Альвера Албул
До встречи в Париже
Я не удержала истеричного смешка, упираясь в Эрика недоумевающим взглядом.
Что он только что сказал?
Услышав это, даже Мерелин обернулась на нас через плечо, но через секунду, понимая, что вмешивается в личную жизнь, отвернулась обратно.
– Перестань, – я качнула головой, – это глупо.
– Разве? – он пожал плечами.
– Даже объяснять ничего не собираюсь, – ответила я, все еще не веря своим ушам.
Эрик пожал плечами и одним большим глотком допил свое кофе.
Так прошли два часа, и погода стала налаживаться. За окном прекратилась гроза, а дождь потихоньку превращался в морось. Через запотевшие окна я увидела огромные лужи, в которых отражалось тяжелое серое небо. Совсем чуть-чуть и можно будет выйти наружу.
– Поедем медленно, чтобы в случае чего не попасть в аварию, – говорил Эрик, и я молча кивнула в ответ.
Я так не выпила и одного бесплатного кофе. Когда погода улучшилась и ветер стал разгонять тучи, но туман оставался висеть над небольшими белыми домиками, мы с Эриком вышли на улицу.
Удивительно, но на улице было тепло. Легкий ветер качал верхушки деревьев, а весь мотоцикл Эрика был мокрым. Он достал из-под сидения сухую тряпку и стал его обтирать.
– Не спасло даже то, что я поставил его под навесом, – пыхтел Эрик, – всегда раздражала эта погода.
– Погода в городе тебе нравится больше? – спросила я, глянув на юношу.
– Конечно. Дождь в январе! Хорошо, что хоть сейчас тепло, ударил бы мороз, мы бы возвращались в город пешком.
– Поехали скорее.
Как Эрик предупреждал, ехали мы обратно медленнее, поднимая брызги в разные стороны из-под колес.
Дорога тянулась невозможно долго, и меня это раздражало.
Ехали мы молча, мне казалось, с этим парнем мне и поговорить не о чем.
Когда мы въехали в город, я ощутила облегчение. Циклон дошел и до него, но в отличие от родного городка Эрика, в моем городе шел редкий снег хлопьями, покрывая все толстым, пушистым одеялом.
Я рассматривала дома собственного города, понимая, что здесь совсем не так, как в тихом провинциальном городке. Многоэтажки кололи серое небо, вокруг были люди, спешащие кто куда, и, очень громко разговаривая, желая перекричать друг друга, шумели двигатели машин или те сигналили, пищали светофоры, оглушая сигнализацией, куда-то спешила карета скорой помощи. Я вернулась в шум, я вернулась в хаос.
Ближе к моему району, в городе становилось тише, так как я жила на окраине.
Я заметила покрытое снегом здания моего лицея, мы проезжали мимо его серых стен. Вдруг среди белизны я увидела выкрашенные рыжие волосы, торчащие из-под цвета кофе с молоком шапки. Голубые глаза посмотрели прямо мне в душу.
Джэй!
Он стоял на засыпанном тонким слоем снега тротуаре, и я проехала с Эриком на мотоцикле на расстоянии пяти метров от него.
Он ни мог меня не узнать.
То, что он меня узнал доказывало его перекривившееся лицо.
А что он хотел? Чтобы я сидела дома и рыдала в подушку, пока он встречается с Сандрой!?
Хотя, собственное, именно этим я и занимаюсь, но он об этом не знает, а то, что он сейчас увидел, уверена, убедило его в том, что без него я более чем счастлива.
Черт!
– Куда мы сейчас? – спросила я, надеясь, что он отвезет меня ко мне домой и на этом наше не свидание закончится.
– Ко мне, познакомлю тебя с родителями, – ответил он.
– Что!? – возмущенно протянула я. – Даже и не думай! Мы не парочка, чтобы ты нас знакомил!
Вот же самоуверенный идиот! Ха! Вот еще! Уже бегу и спотыкаюсь знакомиться с его родителями! Он похоже вообще берега попутал!
– Перестань, Биа, просто знакомство! – проговорил Эрик.
Захотелось вскочить с его мотоцикла и убежать в обратном направлении, но я понимала, что если вскачу, то упаду на землю, а пусть все и заживет, боль я испытаю.
Я огляделась.
