Альвера Албул
До встречи в Париже
6
Мы живем один раз, верно? И сделать это еще раз у меня никогда не будет возможности. Почему я сижу на месте без риска, удовлетворяя свою идиотскую гордость? Лишаю себя подросткового счастья только потому, что боюсь выглядеть дурой?
На улице зима, начало января. Выскочить за Джэем в таком виде, в котором я ходила по дому, я никак не могла.
Нужно было быстро думать.
Я всунула ноги в сапоги Али, натянула ее шубу и, схватив ключи с тумбочки, выбежала из квартиры.
В груди меня жгли эмоции, энергия заставляла трястись мои руки. Размер Али был больше моего, поэтому мои босые ноги гуляли в обуви. Шубу я запахнула, в глубокий карман бросила ключи и побежала вниз по лестнице, так как лифт продолжал не работать.
Мои ноги спотыкались, каждый раз я боялась слететь вниз кубарем. Шуба была тяжелой, и мне, казалось, что я не бегу, а ползу как черепаха. Как я его так догоню?
По середине пути я скинула с себя шубу и бросила ее в угол лестничной клетки. Али простит меня, я знаю.
Бежать стало проще, и я выскочила из подъезда. Холодный ледяной мороз ударил меня по коже резким ветром, я моментально покрылась мурашками, но возвращаться в тепло я не собиралась.
Сердце билось словно сумасшедшее, казалось, оно готово выпрыгнуть у меня изо рта. В груди выжигало, душа трепетала, истекая чем-то горячим, даже кислотным.
Я побежала через двор к центральной дороге, где на остановке Джэй скорее всего ждал автобус до своего дома.
Он действительно был там, готовый ступить на лестницу в автобус.
– Джэй!
Он обернулся, замерев.
Какого ему сейчас видеть меня такую слабую и побежденную? Готовую упасть в снег? Я потирала свои плечи, проглатывая холод и пыталась сдерживать слезы.
Он казался растерянным.
– Триша, – откликнулся он, и сорвался с места.
Я не смогла сдержать улыбку: он снова назвал меня «Тришей».
– Я, – ответила я.
– Дура, – бросил он, снимая с себя куртку и накидывая мне ее на плечи, я моментально просунула руки в рукава и застегнула ее, – бегом домой!
Он схватил меня за предплечье и как можно быстрее направился к моему дому. Я телепалась за ним, ощущая легкость внутри. Я снова просто Триша.
Вдруг в моих мыслях проскочила идея, от нее внутри загорело еще сильнее, чем, когда я бежала за парнем. Я почувствовала, что, не смотря на холод, мои руки вспотели. Дыхание сбилось, а сердце унеслось в диком ритме.
Скажи!
Мои губы и язык онемели, и я пыталась победить свое тело всю дорогу до дома.
Мы вошли в подъезд, и он заглянул мне в глаза. Оба глаза были карими.
Ну же, скажи!
Я шевельнула губами, но те были сильнее меня, и я только опечаленно вздохнула.
– Такая погода на улице, а ты голая пошла, – возмущенно, но при этом как-то восхищенно говорил он.
Ну, давай!
Я попыталась, но губы не шевельнулись. Мысли были способны кричать: «Люблю, люблю, люблю», – но язык не смел это повторить.
– Ну ответь ты хоть что-нибудь, – выдохнул Джэй, отпуская мое предплечье.
Я глубоко вдохнула и, закрыв глаза и вся сморщившись, словно мне положили на язык лимон, выдавила:
– Я люблю тебя!
Я открыла глаза.
Джэй стоял передо мной, уткнувшись взглядом в пол, тихо он промолвил:
– Ты все испортила.
– Что? – я не поверила своим ушам.
Опять что-то не так?
– Что ты хочешь? – тихо спросил Джэй, не поднимая взгляда.
– Встречаться, – так же тихо ответила я, понимая, что скоро Джэй скажет то, что заставит снова меня плакать.
– Прости, Биа, – выдохнул он, – сегодняшнюю ночь я провел с другой девушкой и, мы теперь, вроде как, вместе.
Внутри меня что-то упало.
– Кто? – выдавила я, чувствуя что-то непонятное внутри.
– Ты ее не знаешь, – ответил он.
