bannerbannerbanner
полная версияДо встречи в Париже

Альвера Албул
До встречи в Париже

Полная версия

– Жан-баптист Дюбуа, – ответила я.

– Когда-то он был несчастным математиком с невысокой зарплатой, – вспоминала мама. В ее голосе, мне казалось, я уловила легкую печаль по упущенному прошлому.

– Теперь он директор лицея, ездит на дорогой машине и одевается в брендовую одежду, ходит с дорогими часами, и вообще он очень респектабельный мужчина, завидный холостяк, – я чувствовала огромное желание расхваливать мужчину, которого она когда-то не оценила по достоинству.

Как и я Джэя…

– Я тоже не вышла замуж, – ее мягкий голос повеял легкой печалью.

Я опустила взгляд. И что мне ей сказать?

Не находя слов, в ответ я согласно промычала.

– Али тоже одинока, – в самую последнюю секунду тишины, когда Арселия хотела уже что-то сказать, проговорила я.

– Это я знаю, мы сегодня с ней разговаривали, – ответила она.

Было желание прекратить разговор, женщина в трубке не производила впечатление близкого и родного человека, при этом я чувствовала, как в груди неприятно ноет.

– Это все, что ты хотела обсудить со мной? – вдруг спросила я, чувствуя, как усталость давит на меня.

Али заметила это, перекинув на меня свой взволнованный взгляд.

– Я хотела узнать еще кое-что, – мягкий голос был приятнее прикосновения к подушке после долгого дня, – хотела бы ты…

Ее голос исчез, заглох где-то вдалеке.

– Спасибо, что позвонила. Пока, – твердым голосом говорила Али и сбросила звонок.

Только через секунду я поняла, что Али прервала наш разговор, вырвав телефон из моих пальцев и попрощавшись с Арселией.

– Почему не дала ей договорить? – я чувствовала себя обессиленной настолько, что мне не хотелось злиться.

В эту секунду телефон снова зазвонил в руках Али.

– Вот же настойчивая! – пробубнила девушка, вытаскивая из телефона батарейку.

Экран резко погас, и на кухне повисла тишина.

Я уставилась на телефон. А хотела ли я услышать то, что она хотела у меня спросить?

Я не знаю, чего я хочу. Не знаю.

Моя жизнь сейчас это конец определенного пути, сейчас я должна определиться, как я буду жить дальше, но я не знаю, чего я хочу.

В голове сплошные сомнения, миллион не заданных даже себе вопросов. А вокруг меня творится что-то странное, и я не успеваю под это подстраиваться.

Мне нужно определиться: обучение магии или высшее образование, мне нужно понять, чего я хочу.

Но в голове пустота…

Пустота везде, и сейчас с пустыми руками я сидела напротив Али.

Телефон молчал в своем разобранном состоянии, в квартире висела полная для человеческого уха тишина.

– Выглядишь ты неважно, – заметила девушка, и я ответила, разглядывая ее посеревшее от эмоционального истощения лицо, под карими глазами появились черные мешки:

– Ты тоже.

– Зря она позвонила, – выдохнула Али, и я пожала плечами, опуская взгляд на телефон.

Я не знаю.

***

Нужно было готовиться к конкурсному экзамену, поэтому собирая свой разрушенный внутренний мир обратно по кусочкам, я направилась к себе в комнату.

Закрыв за собой дверь, я стала быстро снимать с себя свою одежду, переодеваясь в то, в чем обычно ходила по дому.

Игнорируя короткую вибрацию и засветившийся экран, я бросила телефон к подушке на кровать, садясь за стол.

Кому я могу быть нужна?

Я знала, что это Эрик, а он может и подождать. А после того, что было, общаться с ним мне совсем не хочется.

Sin, Cos и Tg с огромной любовью увлекли меня в свой мир тригонометрии, не поддаваясь моим попыткам вывести их одним красивым числом после знака равно. График тоже не рисовался – все точки расползлись в разные стороны от осей, и если их и связывать одной линией, получится точно не то, что должно было.

Тяжело вздыхая и потирая лоб, при этом загнувшись над столом в своей маленькой плохо освещенной комнате, я пыталась найти способ решить задания.

С завистью я вспоминала тонкие холодные руки блондинки, что, сжимая в руках ручку, легко и быстро выписывали решения.

