Алиса Гордеева
Если бы не ты
41. Побег
Я так и сидела на кровати, сначала осматриваясь по сторонам, а потом прислушиваясь к шуму за окном. Там, за стенами этого дома, сентябрь бушевал грозами и проливным дождем.
– Не убежать, – пробубнила себе под нос, глядя на голые ступни и поправляя слетевшую лямку платья.
Обстановка в комнате Тимура была весьма приятной. Выполненная со вкусом в светло-бежевых тонах, она казалась по-домашнему уютной. Ничего лишнего: огромная кровать, шкаф, светильник и нежнейший ковер молочного цвета. Ни одной черной детали. Как в такой воздушной комнате мог жить настолько неуравновешенный человек, мне было совершенно непонятно. И вообще Тимур оставался для меня загадкой. Например, сам сказал, что ненавидит меня, но отдал свою комнату, чтобы я выспалась. Странный, очень странный и противоречивый парень! У меня создавалось ощущение, что в нем боролись два начала – светлое и темное. Как правило, всегда агрессивный, вспыльчивый, злой, иногда он становился заботливым, чутким и ранимым.
Проведя ладошкой по нежной шелковой поверхности одеяла, я дотянулась до подушки и, прижавшись к ней, стала думать, что делать дальше. То, что Гена меня искал, не вызывало сомнений. Пугало другое: что будет, когда найдет? Как отреагирует на то, что я себя выдала? Идея рассказать все Тимуру уже не казалась мне такой необходимой и безопасной. Наверное, я совершила глупость. Это сейчас я вспомнила обо всех предостережениях Гены, об обещанных мне выходных в доме Соболева, о слове, данном отчиму, а тогда, когда я стояла с Тимуром у окна, все это просто вылетело из головы.
Я зарылась лицом в шелковую наволочку, и мне захотелось обо всем забыть, представить, что все это просто дурной сон, что вот-вот я проснусь и окажусь дома. Вот только запах Тимура, которым я пропиталась за ночь и который сейчас так явно исходил от его подушки, заставил меня опомниться. Мне захотелось смыть его с себя, а вместе с ним и все негативные мысли.
– Точно, чучело! – пробубнила под нос, глядя на себя в зеркало в ванной. Заплаканные, воспаленные глаза с размазанной тушью, взлохмаченные волосы, опухший покрасневший нос, синяки на руках – я была похожа на лох-несское чудовище. Теперь понятно, почему Тимур с такой брезгливостью смотрел на меня и оскорблял. Его Сбруева, которую он всегда называл исключительно по имени, вряд ли позволяла себе появляться перед ним в таком виде. Как он там сказал? «Она и пахнет слаще, и смотреть на нее приятнее». Еще бы…
– А еще она лучше целуется, – добил меня мой же внутренний голос. Проведя пальчиками по губам, я вспомнила наш единственный поцелуй с Тимуром. Ему не понравилось. Нет, мне, конечно, тоже, но услышать от него подобное было обидно.
Приняв душ и завернувшись в полотенце, я вернулась в спальню и решилась порыться в вещах Тимура, чтобы во что-то переодеться. Открыв шкаф, я замерла: вот где скрывалась концентрация черноты его души! Ни одной цветной вещи. Черные джинсы, футболки, белье лежали аккуратными стопочками, а на плечиках стройными рядами висели черные джемпера, пиджаки, рубашки. Жуть! Гардероб графа Дракулы!
Схватив первую попавшуюся футболку, я поспешила закрыть шкаф. Но вот незадача: хотя Тимур и был намного крупнее меня, но я тоже девушка высокая. И его футболка висела на мне, как на палке, едва прикрывая попу. Пришлось снова лезть в шкаф и искать шорты или какие-нибудь домашние штаны. Но, увы, все, что я находила, с меня слетало. Тогда в глаза мне бросилась рубашка. Помимо того, что она была длиннее футболки, её прикосновение к телу было неимоверно приятным. Слегка закатав рукава и убедившись, что ничего лишнего нигде не видно, я все-таки отправилась на поиски аптечки.