– И тебя знать не хочу! – выкрикнула я, сняв с себя куртку и бросив на пол. – Как же я была рада, когда ушла тогда! Ты бы знал, какой ты идиот! Придурок! Всегда бесил меня! Ты мне не нужен! Я забираю слова обратно, это вообще шутка! Не люблю я тебя!
Я кричала, чувствуя, как слезы желают сорваться с ресниц.
Джэй молчал, продолжая смотреть в пол.
Бегом я стала подниматься вверх по лестнице, оставив парня внизу.
С другой девушкой? Тогда к чему все это было?
Хотелось кричать, извиваясь по полу. Почему именно он предал меня? Он!
По пути вверх я захватила шубу Али, дрожащими руками открыла дверь, и только когда проникла в квартиру и закрыла за собой дверь, позволила слезам покатиться по моим щекам.
Дура! Во всем виновата ведь я! Если бы тогда я не повела себя так, он бы не провел ночь с той девушкой, и сегодня все было бы по-другому.
Я! Я виновата!
С губ сорвался протяжный вой моей боли, и я на корточках поползла к себе в комнату. Ну за что?
Сбилось дыхание, и я поняла, что задыхаюсь в соплях и слезах, что пеленой закрывали мне вид. Основанием ладони я растирала по лицу слезы.
Почему я такая идиотка?
Я так и не доползла до своей комнаты, упав на пол в коридоре на живот. Крик обиды, облегчая отвратительное выжигающее изнутри чувство, сорвался с моих губ. Сопли, слезы, слюни стекали с моего лица на пол. Все мое тело дергалось в судорогах, я не могла правильно дышать, я не могла вдыхать вообще, чувствуя резкие сокращения диафрагмы, что выталкивала воздух обратно.
Я упала напротив зеркала, поэтому я видела свое распухшее лицо, которое, казалось, пятнистым из-за остатков в некоторых местах тонального крема. Глаза были отекшие, красные, на белке были множество лопнувший капилляров.
Расплата за мое хамство любящим меня людям.
Я подтянула ноги к животу и попыталась встать обратно на корточки, втягивая обратно слюну и сопли. В таком состоянии я все же добралась до своей комнаты.
Когда я оказалась на пушистом ковре своей комнаты, я услышала вибрацию телефона и моментально подскочила к кровати. Телефон высвечивал чужой для телефонной книги номер, но я узнала его. Я как можно скорее ответила.
– Биа, – выдохнул Джэй на том конце, – прости, я не знаю, что нашло меня тогда ночью.
– Зато я знаю, – прогундосила я.
– Ты плачешь? – Джэй был поражен.
– Нет, смеюсь, – на полном серьезе ответила я.
– Не ври, я же слышу, – выдохнул Джэй.
– Я и не врала, – ответила я.
– Мы можем дружить как раньше? – спросил он.
– Боюсь, твоя девушка не поймет этого прикола, – ответила я.
– Я все ей объясню.
– Все ровно не поймет, – ответила я.
– Биа, прости меня, пожалуйста, я не хотел делать тебе больно, но и оставить Сандру я не могу.
– Я все понимаю, – ответила я и сбросила.
Сандра…
Ну, конечно, какое дело ему до Беатрисы, когда есть Сандра!?
Телефон в моих руках снова завибрировал, но я не стала отвечать, убрав его под подушку. Вибрация слабо доносилась до моего слуха.
Слезы высохли, и я сидела на крае кровати, разглядывая узор ковра. Телефон продолжал вибрировать.
Я игнорировала его, понимая, что теперь нужно думать о другом: об учебе, об будущем, о себе.
Я достала телефон из-под подушки, Джэй больше не названивал, и я выключила телефон, положив его обратно.
Я поклялась себе, что больше никогда его не включу.
Я? Я не включить телефон?
Я достала телефон обратно, сняла заднюю крышку, вытащила батарейку и маленькую сим-карту, благодаря которой со мной могли связываться люди. На телефон я надела обратно крышку и положила его обратно под подушку. В руках я сжимала батарейку и сим-карту.
«Перезаряжаемая Li-lon батарея 3,7 B DS 1500 мАч 5,55 Ватт в час. Максимальное напряжение для заряда 4,2 В. Используется только оригинальные батареи. Перед применением ознакомьтесь с инструкцией. Не касаться контактов батареи металлическими предметами. Сделано в КНР.»