Черт!

Ну а я-то чем хуже?

Очередной вырванный из тетради лист был смят и брошен куда-то в сторону к шкафу, к одежде, валяющейся на полу. После того как я переоделась, складывать ее на полки мне совсем не хотелось.

Пусть я не понимала математику, пусть тригонометрия казалась мне девятым кругом ада (до этого восьмым был корень, седьмым – алгоритм, шестым – дроби, пятым – формула сокращенного умножения, четвертым – число в степени, третьим – уравнения с одной переменной, вторым – отрицательные числа, а первым – таблица умножения), она помогала мне отвлечься от разрушающих меня мыслей.

Чертыхаясь, я сходила с ума, вырисовывая в тетради уже надоевшие оси "х" и "у", и разбрасывая по местам точки. Точка "А", самая первая должна была находиться выше оси "х" параллельно оси "у" в пространстве первой четверти, но почему-то она оказалась не там.

Черт!

Усердно стирая карандаш, я стала переписывать решение функции.

Я никогда этого не пойму!

Но ведь только недавно месье Дюбуа мне все подробно рассказал и показал, а без него все мои знания куда-то убежали, отказываясь излагаться на тетрадный лист.

Ничего, заставлю насильно.

***

Ничего так и не вышло.

Голова пульсировала, и я чувствовала себя замученной и уставшей.

Вырвав свою последнюю попытку из тетради, я поняла, что изорвала ее полностью – в конце осталось два одиноких листа.

У шкафа была целая куча измятых бумажек.

Нет, я даже пытаться больше не буду. Устала стараться, и не получать результата.

Гори в аду, алгебра!

Я была зла на учебник, пусть он и не виноват, а только мой мыслительный склад. Схватив голубую книжку, я была уже намерена кинуть ее в стену, но вовремя остановилась.

Злость отступила, оставляя место слезам.

Мне было обидно.

Ну я ведь не тупая! Обыкновенная девушка, но из-за отсутствия математического мышления, я автоматически добавляюсь в список недалеких.

"Я не понимаю тебя! Я просто тебя не понимаю!" – мысленно кричала я на книгу в руках.

Многие говорили в ответ на мои признания: "Чего там не понимать!? Вот тебе числа, вот тебе правила! Просто делай, что написано!" – а для меня даже правила словно на чужом языке писаны.

"Математика – это же так просто. Там все четко, не то что литература!" – продолжали они, а я понимала, что я лучше сотню книг прочту и напишу по каждому из них сочинение, чем когда-нибудь пойму, как это все решается.

"Да ты ленишься, вот поэтому и не понимаешь!" – говорили другие, еще глубже погружая меня в комплексы из-за незнания математики, ведь теперь я не только тупая, но еще и ленивая.

Я ненавижу лицей!

Мое тяжелое уставшее тело завалилось на кровать, и я, ловя слезы, ударилась виском о что-то твердое.

В полумраке комнаты ничего не было видно, но я быстро догадалась, что это мой телефон.

Зажав его в руке, я пододвинулась на подушку.

Не сдам экзамен – плевать!

29

Я слышала эту тишину. Она была пустая и тяжелая. В ней не было треска розеток, шума электротехники и тихих голосов где-то этажом выше. Она была безмолвна, но при этом была громче, чем привычная мне тишина.

Раскрыв глаза, я поняла, что ничего не слышу, абсолютно. Точнее, все вокруг меня стало в сотни раз тише. Еле слышно тикали часы у кровати, а голос Али из коридора, казалось, был настолько тих, словно нас разделяли километры при моем обычном слухе. Мне привычные особенности слуха исчезли. Сердца тети и брата молчали, я не слышала, как они вдыхают, и даже мой музыкальный центр не раздавал привычный растянутый звук "зи". Ветер за окном так же был молчалив. Бесшумно он играл в ветвях деревьев, а облака терлись о голубое небо совершенно беззвучно.

– Ты меня когда-нибудь слушаться собираешься? – дверь в мою комнату распахнулась, и на меня глянули карие глаза Али.

Ее визит был полностью неожиданным, что я подскочила с подушки, тараща на нее глаза.

Черт!

– Я сказала, вставай! Ты опаздываешь на учебу! – потребовала она, и я опустила взгляд на телефон, выкатившийся из-под подушки.

