Адриана Дари
Истинная одержимость дракона
Глава 26. Тайное место
Сердце уходит в пятки, а на моём лице, похоже, отражаются все чувства.
– Ты у нас теперь под постоянным наблюдением, да, птичка? – ухмыляется Тимонт и склоняется чуть ближе. – И сама ты его не снимешь. Можешь проверить!
– Отвали, – цежу я сквозь зубы. – Как думаешь, как быстро на мой всплеск магии тут появится ректор? И кого он посчитает виноватым?
В аудиторию входит магистр и говорит всем садиться. Тимонт ехидно подмигивает мне и спускается на первые ряды.
Я бреду к своему месту, плохо соображая и едва замечая, что происходит.
И вот разве я смогу хоть чему-то научиться, когда меня бултыхает эмоционально так, что я с трудом с этим справляюсь? У меня создаётся впечатление, что со мной постоянно что-то происходит. И если не произошло сейчас, то минута-две и накроет какими-то новостями.
Сажусь на своё место, достаю новый листок, перо и пытаюсь записать тему. Простейшие защитные плетения и способы их наложения. Класс. Перо срывается, и по бумаге ползёт огромная чёрная клякса.
– Инга, всё в порядке? – шёпотом спрашивает Илли, когда видит, как я дрожащими руками сминаю лист и достаю новый.
Киваю ей, а сама не знаю, как успокоиться. Мне даже не страшно. И не неприятно. Мне больно, как будто меня предали. Как родители. Охватывает злость оттого, что я поверила. И ошиблась. А так хотелось думать, что то чувство безопасности, которое появляется рядом с Тенгером, – правдиво.
Несколько раз за лекцию пытаюсь снять браслет, но сколько бы я ни дёргала его, ничего не выходит. Демон бы побрал этого Тимонта!
Только от этого становится ещё противнее. Хотела бы я, чтобы он был неправ, и у меня оставалась хоть какая-то надежда, что Тенгер сочувствует мне. Но, похоже, он просто выполняет приказ императора, и я для него – всего лишь особо ценный Цветок, который надо всенепременно сохранить для этого жирного хрыча.
Метка под проклятым браслетом как будто начинает жечь. Рука так и тянется расцарапать её, соскоблить. Но я лишь сжимаю челюсти и натягиваю рукав пониже.
Когда наступает момент отработки плетений, я понимаю, что теорию всю пропустила, и понятия не имею, что мне делать. Естественно, лажаю невероятно. Хорошо, хоть оказываюсь в паре с Илли, которая терпеливо подсказывает мне и направляет.
Все вокруг старательно повторяют за преподавателем и пользуются своими записями. У кого-то лучше, у кого-то хуже, но у всех получается.
Тимонт пару раз бросает в мою сторону ехидные взгляды, мол «неудачница». И это раздражает ещё больше.
Настроение не благоприятствует чёткому созданию плетений, бусины на запястье будто становятся холоднее, а метка, наоборот, разогревается. Да что же это за ерунда такая!
Плетение распадается на куски прямо перед тем, как раздаётся звон, означающий конец урока. Запрокидываю голову и рычу про себя. Бесит. Как же меня всё бесит!
Илли пытается понять, что со мной и почему я так реагирую, но я только отмахиваюсь и спешу выйти в коридор. Завернув за угол, я прислоняюсь к стенке, касаюсь её затылком и закрываю глаза.
Прохладный камень приятно холодит и немного успокаивает. Но только до того момента, как над ухом раздается знакомый раздражающий голос.
– Убедилась, птичка, что тебя надёжно окольцевали? – усмехается Тимонт.
Открываю глаза и перевожу раздражённый взгляд на придурка.
– Я бы тоже злился, – пожимает плечами он. – Но тебе повезло. Я могу помочь тебе снять эту штуку, – указывает взглядом на мое запястье. – Не за просто так, конечно.
Его сальный взгляд вызывает брезгливость, а Тимонт ко всему прочему, ещё и тянет ко мне свои пальцы.