Стараясь не шуметь и не привлекать к себе особого внимания, я вышла в гостиную. Тимур сидел на диване, широко раскинув руки и ноги и запрокинув голову на спинку. Судя по всему, он спал. Его грудь в медленном ритме вздымалась при каждом вздохе, а глаза были закрыты. Будить его с вопросами мне стало неловко, и я решила ограничиться стаканом воды. Еще ночью обратила внимание на то, что кухня, примыкая к гостиной, была отзонирована от нее большой застекленной раздвижной дверью. И сейчас она была закрыта. Бесшумно она открывалась или нет, я не имела ни малейшего понятия. Но разбудить зверя не хотела. Поэтому, помявшись немного возле кухни, я все же решила вернуться.
– Какого лешего тебе не спится в моей кровати?! – послышался у меня за спиной сонный голос Тимура, когда я пыталась пройти на цыпочках мимо него обратно в спальню. Он поднял голову и изучающе смотрел на меня. Опять этот колючий и пристальный взгляд! Он что, совсем не может нормально вести себя со мной?
– Может быть, потому, что она твоя?– съехидничала в ответ. Ну что мне мешало вежливо извиниться и убежать?!
– То есть спать в моей кровати тебе противно? – Его взгляд бродил по мне сверху вниз и обратно, как будто я стояла перед ним без одежды. Непроизвольно одернула низ рубашки, чтобы она казалась длиннее, чем на самом деле.
– А надевать на голое тело мою любимую сорочку – нет? – хрипловатым и злым голосом добавил Тимур.
– Если бы у меня был выбор, я бы ни за что ее не надела! И вообще… – В этот момент в голове опять стрельнуло. – Ладно, извини, что разбудила. Я просто хотела найти воды и аптечку.
Тимур еще раз осмотрел меня с ног до головы, затем потянулся и встал.
– А зачем тебе аптечка?
– Голова болит, я не усну.
– Вода в холодильнике, возьми пока. Сейчас приду. – Тимур ушел в сторону спальни, а я отправилась на поиски воды.
Дверь на кухню совершенно бесшумно и плавно отъехала в сторону, не стоило переживать и будить парня. А вот с поиском холодильника у меня возникли проблемы. Судя по всему, он был встроенным в один из кухонных шкафчиков, которых здесь было много.
– Второй от окна, – раздался прямо над ухом тихий голос Тимура.
Обернувшись, увидела, что Тимур стоит прямо за моей спиной и держит в руке блистер с обезболивающим. Его совершенно не смущало вторжение в моё личное пространство, а вот мне стало не по себе. Нет, он не делал ничего такого, и даже расстояние между нами было гораздо больше, чем ночью у окна, но взгляд Тимура меня напрягал. Черный, жадный взгляд, пронизывающий насквозь!
– Спасибо, – постаралась поскорее отойти к холодильнику.
– Ого, сколько всего! Ты сам готовишь? – Мне хотелось отвлечь его внимание от себя. Но Тимур промолчал.– А стакан где взять?
Холодильник был забит продуктами, а на боковой дверце стояла целая коллекция напитков. Взяв простую воду и не дождавшись ответа от Тимура, я решила забрать всю бутылку.
– Сколько сейчас времени? – Я подошла к нему ближе, чтобы взять таблетку.
– Половина шестого. Мы могли бы хоть немного поспать. – Тимур выругался и отдал мне таблетки.
– Иди и спи в свою комнату, я все равно там не засну. Не переживай, никуда я в таком виде в дождь не убегу. – Я запила таблетку водой и взглянула на Тимура. Зря. Он, не отрываясь, сверлил меня своими черными глазами.
– Поздно, – произнес он почти одними губами.
– Да ничего не поздно, часа два успеешь еще поспать, – ответила я, стараясь больше не встречаться с ним взглядом. Сделав шаг в сторону, хотела обойти парня и вернуться в гостиную, но Тимур не позволил мне это сделать. Внезапно схватив, он прижал меня к себе и зарылся носом в мои волосы.
– Да пошло все к черту!– прошептал он и прикоснулся своими губами к моим – не сильно, без напора, скорее, осторожно, как будто спрашивая разрешения, нежно, ласково и до безумия приятно. Это так сильно отличалось от того, что было до этого, что я растерялась и подалась ему навстречу. Наверно, так целуют любимых и дорогих людей. Наверно, именно так он целовал Сбруеву. Эта мысль отрезвила меня, и я попыталась его оттолкнуть.