"Я, что, не услышала будильник?" – моментально родилась мысль в моей голове.

Да что со мной!?

Идиотизм!

В этот момент, когда Али смотрела на меня, ожидая ответа, я поняла, что это последствия моей клинической смерти. Я затратила слишком много энергии, возвращаясь с того света.

Но ведь Али про это не знает…

– Да, я встаю, – ответила я, откидывая от себя одеяло, но тетя продолжала требовательно смотреть на меня.

– Что за ночь успело с тобой случиться? – вдруг заговорила она.

Все звуки казались теперь неожиданными и пугающими.

– О чем ты? – спросила я, понимая, что и мое удивительное зрение ослабло, и я не видела все особенности ее кожи, доказывающие, что она пережила достаточно к своим двадцати двум годам. Теперь мне казалось, что передо мной стоит совсем юная девушка. Именно такой она и была, и обычные люди назвали бы ее совсем ребенком и сочли бы Грэгори ее младшим братом, чем сыном. Удивительно, но с потерей очень чуткого зрения я вижу больше, чем с ним.

– Куда пропала ментальная сила? – спросила она.

– Я не знаю, – ответила я, не задумавшись.

– Так, – недовольно протянула тетя, – ментальные силы пропали у тебя, а не у меня.

Она села на угол моей кровати.

Значит, теперь она знает, что я вру.

– Говори, – потребовала она.

Стоит ли говорить? Я разрушу, возможно, ее отношения с этой семьей.

– Ты будешь злиться, – начала я, и судя по тому, что она нахмурилась, это было правдой, – вчера я была у Эрика, познакомилась с его родителями поближе, и его мама попыталась меня убить.

– Каким заклинанием она воспользовалась? – спросила Али, и я была удивлена тем, что вид ее не изменился.

– Я не знаю, – я попыталась усмехнуться.

– Что ты видела?

 

– Все поменяла цвет. Да и вообще, я плохо помню, – говорила я, – все было очень странно.

– Поменяло цвет, – выдохнула Али, – она попыталась выдавить из тебя душу.

– У нее получилось, я уже видела свет в конце тоннеля.

– Кто-нибудь ждал тебя там? – спросила она.

Я понимала, что она спрашивает о бабушке, но я, словно все это время очень крепко спала, совершенно забыла, был ли хоть кто-нибудь по ту сторону действительности.

– Честно, я не помню. Мне вообще до сих пор кажется, как будто это все было страшным сном, или я сходила в кинотеатр, но это точно было не со мной.

Голос мамы, пусть я помнила, что вечером мы разговаривали по телефону, растворился в моей голове, и все, что происходило со мной вчера казалось длинным странным сном.

Казалось, я спала вечность.

– Это плохо, – выдохнула Али, – ты останешься дома?

– Не получится, я под контролем мадам Шарлемань и в пятницу конкурсный экзамен, я не хочу пропускать занятия по математике.

Али недоверчиво на меня посмотрела, и я поняла, что не способна подняться даже с постели. Сегодняшний день стоило бы провести дома – слабость и физическая, и ментальная делала меня полностью беззащитной. Голова отказывалась соображать, и я совсем забыла какой сегодня был день недели.

Вторник?

Нет, по-моему, среда.

– Ты уверена? Ты ведь всю жизнь с этими силами, сможешь провести день без них и не попасть в неприятности? – спросила Али, приподнимаясь с моей кровати.

Сегодняшний день обещал быть интересным, поэтому скинув с себя одеяло, я поднялась с кровати:

– Я справлюсь.

Останавливать тетя меня не стала, ведь я сама решила, что на учебу все же пойду.

До ванны я доплела на полусогнутых ногах, понимая, что вероятнее всего на первый урок опоздаю, и лучше тогда на нем не присутствовать вовсе. Медленно собираясь, я терпела странную отвратительную боль в шее, как будто кто-то до этого пытался меня придушить, но синяков на коже не было. Наверное, это последствия того заклинания, которым воспользовалась мама Эрика.

Везет же мне.

Из дома я вышла за пять минут до начала первого урока, и я не сильно торопилась. Медленно, чувствуя каждый шаг не успевшими прийти в норму после моей смерти мышцами, я шла к трамвайной остановке.

Да лучше бы я дома осталась!