– Руку убери, а то лишишься этого столь нужного тебе в душе инструмента, Тимонт, – Саймон появляется, как обычно, будто из ниоткуда.
– И кто мне тут указ? Котик? – чуть оскалившись и обнажив клыки, говорит Тимонт. Тоже оборотень?
– Ты бы спрятал зубки, а то молочные, держатся плохо, – ухмыляется Саймон. – Инга, тебя ректор вызывает. Велел проводить.
Тимонт морщится и когда я иду следом за Саймоном, провожает взглядом прямо до поворота.
– Зачем я опять ректору? – хмуро спрашиваю я.
– Понятия не имею, – пожимает плечами кот. – Я придумал.
Я приоткрываю от неожиданности рот.
– Зачем?
– Погоди, а тебе нравилось общество этого напыщенного индюка? – он поднимает бровь. – Ну а нет, так айда на крышу.
Он тут же отодвигает одну из картин на стене, открывая проход. Я на миг замираю, а потом меня затаскивает в черноту сильная рука Саймона.
Надо будет запомнить этот проход. Мы оказываемся на другой крыше, но вид здесь намного лучше. Видно тренировочную площадку, за ней сад, а ещё дальше заколдованный лес. Опять сажусь на самый край крыши и свешиваю ноги. Тут хорошо. Тихо. Нет навязчивых взглядов и шепотков за спиной. Ветер, свобода и солнце, которое только-только перевалило за зенит.
– Держи, – Саймон протягивает мне мою шкатулку. Целую.
Беру её, пробегаюсь пальчиками по деревянному узору на крышке, открываю, закрываю. Чувствую запах дома и на сердце становится тоскливо.
– Саймон, зачем ты со мной носишься? Зачем я тебе? – глядя вдаль, спрашиваю я. – Ты же подставляешь себя, общаясь со мной.
Жду, что он опять сморозит какую-то глупость или отшутится. Но Саймон сначала молчит, а потом, цыкнув, говорит:
– У меня была сестра. Старшая, – кидаю на него взгляд, замечая, как оборотень слегка морщится и смотрит прямо перед собой, но будто ничего не видит. – Наивная, милая. Её все любили. Но у неё были необычные пепельно-белые волосы и пронзительно-голубые глаза. Я до сих пор помню момент, когда они пришли за ней.
– Тенгер? – стиснув зубы скорее утверждаю, чем спрашиваю.
– Нет, это было ещё до него. Тогда девушек просто собирали в кареты. Резные такие, в стенках узорчатые прорези, крепкие. Выглядят красиво и дорого, но на деле один хрен с решётками и свозили сюда как вещи, – качает головой Саймон. – Тенгер многое поменял к лучшему.
Так это мне ещё повезло? Мне, помнится, даже платочек предложили.
– Но вот тогда… К нам домой пришли. Провели ритуал, как я потом понял, совместимости, на запястье сестры появилась метка, и они забрали её, – кот сжимает кулаки, и я даже замечаю, как увеличиваются его клыки. – До сих пор в ушах стоит её плач.
Мне больно смотреть на то, как обострились в сожалении черты лица Саймона. Я кладу руку на его плечо и легонько сжимаю. Он тут же улыбается, пытаясь скрыть боль, но разве такое спрячешь.
– Я бежал за ними, пока не выдохся. Домой вернулся день на третий, вымотанный, голодный, злой, – он опускает голову. – Не смог её защитить. Не вернул.
– Разве ты что-то мог против них?
– Это я сегодня понимаю, а тогда… короче, гордиться тут уж точно нечем.
– А где она сейчас? – задаю вопрос, но, честно говоря, не уверена, что хочу услышать ответ.
– После того как она попала к императору, мы о ней ничего не знаем, – Саймон пожимает плечами. – Я просто скучаю по ней. А ты какой-то своей непосредственностью и везучестью напоминаешь её. Держи, на обед всё равно не успеешь.
Он протягивает мне свёрток, и я понимаю, что это какая-то замысловатая булка с мясом и сыром. Пахнет так, что аж желудок урчать начинает, и я сглатываю слюну.
