Алиса Ковалевская
Без права на отказ
Глава 16
Мирослава
– Спасибо за ужин, – когда официант забрал оплаченный Яковом счёт, сказала я, собираясь подняться из-за стола.
Время было уже много, и мне не хотелось, вернувшись домой, ловить на себе задумчивые взгляды Тамары. Спросить, где я была, она, может, и не спросит, но молчание её от этого будет не менее красноречивым. А учитывая, что я живу у неё уже второй месяц, промолчать будет просто неприлично.
– Ты куда-то спешишь? – Серебряков же уходить не торопился.
Взгляд его прошёлся по мне, когда я, не обратив внимания на вопрос, всё же встала. Он продолжал сидеть за столом, положив ладони на край, и изучал меня. Блузка моя не была прозрачной, а мне всё равно казалось, что он видит сквозь одежду. Видит, что снова одержал верх, что под белой тканью скрыто дымчато-серое кружево. И не только видит… Чувство было такое, словно бы он дотрагивался до меня.
– Моя смена начинается в восемь, – я взяла с соседнего стула сумочку. – Не хочу приходить на работу не выспавшаяся.
Едва я отвернулась, поняла, что Серебряков оказался за спиной. Ладонь его опустилась на мою талию. Я посмотрела на него с предупреждением, которое ничего не значило. Медленно он провёл по спине вверх и погладил вдоль застёжки лифчика. Вначале снизу, обрисовывая позвонки, потом так же сверху. Против воли я замерла. Живот стянуло мгновенно, а во рту пересохло. Я пыталась дышать ровно, но выходило сбивчиво.
– Разве это проблема? – он продолжал удерживать меня. Поглаживал по спине и смотрел в лицо.
– Проблема, – собрала остатки сил и оттолкнула. Поправила сползший ремешок и поспешила к выходу.
Забрать куртку и убраться отсюда, пока не поздно. А не поздно ли? Только остановившись у гардероба, я смогла перевести дыхание. Звук моих же собственных шагов ещё отдавался в ушах. А может быть, это был стук сердца.
– Спасибо, – поблагодарила подавшую мне было вещи гардеробщицу. Однако подошедший Яков опередил меня. Сам взял куртку.
– Будь добр, отдай её мне, – потребовала, не скрывая недовольства, когда он, вместо того, чтобы помочь мне одеться, просто перекинул куртку через руку.
Ужин прошёл спокойно. Слишком спокойно, и я чувствовала, что в этом скрывается подвох.
– Ты обещал, что это будет просто ужин, – напомнила, сминая в руках палантин.
– Это и был просто ужин, – Серебряков подошёл к большому окну, сквозь которое был виден подсвеченный фонарями проспект. В их приглушённом свете было отчётливо видно, что на улице опять идёт снег. Мелкий и мокрый.
– Я тебя не держу, Мира. Хочешь идти – иди.
Несколько долгих секунд мы смотрели друг на друга. Что бы я ни сделала, это ни к чему не приведёт – это понимание вдруг овладело мной. Если он захочет добиться своего – добьётся.
Молча я встала у окна и стала смотреть на проезжающие мимо машины. Из зала доносились звуки голосов и музыки. Неожиданно на плечи мне опустилась куртка, поверх неё Яков положил руки.
– Я вызвал такси, – проговорил он, и дыхание его щекотнуло мой затылок.
Против воли я прикрыла глаза. Его негромкий бархатный голос проник вглубь меня. За ужином я выпила всего один бокал, но чувство было такое, словно я совершенно пьяная.
Неожиданно он повернул меня к себе, и я перестала дышать. В зрачках его тлели искры… искры какого-то голодного безумия.
– Ты права, – вдруг севшим голосом выговорил он. Обхватил мою голову, сжал волосы. – Черт подери! Ты права, Мирослава.
– В ч-чём? – от неожиданности я запнулась.
Он посмотрел на мои губы и опять в глаза. Дыхание моё стало ещё прерывистее.
– Я бы мог остановиться в местечке поприличней, – сдавил голову сильнее. – Хотя бы там, где варят не такой паршивый кофе, – пропустил волосы сквозь пальцы и опять сжал. Так сильно, что я поморщилась. Но его это не остановило. Он задрал мою голову, вынуждая смотреть на него. Склонился ближе. – Я бы мог снять хоть всю гостиницу, если бы захотел. Я бы даже мог послать сюда кого-нибудь из своих людей, а не лететь через всю страну. Но я торчу в вонючем клоповнике и пью по утрам суррогат, – хриплое рычание.