Я поднялась с кровати и прошла к окну, выбрасывать все это в мусорное ведро было нельзя, иначе я бы не справилась и достала бы их обратно, а вот искать в снегу батарейку и сим-карту я не стану, и даже если стану – не найду, а к весне оба этих агрегата потеряют свою работоспособность.
Я открыла окно и первым выбросила сим-карту. Батарейку я сжимала в руках, понимая, что, если выброшу ее в окно, вернуть все обратно я не смогу.
Глубоко вдохнув и собрав свою волю в кулак, я швырнула батарейку из окна. Она полетела куда-то далеко, по пути врезавшись в ветку дерева и осыпав на машину снег.
Я выдохнула пар, и закрыла окно.
Теперь начинается новая жизнь.
Я прошла к шкафу. Там, где-то должен был лежать старый металлический будильник, ведь телефона, что выполнял и функцию будильника у меня больше нет.
В поисках я поняла, что уже не думаю о Джэе.
Металлический, рыженький. Я нашла его в пакете с ненужными вещами в нижних полках шкафа вместе с покрывалами и ни разу не использованными полотенцами. Я сразу же завела его на семь часов утра и поставила возле кровати на пол. Тумбочки у меня не было, поэтому ставить его было некуда.
Шкаф оказался кладезью вещей, о существовании которых я даже не догадывалась. В пакете с будильником так же лежали монетки, что вышли из использования, колокольчики с голубыми ленточками, значки, флаг на деревянной палочке, пара старых батареек и странная тетрадь.
Она была полностью исписана чужим мне подчерком. Обложка была потертой, но на ней явно был изображен лимон. Тетрадь была толстой, 96 листов, но из нее были не аккуратно, словно в спешке, вырваны пара страниц.
Я разместилась на полу у кровати, листая тетрадь. На первой же странице сверху было написано: «Является личной собственностью Лайтис».
Лайтис?
Тетрадь была самым обыкновенным личным дневником, в котором девушка описывала успехи на работе, в любви, в семье.
Кто такая Лайтис?
Я долистала в конец, совершенно не погружаясь в записи. В конце красной ручкой было написано «Арселия Лиз Паласиос».
Мама?
7
В коридоре я услышала странный щелчок, и это вытащило меня из моих мыслей. Я перекинула взгляд на будильник, он показывал то время, когда Али возвращалась с работы.
До моего слуха донеслось дыхание опекунши и ее сына, шум болоньевой ткани и ткани пальто Али.
Я поднялась с пола и прошла к ним в коридор вместе с тетрадью.
– Привет, Джэй сегодня все починил, – заговорила я.
– Отлично, сказала ему большое спасибо? – спросила она, снимая с Грэга куртку.
– Да, конечно, – ответила я.
– А насчет примирения? – спросила она, слабо улыбнувшись и стрельнув в меня глазками.
– Ничего не изменилось, – сухо ответила я, – но это и не важно.
– Ладно, – выдохнула она, принявшись раздеваться сама, ее сын довольный убежал к ним в комнату, – а штраф, когда ты выплачивать будешь? Я сказала же, выплачивать его сама я не буду.
– Я помню, – ответила я, и ее взгляд изменился, она смотрела на мои руки.
– Что это? – аккуратно спросила она.
– Я хотела у тебя спросить, похоже на личный дневник мамы, – я пожала плечами, – только почему-то она называет себя в нем Лайтис.
– Давай сюда, – потребовала она, протянув руку.
– Здрасте, – недовольно бросила я, – сначала ты расскажешь мне про эту тетрадь.
– Рассказывать нечего, – она покачала головой.
– Поэтому ты так спешишь забрать ее? – я не весело усмехнулась. – Ты не понимаешь, мне важно знать.
– Это ты не понимаешь, отдай тетрадь, – требовала тетя.
– Не стану, – я покачала головой.
Али накинулась на меня, желая вырвать тетрадь из рук, но я увернулась и побежала к себе в комнату. К счастью, на двери у меня еще с тех времен, когда эта комната была маминой, остался шпингалет, и он позволял не впускать в комнату незваных гостей.
Тетя долбилась мне в дверь:
– Открой и отдай мне эту чертову тетрадь, это не мама твоя писала, – кричала она.
– А кто? – крикнула я через дверь.