– Я тоже скучаю по сёстрам, – признаюсь я и откусываю булку. – Но им повезло больше. Брюнетки и с магией не в ладах. Я верю, что когда-то они найдут себе хороших мужей и станут счастливы.
Снова провожу пальцем по крышке шкатулки и убираю её в сумку.
Мы сидим так ещё некоторое время, а потом возвращаемся тем же путём в людные коридоры академии.
Это удивительно, но остаток дня проходит настолько спокойно, что не некоторое время я позволяю себе забыть, что я в каком-то там цветнике, и меня ждёт встреча с императором… Я просто живу и могу быть обычной адепткой.
Могу. Пока не понимаю, что проходит время ужина, за окном садится солнце, но мне совершенно точно негде спать, а все мои вещи у… Тенгера. А я не уверена, что смогу сдержаться и не закатить ему скандал.
Глава 27. Его не переспоришь
Ела в этот раз я так медленно, как вообще могла. Тщательно пережёвываю пищу и всё такое. Идти к Тенгеру не хочется совсем. Но надо. Не в коридоре же мне спать.
Половину ужина я думала не напроситься ли к Илли, но, как оказалось, она живёт в комнате с тремя девочками, а это уже слишком нагло с моей стороны.
Ладно, была не была. Заодно спрошу его, какого демона он нацепил на меня браслет-следилку. Неужели не было других стабилизаторов? Нормальных, без побочных эффектов?
Останавливаюсь перед дверью его кабинет, не решаясь постучать. Рассматриваю рисунок на тёмном лакированном дереве. Что сказать-то ему? Я за всё это время ничего не придумала.
Не знаю, сколько я так стояла, прежде чем дверь распахнулась. Вздрагиваю и вскидываю взгляд на ректора, который смотрит на меня, подняв бровь.
– Шпилька, ты перенимаешь от кота не те привычки. Если тебе так надо, чтобы я открыл тебе дверь и впустил в комнату, хоть мяукать начни.
Сжимаю зубы от злости. Он куда-то уходит, поэтому подошёл к двери? Или действительно меня ждал? А если и ждал, то как понял, что я под дверью? Почувствовал? С помощью браслета?
– Ты… худший из всех, кого я знаю! – цежу сквозь сомкнутые зубы.
Тенгер поднимает бровь.
– Я бы с тобой поспорил, но ладно. Входи и рассказывай, что опять влетело в твою прелестную головку?
Ещё и издевается. Потрясающе.
– Это правда, что браслет отслеживает, где я нахожусь?! – я врываюсь в его кабинет и начинаю бродить туда-сюда, не зная, куда себя деть.
– М-м-м… отчасти да, – ректор выглядит настороженным, но с этим подлецом ни в чём нельзя быть уверенной. – Это одно из свойств.
– И то, что я за дверью тоже по нему узнал?!
– Шпилька, в чём дело?
– Ты следишь за мной! – голос сваливается в верхние октавы, и теперь я звучу будто ребёнок. – Специально готовишь для этого извращенца, притворяешься другом, а сам! Только и ждёшь повода, чтобы выслужиться перед ним! Не знаю, что у вас случилось, но даю руку на отсечение, ты спишь и видишь, как бы вырваться отсюда и вернуть свою безбедную жизнь в столице, так? По ночам-то совесть не грызёт? Сколько девчонок ты уже в могилу свёл, чтобы завоевать его прощение?!
И без того чёрные глаза Алистара становятся ещё темнее. Один удар сердца и он оказывается передо мной. Неестественно быстро, будто в его пространстве была пара лишних секунд, а у меня нет. Большая жёсткая ладонь ложится на мою грудь почти как в прошлый раз, но сейчас немного выше, так что пальцы ректора касаются шеи. Это пугает.
В панике отступаю, но врезаюсь спиной в книжный шкаф. Алистар тут же упирает руки в полки по бокам от меня и оказывается так близко, что я могла бы укусить его за нос. Сердце выполняет сложный кульбит и ухает в пятки. На шее ещё пульсирует отпечаток его пальцев. Теперь, когда я в ловушке, становится совсем страшно.