Напоследок он так сильно потянул, что я не удержала тихий болезненный всхлип. Хватка Якова ослабла, а сам он, криво и зло усмехнувшись, мотнул головой.
– Но знаешь, что самое смешное? – он так и держал меня. Только теперь не сжимал волосы, а просто поглаживал подушечками пальцев, как будто колебался между тем, что выбрать: кнут или пряник. – Самое смешное это то, что девка, из-за которой я послал к чёрту куда более важные дела, пытается что-то мне доказать.
– Я ничего не пытаюсь тебе доказать.
– Пытаешься, Мира, – он всё-таки погладил меня. Подтянул ближе, и дыхание его опалило мои губы.
– Мне казалось, – его запах обволакивал меня. Скомканное сознание противилось, рассудок неустанно твердил, чтобы я не поддавалась даже на миг, но… – казалось, что поцелуи не в твоих правилах.
– Свои правила устанавливаю я сам, – голос совсем сиплый, – и я же решаю, когда их нарушать.
В следующую секунду он буквально впился в мой рот. Грубо, жёстко и несдержанно. Сминая волосы, целовал, не давая опомниться, проникая языком всё глубже и глубже. Больше я не слышала ни голоса разума, ни собственного сердца, ни музыки из зала. Я вообще ничего не слышала – только чувствовала. Пыталась отвечать, касалась языка своим, но даже здесь силы наши были не равны. Он брал меня этим поцелуем, как брал той единственной ночью – всю до конца, подчиняя себе, доказывая, – если он того захочет, я обязана – обязана быть его.
– Такси, – шепнула, когда он отпустил.
Сквозь пелену до меня донёсся короткий сигнал телефона. За ним ещё один.
Яков прихватил мою нижнюю губу зубами, и по телу моему прошлась жаркая волна, миллионы крохотных импульсов, сосредоточившихся внизу живота.
Глаза его стали чёрными, но заглянуть в их глубину было невозможно – сплошная темнота.
Облизнула припухшие губы. Он молча помог мне застегнуть куртку, затем забрал своё пальто.
– Хорошего вечера, – открыв перед нами дверь, деликатно выговорил швейцар, о присутствии которого я даже забыла.
Машина уже ждала нас напротив входа. В молчании мы подошли к ней, и только когда Серебряков открыл дверцу, я посмотрела на него.
– Я поеду домой, – сказала тихо.
Он продолжал смотреть на меня и молчать. Всё та же темнота взгляда, всё те же суровые черты лица.
– Не хочу снова проснуться в гостиничном номере одна, Яков, – ответила прямым взглядом.
– Хорошо, – указал мне на сиденье и, едва я нырнула в салон, закрыл автомобиль.
Водитель тронул такси с места, а я посмотрела в окно. Серебряков набрал кому-то и, приложив телефон к уху, вернулся в ресторан. Хорошо… Единственное, что он мне сказал после в очередной раз вывернувшего нутро поцелуя: проклятое «хорошо».
Невольно дотронулась до губ и, перехватив взгляд шофёра в зеркале заднего вида, вспомнила, что мне нужен другой адрес – не гостиницы, а дома. Тамаркиного дома.
Глава 17
Мирослава
– Мне нужна… – подошедший к стойке курьер с букетом посмотрел в бланк. – Мирослава Ефимова, – снова на меня. – Подскажете, как я могу её найти?
Цветы гостям присылали не часто, но время от времени такое случалось. Так что розы в руках парня меня не удивили. Другое дело, что мне, в отличие от них, никто на работу букеты не присылал ни разу.
Расписавшись за получение, я забрала розы. Аромат от них исходил чудесный, а сами цветы оформлены просто и со вкусом. Даже не открывая вложенную открытку, я могла сказать, от кого они. И все-таки достала карточку. Пробежала по строчкам…
– Привет, – на стойку опустилась ладонь. Я подняла глаза и встретилась взглядом со Стасом. Кинула открытку рядом с его рукой.
– Это было ни к чему, – сдержать злость не получилось.
– Давай поговорим спокойно, Мира, – я знала этот тон. Он тоже был раздражен, но старался держать себя в руках. Вот только мне терять было уже нечего – и так ничего не осталось. Возвращаться я не собиралась, и никакие цветы не могли это изменить.