– Наша мама, твоя бабушка, – ответила она уже не так громко, – Арселия, не знаю зачем, подписала эту тетрадь своим именем.
– Просто так? – спросила я.
– Нет не просто, но это не важно.
– Как это может быть не важно? – хмыкнула я. – Что такого в этой тетради?
Я пролистывала странницы, уже внимательно вчитываясь в слова. Тетрадь была не о личной жизни девушки, а ее обратной стороне. Где-то было описано про чутких слух, где-то про ночное зрение, в дальнейшем о подчинении мыслей других людей и телекинезе, были описаны тренировки и правильный полет на… метле. Почему я не заметила этого сразу?
– Ты же читала, неужели не поняла, – послышался голос за дверью.
– Хочешь сказать, что это правда? – спросила я, разглядывая надпись красной ручкой. – Здесь не хватает страниц, почему?
– Арселия вырвала их потому что там было…, – она осеклась, – не важно! Просто отдай тетрадь!
– Почему нет других страниц? – повторила я.
– Там была информация о таких же как мы в других частях мира, видимо это было нужно Арселии, или она вырвала странницы чтобы никто не знал, где ее искать, – ответила опекунша.
– Полный бред! – выкрикнула я. – Ты считаешь, что мама могла бросить меня из-за несуществующих ведьм?
– Она сошла с ума, когда ее бросил твой отец, она уже не была твоей мамой, – ответила Али.
– Вот отстой! – крикнула я, и резко открыв дверь, кинула тетрадь в Али. – Хватит верить в сказки! Что ты за фигню несешь!?
– Биа, – выдохнула Али, и я хлопнула дверью перед ее носом.
– Полет на метле, ага, конечно, – я упала на кровать, – и телекинез, ну прям вообще!
– Ты не обязана верить, – в комнату заглянула Али, – если ты не будешь верить, будет даже лучше.
– Ты тоже слышишь? – спросила я.
Она кивнула.
Черт! Значит, она знает, что прошлой ночью я сбегала и плакала.
– И видишь?
Она снова кивнула.
– Летала?
Кивок в ответ.
– А я почему нет? – спросила я.
– Твоя мама сочла, что сила мешает жить по-человечески, поэтому запретила кому-либо о ней с тобой разговаривать и чему-то тебя учить.
– Все из-за того, что она любила моего отца? – спросила я.
– Да, ведь Бен хотел себе самую обыкновенную семью, без магии и полет на метле, поэтому он внушил Арселии, что магия – это зло.
Я поднялась с подушки, смотря на Али:
– И ты меня учить ничему не станешь? – спросила я.
– Не могу пойти против воли твоей мамы и моей старшей сестры, – она покачала головой.
– Ладно, – выдохнула я, – ты можешь вернуть мне тетрадь?
– Боюсь, что нет, – она покачала головой, – и вообще, завтра первый день учебы, забудь про магию. Ах, и выплати штраф!
– Хватит, я помню про штраф, – устало выдохнула я.
– Ну и замечательно, – она закрыла за собой дверь.
О черт!
Неужели я верю в этот идиотизм!?
Вечер я провела в своей комнате, подготавливаясь к учебе. Я выбрала одежду: было решено пойти в джинсах и белом свитере с розой, – сложила в сумку необходимые тетради и только один учебник (это была алгебра) и просто ждала времени, когда лягу спать.
Мою душу не грела мысль, что завтра я снова увижу Джэя.
Мне вообще не хотелось его видеть.
Кто же она, его девушка?
Я сидела на кровати, в руках я держала будильник и следила взглядом за убегающей секундной стрелкой. В голове начали пролетать на заднем фоне моих мыслей сомнения в сегодняшнем поступке: может зря я тогда так погорячилась с телефоном? Нет, я все сделала правильно.
Вдруг от моих мыслей меня отвлекла Али. Дверь в мою комнату медленно открылась, и передо мной предстала недовольная опекунша. То, что она была чем-то огорчена, было понятно сразу по сдвинутым на переносице бровям.
– И так, дама, мне есть, о чем с тобой поговорить, – выдохнула она.
– Проходи, – я пожала плечами, поставив будильник обратно на пол.
Тетя прошла ко мне в комнату и присела рядом со мной на кровать.
– Мне Джэй звонил, – выдохнула она, – сказал, что не может дозвониться до тебя, что ты вне зоны доступа сети или отключена.