Ехали мы дворами. Людей на улице не было, как и машин, и я бы позволила себе сменить ипостась, но ведь меня могут увидеть люди в окна.
– Остановись, я не поеду к тебе домой! – строго проговорила я.
– Беатриса, им просто интересно было с тобой познакомиться, что в этом такого? Ты была с ними на поле, а теперь боишься зайти к ним в квартиру?
– Я не боюсь, я просто не хочу, – ответила я, – и, если ты не остановишься, я слезу сама.
– Не гони, Биа, – он усмехнулся.
Ну что ж, вызов принят.
Я разжала руки и отпустил Эрика, заваливаясь назад и при этом спрыгивая с мотоцикла.
– Биа, черт! – моментально донеслось до моего слуха в то время, когда мой затылок и всю голову вместе с копчиком свело от боли.
Закусив нижнюю губу, я перевернулась за бок, собирая себе в капюшон, пропитанный моей кровью снег.
– Да ты сумасшедшая! – Эрик бросил свой мотоцикл и подбежал ко мне. – Как ты?
– Могло быть и хуже, – ответила я, пытаясь подняться.
– Полежи немного, дай костям правильно срастись.
Я послушно опустилась обратно, так как подняться мне не давало странное чувство в малом тазу, словно что-то мешало мне сесть.
Боль спала, и я смотрела в небо, ожидая, когда все срастется.
– Придется сдавать пальто в химчистку, – выдохнул Эрик, – весь твой капюшон в крови.
– Не страшно, – ответила я, поднимаясь.
Странного чувства больше не было.
– Неужели так сильно не хотелось с ними знакомиться? – удивлялся парень.
– Я не люблю заводить новые знакомства, – хмуро ответила я.
– Это я понял еще на поле, – он не весело усмехнулся.
Я молча пожала плечами.
– Мне отвести тебя домой? – спросил Эрик, осматривая мое запачканное пальто.
– Я думаю, смогу дойти сама, – ответила я.
– Интересно, я один такой, или ты всех держишь на расстоянии, – он нахмурился.
Ну вот, и почему я чувствую себя виноватой?
Только потому, что мне этот парень к чертям не нужен!
Ну ведь сердцу не прикажешь, а быть с ним из жалости я совсем не хочу.
– Я всего лишь хочу, чтобы люди уважали мое личное пространство, – ответила я.
– Социофоб? – Эрик хмыкнул.
– Я за собой такого не замечала, – я слегка качнула головой.
– Тогда что это? – он требовал от меня ответа, а и я не знала, что должна на это ответить. – Разве стремление к одиночеству не так называется?
– Я не стремлюсь к одиночеству, – ответила я.
– Тогда к чему ты стремишься? – он сложил руки на груди.
Как оборачивался наш разговор мне совсем не нравилось.
– Это называется, оставь меня в покое! – я развернулась и пошла по улице, желая оставить Эрика и как можно скорее оказаться дома, но потом вдруг остановилась и глянула через плечо. – Ах! И да, именно ты сегодня разбудил меня своим мотоциклом!
Я отвернулась и продолжила идти быстрее, чем шла до этого.
Своим чутким слухом я уловила как от раздражения ускорилось сердцебиение Эрика, шумно он втягивал воздух через нос, желая успокоиться, но эмоции взяли верх.
– Почему так обязательно быть стервой? – крикнул он мне в след, но я молча продолжила дорогу домой.
Али была в ужасе, увидев меня в дверях квартиры. Мое пальто и джинсы были испачканы в крови.
– Что случилось? – Али схватилась за сердце.
– Я упала с мотоцикла Эрика, – ответила я.
– Ничего не болит, где-нибудь кости выпирают? – она почти вплотную подошла ко мне, расстегивая и снимая с меня пальто.
– Али, уже все давно зажило, – ответила я, помогая ей.
– Я не слышала шума мотоцикла, – Али свела брови.
– Я дошла сама, – ответила я, стягивая с ног сапоги.
Али молча потребовала ответ своим недовольно-злобным видом.
– У нас был небольшой конфликт, – тихо ответила я.
В следующую секунду тетя взревела как пожарная сигнализация, она причитала что-то про мой эгоизм и напыщенность, про мое неумение заводить друзей и агрессивность. Она твердила одно и тоже: «Неужели так сложно!?». Я стояла в прихожей, выслушивая ее.