– Не о чем нам говорить, Стас, – отрезала я.
Выглядел он неплохо: подстригся, погладил рубашку. Наверное, подготовился, прежде чем прийти. Но мосты были сожжены.
– Зря ты… – положила цветы на стойку. Даже думать не хотелось, где он взял на это деньги. Хотя… Ясное дело – либо снова занял, либо влез в то немногое, что я откладывала на крайний случай. Хотя вряд ли от этих копеек за месяц что-то осталось.
– Возвращайся, – он накрыл мою руку ладонью. – Давай начнём заново. Ты нужна мне.
– Прекрати, – резко выдернула кисть из-под его руки. – Достаточно, Стас! Это разговор ни о чём.
– Мне без тебя из всего этого дерьма не выбраться, – глухо. Снова попробовал взять меня за руку и, когда ему это всё-таки удалось, крепко сжал.
– Придётся, – постаралась сказать это как можно более твёрдо и спокойно. – Я больше не хочу быть твоим спасательным кругом. Не хочу и не могу. И ты прав, – взгляд ему прямо в глаза, – той ночью… Я действительно была на переговорах. Но ночь длинная…
Между нами повисла тишина. Разделяющая нас стойка была не такой уж значимой преградой, но Стас ничего не пытался сделать. Просто по-прежнему держал мою руку и смотрел в глаза.
– Я знаю, – наконец сказал он тихо. – Начнём заново.
– Не получится, – качнула головой.
Двери открылись, и в холл, везя за собой чемоданы, вошли трое. Переговариваясь, они направились к стойке. Стас разжал пальцы.
– Вечером я приеду за оставшимися вещами, – сказала прежде, чем они остановились возле стойки. – А сейчас мне нужно работать. И… – подала ему открытку, – не стоило, Стас. Правда не стоило.
– Ты закончила? – Яков появился в номере как раз в тот момент, когда я, поправив покрывало на постели, уже было выдохнула с облегчением.
Выступать в роли горничной мне до сегодняшнего дня не приходилось. Я и дальше не была намерена заниматься уборкой гостиничных номеров, но… Серебряков пожелал, чтобы это сделала именно я. Возражения мои управляющий выслушивать не стал: наградил парой хлёстких фраз и велел идти работать. И я пошла. Вчера Яков пожелал поужинать со мной в шикарном ресторане, сегодня ему захотелось, чтобы я помыла унитаз и перестелила постель. Что же…
– Закончила, – выпрямившись, я посмотрела на него. Вот же дьявол!
Он стоял, привалившись плечом к дверному косяку, и, в упор глядя на меня, покачивал в руке красную розу. Одну из тех, что теперь стояли на стойке после утреннего визита Стаса. Надо было отнести их в комнату отдыха с глаз долой, но я не сделала этого. Поставила в воду, как напоминание о прошлом и время от времени смотрела на букет. Когда Стас дарил мне цветы в последний раз? Давно… Мне вообще давно никто не дарил цветы, так что избавиться от них сил у меня не хватило.
– Кто разрешал тебе брать её? – первой пошла Якову на встречу. Хотела забрать розу, но, стоило мне потянуться, он убрал её в сторону.
– Никто.
– Вот именно.
В уголке его рта появился намёк на кривую усмешку. С презрением он посмотрел на бархатный бутон. Поднёс розу к лицу и вдохнул. Губы искривились сильнее. Небрежное движение пальцев…
Бросив обломанный стебель на пол, он смял бутон в ладони. Разжал пальцы и, всё так же глядя на меня, высыпал лепестки на пол между нами.
– И что это значит? – спросила с плохо сдерживаемым гневом.
– Никаких цветов, Мира, – выговорил он вкрадчиво.
Положил ладонь мне на шею и сдавил. Не сильно, но так, что я снова ощущала его власть. Он хотел, чтобы я почувствовала: его желание, и позвонки мои хрустнут под его пальцами. Сладковатый запах изуродованного цветка ворвался в сознание, когда он коснулся моего лица и повторил:
– Ни от твоего мужа, ни от кого-либо ещё. Только от меня. Если я этого захочу.
– А что, если не захочу я? – ему в тон. Перехватила его пальцы и сжала, останавливая.
– Это не имеет значения.
– Имеет, – откинула его руку. – От кого мне принимать цветы, решать буду я. И как мне жить – тоже. Два дня закончились, Яков.