– Сбруевой не понравится то, что ты сейчас делаешь, да и я не хочу быть ее заменой! – И, собрав всю волю в кулак, отстранилась от парня и побежала в спальню.– Я передумала. Ты спишь на диване.
Закрыв за собой дверь, я прижалась к ней, вся дрожа. Я боялась, что Тимур может пойти за мной. Что тогда? При звуке его шагов за дверью мое сердце сжалось, словно в тисках. Нет, нет, нет! Но он прошел мимо, в ванную. Шум воды немного остудил мое волнение, и я смогла отойти от двери. Свернувшись калачиком и уткнувшись носом в его подушку, я и сама не заметила, как заснула.
Утро встретило меня диким шумом. Не сразу сообразив, где я и что тут делала, я вскочила с кровати и побежала на грохот. Уже в гостиной поняла, что стучали и звонили в дверь. Сколько времени? Где Тимур? Кто пытается выломать дверь?
– Тимур, Тимур! – в испуге закричала я, но никто не ответил. Дома его не было. Наверно, уже ушел на встречу к отцу. Но что тогда оставалось делать мне? Стук становился все агрессивнее и мощнее. Казалось, еще немного, и дверь просто снесут с петель.
Выбежав в коридор, я хотела выглянуть в глазок, но на двери Тимура его не оказалось. Черт!
– Открывай, Черниговский, или я выломаю, нахрен, эту дверь! – Свирепый мужской голос послышался с той стороны двери. Этот голос я знала! Гена нашел меня!
– Гена, Гена, это ты?– закричала в ответ.– Погоди, я не знаю, как открыть замок!
Минут пять я соображала, что и куда надо было повернуть, чтобы открыть эту чертову дверь. Когда нужный замок щелкнул, дверь с силой распахнулась, и на пороге появился разъяренный Гена.
Он молча смотрел на меня и, чем дольше он меня разглядывал, тем более угрожающим выглядел сам.
– Что этот ублюдок с тобой сделал?! – процедил Гена.
– Ничего, Гена, ничего! – Я была так рада его видеть, что не выдержала и бросилась ему на шею.– Ты нашел меня! Но как?
Вот только Гена не разделял моей радости и продолжал стоять столбом.
– Тогда почему ты в таком виде?– полностью проигнорировав мой вопрос, продолжил Миронов.
И тут я поняла, как, наверное, нелепо и двусмысленно, выгляжу в его глазах.
– Гена, да я сама виновата: попробовала коктейль в клуб, и мне стало плохо, вот Тимур и привез меня к себе. Я, конечно, и сначала испугалась и тебя всполошила. Но все хорошо, не переживай. Он меня пальцем не тронул. А это, – продолжила я и показала на сорочку Тимура, – я надела вместо платья, чтобы поспать. Он обещал отвезти меня домой, как вернется. Ты извини, что не позвонила. Телефон у Тимура в машине остался.
Гена молча снял с себя пиджак и накинул на меня, затем достал из шкафа какие-то шлепки Тимура и протянул мне.
– Уходим отсюда, быстро! – Он с силой вытащил меня из квартиры и захлопнул дверь.
Гена все еще был в ярости. Он молча тащил меня за собой до самой машины. И лишь усадив в нее и выехав с парковки, он понемногу стал приходить в себя.
– Как ты меня нашел? – спросила я: с чего-то нужно было начинать разговор.
– По маячку в твоем телефоне, – выдохнул Гена. – И Софа помогла.
– Софья Александровна? А она тут при чем?
– Она видела тебя с каким-то мрачным типом на днях и запомнила номер его автомобиля. Найти адрес Черниговского оказалось не так и сложно, а сопоставив его с координатами твоего местоположения, я уже точно знал, где тебя искать,– на одном дыхании рассказал Миронов. Потом, немного помолчав, добавил тяжелым голосом: – Ксюх, я так испугался за тебя! Он точно ничего тебе не сделал?
– Точно, – солгала я.– Прости меня, ладно?!
– Ладно.