– Эрик такой славный парень, а ты… Ну неужели так сложно взять и не портить отношения с людьми? Вот ты скажи мне! Кидаешься на всех как злая собака! Неужели так сложно проявить дружелюбие? Словно тебе доставляет удовольствие находится с людьми в конфликте! Тебе совсем не хочется иметь круг общения твоего возраста? Я не говорю, чтобы ты начала с Эриком встречаться, но вы бы могли общаться как друзья! Тебе бы стало легче? Неужели тебе так сложно это понять?
Она вдруг замолчала, глядя на меня словно ожидая моего ответа, но стоило мне открыть рот, как полемика с ее стороны продолжилась.
На ее крик в коридор пришел Грэгори. Он грыз какую-то резиновую игрушку, капая на пол слюной, и с широко раскрытыми глазами наблюдал за своей мамой.
– А сегодня вечером, когда мы пойдем на поле, ты извинишься перед ним, ты уяснила? – закончила она, и словно подтверждая ее слова Грэгори что-то крякнул.
– Извиняться? За что? Он меня к себе в невесты записал, вез к родителям знакомиться! Я на такое не подписывалась, хотя еще с утра было решено, что это даже не свидание! – я сорвалась на крик, и Грэгори выронил игрушку, переведя на меня взгляд.
– Покричи, покричи на меня! – строго проговорила Али. – Ты давно не сидела под домашним арестом!? Смотрю ты совсем рамсы попутала!
Я сразу же замолчала, понимая, что посадить меня под ключ тете совсем ничего не стоит.
– Но извиняться я перед ним точно не стану, – спокойно проговорила я.
– Не тебе решать, я сказала, что ты извинишься, и посмей только этого не сделать.
Я обессилено вздохнула.
Если она так сказала, значит, так и будет. Глупо даже пытаться с ней спорить, Али от своего не отступится, и как бы противно мне не было осознавать это, но мне придется извиниться перед Эриком.
Какая гадость!
Перед ним!?
А не пошел бы он куда подальше!?
От злости и отвращения я не могла найти укрытия. Хотелось кричать, ломая все, что попадет мне в руки. Мысленно я представляла, как бью посуду об стену, но в действительно я могла только быстро промаршировать к себе в комнату, захлопнув за собой дверь, а потом выслушать еще одну реплику:
– Еще раз хлопнешь дверью, огребешься!
Злость драла меня на части, и мне хотелось рвать и метать. Быстро стягивая с себя одежду, я растягивала ее, а затем бросала в угол к шкафу.
Ненавижу!
Ненавижу!
Ненавижу!
Я раскрыла шкаф, достав оттуда домашнюю одежду и захлопнула дверцу.
– Ты что меня совсем не поняла? – дверь в мою комнату моментально открылась. – Ты похоже уже полностью обнаглела! Мне что с тобой делать? Ремень взять?
Я промолчала, натягивая на себя футболку, после чего услышала уже более спокойный голос Али:
– Сходи в душ, у тебя кровь на волосах засохла.
– Пока не хочу, чуть позже.
– Чуть позже это когда?
– Через пол часика.
Она оставила меня одну.
Вечер приближался, и это меня нервировало. Идти к снежному полю к Эрику мне совершенно не хотелось, хотя, там я буду с его существом. А я?
Я вдруг задумалась, ведь я и Корентайн теперь полноценное одно «Я», и, возможно, мое состояние в другом обличии будет теперь чувствоваться иначе?
Весь день я просидела в комнате, и идей чем заняться у меня было. Я поставила необходимые для выполнения домашнего задания учебники в стопку и по очереди к ним приступала. Первым была математика, мой самый ненавистный предмет. Приступив к упражнениям, я вспоминала, как легко их решала Вайлет, а сама не могла ничего понять, в сотый раз перечитывая выше данное правило по решению подобных примеров. В конце концов, я все же что-то написала в своей тетради, полностью уверенная, что это совершенно не верное решение. Следующим учебником оказалась биология. Раскрыв нужный параграф, я опустилась в чтение, совершенно ничего не запоминая. Перечитывая третий раз одну строчку, я поняла, что уроки нужно отложить. Голова казалась тяжелой и забитой всякими переживаниями.