Выражение его лица не изменилось. Всё тот же едва заметный прищур, всё то же презрение в уголках рта. Утром Тамара как бы между делом сказала мне, что Серебряков в городе и что уже вечером он собирается вернуться в столицу. Я сделала вид, что мне всё равно. Мне действительно всё равно. Или… Или должно быть всё равно.
– Твой номер в порядке, – я отошла от него. Он не держал.
Прошла мимо, ожидая, что он остановит или что-то скажет. Но он не сделал ни того, ни другого. Не сделал, ни когда я подошла к двери, ни когда открыла её. И даже когда я вышла в холл, он не окрикнул меня. И потом, когда я медленнее обычного собиралась домой, и потом, когда вышла из гостиницы в тёмный вечер. Ничего. Ничего…
Уже зайдя в подъезд дома, где прожила последние несколько лет, я вспомнила, что ключей от квартиры у меня нет. Поднявшись на этаж, остановилась возле двери и неожиданно ощутила тревогу.
– Глупости… – шепнула тихо и нажала на кнопку звонка. Услышала, как в глубине прозвучала переливчатая мелодия. И… ничего.
Что дверь окажется незапертой, я не ожидала и удивилась, поняв, что это так. В самом начале Стас устраивал мне романтические сюрпризы. Давно. Так же давно, как и дарил цветы. Если он опять…
– Всё-таки пришла, – не успела я оказаться в коридоре, муж вышел мне на встречу. Глаза его недобро блестели, рубашка была до середины расстёгнута, волосы всклокочены. – Пришла, шлюха, – с ненавистью процедил он.
Я почувствовала запах… Всмотрелась в его лицо и бросила взгляд за спину, в сторону кухни. Тревожное недоброе предчувствие превратилось в уверенность. Бутылка…
– Вернулась, – с утверждением, слегка растягивая гласные.
Я попятилась к двери. Сердце заколотилось испуганным зверьком, когда губы его искривились в оскале. Резким выпадом он схватил меня за локоть и, подтянув к себе, с шумом вдохнул у моего виска.
– Ты пьян, – я что есть силы попыталась оттолкнуть его. – Пусти меня!
– Не в этот раз, – глухо, обдав запахом алкоголя. – Не в этот раз, Мирося.
Глава 18
Яков
Сверив присланный мне подружкой девчонки адрес с тем, что был указан на фасаде, я хлопнул дверцей внедорожника. Люди, появившиеся из сопровождавшей меня машины службы безопасности, тут же оказались рядом. Не задавая лишних вопросов, они молча проследовали со мной к подъезду.
– Я пойду один, – распорядился я.
– Вы уверены, Яков Константинович? – начальник охраны посмотрел пристально. – Ефимов – хоккеист. Парень он крепкий, хоть сейчас и не в форме. Сумма при вас внушительная, мало ли что взбредёт ему в голову.
– Что бы ни взбрело ему в голову, – набрал код домофона, – разговор с ним будет короткий. В конце концов ты тоже не забывай, Руслан, что я способен не только вести дела. Не всё же мне чесать кулаки о грушу в зале.
Руслан хмыкнул. Вошёл следом за мной в подъезд, перед этим приказав двум другим моим людям оставаться снаружи, сам же остался у лифта.
Типичная многоквартирная новостройка ничем не отличалась от тысяч подобных ей: несколько подъездов с благоустроенными клетками. Ипотечный рай для собравшихся строить будущее недоумков вроде того, к которому я собирался наведаться. Стоило приказать, Руслан выложил передо мной все данные не только на Миру, но и на её окружение. Ипотека на тридцать лет, оформленная на мужа, внушительный кредит, висящий уже на ней.
Раздающуюся из-за двери нужной мне квартиры ругань я услышал, как только вышел из лифта.
– Ах ты сука! – донеслось до меня.
За этим раздался грохот, по ушам резануло отборной нецензурщиной. Судя по всему, Ефимов пребывал не в самом лучшем расположении духа. Но расположение его духа меня не заботило. Голос Миры звенел, но разобрать слов я не мог. Так и думал, что найду её тут.
Снова услышал грохот и, крепко выругавшись, в несколько шагов пересёк отделяющее от двери пространство. Пусть только посмеет тронуть её. Если понадобится, вышибу нахрен замок, а потом и мозги этого недоноска. Но первого не потребовалось: заметив щель, я пнул дверь ногой, и та отворилась на всю.