– И что ему нужно? – спросила я, разглядывая ковер.
Слова Али о Джэе совершенно не тронули мою душу.
– Он просил передать, чтобы ты не искала деньги. Он оплатил твой штраф, – выдохнула она.
– Но как? – я подняла на нее взгляд. – Ведь листок!
Через секунду до меня дошло, что он выкрал листок, пока я спала под дверью, ведь тот лежал на самом видном месте на кухне.
Ох, черт!
Я опустила взгляд обратно в пол.
Он последний идиот! Дал мне свободу, этим поведением заставив меня признаться ему в чувствах, но к тому моменту уже обзавелся девушкой, и после всего этого он оплатил мой штраф.
Иди-от-ка!
– Он идиот, – высказала я свое мнение вслух.
– Это с чего это вдруг? – строго спросила Али.
– Потому что, – я подняла на нее взгляд, – у него есть девушка.
– Вот оно как, – она опустила взгляд в пол, – а я-то думала…
– Что ты думала? – спросила я, тоже опустив взгляд.
– Что он тебя любит, – тихо ответила она.
Я промолчала.
Ведь он действительно любит именно меня, именно поэтому он и оплатил мой штраф.
Боже, какой же он идиот!
Глаза стало неприятно пощипывать, и я стала чаще моргать, только чтобы не расплакаться. Нельзя было делать это при ком-то, даже при Али.
– Тяжелый случай, но так даже лучше, – вдруг проговорила тетя, и я подняла на нее взгляд.
– Почему?
– Сама потом узнаешь, – она слабо улыбнулась мне.
Я промолчала, и улыбаться в ответ не стала.
Али встала со своего места, слегка кряхтя как старая бабка, и прошла к двери из комнаты. Перед тем как выйти она обернулась ко мне:
– Не обижайся на меня, – она вышла в коридор, закрыв за собой дверь.
«Не обижайся на меня!» – мысленно сгримасничала я.
Как она просто сказала эту фразу!
Мне нужна эта тетрадь, и она будет моей! Я возвращаюсь намного раньше с учебы, чем Али, поэтому я успею провести ревизию в ее комнате и найти искомое.
***
В моей комнате было удивительно тихо, единственное, что нарушало тишину, было тиканье будильника.
Я легла на кровать и стала ждать, когда меня сломает сон. Впервые за все время я не испытывала усталости, поэтому разглядывала темную комнату. Я привыкла возвращаться домой, падать на кровать и моментально засыпать, но теперь я лежала и не хотела спать. В голове было множеством мыслей, которые складывались в план, о похищении тетради моей мамы, точнее бабушки. Мыли мысли об уроках и Джэе так же не давали мне покоя, ведь как можно уснуть, если завра мы будем видеть в одном кабинете шесть часов подряд.
Я повернулась на левый бок и слегка свисла с кровати, чтобы посмотреть время на будильнике. Тот показывал 23:52.
Я все еще не сплю.
***
Громкий звон прорезал мое сознание. Я медленно и лениво раскрыла глаза, которые моментально поспешили автоматически закрыться. Будильник продолжал звенеть под ухом, и я поняла, что наполовину свисла с кровати.
Я приподнялась и упала на подушку. Моя голова, ощутив под собой свою мягкую подругу, потяжелела, а глаза словно склеились, и я никак не могла их раскрыть – это было выше моих сил.
Будильник резко замолчал.
– Ты собираешься вставать? – голос Али казался слишком громким.
Мой язык еще не проснулся, поэтому я медленно качнула головой.
– Поднимайся, – голос Али прорывался ко мне через дымку дремоты.
Я снова медленно кивнула.
Я почувствовала, как Али начала стягивать с меня одеяло. Я не стала его держать, а перевернулась на правый бок и прижала ноги к животу.
– Беатриса, вставай! – ее голос был строгим.
– Сейчас-сейчас, – мой язык шевельнулся.
– Сейчас же! – прикрикнула она.
Не раскрывая глаз, я сползла на пол, но сил в моем теле не было, поэтому я осталась лежать на ковре.
– Беатриса, это что такое? Я сейчас уйду, и попробуй только сегодняшние уроки прогулять! Я тебе такой праздник души вечером устрою! – она злилась.