В салоне опять повисло молчание. Спустя минут десять мы подъехали к дому Мироновых, но выйти из автомобиля Гена не позволил.
– Сиди тут и жди меня, поняла? – строго проговорил он.
– Не поняла, конечно, ну, да ладно, сижу, – с недоумением в голосе ответила Миронову.
Гена вышел из машины и ушел домой, а я послушно осталась сидеть в салоне и ждать непонятно чего. Минут через двадцать он вернулся, везя за собой мой чемодан и держа в руках мой плащ и кеды.
– Вот, переоденься пока. – Сунув мне обувь, он ушел укладывать чемодан в багажник. А мне стало совсем не смешно. Куда он собрался меня отправить?
– Куда ты меня отвезешь? – Я так боялась, что меня опять отправят куда-нибудь далеко и надолго.
– К Максиму. Два дня, как и договаривались, поживешь у него. Там безопасно. Но за территорию – ни шагу, поняла меня?
Я кивнула в ответ. Все хорошо, мы поедем к маме. Даже мечтать об этом не смела после разговора с Тимуром.
– Соболев пока не в курсе твоих приключений. Постарайся вести себя как обычно. Ему хватает своей головной боли. Это тоже понятно?
Я снова кивнула. Так было даже проще: мне не придется выслушивать нотации и обвинения.
– А сейчас, пока мы едем, ты мне все рассказываешь: где познакомилась с Черниговским, какие у вас отношения, и самое главное – что уже успела ему наболтать! Начинай! – командным голосом прорычал Гена, и машина сорвалась с места.
42. Правда
– Наболтать? А что я могла ему наболтать? Ген, ты о чем? – Я решила включить дурочку, мне надоело, что все вокруг все знают, одна я, как в танке.
– Помнишь, ты спрашивала о Федоре, друге отца? – Я опять кивнула. – Так вот, отец твоего нового знакомого и есть тот самый Федор. Человек он сложный и непредсказуемый. Как он отреагирует, узнав в тебе дочь Горского, ту самую, из-за которой он остался один, без твоей матери, я не знаю, и, честно, знать не хочу. Будет лучше, если хотя бы с этой стороны не будет никакой угрозы.
– Что значит «хотя бы с этой стороны»? А с какой она, эта угроза, есть? – Эти его слова иногда пугали меня похлеще прямых угроз.
– Николай странно себя ведет в последние дни. Там что-то назревает. Я, конечно, не утверждаю, что дело в тебе, даже наоборот. Но осторожность не помешает. – Гена на секунду оторвался от дороги и посмотрел на меня своим строгим взглядом.– Так что, Ксюша, есть мне за что переживать?
У меня была пара секунд для принятия решения. Я могла сказать правду, что Тимур все знает. Но какие последствия ждали бы меня? Усиленный контроль Гены меня и так напрягал, и сильно! Большего я бы не вынесла! Я хотела спокойно ходить в универ, на работу, приезжать к маме, но в то же время, если Тимур захочет вновь меня похитить, то без помощи Гены мне не обойтись. Хотя именно в тот момент Тимура я совершенно не боялась. А его отца? Мне казалось, что с Черниговским-старшим мы по одну сторону: Горский ненавидел нас обоих. А это означало, что Федор не станет причинять мне вред.
– Мы с Тимуром познакомились в клубе, в августе. Потом оказалось, что и учимся мы на одном факультете. А вчера… ну, я уже говорила… он просто не бросил меня без сознания.
– Ксюш, а если правду старику рассказать? Например, про эсэмэс с угрозами или про то, как дрожал твой голос ночью, когда ты позвонила. Что происходит?
Вот же Гена! Как же мне не хотелось ему врать!
– Ген, мы со всем разобрались! Правда, не переживай. Эсэмэс он слал просто из ревности, как вы тогда с Лешей и предположили. – Я мысленно успокаивала себя, что это не ложь.– А голос… Я же говорила, я тогда только очнулась и испугалась. Но ничего страшного не произошло, поверь!
– Ладно, Ксюш, я попытаюсь. Только ты всегда забываешь, что я тебя знаю, как никто другой! – Гена мне не поверил, но сделал вид. Пусть так.
– А когда выходные закончатся, я к тебе вернусь? – Мне не давала покоя мысль, что Гена не просто так собрал в чемодан все мои вещи .