– Я для тебя всё! – донеслось из кухни. – Сука…
– Остановись! – Мирослава всхлипнула. Что-то затрещало, раздался звон посуды.
– Тварь, я тебя…
– Отпусти её, – процедил я, войдя в разгромлённую кухню.
Проклятый сукин сын сжимал запястье прижавшейся к раковине девчонки. Мне сразу вспомнились синяки на её руках, ссадина в уголке рта. Челюсти сжались сами собой.
– Отпусти её и отойди, – повторил, приближаясь к столу.
Под подошвами ботинок затрещали осколки разбитого стекла. В кухне был полнейший кавардак: у плиты валялся свёрнутый стул, черепки валялись вперемешку с рассыпанной крупой.
– Что тебе тут нужно, мужик? – Ефимов разжал пальцы и двинулся на меня.
Я наградил его предупреждающим взглядом, но это его не остановило. Мирослава выдохнула, потёрла руку.
– Я тебя спрашиваю, что ты тут забыл?! – рявкнул Ефимов, приблизившись. Сузил глаза, осклабился.
– Я забираю твою жену, – кинул увесистую пачку купюр на стол. Следом положил тонкую папку с документами. – Сядь.
Он недоверчиво искривил губы.
– Сядь, – процедил я, едва сдерживаясь.
– Что это за дерьмо? – ударил по листам так, что стоявшая на столе бутылка подпрыгнула.
– Дерьмо – это ты, – кинул ручку. Взглядом указал на единственный стоящий на ножках стул. Проигнорировав мой взгляд, ублюдок взял листы и посмотрел. Нахмурился.
– В этих бумагах сказано, что ты отказываешься от каких бы то ни было финансовых претензий к своей жене, – не стал я усложнять ему задачу. – По ним ты обязуешься лично закрыть все общие долги. Этих денег хватит сполна. Документы на развод пришлю завтра.
– И что? – с недоверием усмехнулся он. – Я должен это подписать?
Перевёл взгляд на девчонку. Глаза его недобро сверкнули. Качнув головой, он скривил губы.
– Да… – поморщился. Наградил её парой нелицеприятных эпитетов и опять посмотрел на меня. – А что, если я откажусь?
– Тогда разговор у нас будет другим.
Мира так и стояла у раковины, обхватив тонкими пальцами руку. Я посмотрел на неё только мельком. Кивнул, чтобы подошла, и сосредоточил внимание на её муже.
Тот мрачно поджал губы. Глянул на меня из-под тяжёлых век.
– Ты кто вообще такой?
– Тебе лучше не знать, – бросил презрительно. Напрасно я с ним церемонюсь. Неудачник, замахнувшийся на большие цели. – Всё, что тебе нужно знать, я уже сказал, – подтолкнул к нему ручку. – Эти деньги решат твои проблемы, Ефимов. Считай, тебе повезло. Потому что я могу сделать так, что проблем у тебя станет куда больше.
Поколебавшись, он взял её. Поджал губы. Я ждал.
– Мои люди ждут внизу, – проговорил с угрозой, когда ожидание стало слишком долгим. – Стоит мне сделать один звонок, они поднимутся сюда. Поверь, разговаривать они с тобой так же вежливо не станут. Твоя подпись всё равно окажется на этой бумаге, но может случиться так, что только бумаги у тебя и останутся, – выговорил многозначительно.
Он понял меня. Руки его сжались в кулаки, в очередной раз выругался сквозь зубы.
– Кто ты такой, мать твою за ногу?! – рыкнул, поставив размашистую подпись. – Что ты трахаешь эту суку, мне ясно, но…
– Заткнись, – оборвал его. Взял бумаги и повторил единственное, что ему нужно было знать: – Твоя жена уходит со мной.
– Я никуда с тобой не пойду! – подала голос девчонка. Посмотрела на мужа, потом на меня. Голос её дрожал нервным напряжением. – Ты мне никто!
Она злилась. Даже сейчас, бледная и напуганная пыталась противостоять мне. Это мне в ней и нравилось. Никогда не любил бесхарактерных шавок.
– Ошибаешься, Мира, – ответил жёстким взглядом, крепко взял выше локтя. Стиснул ещё сильнее, стоило ей попытаться вырваться. – Теперь я для тебя всё. Теперь ты моя.