– Никогда никого не обвиняй без доказательств, шпилька, – в низком хрипловатом голосе слышится рычание. – Я понимаю, что в твоей маленькой головке не хватает места для проблем других, но прими на веру то, что не одной тебе приходится играть по правилам. А чем выше ты стоишь, тем серьёзнее последствия ошибки.
– И что? Хочешь, чтобы я пожалела тебя? Прониклась тем, как сложно быть ректором?
– Мне не нужна твоя жалость. Я хочу, чтобы ты начала видеть дальше, чем на два шага вперёд. Шпилька твоя жизнь простой не будет, пойми наконец.
Не знаю почему, но перед глазами расплывается. В сердце намешалось столько чувств, что с ума сойти можно. Злость за браслет, который я теперь даже снять не могу. Страх о том, что единственный, на чью помощь я вроде как могла рассчитывать, оказался предателем. Император грёбаный, который решил не упускать возможности надо мной поиздеваться… да много всего.
– Это почему? – дышу рывками, поэтому и говорить сложно. – Считаешь меня совсем дурой?
– Наоборот. Была бы дурой, просто делала бы всё, что от тебя требуют, не задавая вопросов. А ты что? Дерзишь, зубки скалишь. Умная. Сложно тебе будет, пока опыта не наберёшься.
Я не успеваю ничего ответить. Алистар резко притягивает меня к себе и прячет в объятиях своих рук.
Он меня с ума сведёт. Качает будто в водовороте. Я пришла сюда с ненавистью к нему, а теперь вообще не понимаю, как мне реагировать.
Внутри что-то меняется, но я замечаю это только сейчас. Будто во мне бушевал шторм и сверкали молнии, а это объятие будто резкий и мощный порыв ветра, который выбил из меня чёрные тучи. В душе прояснялось, но вместе с этой лёгкостью пришло и другое совершенно неприятное ощущение.
Что бы я ни думала про Тенгера, я завишу от него. Не только в плане учёбы, но и, кажется… физически, эмоционально.
Это пугает. Очень. Как и то, что я не могу решиться оттолкнуть его, хотя мне совершенно точно не стоит терпеть подобное.
– Не враг я тебе, шпилька, – тихо проговаривает Алистар. – Но всё так сложно, что ты мне и не поверишь сразу. Довериться просить не стану. Лучше делом докажу, что это так. Ни к чему пустая болтовня. Но на это нужно время.
Поднимаю голову. На языке уже зреет очередная колкость, но так и не обретает звука. Я смотрю на Алистара и не верю тому, что вижу. Непроглядно чёрные глаза ректора золотисто-оранжевые. Будто две свечи.
Что? Как это? Они же тёмные! Настолько, что там и зрачок попробуй разгляди!
Я сплю? Или что происходит? Как это?
Это Тенгер вообще?!
Едва сужаю глаза, всматриваясь, он моргает и смотрит на меня уже привычной непроглядной тьмой.
Чего?
Но… мне же не показалось? Его глаза вот только что были золотисто-янтарными. Как это? Мне же не показалось. И свету неоткуда было так упасть, чернота его буквально поглощает.
Пока я размышляю над симптомами своего безумия, Алистар мягко отстраняется и стирает с моей щеки дорожку слёз большим пальцем. Шершавым, но движение выходит нежным и аккуратным.
Я не знаю, как реагировать на случившееся. В мыслях всё перемешалось и стало однородным будто каша. Не могу выделить из неё конкретные эмоции, потому и не понимаю, злиться мне на него или что делать? Ещё глаза эти. Но мне же не показалось!
Может спросить?
Гаргулья срань… Да я даже себе верить не могу!
Я спятила. Окончательно. Мне же прямым текстом сказали и показали, что добра от него мне ждать не стоит. Обманет и предаст, а я что? Ведусь на всё это как дурочка. Слёзы тут роняю, было бы ради кого!