Я не могла выкинуть из головы Джэя, стоявшего на тротуаре.
Очередной раз я пожалела, что выбросила все в окно.
На улице начало темнеть, и Али позвала меня ужинать. Нехотя, медленно перебирая ногами и шоркая по полу (Али сильно от этого раздражалась), я прошла в кухню и села на свое место. Желая оттянуть момент, когда мы направимся на поле, я ела очень медленно, тщательно пережевывая все, что клала себе в рот. Тетя, видя, что я это делаю специально, злилась, но ничего не говорила. Пока я сидела одна на кухне и доедала свой ужин (из-за того, что ела медленно, совсем не насытилась), тетя пошла укладывать своего сына спать. Под ее магией он мог сладко спать до нашего возвращения.
К сожалению, есть вечность я не могла. А хотелось.
Али уложила своего сына, и я направилась одеваться.
Понимая, что тетя вот-вот готова взорваться, я решила собираться с привычной скоростью. Перед смертью все ровно не надышишься.
Мои джинсы и зеленый свитер лежали замоченные в ванной, так как Али сочла, что с них кровь смоет самостоятельно. Пальто было решено отдать в химчистку.
Поэтому мне пришлось одевать старые потрепанные спортивные штаны и так же замученный годами синий свитер с аргайлом. Выглядела я так…, что даже бездомные выглядят лучше. Все так же не промытые от крови волосы слиплись (хорошо, что они были убраны в конский хвост), под глазами после долгих дум над математикой остались синие мешочки, а в глазах полопались капилляры, старая потрепанная одежда не подходящая друг другу по стилю и разные носки. Сегодня все же я решила защитить свои пяточки от всего возможного, что будет попадаться мне под ноги.
Стоило мне выйти в свет коридора, где меня уже ждала Али, как у последней от моего вида чуть не случился сердечный приступ.
– Биа, ты так и не помыла голову? – спросила она.
Ага, значит, все остальное в моем образе ее устраивает!?
– Какая разница, никто и не заметит, – отмахнулась я, проходя к выходу.
Али тяжело вздохнула, но говорить ничего не стала. Удивительно.
К чертям человеческий образ.
Я сорвалась вниз по лестнице, чувствуя, как внутри меня просыпается энергия. Меня не интересовало, поспевает ли за мной Делайн, меня тянуло к полю, и я не могла этому сопротивляться. Я бежала с огромной скоростью, перепрыгивая через две-три ступени каждый раз, когда желание ощутить свежий воздух пережимало горло.
Сегодня я испортила отношения с Лукосом, но надеюсь, он не омрачит мою ночную прогулку.
Не зря я тогда отвоевала камень. Пусть знает, чертов волк, кто здесь королева.
Я оказалась на улице, и морозный ночной воздух наполнил мои легкие. Нет ничего приятнее этого. В этот момент я решила прислушаться. Я уловила каждый звук, ночь на самом деле такая шумная, и ни в чем не уступает дню. В своих квартирах еще не спали жители, все они смотрели телевизоры, между собой что-то обсуждая, вся электроника в их квартирах неприятно жужжала (Неужели они этого не слышат!?). По улицам ездили машины, практически оглушая меня шумом двигателей, за два квартала отсюда мчала полицейская машина, и я отчетливо слышала голос, искривленный громкоговорителем: «Прижмитесь к обочине, или мы откроем огонь!». Скрипели тормоза, стиралась резина об асфальт. В деревьях шумел ветер, свистя, продувая рыхлый снег. Множество пешеходов идут в диаметре километра от меня, шурша тяжелыми куртками и хрустя снегом под ногами, кто-то из них разговаривает по телефону, кто-то греется горячим кофе, кто-то с кем-то целуется и клянется в вечной любви. Обычные люди это не слышат.
Я слушала, как Делайн быстро спускается вниз по лестнице, через пару секунд она оказать рядом со мной на улице.
– Приятно видеть, Корентайн, что вы с Беатрисой уже одно целое, – заговорила Делайн, – я с Алисией еще только на полпути к этому. Как так получилось?
Я перевела взгляд на кошку, стоящую рядом со мной во все еще человеческом виде.
Я кратко пожала плечами, а потом, глубоко вдохнув, ответила:
– Все получилось само. Пошли, мы теряем время.
