирают простынь.
– Умоляю, не привязывайте снова! – гордости больше нет, только лютый страх, от которого стучат зубы.
– Я знала, что такие быстро ломаются, – усмехается Мадам и покидает помещение. Мужчины выходят за ней следом. Щелчок замка. Но меня не привязали, и от этого в груди разливается огромное облегчение.
Как мало оказывается нам надо для счастья. Всего лишь свободные конечности. Возможность остаться одной. Посмотреть в окно, пусть даже в него виден лишь край соседней крыши. Моя комната находится приблизительно на пятом этаже. На небольшом окне – решетка. Так что не вылезти. Путь отсюда только через дверь. Нужно составить план, но в голове полный хаос.
Не успеваю додумать эту мысль – замок щелкает снова. Появившийся в комнате Далхан застает меня возле окна, и я машинально прикрываюсь бордовой портьерой. Нет времени подбежать к постели, прикрыться. Замираю, смотря на него в полумраке. После ухода церберов я включила ночник на прикроватной тумбочке. Сделала свет максимально приглушенным – только чтобы не чувствовать себя в склепе и не натыкаться на предметы. Страх сжимает горло, почти перекрыв доступ воздуха.
В тусклом свете ночника Далхан похож на огромное чудовище. Между нами единственная незначительная преграда – кровать, но все же это хоть как-то успокаивает меня.
Лицо Далхана в каких-то бурых разводах, глаза блестят недобрым блеском, пожирая меня.
Вздрагиваю всем телом, кожа горит в тех местах на которых задерживаются его черные глаза. Меня начинает подташнивать. Может и к лучшему, если меня вырвет, это внушит ему отвращение.
Я не смогу справиться с новым унижением. Если он коснется меня, сойду с ума, в прямом смысле.
Нужно вспомнить план. Я собиралась предложить ему деньги. Но сейчас, глядя на этого дикого зверя, в котором нет ни грамма цивилизованности, ясно осознаю, что он лишь посмеется надо мной.
Продолжаю изо всех сил бороться с паникой. Мысли носятся в голове, как стая спятивших белок. Попробуй в таком положении придумать, как защититься и спастись.
– Я заплачу много денег, только отпусти меня. Умоляю. Я могу встать на колени…
Ответ – тишина. Продолжает разглядывать столь же пристально.
Выхожу из-за портьеры. Опускаюсь на колени. Меня охватывает полное отчаяние, я на самом дне бездны.
Внезапно Далхан поворачивается, протягивает руку.
Вспыхивает свет. Обхватываю себя руками в попытке прикрыться.
– Не надо, пожалуйста!
Делает несколько шагов и оказывается возле меня.
Унижение жжет сильнее боли в руках, во всем теле. Угроза изнасилования, а затем само действие сломают меня. Нет никакой надежды на защиту.
Меня трясет от страха и одновременно от ненависти. За что мне все это?
Ничто в жизни не подготовило меня к подобным обстоятельствам. Я росла ни в чем не зная отказа, была любимицей отца. Он баловал меня, пока не погиб от инфаркта. Мама горевала, потом встретила отца Эрика. Мы обе думали, что судьба дала нам второй шанс. Но это было не так. Это было лишь началом испытаний. Как я могла дойти до самого дна так быстро?
Смотрю на руки Далхана и меня передергивает от отвращения. Они в крови. Костяшки сбиты. Он снова убивал сегодня? Ему нравится убивать, определенно. С Эриком он явно получал от этого удовлетворение.
Он и меня убьет скорее всего, после того как…
Далхан обхватывает мой подбородок, заставляя запрокинуть голову.
– Так любишь сосать? Сразу встаешь на колени, – в его голосе нет насмешки. Абсолютное отсутствие эмоций.
Теряюсь, не знаю что ответить на откровенную грубость. Смотрю в лицо, перепачканное кровью, спутанные волосы. Он – чудовище. Мой подбородок дрожит, мне настолько страшно, что взвыть готова. Неужели он не видит, не чувствует моего страха? Правда решил, что хочу снова взять у него в рот?