При всем этом самым приятным и удивительным было то, что я видела и чувствовала это мир как самый обыкновенный человек. Глухая и ослепшая я поняла насколько же скучна жизнь нашего соседа сверху или женщины из соседнего подъезда, ведь они слышат только то, что меня оглушить способно, и видят только то, что само в глаза бросается.

Но плюсы есть везде – меня не отвлекала сирена пожарной машины в трех километрах от меня, я не становилась слушателем чьих-то интимных разговоров, и от этого казалось, что и меня никто не видит и не слышит – я предоставлена сама себе. Мое личное пространство и мои мысли полностью защищены. Но так мне только казалось, на самом деле без своей силы я светилась как лампочка для других ведьм и ведьмаков, а мои мысли были в легкой доступности, так как я не могла перекрывать их своей ментальной силой. Я пыталась об этом не думать.

В трамвае я думала о Ноэле. Он, уверена, уже знает, что со мной случилось.

Мои мысли подтвердились, так как когда я вошла на территорию лицея у входа в главный корпус он ждал меня. В синем свитере и с привычным хвостиком длинных черных волос он кружил вокруг своей оси на лестнице, разглядывая небо.

– Привет, – крикнула я ему еще из далека.

Я бы поздоровалась ментально, но я ведь временно не могла так делать.

– Привет, – крикнул он мне в ответ, остановив свое вращение и перекинув на меня свой яркий голубой взгляд.

Я ускорила шаг и вскоре оказалась рядом с ним на третьей ступеньке из пяти под козырьком лицея.

– Ты прогуливаешь? – спросила я, понимая, что именно так и есть.

– Знаю, что на уроке географии ничего нового не услышу, – он пожал плечами, – и как же так получилось?

Я понимала, что он про мою ментальную силу, и я уже собиралась рассказывать, как он перебил меня, сведя брови:

– Сильный остаток, какая-то сильная ведьма потрепала тебя.

– Сам все знаешь, – я усмехнулась.

– Вижу мелочи, но рубец на твоей душе совсем не маленький, – ответил он.

– Рубец? – спросила я, испугавшись.

– Ну да, ты умерла, вот на душе и отметка, – ответил Ноэль словно просматривая меня своими глазами насквозь.

– Отметка, значит, каждый раз, когда я буду на грани, на душе будет появляться рубец? – спросила я, и парень кивнул:

– Да, это что-то вроде шрама, – говорил он, – чем больше шрамов, тем слабее душа. Тем проще убить тебя.

– Ты умеешь поднять настроение с утра, – я попыталась отвернуться от него, но он положил руку мне на плечо, заставляя посмотреть ему в лицо:

– От одного шрама погоды не будет, даже от такого большого, просто не надо больше связываться с этой ведьмой, – ответил Ноэль.

Чувствуя, как болит шея, я все же заговорила:

– А где у меня отметка?

– На шее, вот тут, – Ноэль прикоснулся своим длинным тонким холодным пальцем моей шеи, и я почувствовала пульсирующую боль.

Заметив по моему лицу, что "шрам" болит, парень убрал руку.

– А долго болеть будет? – спросила я.

– Чем крупнее рубец, тем дольше болит. Я могу сказать, что твой пройдет завтра.

– Ты так много знаешь, – я качнула головой, пытаясь игнорировать боль в шее.

– Мама с папой постоянно рассказывают что-то новое и учат этим пользоваться, – ответил он.

– Вот везет же, – я невесело усмехнулась.

– Пошли, – Ноэль толкнул меня в сторону входа в лицей, – скоро закончится первый урок, и тебе не стоит прогуливать.

– Эй, – настроение стало снова подниматься, – не тебе мне об этом говорить. Сам ведь прогулял урок.

– Да, я ведь должен был ответить на твои вопросы, – ответил он, и мы вошли в лицей.

Там было пусто и тихо.

– Вопросы? – я стала расстегивать зимнее пальто.

– Я не нашел тебя в главной холе утром, значит, что-то случилось, значит, ты, я был уверен, захочешь что-то узнать у меня, и я вышел на улицу ждать тебя.

– А если бы я вообще не пришла в лицей? – я сняла пальто и направилась к гардеробу, Ноэль за мной.

У гардероба была женщина, явно ждущая меня. До этого момента я даже не знала о ее присутствии, я не слышала ее дыхания, и, мне казалось, что мы с Ноэлем были на этаже одни. Я протянула ей одежду, и она отдала мне номерок.