Я не могла пошевелиться, а она действительно развернулась и ушла в коридор. Я слышала, как она продолжила собираться на работу, Грэг уже был почти собран в детский сад.
Али не привыкла шутить про учебу, и за прогул мне могло действительно достаться.
Я медленно поднялась с ковра, приложив к этому все свои силы. Глаза раскрылись сами, и я поспешила на кухню.
Там меня ждал йогурт в холодильники – так я завтракаю уже на протяжении двух лет, так как есть с утра что-то потяжелее я не могла. С утра мне вообще не хотелось есть, а мысль о еде вызывала отвращение.
Умывшись и одевшись, я была уже готова выходить из дома.
Вперед на учебу.
8
До лицея я ехала на трамвае, так как он шел прямым путем от моего дома до этого серого скучного здания, с которым у меня были связаны все последние одиннадцать лет. Вся дорога до лицея занимала десять минут.
Как только стены лицея предстали перед моими глазами, я поняла, что идти туда просто катастрофически боюсь. Я знала, что Джэй уже там, так как жил ближе к лицею и ходил в нее пешком.
Я направилась к входу, обтекаемая бегущими другими учащимися от пятнадцати до семнадцати лет.
Волнение билось у меня в висках, и я чувствовала легкую тошноту, с которой с огромными усилиями, но получалось бороться. Казалось, словно в любую секунду меня сломает пополам, и все что находится в желудке выйдет обратно. Руки вспотели и слегка потряхивались. Хоть бы он не пришел сегодня, пусть он простыл или отравился и решил пропустить сегодняшний день!
Я прошла к лицею, поднялась по ступенькам и, потянув на себя дверь, прошла внутрь.
Самый обыкновенный учебный день, общая рекреация была полна учащихся. Среди них взглядом я искала Джэя, и мне казалось, словно все двигаются нереально медленно. Толпа студентов была серым фоном, на котором я искала рыжие волосы парня.
Продолжая пялиться куда-то вдаль, я прошла к турникету. Карточка лежала в боковом кармане сумки, поэтому мне пришлось на секунду опустить взгляд, чтобы достать ее.
Я прошла через турникет и подняла взгляд на рекреацию. Среди серой толпы я увидела Джэя.
Он стоял у окна вместе со своим другом из противоположного класса, имя которого я не знала. Я решила пройти к ним, совершенно не понимая, зачем мне это надо, ведь Джэй мне больше никто.
Я замерла на середине пути, заметив, что мой бывший друг прижимает к себе какую-то блондинку.
Вот значит она!
Внутри меня что-то оборвалось. Она была ниже меня, худущая. Такая, что моя рука, это две ее руки. Джэй с другом что-то обсуждали, а она заглядывала им рот, хихикая. Она казалась мягкой, нежной, доброй, отзывчивой. Она казалась цветочком.
Он нашел идеал.
Я развернулась и направилась к гардеробу.
Пока я сдавала куртку в гардероб и переобувалась, они покинули свое место у окна.
***
Первым уроком была география.
Я пыталась полностью отвлечься от мысли, что у Джэя есть девушка, и это не я. Загрузив свои мысли уроками, расписанием и мыслями о предстоящих экзаменах и выпускном, я направилась в кабинет.
Я замерла на входе.
Джэй и блондиночка были в кабинете. Они сидели ко мне спиной, вместе за последней партой, что-то обсуждая. Девушка тихо смеялась.
Все в классе поглядывали на них и шептались, ведь совершенно недавно я была девушкой Джэя.
Я прошла мимо них к своему место, сдерживаясь, чтобы не обернуться и не глянуть на девушку.
Внутри меня была обида, которая желала взять над разумом контроль и даль волю слезам. Мой разум был непоколебим, поэтому с каменным лицом, я вогрузилась на свое место за второй партой, так и не повернувшись к любовной парочке.
Он нашел свой идеал.
Мне не хотелось психовать, истерить, кричать, кидаться на кого-то с пультами от музыкального центра. Я сидела за партой, понимая, что теперь и я центр обсуждения.
В кабинете были десять человек, считая меня и парочку. Троя расположились позади меня, и я слышала, как они обсуждали мой короткий срок в роли девушки Джэя. Именно из их разговора я поняла, что эта девушка новенькая в нашем классе.
Черт! Целый год любоваться их влюбленными рожами!
