Алёна Сергеевна Ильчукова
С любовью, Вадик!
16 глава
Вадим
– Ира! Ирочка! Что ты тут делаешь? Ира!
– Миша? – встрепенулась Лисицына, увидев перед собой стоящего друга. – Ты что здесь делаешь?
А потом она посмотрела и на меня. В темноте, конечно, я не разглядел, какое было её выражение лица, но наверно она сильно обижается, за Наташку ещё. Миша включил фонарик на своём смартфоне.
– Ира! Зачем ты сбежала, дура?! Где вот мы тебя искать должны были? Ты о бабушке подумала?
– А ты подумал? Напился значит там с каким-то другом Келлера и довольный! – возмутилась Лисицына. Я никак не мог разглядеть, кто ещё одна девушка, сидящая рядом с Иркой. Когда Мишка направил на неё фонарик, я понял, что это Ланка.
– Ловенецкая? – воскликнул я. – А ты здесь что делаешь?
– Извинись перед Ирой! – заверещала она.
– Какого чёрта вы сюда пошли?! – продолжал своё кричать Журавлёв. – Ир, ты можешь мне всё нормально объяснить?
– Мы просто болтали, – выдала Лисицына.
– Болтали значит? А я, между прочим, переживал… – искренне признался Мишка.
– Я тоже… – добавил я.
Все молчали. Пока Ира вдруг не начала:
– Тебя люблю, признаюсь честно,
Скрывать я это не могу.
Ведь жить намного интересней,
Сказав три слова наяву.
Я очень удивился услышанному. Сейчас Ира сидела на холодном снегу и рассказывала, смотря на меня, моё стихотворение.
– Тебя люблю, ты знай об этом,
И никогда не забывай.
И жду я от тебя ответа,
Чтоб окунуться в вечный рай.
Миша отвернулся и даже, по-моему, заплакал.
– Ир… – начал я. – Ты… Прости меня, пожалуйста. Я никогда раньше не встречал таких, как ты. Таких вот… ну… необычных, что ли? Я правда всегда искал что-то в своей бывшей девушке, а нашёл все идеальные качества только в тебе., – искренне рассмеялся я. – Наверно… Наверно я какой-то сумасшедший.
– Зато ты пишешь стихи! А ещё ты очень романтичный, – улыбнулась она. Я не видел её улыбки, потому как Миша уже выключил свой фонарик. Но я чувствовал это по Ириному голосу.
– Ха-ха! Забавная ты! Знаешь, что я всегда вспоминаю?
– Что?
– Как ты нашла ту тетрадку с моими стихами. Её ведь никто никогда не находил. Вообще! А ты нашла. Ещё и не побоялась мне признаться. А ведь я мог и дальше никому не рассказывать про своё творчество, – вновь рассмеялся я.
– На самом деле, я никогда не думала, что обычная поездка в деревню к бабушке на новогодние праздники обернётся тем, что я, кажется, по-настоящему влюблюсь… – смущённо улыбнувшись, произнесла Ира.
– Я тоже… – подошёл к ней я и нежно провёл пальцами по огненно-рыжим кудрявым волосам.
– Миш? – позвала друга Ира. – Миша! Ты чего отвернулся?
Но Журавлёв молчал. Я слышал его тихие всхлипывания и почему-то стало дико Мишку жалко. Я отпрянул от Иры.
– Миш, скажи, почему ты никогда за меня не радуешься? – спросила вдруг она.
– Я переживал… – сквозь слёзы пробормотал Журавлёв. – Сильно…
– Прости…
– Не надо, Ира! Я желаю вам счастья с Вадиком. Он хороший парень. Жаль я раньше не стал действовать.
– Чего-чего?
– Ничего, Ир. Забудь, я ничего не говорил. Пойдёмте лучше домой, только давайте к Вадику, а-то дома бабушка…
– Вадим?..
– Пошлите, – встал я со снежной земли. – Лан, ты нам чай дома приготовишь?
– Приготовлю, – почему-то шёпотом сказала Ловенецкая. – Вы идите. Миш, а можно тебя на минуточку?
– Что? Э-э-э… Зачем? – удивился он.
– Поговорить. Останься, Миш.
Мы удалились. Интересно, о чём Ланка решила поговорить с Мишкой? Этот вопрос так и остался для нас загадкой. Мы брели по скрипучему снегу вдоль старых сосен и изредка поднимали друг на друга глаза. Внезапно я начал читать своё стихотворение. То, которое однажды написал, когда летел в самолёте к своему старому другу в другой город. Почему-то думал тогда, что встречу там своё счастье и забуду о предательстве Алиски. Но, кажется, забыть смог только сейчас.
– Просыпаться с сердцем, полным счастья,
Потому что ты живёшь на свете,
Потому что нам с тобою вместе
Повезло родиться на планете.
Я живу, поскольку твердо знаю,
Что сегодня я тебя увижу,
С каждым словом, с каждою улыбкой
Мы родней становимся и ближе.
Если счастье есть на этом свете,
То оно с любовью неразлучно.
Без любви жилось бы людям в мире
Так уныло, безнадёжно, скучно!
Ира продолжила:
– Я не боюсь тебя любить.
Так за секунду до восхода,
Пытаясь вдох остановить,
Стихает в выдохе природа.
– Я не боюсь тебя любить.