Мы сорвались с места, человеческие тела были очень медленные, и я понимала, что сейчас выжимаю из него больше чем максимум, а значит, на утро мышцы снова будет сводить от боли. Несмотря на это, я не прекращала бежать как можно быстрее. Делайн была медленнее меня, она едва меня догоняла, а я уже знавшая маршрут к полю, неслась вперед.
Как и в прошлый раз, нам в след заинтересованно смотрели, как будто они ни разу не видели, как люди бегают. Видеть-то они видели, вот только мы разительно отличались от образа спортсмена. Одна наша одежда (по крайней мере моя) заставляла усомниться в нашем психическом здоровье.
В какой-то момент я задумалась, что подобные побеги по ночам в лес, могут испортить мне и Делайн в человеческой жизни репутацию. Не удивлюсь, если уже все обсуждают странные ночные пробежки тети с племянницей.
А если это дойдет и до Джэя?
Я резко остановилась, идти к полю мне расхотелось.
Что если Джэй узнает о том, что я не такая как все? Что я странная? Что я в дикую кошку превращаюсь?
– Корентайн? – Али остановиться не успела, поэтому ей пришлось вернуться ко мне.
– Я не пойду на поле, – ответила я, – Али, не сегодня.
Взгляд тети потерял звериный холод, и на меня смотрела моя тетя со своим обыкновенным карим взглядом.
– Что случилось? – спросила она.
– Я не могу, – ответила я, – давай не сейчас.
– Это из-за Эрика? – спросила она.
Вот о нем я беспокоилась в последнюю очередь.
– Я думала о Джэе, – ответила я, – я не хочу, чтобы он знал о том, что я странная.
– Беатриса! – тяжело вздохнула тетя. – Хочешь сказать, ты поставишь крест на своих силах, только чтобы быть «нормальной»? – Она показала кавычки руками. – Ты ведьма, Биа, ты от этого не убежишь, а если этот парень будет действительно любить тебя, то он примет тебя со всеми твоими странностями.
– Али, я понимаю, когда странность человеческая, например, любовь к тараканам, или кто-то всегда носит собой молоток, да-да, и такое есть, или невозможность прожить без сыра, но, черт возьми, я превращаюсь в пантеру, – обиженно проговаривала я.
– Помнится, когда это только начало происходить, ты была этому рада, – я видела, что расстраиваю Али.
Я промолчала, тихо вздохнув и опустив взгляд.
– Ты думаешь, если будешь нормальной, такой же, как все, Джэй вернется? – вдруг очень тихо произнесла она. – Ты можешь хоть на руках ходить, но пока ты относишься к нему с хамством и призрением, он будет выбирать кого угодно, но только не тебя.
Я подняла на Али взгляд, но не успела ничего ответить, как в карих глазах увидела ее существо. Она развернулась и с ветром понеслась на поле.
Я решила вернуться домой.
15
Мне приснился он.
Впервые он приснился мне настолько четким, во сне была прорисована каждая маленькая морщинка на его лице, когда он улыбался, каждый незаметный детский шрам. Я сидела в кабинете, в лицее, со своим классом. Странно, но подобного кабинета никогда у нас не было. Я окинула взглядом кабинет, но Вайлет не увидела. Джэй стоял у доски, в моем сне он был учителем, и я восхищалась им. Серые брюки, белая выглаженная рубашка по фигуре с закатанными рукавами. Я с открытым ртом слушала объясняемый им материал. Его глаза были мягкого, как горячий шоколад, карего цвета, а привычные выкрашенные в рыжий цвет волосы во сне были настоящими, светло каштанового цвета. Он ходил у доски, мелом вырисовывая какие-то решения, диаграммы, графики, которые я уже и не помню.
Он впервые приснился мне, он был так близко и даже иногда улыбался мне, но даже во сне он не был моим.
Ну как же так?
Почему тогда он оттолкнул меня?
Неужели его любовь смогла исчезнуть так быстро?
Неужели он просто однажды проснулся утром и понял, что больше не любит меня? Но ведь это невозможно. Может он до сих пор меня любит? А может тогда вообще никогда не любил?
Я идиотка.
А может все это затянувшийся розыгрыш, и он закончится мои высмеиванием перед классом за мою наивность и влюбленность в Джэя.