Я достала из сумки тетрадь и пенал с ручками и все же обернулась на них.
Джэй смотрел на меня пустыми голубыми глазами, пока его подружка отвлеклась на подготовление к уроку. Она ковырялась в своей сумке, доставая тетрадь и ручки.
– Джэй, – подняла она на него свой голубой взгляд.
Тот не откликнулся, продолжая смотреть на меня. Я все так же не уводила взгляд сама.
Позади меня почувствовалось напряжение, две девушки и парень внимательно следили за положением в кабинете.
– Джэй, – повторила девушка, и я увела взгляд.
– Что ты хотела? – обратился к ней парень.
– Ты познакомишь меня с кем-нибудь в классе, было бы здорово с кем-нибудь подружиться, – говорила она. Ее голос был мягкий как вата, и легким как перышко.
– Конечно, – ответил ей Джэй.
Я рассматривала обложку своей тетради, продолжая ощущать тяжесть в воздухе.
Джэя, если ты все так же любишь меня, тогда зачем обманываешь эту милую девушку?
Какой же ты идиот!
Я не могла противиться своему любопытству и интересу, поэтому снова обернулась. Джэй что-то шепотом с серьезным видом объяснял девушке, та понимающе кивала.
Резко прозвенел звонок, и в кабинет влетел учитель.
Все сели на свои места, перешептывания прекратились, и мне показалось, словно воздух в кабинете полегчал.
Я вдохнула полной грудью.
– Дети, – месье Клеман привлек наше внимание, – хочу представить вам нашу новую ученицу, чтобы вы приняли ее со всей душой, иди ко мне деточка.
К педагогу подошла блондинка, широко улыбаясь и разглядывая студентов.
Месье Клеман был удивительно высоким, точнее даже длинным и худым. Его лицо выглядело болезненно: под глазами были мешки, глаза на выкате, длинный горбатый нос был самой главной частью его лица. Голоса была с большой проседью. Из-за роста брюки ему были короткими, как и рукава пиджака. На лопатках был небольшой горб вызванным постоянными проверками письменных работ, на вид ему казалось лет пятьдесят.
– Это Вайлет Вуал, прошу любить и жаловать, – представил он.
Вайлет.
Я обернулась к Джэю. Тот, улыбаясь, разглядывал свою принцессу.
– Тебе есть что рассказать о себе? – спросил у цветочка учитель.
– Ну, – начала Вайлет, – я приехала из соседнего штата, там я училась в лицее с углубленной программой, но у вас в городе такого нет, а так как я живу поблизости, я решила поступить именно в этот лицей.
– В лицее благородных девиц? – подала я голос, продолжая смотреть на Джэя.
Через секунду я осознала, что задала вопрос вслух, когда рыжий парень перевел на меня взгляд. Моментально я уставилась на Вайлет.
– Нет, – она захихикала, – я училась в лицее с усиленной программой.
– Так ты типо умная? – мой голос был холоден.
– Ну, – Вайлет глянула на Джэя, я знала, что именно на него, – да.
Она больше не улыбалась, в кабинете в воздухе повисла тяжесть.
– Беатриса, – мягко произнес месье Клеман.
Ох, черт!
Идиотка!
Я мельком глянула на Джэя, тот сидел с недовольным видом, уставившись мимо всех в окно. Вайлет полностью растерялась, продолжая стоять возле учителя.
Идиотка!
Зачем вообще было что-то у нее спрашивать!?
Позади меня зашептались, и центром их внимания был наш любовный треугольник.
Черт!
Я схватила свою сумку, кинула в нее тетрадь и пенал.
– Диас, – учитель свел брови, – урок еще не окончен.
Я молча поднялась со своего места, быстрым шагом покинув кабинет.
«Я дура!» – именно эта мысль появилась у меня в голове, когда я вдохнула прохладный воздух коридора.
Теперь все знают, что я брошенная никому не нужная слабая девочка.
Дверь позади меня открылась, и я ощутила легкий приятный сладкий запах. Я обернулась, заранее понимая, что ко мне вышла Вайлет.
Это действительно была она.
Теперь я могла полностью разглядеть ее.
Это была маленькая девушка с очень тонкой фигурой. У нее были широко раскрытые глаза, голубые линзы под которыми, я была до конца уверена, скрывалась кровавая радужка. Вайлет была альбиносом. Тонкий аккуратный нос, но что-то мне подсказывало, что у нее армянские корни. Полные губы.