Не понимаю, что со мной. Сроду ни на кого так не реагировала, как на него. Обычный же мужик. Хотя нет, он в дракона превращается и людей с пятидесятипроцентной вероятностью жрёт.
Кажется, мои мозги уже спеклись.
– Отдохнуть хочешь, – он понимает меня без слов. – Собирался заданий на контроль тебе накинуть, но вижу, что ты уже плохая ученица. Пошли отдыхать тогда.
– Нет, – во мне всё же находятся силы на протест. – Не здесь. Я не буду у тебя спать!
– Шпилька, ты…
– Я. Здесь. Спать. Не буду!
В мыслях немного проясняется. Слишком много всего нужно обдумать, а сделать это рядом с ректором, который то полуголый ходит, то цвет глаз меняет совершенно невозможно!
Ректор смотрит на меня некоторое время, а потом вздыхает.
– Ладно, я тебя понял. Тогда сейчас возьмём твои вещи, и я отведу тебя в комнату.
Киваю. Становится спокойнее.
– К кому ты меня поселишь?
– Ни к кому. Я отселю от тебя Альмиру, – хмыкает ректор, надавливает на книги и открывает проход в своё логово.
Забираем всё, что я тут оставила, выходим в коридор и резво идём в сторону жилого блока. На пути попадаются другие адепты, которые провожают нас заинтересованными взглядами. Моя репутация бежит впереди меня, то и дело слышу шепотки в духе «что она снова натворила?» Даже жаль всех разочаровывать.
Мы и правда приходим к моей комнате. Ректор толкает дверь, а внутри никого не оказывается. Кровать Альмиры, её шкаф и стол тоже исчезли. Оу. Я что теперь, живу одна?
Тенгер проходит по комнате, придирчиво осматриваясь.
– Правила всё те же. Кота не пускать, никого не водить, – хмыкает он, ставя мою сумку на кровать. – Располагайся. До конца года ты вольна делать тут что хочешь.
– А… где Альмира теперь живёт?
– В компании, которую считает более подходящей ей. Это уже не важно. Отдыхай, шпилька. Завтра хоть конец света, а на дополнительный прийти обязана. И так поблажки тебе даю, – он кривится. – Ещё решат, что ты у меня в любимицах.
Ещё раз оглядев комнату, Алистар выходит и закрывает дверь, оставив меня одну. Любимица, ага. Смешно. Сам шпилькой называет.
Но своя комната это немного… странно. У меня никогда такого не было, непривычно. Нужно будет уборку провести. По углам видно комочки пыли, в тех местах, где была кровать Альмиры, но это точно завтра.
Решаю сперва разложить вещи по местам, а потом сходить в душ и немного подготовиться к завтрашним лекциям. Вопрос с императором тоже откладываю, сейчас мне совсем не хочется о нём думать.
Вытаскивая из сумки одежду, замечаю книгу, которой у меня не было. Достаю находку и недоумённо свожу брови.
Тенгер случайно одну из своих книг мне в сумку запихал? На бархатистой обложке из выкрашенной в синий кожи красовался узор из серебристых звёзд. Той же мерцающей краской выделилось и название – «Истинные связи драконов».
Он издевается? Мне загадок в жизни мало?!
Глава 28. Подготовка к «свиданию»
На кой демон мне знать про какие-то там драконьи связи? Со своими бы разобраться!
Например, с какой стати вообще появляются дурацкие метки. Или почему девчонки из-за них с ума по императору сходят, а меня как тошнило от него, так и тошнит.
Но книгу я всё же открываю и, забравшись с ногами на кровать, пролистываю страницы. Периодически взгляд цепляется за какие-то слова. «Магии связаны», «потоки силы замыкаются», «становятся единым целым»…
На какой-то странице вижу иллюстрацию: мужчина с яркими глазами держит за руки девушку, а вокруг них сиреневое зарево с золотыми вкраплениями. Фух. Бред-то какой!
Всё равно не понимаю, почему ректор подсунул эту книгу. А увидев фразу: «Драконы могут иметь наследников ТОЛЬКО с истинной парой», вообще захлопываю книжку и зачем-то засовываю под матрас. На кой, простите пожалуйста, драконий хвост мне эта информация? Опять сочувствовать? Или понимать что-то придётся?