– Нет. Но я еще не решил, что с тобой делать. Понимаешь, если бы я был уверен, что ничего страшного не произойдет… Но это не так. Ты врешь. – Он укоризненно посмотрел на меня, зная, что я вот-вот начну спорить. – Допустим, не врешь, но недоговариваешь – точно. Плюс, не забывай: Черниговский и Горский давно перестали быть друзьями, а значит, не исключено, что и за Тимуром твоим смотрят люди Николая, из чего следует, что про тебя не сегодня, так завтра доложат. Как я тебя теперь без присмотра оставлю? По уму, следовало бы отправить тебя подальше. Но это не мне решать, ты же знаешь.
– А Максим Петрович даже думать не станет и разбираться, да?
– Да, Ксюх, да! Поэтому я еще не ввел его в курс дела. Не забывай, что у него сейчас Катя здесь. Ради ее спокойствия он готов на все.
– Так разве маме без меня будет спокойнее? – Этого я действительно не понимала.
– Ксюш, маме будет спокойнее тогда, когда ты будешь в безопасности.
Черт, а ведь Гена прав. Я как последняя эгоистка думала о себе, о том, чего хочу я. А о маме совершенно не беспокоилась. Как на ней отразятся мои отношения с Тимуром, когда одна его фамилия может причинить ей боль!
– Тимур знает, что Екатерина Соболева моя мама. – Ради нее, ради ее здоровья я была обязана рассказать все. – В нашу первую встречу он привез меня к особняку, а маму я случайно увидела. Он все понял по моей реакции. Отчим знает об этом. Он был там. Не сказал тебе, чтобы лишний раз не волновать. А еще Тимур знает, что я дочь Горского.
Гена резко ударил по тормозам. Машина съехала на обочину.
– Что ты сейчас сказала? Повтори! – сухо, почти шепотом переспросил Миронов.
– Да, я сказала ему. Но прежде чем ты взорвешься, хочу сразу предупредить: он знал и до этого. Я не удивила его.
– Что еще я должен знать? – Гена ни разу не взглянул на меня. Его взгляд был устремлен прямо перед собой. И только руки выдавали его состояние. Он сжимал руль с такой силой, что костяшки побелели. Гена был на взводе.
– Что я никуда не уеду! Я не хочу всю жизнь прятаться и убегать. Моей вины нет ни в чем: ни в том, что я дочь своего отца, ни в том, что друг его предал, а тот ему отомстил.
– Что значит «отомстил»?– Гена наконец-то вышел из состояния бешеного напряжения и посмотрел на меня.
– А ты не знал, что Горский организовал взрыв машины Черниговского? Тогда у Федора погибла единственная дочь. Тимур мне не враг, Ген. У нас просто один враг на двоих!
До особняка Соболева оставалось минут пять езды, но ехать Гена не спешил. Он вышел из машины и закурил сигарету, потом еще одну… и еще… и еще. Я ждала его, сидя в салоне автомобиля, и понимала, что там, сигарета за сигаретой, решалась моя судьба. И от этой мысли все внутри покрывалось тонким слоем льда. Мне оставалось лишь гадать, насколько далеко от дома меня отправят на этот раз и вернусь ли я хоть когда-нибудь обратно.
43. Убежище
Промозглый осенний дождь барабанил по лобовому стеклу с такой силой, что силуэт Гены казался размытым. Но Миронов не возвращался. О чем-то глубоко задумавшись, он продолжал курить, а я – изводить себя догадками. И лишь минут пятнадцать спустя он, весь промокший и прокуренный, вернулся к рулю.
–Ты понимаешь, что не рассказать Максиму все это я просто не имею права? – Пока я накручивала себя, Миронов успел успокоиться.
– Понимаю, – согласилась я: так правильней,– только я все равно не уеду.
– Говорить с ним буду вечером, сейчас еще кое-что должен проверить. Поэтому ты ведешь себя пока тихо, как мышка!
– Хорошо! Может, поедем уже?– Сколько можно было меня учить! Это начинало раздражать.
Гена молча выехал с обочины и до конца маршрута больше не произнёс ни слова.