Я медленно поднялась с кровати, не дожидаясь Али, и вышла в коридор.
Вдруг я наступила на что-то маленькое, скатанное в шарик. Я наклонилась и подняла неизвестный мне предмет двумя пальцами.
Линза.
Голубая линза.
Я тяжело вздохнула. Это та самая линза, которую потерял Джэй, когда я швырнула в него пультом от музыкального центра.
Я прошла на кухню, желая выкинуть ее в ведро с мусором, но вдруг замерла в дверях. Али сидела за столом, читая журнал мод, а сам себя для нее готовился завтрак. В кружку насыпался кофе, и металлическая банка с ним встала на свое место. С плиты взлетел чайник и налил в кружку воду, чайная ложка моментально выскочила из ящика с приборами и поспешила размешать горячий напиток. На сковороде сама себя жарила яичница, бекон шипел, переворачиваясь полностью самостоятельно. Вдруг все затихло, и приготовленная еда со сковородки перелетела на тарелку и вместе со спешащей вилкой легла перед Али на стол. Кружка с кофе оказалась рядом.
Телекинез.
– Доброе утро, – Али отложила журнал и принялась за завтрак. Она делала вид, словно была полностью поглощена едой, поэтому не поднимала на меня взгляд.
– Доброе, – ответила я и выбросила линзу.
Свой завтрак мне пришлось готовить самостоятельно. Али молча ела, а я разбила два яйца и выложила на сковороду два ломтика бекона.
Мой завтрак был готов к тому моменту, когда Али уже доела. Она медленно поднялась из-за стола, а грязная посуда улетела в раковину и принялась сама себя мыть.
– Как, наверное, интересно быть нормальной, – вздохнула она и вышла из кухни. Я понимала, что вчера обидела тетю, но я не пойду в попятную, я хочу не отличаться от обычных людей.
Через час сборов я уже тряслась в трамвае.
Я шла к главному зданию лицея, а мимо меня шли другие студенты, они шумели, толкались, играли, по сравнению с ними я надвигалась на лицей серой тенью.
Воспользовавшись магнитным ключом карточкой, я прошла в главный холл лицея, обычно заполненный по утрам полностью. Я окинула его взглядом, надеясь увидеть Вайлет. Я все утро ловила себя на мысли, что была бы рада и сегодня на уроках просидеть с ней вместе. Главное, чтобы… но нет, я увидела их вместе снимающими куртки. Хрупкая блондинка, довольно улыбаясь, что-то рассказывала своему брату, последний в свою очередь выглядел очень угрюмым.
«Ну же, подойди и поздоровайся!» – крикнула я сама себе и уверенным шагом направилась к ним.
Вайлет мне нужна, а также это отличный шанс напомнить о себе Джэю.
Девушка до последнего меня не замечала, а потом, когда я уже практически вплотную к ней подошла, широко заулыбалась, глаза ее заблестели.
– Привет, – поздоровалась я, заметив, что мой голос звучит слишком злобно.
Я прочистила горло и бросила взгляд на рыжего парня. Он увел взгляд в окно.
– Привет, Биа, – пропела своим приятным голоском блондинка.
– Я хотела спросить, может, и сегодня будем сидеть на уроках вместе?
Девушка растерялась, а потом я услышала недовольный голос Джэя:
– Так вы, я смотрю, сблизились?
«А тебя это касается!? Пялься и дальше в окно! Идиот!» – моментально промелькнуло в моей голове, но я сглотнула, и выдавила самым мягким голосом из всех возможных голосов:
– Когда тебя не было, у меня представилась возможность узнать, что Вайлет хорошая девчонка.
Двойной удар! Я не хамлю Джэю и плюс комплемент блондиночке.
У рыжика подскочили брови, словно он не поверил собственным ушам, и стремительно перевел на меня глаза, пробив насквозь своим карим теплым, но пораженным взглядом.
Я не чувствовала того, что описывали авторы в дешевых романах: мое сердце не сбивалось с ритма, а внутри не было бабочек. Единственное, что я испытывала, это желающий сорваться с губ истерических хохот.
Я поджала губы.
– Да, Джэй, – привлекла его внимание Вайлет, – мы с Беатрисой подружились.