Наутро про неё я совсем забываю и погружаюсь, наконец-то, в учёбу. Как будто меня отпускает моя невезучесть.
Утром я завтракаю с цветником, потом иду на занятия, а после ужина встречаюсь с ректором. Ну… в смысле занимаюсь. Да, он учит меня подчинять магию, а в дополнение заставляет штудировать правила девушек из цветника.
Чем больше я провожу времени в кабинете ректора, тем легче мне сохранять спокойствие на занятиях, отрабатывать заклинания и не влипать в какие-то проблемы.
Но всё сложнее не думать о Тенгере. Порой ловлю себя на том, как рассматриваю его сильные руки, покрытые извилистыми линиями вен. Или на том, как разбегаются мурашки от прикосновений и едва касающегося шеи дыхания ректора, когда он поправляет мои движения.
А ещё эти его глаза. Я точно знаю, что они непроглядно чёрные, как безлунная ночь в кукурузном поле. Но время от времени, когда я замечаю его взгляд на себе, они сверкают чистым золотом. Однако стоит мне в этот момент моргнуть, как они становятся обычными. На вопросы об этом он лишь недоумённо поднимает бровь, а я начинаю думать, что и права схожу с ума.
Алистар заставляет меня досконально зубрить правила и наказания. От самых лёгких – к очень жёстким. От пары часов отработки в Храме при академии до… До превращения в игрушку императорских гвардейцев.
Иногда ректор описывает мне ситуации, заставляя меня придумывать, как нужно поступить, чтобы отделаться минимальным наказанием. Это зачастую выводит меня из себя, потому что в этих случаях приходится юлить, выискивать возможности. Но все мои всплески Тенгер нейтрализует лишь лёгким прикосновением, а иногда и просто взглядом.
Всё это так выматывает меня, что когда вечером возвращаюсь в комнату, отрубаюсь. Благо ко мне и правда никого больше не заселяют, можно делать что угодно, не оглядываясь на соседку.
Время до официального объявления о приезде императора летит, с бешеной скоростью, но я так и не могу придумать, чем бы мне так «удивить» императора, чтоб он исключил меня из фавориток и постарался даже не думать, что ему меня хочется.
Почти все цветы уже придумали, какие песни исполнить, что станцевать, а кто-то вообще вышил целую картину. Бисером. Бисером, чтоб его! Это сколько же времени и терпения. И ради кого? Этого хрыча?
– Сама с собой разговариваешь, кроха? – раздаётся за спиной голос Саймона.
Я оборачиваюсь и чуть двигаюсь, чтобы освободить ему место на краю крыши.
– Да тут хоть с птицами разговаривать начнёшь, когда два дня до прибытия императора, а я без «подарочка», – фыркаю я и закидываю в рот очередной сухарик.
– Может, ты его лучший подарочек? – подкалывает меня Саймон.
– Жизни лишние? – хмуро смотрю на него. – Я ж теперь хоть чуть, но дружу с магией, свалишься, я скажу, что так и было. И Тенгер меня прикроет.
Саймон смеётся и протягивает мне яблоко.
– А вообще, спой ему что-то, и делов-то, – говорит он.
– Не получится, – вздыхаю я. – Чтобы не выделяться среди всех остальных цветочков, дуреющих при виде императора, надо что-то придумать. Потому что пою я чуть хуже скрипящей двери.
– А ты, значит, не дуреешь? – спрашивает кот.
Поджимаю губы и качаю головой.
– Тошнит от вида, от запаха, от голоса, да даже от мысли! – говорю я. – Как вообще можно подумать, что я могу стать идеальной парой для него. Или как по-научному? Истинной.
Внезапно Саймон напрягается и прищуривается. Зрачки опасно бликуют.
– А вот с этим, Инга, осторожнее, – сурово говорит он. – Истинность – не шуточки. И не бывает у людей, даже у очень сильных магов, истинных.