– Я ненадолго, я отпросилась в туалет, – говорила она.
– Не проболтайся Джэю, уверена, он понял, что ты не в туалет захотела, – выдохнула я.
– У тебя что-то случилось? Ты такая холодная и будто злая, – ее голос был нежен, и я почувствовала, что хочу плакать.
– Все нормально, возвращайся в кабинет, – выдохнула я и направилась к выходу из лицея.
Столовая находилась в соседнем корпусе. Это было одноэтажное вместительное здание.
***
Не хватает лета, шума ветра в листве деревьев, солнечного света и тепла. Не хватает тех времен, когда Джэй не был мной любим, он даже не был мне другом. Он был обычным серым пятном среди таких же серых пятен.
Холодный ветер облил мою кожу, и я направилась к корпусу столовой, разглядывая спящие голые деревья.
Осень. Точнее ее конец. Ветер резкий и порывистый не тащит по дороге жухлые лисья. Те прибиты к земле тяжелой влагой прошедшего дождя. Я иду с территории лицея, полностью в собственных мыслях.
– Беатриса Диас, – мои мысли прерывает наигранный профессорский голос, – куда же вы так торопитесь?
Я оборачиваюсь на него, в удивлении я не могу найти слов.
Мы стоим в свете фонаря.
Я вдыхаю холодный воздух, готовая ответить, но парень перебивает меня:
– Да не бойся, не кусаюсь, – он улыбается.
– Долго репетировал? – усмехаюсь я, и мы хохочем: он от волнения, я над ним.
Мы стоим в свете фонаря.
Я тогда бы и не поверила, что тот разговор на улице закончится моим одиночеством и разбитым сердцем.
– А ты вообще кто такой? – спрашиваю я, когда смех отступает.
– Биа, – парень устало вздыхает, – мы учимся вместе.
Я морщусь, пытаясь вспомнить его лицо среди серых пятен. Но, увы, мне кажется, что я вижу его впервые.
Мы стоим в свете фонаря.
– А имя? – аккуратно спрашиваю я.
Парень хохочет, а меня это начинает раздражать.
– Джэй, Джэй Рэйф Грэйг, – отвечает он.
Парень улыбается мне, а я удивляюсь, почему я не замечала его раньше.
Мы стоим в свете фонаря.
***
Столовая встретила меня огромным холлом, заставленным множеством столиков. Из поварской части столовой пахло жаренным мясом.
– Почему не на уроке? – на меня пал строгий взгляд поварихи, когда я размещалась за одним из столиков.
– Выгнали, – ответила я.
– За что? – ее вид оставался строгим.
В ответ я пожала плечами.
– Значит, смеялась и разговаривала, – сделала вывод женщина.
Пусть так, уж лучше так.
– Может, что хочешь? – спросила другая повариха.
– Да, хочешь гречки с мясом? Или суп? – спросила первая. – Хотя, кто не работает – не ест.
– Матильда, перестань, – протянула вторая.
– Нет, спасибо, ничего не надо, – ответила я, и женщины замолчали, продолжив заниматься своим делом.
Двери в столовую резко открылись, и на меня с укором посмотрели глаза Джэя.
Я продолжала сидеть на своем месте. Парень быстрым шагом дошел до моего стола и сел, напротив. Он выглядел озлобленным, глаза были холодными, губы сжаты.
– Беатриса, что с тобой творится? Что ты устроила в кабинете?
– Отвянь, – холодно бросила я.
– В смысле отвянь!? – голос Джэя был непривычно холодным, но мне было все равно. – Зачем ты ушла? Ты понимаешь, в какой ситуации теперь мы втроем!?
– Я виновата? – спокойно спросила я.
– А ты хочешь сказать, что я?
– Мог бы Вайлет взять с собой тогда на день рождения, и все, – я отвечала с безразличным видом.
– Я тогда ее не знал, – Джэй успокоился, – прости, думаю только о себе, даже не заботясь о том, что ты сейчас испытываешь.
– Ничего особенного я не испытываю, – ответила я.
Ох, черт…
Внутри меня сидела печаль и тоска. Мои руки лежали на столе, и я рассматривала серую столешницу.