– Не ожидал от тебя, Диас, – Джэй вернул своему лицу каменный безразличный вид.
Что?
Диас?
По фамилии?
Даже не Беатриса?
Диас?
Внутри меня все оборвалось, и истерический хохот отпустил мои губы, уступая месту слезам.
Неужели все так плохо?
Хотелось сказать гадость, и я понимала, что, возможно, именно этого он и добивался.
– Диас? С чего ты фамильничать начал, а, Грэйг? – его фамилия сорвалась с губ наполненной яда.
Рыжий засмеялся, взъерошивая левой рукой свои волосы.
– Что смешного? – не выдержала я – мой голос ревел. А ну, где мой пульт от музыкального центра?
– Перестань, Беатриса, я просто знал, что будет именно такая реакция! Кого ты пытаешься обмануть? Ты никогда не будешь паинькой! – он вдруг развернулся, закидывая на плечо школьную сумку и направился к гардеробу.
Я осталась с Вайлет.
Я чувствовала себя пустой, высмеянной и полностью разрушенной. Печаль тяжелыми камнями легла на мои плечи, и я не могла вдохнуть, хватая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.
«Не плачь, Биа! Не смей!» – кричала я сама на себя, чувствуя, как силы покидают меня.
– Вот же…, – я заметила, что Вайлет рядом злится, – хам!
– Да ладно, – я попыталась улыбнуться, – ну так что, насчет моего предложения?
– Я согласна. Пусть этот хам посидит один за партой, ему будет на пользу, – она явно была не довольна поведением брата.
Мы сдали вещи в гардероб, на тот момент Джэй куда-то исчез из холла, и мы вдвоем направились на историю.
Мой самый ненавистный предмет.
Мадам Шарлемань была высокой, болезненно худой, с длинным острым носом и очень сильно ненавидела меня. У нас это было взаимно, поэтому, когда я вошла в кабинет, я сразу же накололась на ее строгий водянисто-голубой взгляд, брошенный на меня через стекло очков на самом кончике ее носа. Черные, редкие волосы были убраны на затылке в гульку, а лицо было испещрено глубокими морщинами, с подбородка свисала дряблая кожа.
Пытаясь игнорировать ее взгляд, я вместе с Вайлет прошли к моей парте. Я бросила взгляд через плечо, Джэй сидел за своей партой, рассматривая портреты великих людей истории, висящие на стене. Среди них был и Наполеон Бонапарт.
Мы с Вайлет подготовились к уроку и прозвенел звонок. На Джэя я пыталась больше не оборачиваться.
Мадам Шарлемань, хотя за спиной я называла ее мадам Шампунь, так как именно этого не хватало ее блестящим от засаленности волосам, медленно поднялась со своего места и прошла почти вплотную к первой парте моего ряда, почти разрывая меня на части своим холодным надменным и выражаемым жуткую ненависть взглядом.
– Мадмуазель Диас, – она проговаривала каждую букву, – посмотрите, на что вы похожи! Поправьтесь!
Я скривилась, но все же отдернула футболку и пригладила волосы, но взгляд педагога мягче не стал.
– Вы меня не слышите? – строго говорила она. – Приведите себя в порядок!
– Да что Вам не нравится? – не выдержала я.
– Вы еще спрашиваете!? – ее тонкие выщипанные брови взлетели, она закричала. – Являетесь на учебу как невесть что! Разве так должна выглядеть уважающая себя девушка!? Поправьтесь!
– Не кричите на меня, – мое терпение подходило к концу, – я выгляжу нормально! А если вам что-то не нравится, не смотрите на меня!
Педагог была словно удовлетворена моей реакцией, ее взгляд оставался холодным, но какой-то период она молчала.
– Мадмуазель Диас, – вдруг выдохнула она, – если Вы продолжите по-хамски обращаться со мной, я буду вынуждена вызвать вашу тетю в лицей для личного общения с ней и директором. А сейчас, я уверена, Вы подготовились, расскажете материал, заданный на дом.
Я никогда не входила в число людей, читающих учебники от корки до корки, я вообще не входила в число людей, выполняющих домашнее задание, но последние пару дней я почему-то нарушала свою традицию.
Мадам Шампунь заставила меня подняться и выйти к доске перед классом, наверное, разрушая все возможные способы Вайлет помочь мне.