– Я бы это сам понял, если бы ты не пришла ко второму уроку, – ответил он.

– Спасибо, – я обернулась к парню, – мне приятно.

Но не успел мне ответить, как лицей сотряс громкий звонок с урока, и я, поправив сумку на плече, легко махнула Ноэлю рукой на прощание и направилась в сторону кабинета, где должен был проходить мой следующий урок.

Из-за отсутствия ментальной силы, я чувствовала себя запутанной в кокон, поэтому меня не интересовало ничего вокруг. В кабинете я увидела Вайлет, тонкая блондинка, излучающая приятный аромат миндаля, как мне показалось, впервые болтала с кем-то кроме Джэя. В то время парень, чьи волосы были уже похожи цветом на кору дерева, сидел за партой и полностью потерял мой интерес. Я смотрела на него пока готовилась к уроку и понимала, что в нем уже ничего не осталось от Джэя, который мне нравился.

Чувствуя, что я на него смотрю, он поднял на меня свой взгляд. Его карие глаза были полны странной печали, мне почему-то захотелось подойти к нему и узнать, что же случилось, но я увела взгляд.

Хотелось услышать его сердце, ведь если его правда что-то беспокоит, он должно биться ускорено, но я ничего не слышала.

Математика была очень долгой и мучительной, месье Бартлен успел даже отругать меня при классе за мою безответственность и несерьезный подход к столь важному этапу моей жизни и заверил, что с таким успехом, я не закончу лицей.

Было обидно, ведь никому не докажешь, что вчера вечером, после того, как была убита, просидела допоздна над тригонометрией пытаясь понять непонятное. Все в классе косо на меня поглядывали и (пусть я не слышала, но понимала, что это именно так) тихо надо мной посмеивались. После пылкой речи месье Бартлена, которой он был очень доволен, я обернулась через плечо к парте Джэя и Вайлет. Они оба смотрели на меня пустыми взглядами.

Лучше бы я осталась дома.

Шел день, и я уже забыла про Эрика. После уроков я направилась в кабинет к мадам Шарлемань, обратно к моим новым друзьям. Мадам Швабра, мадам Тряпка и месье Ведро ждали меня.

Позже выяснилось, что ждали меня не только они.

У кабинета, прижавшись боком к стене стоял, когда очаровательный в моих глазах, брюнет.

– Привет, я хотел извиниться перед тобой за поведение моей мамы. Я искал тебя сегодня утром в главной холе, но тебя не было…

Эрик договорить не успел:

– Мне все ровно.

– Биа, прости, я поговорил с ней, этого больше никогда не повторится.

– Правильно, – холодно проговорила я, – никогда. Потому что я больше не хочу иметь дела с тобой и с твоей семьей.

– Беатриса, прошу, – глаза Эрика стали как у побитой собаки, в голосе слышалась неподдельная печаль, но что-то мне подсказывало, что я бы чувствовала ложь, будь при мне ментальная сила.

– Оставь меня в покое, – ответила я и прошла в кабинет истории.

Эрик за мной не пошел, словно понимая, что добиваться моего прощения без толку, он, что-то пробубнив себе под нос, развернулся и ушел.

Мадам Шарлемань в кабинете не было, и я была рада, что у меня появилась возможность побыть одной.

Дожидаться преподавателя я не стала, решив приняться за свою работу.

Вымывая пол, я вдруг задумалась, как давно не была Корентайн. Полностью слившись с черной пантерой я уже не нуждалась в постоянных прогулках, а теперь я и совсем забыла про них. Все силы отнимает учеба, любовный треугольник, взаимоотношения с другими ведьмами…, а еще стало очень обидно, что у меня полностью разрушены взаимоотношения с человеком, подарившим мне вторую ипостась.

Полностью в своих мыслях я домыла пол, и я совсем не заметила, как пришла мадам Шарлемань.

– Ты быстро, – заметила она, проходя в кабинет.

– Пришла сразу, как отпустили с урока, – ответила я.

Женщина молча прошла мимо.

К моему разочарованию месье Дюбуа сегодня проверить мою работу не пришел, поэтому поставив инвентарь на место, я ушла.

Уставшая и полностью разбитая, я вернулась домой. Шея так и не прошла, продолжая пульсировать.