Так за секунду до полёта
Как будто обрывают нить
С землёй связующую что-то…
– Когда ты понял, что сам можешь складывать рифмы и писать такие потрясающие слова? – улыбнувшись спросила Ира, когда мы выходила из тёмного леса на дорогу.
– Когда-то очень давно. Ещё в детстве. Я с трёх лет придумывал разные четверостишия и даже записывал их куда-то, когда писать научился. А вот сейчас решил писать про любовь… И, согласись, получается у меня неплохо! – заржал я.
– Я тебе это ещё сто лет назад сказала, дурень! Где там Мишка с Ланкой? Догоняют?
Я обернулся в сторону тёмного леса.
– Догоняют! Как вас там ещё волки не сожрали? – в который раз заржал я.
– Нет там никаких волков! Да даже если б и были, у нас волшебная деревня, и волки добрые тут!
– Ничё себе! Значит, лисы и медведи тоже не агрессивные? – спросил я у девушки.
– Конечно! Все звери, как в детской сказке самые добрые на свете! – воодушевлённо произнесла Лисицына.
Мы перестали разговаривать, услышав шорох позади себя. Почему-то оба не стали оборачиваться назад. Наверное, боялись, что всё-таки какой-то медведь или волк решили нас догнать и заживо съесть. Но потом я услышал радостный вопль Журавлёва:
– Бу-у-у! – закричал он на всю улицу. – Испугались?
– Не ори, дурак! Всю деревню сейчас своими криками разбудишь! – воскликнула Ирка. – Вы где были? И чего так долго?
– Мы очень душевно поговорили, Ира! – радостно проговорил Мишка, косясь на Лану. – Так со мной ещё никто не разговаривал.
– Кстати, Вадим, а где Лёня? – всполошилась Ловенецкая, наконец, вспомнив о своём парне.
– К сожалению, Лёни больше…
– Ты придурок! Вот придурок, Вадим! Чтоб я ещё раз поехала с тобой на дачу! – закричала на меня Ланка, смеясь.
– Поедешь, поедешь! Все вместе поедем. Кстати, надо договориться! Когда там у вашей бабушки день рождения, Ир?
– В апреле! Миш, давай её сюрприз такой организуем? Чтоб надолго запомнился!
– Я «за»! – согласился Журавлёв. – Только сейчас давайте скорее пойдём в дом, а то я так замёрз уже на этой улице.
Смеясь, мы быстро побежали в сторону моего дачного домика. Когда пришли, увидели сладко спящего Лёньку, который так и не дождался нас, крепко уснув на кухне…
Эпилог
– Миш, скажи, тебе нравится Ира? – спросила Лана у Журавлёва, когда они остались наедине в сумерки у небольшого прудика.
– Что? Э-э-э… – замялся Миша.
– По тебе видно. Она тебе нравится.
– Главное, что она этого не замечает, – грустно проговорил Журавлёв, опустив голову.
– Она считает тебя лучшим другом, Миш…
– Вот именно, что лучшим другом. А я не хочу, чтоб мы просто дружили.
– Так не бывает, Миш, чтоб всё было просто так, как тебе хочется, – с сожалением в голосе произнесла Лана, обняв Мишу сзади.
– А почему ты это спросила у меня?
– Потому что я вижу, как ты мучаешься.
– Жаль, ты не можешь мне в этом никак помочь.
– А может и могу. Главное, Миш, не нужно на этом зацикливаться. У тебя всё будет хорошо, и ты найдёшь своё счастье.
– Возможно. Но я уже не надеюсь.
– Ты очень хороший парень и даже симпатичный! У тебя обязательно будет девочка! Которая будет любить тебя сильно-пресильно!
В конце концов, Мишка по-настоящему заплакал, уже не боясь осуждений со стороны. Его всё-таки волновали установки по типу: «Мальчики не плачут», сколько бы ему Ира не говорила, что всё это одной сплошной бред.
– Ладно, Лан, пойдём догонять ребят, – встал с земли Миша.
– Ну пойдём, если хочешь. Главное, никогда не бойся быть самим собой!
Эти слова Миша надолго сохранил в своей памяти, пронеся сквозь года.
***
– Откуда у тебя это? – спросил Винник, заметив на ногах Лисицыной два шрама. Они были чем-то похожи на ожоги.
Ира рассмеялась, но ничего не ответила.
Это было уже летом. Парень с девушкой сидели вдвоём где-то в сарае, возле дачного домика Вадима. Рыжеволосая Ира, взмахнув своими кудрявыми локонами, так и продолжала молчать, широко улыбаясь.
– Ну скажи откуда?! – не унимался брюнет.
– Не скажу… – прошептала Ира и поцеловала брюнета прямо в губы. Брюнет не сопротивлялся. Он был только рад, целуя в ответ свою девушку.
– Не скажешь значит… Тогда я сам отгадаю? – улыбнулся Вадим, продолжая целовать рыжеволосую.
– Когда я сильно температурила, мама решила меня растереть уксусом, чтоб температура скорее спала, – начала рассказывать девушка. – Правда разбавить этот уксус забыла. Точнее неправильно разбавила, – вновь засмеялась Ира.
– И что она тебя обожгла?
– Да… – ещё раз улыбнулась Лисицына.
– Во даёт! А я думал уж, что ты просто горячую воду на себя пролила! – заржал Вадим и снова стал целовать рыжеволосую.
– Посмотри в мои глаза ещё раз… – тихо проговорила девушка.
– Хорошо… Я буду смотреть в них всегда, но ты смотри в мои, пожалуйста, тоже.