В прошлый раз меня заставил это сделать Эрик. Вышло жалко. Я давилась, кашляла, ревела. Старалась, чтобы побыстрее все завершилось. Но Далхан – совершенная машина, где разум контролирует все абсолютно. Он не кончал. Запретил себе. Сцепил зубы, лоб в испарине. Но не кончал… делая процесс длинным, невыносимым. До отвращения унизительным…
– Я приму душ. Когда вернусь, хочу, чтобы ты ждала меня в постели, раздвинув ноги. Ты взрослая девочка и понимаешь, что это неизбежно. Не усложняй и я отпущу тебя. Если захочешь.
Если захочу?
Чувствую, как примитивная, неудержимая ярость рождается глубоко внутри, корежит меня, меняя то светлое, что еще оставалось в душе. Мерзкий грязный подонок смеет допускать, что я захочу остаться тут добровольно, чтобы обслуживать его?
Нет. Я не позволю этой твари коснуться меня, лучше смерть!
Далхан смотрит в мое лицо, словно читая все эти мысли. Усмехается и уходит.
Его усмешка говорит – черта с два ты готова к смерти. И он прав. Я хочу жить. Несмотря ни на что не готова навредить себе.
Когда он скрывается за дверью ванной, где вчера меня мыли, бросаюсь к входной двери. Вдруг она не заперта?
Увы.
Я в ловушке. Сейчас этот здоровенный детина изнасилует меня.
Он возвращается спустя десять минут, абсолютно обнаженный, чистый, благоухающий цитрусом, свежестью. Но от этого ничуть не менее мне противен. Конечно, я не жду его как приказал в постели. Снова возле окна. Против воли его тело притягивает взгляд. Большой. Мощный. Совершенный. Я не могу встретиться с его взглядом, опускаю глаза. На смуглые мускулистые ноги покрыты порослью волос. Смотрю чуть выше, между мощными бедрами болтается огромный орган, в возбужденном состоянии. Я уже знакома с размером Далхана. Он может причинить боль. Порвать. Рот у меня болел несколько дней после произошедшего, как и горло. Воспоминания снова стискивают виски своей невыносимостью. Меня мутит, голова плывет.
– Игра в жертву затянулась. Чем больше сопротивляешься, тем жестче будет, – спокойно произносит Далхан. – Ты сама это знаешь. Значит, любишь погрубее?
Вздрагиваю от его слов. В два шага мужчина оказывается рядом. Закрываюсь, ожидая удара. Пощечины. Эрик обожал бить по лицу.
Но Далхан просто обхватывает мою талию и швыряет на постель. Пытаюсь вырваться, но он прижимает меня весом своего тела к покрывалу.
– Будет только хуже. Мне придется связать тебя. Тебе не кажется это смешным, после нашей первой встречи, на которой ты вела себя как шлюха?
Нет. Только не связывание, я этого не вынесу…
Сердце стучит бешено, дыхание стало хриплым и прерывистым. Вжимаюсь лбом в подушку, обессилено прикрыв веки.
Он ведь прав я выставила себя перед ним шлюхой при первой встрече. Более того, я действительно хотела его… Не знаю, что за безумие овладело мной тогда в подвале. Так смысл сейчас ломаться как пугливая девственница? Не проще вытерпеть? Может быть тогда все и правда быстро закончится. Чудовище меня отпустит.
Далхан снова стискивает мою талию, его ладонь полностью накрывает мой живот. Горячая, шершавая. Дыхание перехватывает. Мое лицо зарыто в одеяло, я кусаю губы. Далхан резко дергает меня вверх, принуждая встать на четвереньки.
Замираю, слушая в тишине оглушающий звук собственного сердца. Поза «по-собачьи» донельзя унизительна. Продолжаю впиваться зубами в нижнюю губу. Во рту чувствуется запах крови.
Лучше бы в горло ему вцепилась, но он лишил меня этой возможности, поставив в позу на четвереньки. У меня никогда не было секса сзади, черт, у меня вообще было слишком мало секса за всю жизнь! Неопытная шлюха, я бы даже рассмеялась, если бы не было так страшно.
Почему он медлит?
Шелест фольги, снова ладони стискивают мою талию, поднимая выше. Раздвигают шире ноги. Чувствую, как в меня проникает палец, затем к нему присоединяется еще один.