– Отчим с матерью пока в больнице, вернутся часа через полтора-два, – сообщил Гена, когда мы остановились на парковке возле дома.– Поэтому никто не заметит твоего странного вида, но все же переоденься!
– Нет, Ген, буду целый день ходить в чужой сорочке! – Все утро Гена только и делал, что раздавал указания, что порядком вывело меня из себя.– Ладно, извини! Я просто устала.
Вкатив мой чемодан в прихожую и убедившись, что я отправилась в свою комнату, Гена уехал, а я продолжала пребывать в неизвестности.
Меня бесило, что все происходящее никак не зависело от меня. Я ощущала себя беспомощной и бесполезной. Как же так?! Именно в огромном охраняемом доме Соболева я почувствовала себя запертой в клетке. Тимур оказался прав: меня первым же делом спрятали и лишили свободы передвижений.
Переодевшись в джинсы и толстовку, спустилась вниз. С момента моего приезда прошло уже часа два, но Соболев с мамой так пока и не вернулись. Что я здесь делала, в этом огромном и пустом доме?
За окном все так же шел проливной дождь, но сейчас он казался более привлекательным и манящим, нежели сидение в четырех стенах. Недолго думая, я схватила зонтик и побежала на улицу. Спустилась с крыльца и пошла вдоль дорожки, ведущей в сад. Даже в такую ненастную погоду территория особняка выглядела ухоженной и аккуратной. Осенняя листва под ногами играла разноцветными красками, а самые стойкие листочки еще трепыхались от ветра на тоненьких веточках. Дождь то ненадолго затихал, роняя редкие робкие капли на землю, то начинался с новой силой. Я и не заметила, как дошла до розария. Забежав под ротонду, закрыла зонт и наслаждалась прохладным влажным воздухом. В этом месте очень любила бывать мама, и неудивительно: Даже сейчас, когда розы давно отцвели, этот небольшой участок сада казался воздушным и сказочным. Я невольно засмотрелась на забор с плющом и воспоминания, о нашей поездке сюда с Тимуром без спроса ворвались в мою голову. Почему-то сейчас мне хотелось оказаться в его гостиной, смотреть на город с высоты птичьего полета и ощущать его дыхание на своем затылке. Мне вспомнился наш последний поцелуй, после которого не хотелось плакать и сожалеть. Нет, наоборот. Мне понравилось. Очень.
Звук подъезжающего автомобиля отвлек от сладких воспоминаний. Я была уверена, что вернулся отчим, но машина была не его. Однако охрана без вопросов пропустила гостя, и тот проехал к особняку. Попыталась разглядеть водителя, но за стеной дождя это оказалось невозможным. Хотела уже спуститься и пойти в сторону дома, как вдруг услышала за спиной знакомый голос.
– Все-таки сбежала? Сменила один плен на другой? – Тимур стоял по ту сторону плюща и, засунув руки в карманы, смотрел на меня исподлобья. Дождь нещадно хлестал его по лицу. Стекая крупными каплями с его волос, он струился ручейками по кожаной куртке. Как долго он здесь стоял, что так вымок? Почему я его не заметила? И что ему здесь было нужно? Привлекать внимание охраны лишний раз не хотелось, поэтому, чтобы не кричать, спустилась и подошла к забору, совершенно забыв о зонте. Через пару минут я была такой же промокшей, как и Черниговский, но почему-то совершенно не замечала этого.
– Зачем ты приехал? – спросила Тимура, который, как и я, подошел ближе к забору.
– Хотел посмотреть в твои трусливые глаза!– выплюнул мне в лицо Черниговский.
– Посмотрел?! Доволен?! – Неужели я надеялась, что этот индюк может быть вежливым и учтивым? Нет, только не со мной.
–Посмотрел! – рявкнул парень.– Жалкое зрелище!
–Тогда вали на все четыре стороны, или я позову охрану! – Его сюда никто не звал, а приезжать сюда я не могла ему позволить и не собиралась терпеть оскорбления.
Но Тимур не сдвинулся с места. Своим колким взглядом он только обострял во мне чувство собственной никчемности, которое возникло еще в особняке. Кажется, он даже не моргал, глядя мне прямо в глаза. То ли от его холодного взора, то ли от слякоти вокруг, мне стало невыносимо холодно и одиноко.