В квартире было тихо, я улавливала только звук тиканья часов и грохот сверху – сосед, наверное, делает перестановку. Али была на работе, Грэг в детском саду, и я даже не догадывалась, что тишина способна наводить чувство одиночества.

Скинув вещи и обувь в коридоре, я прошла к себе в комнату и, достав тетрадь по математике, ручку и карандаш села за стол.

И вот еще один день в попытках осилить материал.

В пятницу конкурсный экзамен.

Черт!

Полностью углубившись в занятия, я и не заметила, как пришел вечер, и в коридоре послышался шум – Али и Грэгори вернулись.

Я вышла к ним.

– Ну как ты? – спросила тетя.

Сегодня она вернулась с работы выглядя лучше, чем обычно. Ее каштановые волосы не так сильно выбивались из хвоста, а глаза не казались усталыми и строгими. Грэги молча стоял, позволяя себя раздеть и заинтересованно на меня смотрел.

Даже обычный человек чувствует, что со мной что-то не так.

– День прошел без происшествий, – я пожала плечами.

– Накрывай на стол, – попросила Али.

Я, молча, направилась на кухню.

Обычный день обычного человека. Вот как живут люди.

С Али мы толком не разговаривали. Я была слишком уставшей, и из всех моих желаний было только упасть на кровать и забыться, но у математики на меня были свои планы, и я снова села за уроки.

«Sin2a + Cos2a = 1» – но это никогда не понадобится мне в жизни.

Все эти формулы не дают мне покоя, а также формулы сложения, формулы двойного, тройного и т.д. угла, формулы половинного угла, формулы понижения степени, формулы суммы и разности тригонометрических функций, формулы произведения синусов, косинусов и синуса на косинус, универсальная тригонометрическая подстановка – уверена, спрошу я у кого-нибудь из «взрослых», никто и не вспомнит что это, и даже Али пожмет плечами.

Черт!

И все это надо вызубрить и понять ради одного единственного случая – конкурсного экзамена.

Вся уверенность, которой я была наполнена, исчезла.

Это не честно.

Обида на мою математическую тупость ударила в глаза слезами, и, опустив голову на руки, я позволила себе заплакать.

Вдруг я почувствовала вибрацию телефона в кармане.

Телефон высветил сообщение в What’sApp.

 

«Привет. Если ты не понимаешь, я могу помочь» 20:57.

Я думала, это будет Эрик, но это был Джэй. И подумала, что лучше бы помощь предложила Вайлет.

Хотя, что лучше из двух зол?

«Привет, а ты понимаешь?» 20:57.

«Вайлет помогла понять то, что не доходило» 20:58.

«Сможешь остаться завтра после уроков?» 20:58.

«Нет проблем» 20:59.

«Спасибо» 20:59.

«Может, я приду, прогуляемся?» 21:00.

Я положила телефон на стол, и окинула свою темную комнату взглядом.

«Ну как?» 21:02.

Он ждал моего ответа.

«А если это дойдет до Сандры?» 21:02.

«Это просто прогулка» 21:02.

«Хорошо, давай». 21:02.

Нужно было предупредить Али.

Как и всегда она привычным образом, сидя в кресле, смотрела по телевизору сериал, а Грэгори играл на расстеленном на полу покрывале.

– Али, можно погулять? – спросила я, проходя в комнату.

– Так поздно? – она перевела на меня недовольный взгляд. – Одна?

– Я буду не одна, – ответила я, и брови Али сдвинулись, она пыталась сделать как можно более строгий вид:

– С Эриком я никуда тебя не пущу.

– Я пойду с Джэем.

Выражение ее лица изменилось, и она тяжело вздохнула, возвращая свое внимание к телевизору.

– Чтобы к полуночи была.

– Хорошо.

Я не стала долго подбирать себе одежду. Зеленый свитер с аргалом, джинсы, сапоги и пальто. Волосы убрала в конский хвост и, схватив телефон и ключи, направилась на улицу. Спускаться на лифте мне не хотелось, и я пошла по лестнице.

Мне было тошно. От встречи через столько времени с Джэем наедине меня волновало, и я не могла понять, хочу ли я этой встречи или нет. Я шла медленно, наступая на ступень и чуть подрыгивая. Я хотела, чтобы он не пришел, я бы побыла на улице под козырьком в свете фонаря одна, закапывая носки сапог в снег, но при этом мне бы хотелось, чтобы он пришел. Чем ближе я была к выходу из подъезда, тем быстрее я шла, и сердце жгло изнутри.