Бояться мне было нечего.
Я встала перед классом, на меня уставились двадцать пар глаз, но это не мешало мне рассказывать все, что я запомнила из учебника.
Мадам Шампунь сидела на своем месте, и краем зрения я замечала, как ее коробит от того, что она не смогла взять меня врасплох. Рассказывая, я рассматривала одноклассников, очередь дошла и до Джэя. Он смотрел на меня скучающим взглядом, и я испытывала жуткое желание показать ему язык.
О чем он думает?
Что в его голове?
– Спасибо, мадмуазель Диас, но у меня остался вопрос, – мое внимание привлекла мадам Шампунь.
– Какой? – спросила я.
Ее вопрос был с подковыркой, и я замерла на пару секунду формулируя ответ в голове.
Я ответила, и педагог поджала губы.
– Садись, – процедила она, и я села на свое место.
Больше она не спрашивала меня, а гневно-ненавистные взгляды стала бросать на моего одноклассника, сидящего за партой под портретами.
Почему сложно жить спокойно?
Обязательно нужно кого-то ненавидеть?
Почти в самом конце урока, записывая лекцию мадам Шампунь, я не выдержала и обернулась через плечо. Мое сердце свалилось в пятки, так как Джэй смотрел на меня.
Он смотрел на меня, и, мне казалось, совсем не моргал.
А может не на меня, а в окно? А может на Вайлет?
Я не могла сорвать с парня взгляда, поэтому это сделал он. Сжав в руке ручку, он продолжил писать лекцию.
– Пиши, – шикнула Вайлет, и я подчинилась.
«Джэй, ну скажи, о чем ты думаешь!?» – молила я в своей голове. – «Просто возьми и скажи!».
Вдруг меня пихнули в спину, и прежде чем обернуться, я подняла взгляд на педагога. Она ходила туда-сюда перед классом, совершенно не бросая на нас своих гневных взглядов.
Я обернулась.
Позади меня сидела полная девушка с кудрявыми пепельного цвета волосами, убранными в косу. В коротких толстых пальцах она сжимала сложенную много раз бумажку, явно вырванную из тетради.
– Тебе от Джэя, – шепотом проговорила она, и я бросила взгляд на рыжего парня. Он, словно ничего и не было, писал диктуемый учителем материал.
Я выхватила свернутую бумажку и развернулась обратно.
Записка моментально вызвала интерес у Вайлет.
Трясущимися руками я разворачивала листок.
«Будь у кое-кого телефон, не пришлось бы рвать тетрадь и беспокоить пол класса! А теперь к сути. Ты, я и Вайлет можете общаться как друзья, и ты пойдешь сегодня с нами на ланч?».
Как друзья.
Мир вокруг меня рухнул в бесконечную бездну.
Друзья.
Мои руки тряслись, и я понимала, что Джэй это видит.
«Я согласна» – мой почерк был похож на иероглифы пьяного китайца.
– Ты уверена? – вдруг я услышала тихий голос Вайлет. – Ты уверена, что сможешь реагировать на него как на друга?
– Это единственная возможность быть к нему ближе, – ответила я, и девушка вырвала из моих рук листок.
– Если ты действительно согласна, скажи ему об этом после урока, в лицо, – проговорила она, и мадам Шампунь перевела на нас недовольные взгляды.
Мы замолчали.
Через пару минут, казалось, словно они тянулись вечность, прозвенел звонок.
Не испытывая стеснения, или неуверенности в себе, я прошла к столу Джэя, он сбрасывал свои вещи в сумку.
– Я согласна, – ответила я, – а ты мог бы не писать ту записку, а подойти ко мне на перемене.
– Уууу, любовнички, – до моего слуха дошел тихий шепот девушек позади нас, – снова сойтись решили, что ли!?
– Ну как, идем? – рядом с нами показалась Вайлет.
– Захотелось выяснить этот вопрос именно на уроке, – ответил Джэй, закинув сумку на плечо, – пойдемте.
Словно по злому року, стоило нам втроем войти в столовую, а мне приблизиться к Джэю ближе чем на метр, я заметила с подносом у раздаточного Эрика. Он, словно почувствовав мое присутствие, поднял глаза, и встретился со мной взглядом.