– Если ты думаешь, что этот хлипкий забор или кучка жирных охранников способны остановить Горского, то ты полная идиотка! – просипел Тимур.
– А кто может? Ты? Что ж тогда ты не остановил его в свое время? – Слова вырвались у меня быстрее, чем я успела подумать о сказанном. Сколько бы гадостей он ни говорил мне, мои слова были для него во сто крат больнее. – Прости!
– Мы с тобой в одной лодке, Ксюша. Я хочу знать правду и наказать Горского, ты – не пострадать от его рук. Глупо выяснять отношения. Мы должны действовать сообща. Все, что может твой Миронов – вечно прятать тебя.– Тимур говорил четко и по делу.– Но этим проблема не решается. Она лишь получает отсрочку.
– Ни твой отец, ни Соболев, ни Миронов не смогли решить эту проблему… Что мы с тобой можем сделать? – неуверенно спросила я.
Тимур подошел вплотную к забору и, протянув руку, убрал налипшую прядь волос с моего лба.
– Быть вместе, Ксюша, – вкрадчиво произнес он.– И не прятаться.
– Легко тебе говорить! Ты всего лишь борешься за правду, у меня же на кону, возможно, стоит жизнь, – Я обхватила себя обеими руками , чтобы хоть немного согреться, и слегка отошла в сторону, дабы Черниговский больше не смог меня коснуться. Не знаю, почему, но от его даже самых незначительных прикосновений у меня начинали путаться мысли.– Будет лучше, если ты сейчас уедешь. Мне и без тебя проблем хватает.
– Если передумаешь – позвони. —Тимур протянул мне визитку. Если я хотела от него избавиться, то рать карточку мне не стоило. Дурацкая идея! Но интуиция кричала, что номер Черниговского я знать обязана, что он мне пригодится.
– Тимур, мои вещи. Где они? – Рассматривая его визитку, я вспомнила и о своём телефоне.
– У меня дома. Если нужны – приходи и забирай сама, – с привычной ехидцей прошипел Тимур, а затем развернулся и хотел уйти, но в последний момент передумал, остановился и, не оборачиваясь на меня, произнес:
– Иди в дом, Ксения, и постарайся не заболеть!
В сотый раз за сегодняшний день я просто кивнула, но не смогла двинуться с места. Я окончательно запуталась. Именно в этот момент я ощущала жгучую потребность идти за Черниговским. Куда? Зачем? Не важно! Просто рядом с ним во мне до предела обострялись все чувства и эмоции, а без него становилось пусто и бесцветно.
Не знаю, сколько я так простояла под бесконечными каплями дождя, но толстовка уже насквозь промокла, как и мои волосы. Сырыми и липкими прядями они облепляли мое лицо, шею, плечи, как паутина злого и ненасытного паука. Куда ни беги, от него не убежишь. Страх и ощущение безысходности охватили меня с ног до головы. Не так я планировала свою жизнь в этом городе! Не так!
Вернувшись к дому, я обратила внимание на припаркованный у входа автомобиль. Обыкновенный серый седан. Соболев никогда на таком не ездил. Значит, в доме были гости.
Продрогшая и лохматая, я боялась наткнуться на кого-то постороннего, поэтому решила обойти дом и зайти со стороны кухни. Ни Соболев, ни мама никогда сами не пользовались запасным выходом, он был предназначен исключительно для прислуги. А я и раньше частенько использовала его, когда хотела тихо и незаметно попасть в дом. Вот и сейчас мне удалось невидимкой пробраться в свою комнату, принять горячий душ и уснуть.
Мне казалось, я поспала от силы минут двадцать, но когда взглянула на часы, поняла, что времени прошло гораздо больше. Не позднее, чем через полчаса, должен был начаться ужин. Быстро приведя себя в порядок, я решила спуститься в гостиную и найти маму. Наверняка она уже вернулась.
Из гостиной доносились голоса мужчин. Их было трое: Миронов, отчим и Леша. Так вот, кто приехал на той машине. Леша! Мешать их оживленной беседе мне было неудобно. Я остановилась в нескольких шагах от входа и начала подумывать о том, чтобы вернуться обратно. Но их разговор внезапно меня заинтересовал.