Тяжелая дверь действительно оказалась тяжелой, в самом деле, ментальная сила придавала телу силу и физическую, поэтому я поняла, насколько же я слаба без магии.

На улице я оказалась одна, и моему слуху казалось, что на улице полная тишина. Ветра не было, и на землю опускался легкий снег хлопьями. Машины стояли под пушистыми одеялами, и я вспомнила, когда я обиженная на Джэя убежала со дня рождения его друга. Дура!

Я не знаю, сколько времени прошло, и писал ли мне Джэй, так как телефон лежал в кармане пальто, и сковывающий все изнутри страх не позволял мне достать его. Из-за отсутствия ментальной силы я стала мерзнуть, и самым первым потребовавшимся обратно в тепло оказались нос, руки и пальцы ног. Я пыталась согреться человеческими методами (прыжки, трение рук), но это меня мало спасало.

Позже я увидела направляющуюся ко мне длинную тень через образовавшийся сугроб.

Джэй оказался со мной в свете фонаря.

Он был одет, так же, как и всегда, только свои волосы полностью спрятал под шапку.

– Привет, непривычно видеть тебя без голубых глаз и торчащих в разные стороны рыжих волос, – заговорила я.

– Привет, замерзла? – проигнорировал он.

– Ну, есть немного.

– Прости, меня просто мои отпускать не хотели, – проговорил он, заглядывая мне в глаза.

– И что же ты?

– Сбежал.

Я смотрела в его карие глаза цвета горчичного меда. Такие же, как и всегда, смотрящие на меня с теплом и трепетом. То волнение, которое я испытывала совершенно недавно, успокаивалось.

– Ругать не будут? – спросила я.

Он поджал губы, а потом заговорил:

– Давай не будем об этом?

– Ладно.

Мы стояли в свете фонаря.

– Мне не важно, будут меня ругать или нет, я тебя увидеть хотел, – едва слышно сказал он, выпуская густой пар.

– Даже после того, что я делала и говорила? – спросила я так же тихо.

– Но ты же все ровно та же Триша, – ответил он, сжимая мои руки в своих и отдавая им свое обжигающее тепло.

Триша.

Я почувствовала, как слезы стали наворачиваться на глазах, и как можно ниже опустила голову, чтобы он этого не видел.

– Ты так сегодня смотрела на меня, словно кричала о помощи, я думал, что, если не отзовусь, ты с собой что-нибудь сделаешь, – говорил Джэй.

Я не выдержала и подняла на него глаза, чувствуя, как слезы сорвались с ресниц по щекам.

– Я и не заметила, – хриплым от слез голосом ответила я.

– Зато я заметил, – ответил он.

Он чуть наклонился ко мне, скользнув руками по меху капюшона и обнял меня.

– Ты все так же вкусно пахнешь, – шепнул он мне на самое ухо.

Мы стояли в свете фонаря.

***

Мы бы так и стояли, но без движения нас застиг мороз.

Отодвинувшись от меня, Джэй заглянул в мои глаза.

– Это ведь совсем не правильно, да? – заговорила я.

– Почему же? – выдохнул он пар мне в лицо. – Ты одна, и я один.

Я замерла, и он наклонился ко мне. Ему пришлось наклониться ровно пополам, но я приподнялась на носочках.

Его холодные влажные губы коснулись моих, и я вспомнила наш поцелуй в коридоре у меня дома. Как же хорошо, что я отдала свой первый поцелуй именно ему, ему, а никому-то другому. И сейчас, как и в первый раз это был очень вкусный, сладкий поцелуй.

Он отстранился от меня, заглядывая в глаза и почти крича:

– Триша, я люблю тебя!

Я так хотела бы услышать его сердцебиение, ускоренное поцелуем, его сумасшедший ритм.

– И я тебя люблю! – так же громко ответила я.

Резким движением парень двинулся ко мне, уже целуя страстно и порывисто, прикусывая нижнюю губу, и я отвечала ему взаимностью, полностью теряя голову.

Мы целовались в свете фонаря.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20 
Рейтинг@Mail.ru