Пытаюсь отстраниться, каждая мышца напряжена, дышу коротко и часто. Это не ласка, этот человек не думает о подобном, да и глупо было бы ждать. Это прикосновения больше напоминают прем у врача. Вот только этот врач собирается меня трахнуть. Твердая ладонь надавливает на поясницу, не давая шелохнуться.
– Ты мокрая, – короткая усмешка опаляет шею. Далхан наклонился к моему затылку, чтобы сказать это. Еще раз уличить в притворстве.
Убирает пальцы, чувствую, как к промежности прижимается что-то очень горячее и шелковистое. Начинаю дрожать мелко, хочется завизжать, но это будет лишь еще одним унижением. Далхан не остановится, я это отчетливо понимаю.
Его руки до боли стискивают мои бедра, и он входит одним сильным толчком.
Впиваюсь ногтями в покрывало, кусаю губы. Давление, чувство распирания, ноющая боль – он слишком большой для меня. Хочется закричать, и только остатки гордости помогают сдержаться.
– Расслабься, если не хочешь, чтобы я тебя порвал, – предупреждает спокойно.
Новый толчок до упора растягивает ноющие внутренности. Далхан начинает двигаться во мне, его дыхание становится тяжелым. Невольно всхлипываю, пытаюсь отстраниться, когда он вжимается ударом до упора, буквально ввинчиваясь в меня, до рези внутри. Если до этого меня местами потряхивало от озноба, то сейчас буквально опаляет жаром. Снова не могу вдохнуть. Я готова умолять его, показать, что он пугает меня, что причиняет боль. Может именно этого он и добивается?
Сдавленно выругавшись, Далхан проводит пальцами по моей спине, касается волос. Наматывает их на руку, больно тянет. Почти выйдя, делает толчок, настолько мощный, что мне приходит в голову: не держи он меня в этот момент я бы отлетела на другой конец кровати. Судорожно хватаю ртом воздух, меня охватывает паника. Пытаюсь вырваться из жесткого захвата, завожу руку за голову, чтобы освободить волосы.
– Перестань дергаться, – голос Далхана почти неузнаваем, скрипучий, хриплый.
Он начинает двигаться во мне, глубоко и размеренно, постепенно наращивая темп, иногда меняя угол проникновения. В моем теле происходят странные перемены. Некоторые толчки высекают невероятные ощущения. Мне больно, но одновременно это какой-то нереальный кайф. И это пугает сильнее всего. Меня насилуют, так как эта безумная скачка может давать приятные ощущения?
Я точно сошла с ума. Совсем двинулась, или это еще одно наказание для меня? Как я могу течь по дикарю, чудовищу, который запер меня в борделе?
Мысли сбиваются, голова плывет, внутренности поглощает жидкий огонь, боль и наслаждение сливаются в единое целое. Я будто бьюсь в агонии и нет конца бешеному напору, безумной машине, которая продолжает вбиваться в меня с силой и скоростью отбойного молотка.
Теряю счет времени, покрываюсь испариной, чувствую, что и Далхан мокрый, спиной чувствую стекающие с него капли пота. Его бедра бьются о мои с громкими шлепками. Я уже не могу сдерживать стоны, как бы ни кусала губы, они все громче. Далхан же наоборот, не издает ни единого звука, продолжая нанизывать меня на свой ствол. Лишь иногда дыхание со свистом вырывается из его легких. Чувствую, что он приближается к финалу: толчки становятся еще более глубокими, частыми. Кулак сжимает мои волосы сильнее, так что слезы брызжут из глаз от боли. Вскрикиваю от особенно глубокого и мощного проникновения. Под этим безжалостным натиском остается одна мысль – еще немного и он меня разорвет. Толчки мощного члена отдаются до самого позвоночника, пронзая, разносясь по всему телу вибрацией.
Я почти теряю сознание, и тут понимаю, что он закончил. Рука отпускает мои бедные волосы, с громким хлюпаньем Далхан вытаскивает из меня свой орган. Бессильно падаю на покрывало, наконец отключаясь от этого кошмара.
Последнее что слышу – хлопок двери.
«Мой мучитель ушел», – с этой мыслью окончательно проваливаюсь в небытие.