– Отец, это наша вина, что она с ним связалась. Вы так ее берегли, следили за каждым шагом, а девчонке просто нужно было все рассказать с самого начала. Сразу обозначить, кто такие Черниговские. А сейчас-то что? Смысл ее отправлять так далеко? Думаете, если он узнает, что она жива, его загребущие руки не дотянутся до Лондона или Парижа? А кто ее там защитит в этом случае? – Леша говорил правильные вещи.
– Ты, прав! Прав! Но пока он будет ее искать, мы выиграем время, понимаешь? – Голос Соболева как всегда был холоден и сух.
– Вы хоть сейчас ей правду скажите! Она же вас не простит потом! – настаивал Леша. О какой правде шла речь? О чем он?
– Ладно, хватит переливать из пустого в порожнее, – вставил свое слово Гена.– Из города ее однозначно надо увозить, и Катю тоже, а потом разбираться. Лех, он же Ксюху как приманку будет использовать, понимаешь?
– Катю определю в санаторий на пару недель, нам как раз пора, – поддержал Гену отчим.– А ты, сын, тогда Ксюшу в охапку, и к себе. Пока на время, а там, глядишь, и в столичный вуз переведется. Все польза!
Получается, они все же решили в очередной раз избавиться от меня, и все за моей спиной! Ну уж нет! В голове закрутились шестеренки, мне срочно нужно было придумать, как избежать ссылки в Москву. Выйти, топнуть ножкой, пустить слезу – это все бесполезно, на этих бесчувственных мужиках не подействовало бы точно. И тогда решение пришло само собой!
– Ксюх, готова?– спросил Лешка, заглядывая в мою комнату. После ужина Гена и отчим затеяли со мной важный разговор. Они пели мне об опасности, нехороших людях, заговорах и прочей ерунде. Я послушно кивала, благо, за этот день навык у меня уже появился. Когда Гена заикнулся о Москве, я притворно обрадовалась и тут же согласилась. Кроме того, уговорила выехать как можно скорее. Уже днем в субботу нас ждал самолет с двумя билетами в бизнес-класс до Москвы. Весь вечер и все субботнее утро я посвятила маме. На неделе Соболев увозил и ее, а значит, разлуки нам было не избежать. Я ловила каждое мгновение, проведенное вместе, каждую ее улыбку. Пыталась сберечь в памяти теплоту ее рук и нежность взгляда.
А ближе к одиннадцати Леша приехал за мной.
– Да, все готово! – Леша взял мой чемодан, и мы вышли из комнаты. Спустившись вниз, я еще раз обняла мамочку, Гену и даже Максима Петровича, после чего мы с Лешей покинули территорию особняка.
–Леш!!!– испуганным голосом закричала я так, что брат слегка подпрыгнул от неожиданности. Хорошо, хоть руль не отпустил! Мы уже проезжали по проспекту Ленина, в паре кварталов от моей квартиры. – Лешка, я совсем забыла: помнишь бабушкину квартиру?
– Допустим, – пробурчал он.
– Меня надо туда на минутку завезти, нам все равно по пути! У меня там бабушкины письма. Я без них никуда!
– Ксюх, ну, бред же! Давай я их потом тебе завезу, все равно туда-сюда часто мотаться придется. – Леше никуда не хотелось заезжать.
–Ну уж нет: еще прочитаешь, знаю я тебя! Лешенька, ну давай заедем! – продолжила канючить я.
– Ладно, только у тебя одна минута, усекла?
– Ага! Ты самый лучший!!! – подлизалась к Леше и даже послала ему воздушный поцелуй. Но он скривился от него, как от кислых щей.
К дому бабушки мы подъехали быстро. Все тот же старенький подъезд, голый куст сирени и полуразрушенная скамеечка под ним.
– Я быстро! Очень! – сказала брату и выскочила из машины, пока ему не хватило мозгов меня проводить.
На всех парах пролетая лестничные проемы, я молилась только об одном.
– Кто там? – Слава Богу, мои мольбы были услышаны: соседка оказалась дома.
– Алевтина Егоровна, это Ксюша! Пожалуйста, помогите!