Ух ты. Значит, не у всех?
– А у кого бывает? – спрашиваю я.
– Только у оборотней, – Саймон проводит рукой по волосам, будто заставляя себя успокоиться. – Прости. Просто это очень… Важная штука. И редкая. Дар. Сложно объяснить.
Только у оборотней? Хм… Но в той книге же ясно написано, что у драконов тоже есть. Враки? Или Саймон действительно не знает?
– Почему редкая?
Все эти странности подхлёстывают мой интерес и желание разобраться.
– Потому что не так просто найти свою истинную. Можно в толпе пройти мимо и не понять. Но если хоть раз удаётся пересечься потоками, то это навсегда. Сама понимаешь, шанс такую встретить один на миллион, но если свезло, надо вцепиться и не отпускать. Это чувство невозможно забыть, от него не отделаться. Истинная становится твоей частью, смыслом жизни. Тем, за что готов отдать все. Чувствуешь её постоянно, тянешься.
Чем больше Саймон говорит, тем ярче загораются его глаза. Как ни странно, я понимаю, о чём он, но… я совершенно точно не оборотень, а значит моё помешательство на Тенгере просто дурость.
– Ты нашёл свою? – интересуюсь я.
Он пожимает плечами:
– Нет, конечно, – немного грустно морщится. – И вряд ли найду.
– А как же без этого?
В книге написано, что драконы без истинной не размножаются. Но оборотней в Анионе много.
– Найду симпатичную девчонку, женюсь, – он так прозаично рассуждает, как будто это уже завтра будет. – Котятами обзаведусь.
Стоп. Значит… Оборотням можно без истинности, а драконам? Решаю спросить, Саймону можно верить.
– А у драконов?
Кот переводит на меня удивлённый взгляд.
– Что?
– У них есть истинность? – аккуратно уточняю, чувствуя, что несу ерунду.
– Кто их знает, этих тварей, – ведёт плечом Саймон. – Что у них там и как. Их не осталось, к счастью для всех нас. Почему спрашиваешь?
– Да так… В книжке встретилось, интересно стало…
– Это что за книжка такая? – ухмыляется он. – Где нашла?
– В библиотеке рылась. там ничего конкретного, вскользь упоминалось, а ты говоришь сейчас, я и вспомнила. Интересно же.
Я замолкаю, не решаясь больше ничего спрашивать. Похоже, кот не в курсе про драконов и тем более про то, что один такой у него над головой практически сидит. Теперь мне захотелось подробнее прочитать книжку. Ну, раз это такая ценная и неизвестная информация.
Мы ещё некоторое время сидим на крыше, ставшей местом нашего общения, а потом он провожает меня в столовую к цветнику.
– Говорят, что лучшую пригласят пообщаться поближе, в столицу свозит, – слышу голос одной из старших. – Я уже думаю, может, это и не так страшно? А то только и видим, что эти стены. За пять лет наверняка столько всего изменилось!
Я хмыкаю на замечание. Помнится, за пять лет у нас только у соседей сарай завалился, вот и все изменения. Не стоит оно того, чтобы проводить время с этим… Фух. Этим.
– Я, наверное, попрошу поменять мне платье на золотое с изумрудами, – задумчиво прикусив губу, говорит Магда. – И заменю пару движений.
Кидаю на неё взгляд. Да, с такими волосами это будет смотреться здорово. Но вряд ли более эффектно, чем коллективный танец старшего курса. То, что нужно, чтобы остаться середнячком и не привлекать внимания.
Подхожу к Илли, которая тихо сидит в углу и едва ковыряется в тарелке.
– Ты чего? – присаживаюсь рядом. – У тебя же уже всё было готово.
Она кивает и тщетно пытается сдержать слёзы. Одна скатывается по её щеке и разбивается о край тарелки.
– Илли, что случилось? – дотрагиваюсь до её плеча.
Девушка вздрагивает, поднимает на меня опухшие глаза, а потом задирает рукав.
Дракона мне в мужья… Её метка окольцовывает запястье.
Не может быть!
Замкнулась!
