Алена Игоревна Дьячкова
После
Глава 4
Озорной лучик утреннего декабрьского солнышка игриво выглядывал из-под небрежно затянутой занавески, постепенно, все больше и больше озаряя небольшую спальню, в которой на двухместной кровати, укрывшись с головой одеялом и глубоко зарывшись в перьевую подушку, мерно посапывала светловолосая девушка с невероятно выразительными голубыми глазами.
Вот, лучик игриво пробежался по ее щеке и угодил прямо в закрытое, слегка выглядывающее из-под тяжелого одеяла веко. Фигура лениво зашевелилась, размеренно потянулась и нехотя открыла слипшиеся от продолжительного сна глаза.
«Какое прекрасное утро», – размышляла про себя Мэдисон.
За отходящей от стены занавеской ей виделись пушистые, весело кружащие на утреннем морозе снежные хлопья. Она, будто во сне, с улыбкой на губах оглядела комнату, и, убедившись, что все это ей не снится, вновь ощутила прилив радостного ликования.
Помещение, в котором оказалась Мэдисон, не бросалось в глаза сразу, как переступаешь порог квартиры номер 9 на Гайд-стрит, поэтому прошлым вечером герои заметили ее в последнюю очередь, уже после ухода Бобби. Окрашенная в светло-зеленый цвет комната с огромной кроватью посередине, не отличалась особым изяществом, но, как и все остальное в доме, была невероятно уютной.
Мэдисон повернулась на другой бок, чтобы проверить: спит Гордон или тоже пытается осознать произошедшую перемену. Однако рядом она увидела лишь помятую простынь и свисающую с края кровати подушку.
«Куда он уже мог деться…? – пронеслось у девушки в голове, – уж не сыграл ли он со мной злую шутку? Хотя… тогда бы меня здесь сейчас не было…».
Все ее сомнения развеялись после того, как в гостиной раздался оглушительный звон падающей посуды, а за ним последовала брань знакомого голоса.
Накинув легкий ситцевый халат, расшитый алыми цветами, Мэдисон высунулась из-за двери и вопросительно уставилась на перепачканного непонятно чем Гордона, растерянно озирающегося по сторонам рядом с валяющейся на полу сковородой.
– Мэд… Доброе утро! Прости, я не хотел тебя будить. Вот, решил сделать тебе сюрприз, хотел заняться завтраком, – рассеянно произнес он. – Но, как видишь, я определенно для этого не создан…
Девушка сдержала непроизвольный смешок:
– Что ж, утро начинается не с кофе, сейчас будем тебя учить этому замысловатому искусству!
Через 20 минут под чутким руководством Мэдисон на столе появился пышный, ароматный, слегка пересоленный омлет.
– Видишь, все не так страшно, как казалось, – подметила она одобряюще, отправляя в рот второй, горячий кусок.
– Могло бы быть, конечно, и лучше, но для меня это просто шедевр!
– Ты уже успел спуститься за почтой? – она указала на лежащую у края стола газету.
¬– Угу, – одобрительно промычал жующий Гордон.
Мэдисон лениво потянулась к желтоватой, во много раз сложенной бумаге и принялась рассматривать ее с разных сторон. На первом же развороте находилась огромная статья, посвященная очередному правительственному решению: «11 декабря был принят акт парламента Великобритании «Вестминстерский статус», который установил правовую базу Британского содружества наций…».
«Знать бы еще, что нам это дает и дает ли что-либо вообще, – думала Мэдисон. – Газеты как будто специально наполняют пустыми, непонятными людям заметками, лишь бы сделать вид, что правительство не сидит сложа руки, оно направляет все силы на создание благополучия в стране… Только где оно это благополучие? – Она пролистала несколько страниц, и перед ее взглядом возникло несметное количество мелким шрифтом напечатанных объявлений о продаже, сдаче чего-либо в аренду, проведении аукционов; люди тщетно искали заработок, готовы были наняться даже на самую грязную и унизительную работу. Только никому они сейчас не были нужны, им попросту было нечем платить. – Вот оно благополучие… – тяжело вздохнула девушка».
С не самыми теплыми мыслями она отложила газету и принялась дожевывать уже наполовину остывший омлет.
– Кстати, я вчера по пути заметил огромный парк, тут недалеко, в паре кварталов. Может, заглянем? – Гордон уже покончил с завтраком и теперь с вожделением смотрел вдаль, за деревянную оконную раму, любуясь все тем же поразительно красивым видом на бескрайние просторы города.
– Давай, все равно нужно осмотреться, понять, что здесь к чему.
***
Погода на улице выдалась совсем не такой благоприятной, как казалось на первый взгляд: мороз стоял лютый; с неба валили густые пушистые хлопья белесого снега, но из-за сильного ветра они не производили должного положительного впечатления, так как больно врезались в заледеневшие лица.
Парк тоже оказался не так близко, как предполагал Гордон. Прежде чем они добрались до природного оазиса в Лондонских каменных джунглях, пришлось пройти мили две, преодолевая враждебность зимнего утра.
Вход в парк находился на оживленной улице, около которого то и дело сновали спешащие по своим делам люди, однако в самом парке было пустынно – мало кто сейчас мог позволить себе такое вольнодумное удовольствие.
Голые, припорошенные снегом деревья напоминали готические скульптуры. Мерно шатаясь под натиском произвольных порывов ветра, они тихо скрипели и таинственно шелестели поредевшими кронами.
Странники обогнули половину парка и вышли к высокой насыпной горе, с которой, весело крича и смеясь, катались дети. Санки и ледянки были редкостью, в основном, детвора катилась на картонках или досках, которые, в большинстве своем, раньше были дверцей от шкафа, комодом или даже неплохим столом.
– Да уж, дети – они в любой ситуации дети, – лукаво заметил Гордон.
Молодые люди пошли дальше, оставив беспечно веселящихся детей позади
– Все это, конечно, просто чудесно, только давай уже двигаться к дому. Не хватало нам еще простыть. Помнится, в прошлом году мы тоже устроили такую декабрьскую вылазку, ты потом неделю лежал с температурой. Надо начинать учиться на своих ошибках! – иронично сказала Мэдисон, когда они, с головой обмотавшись шарфами, проходили мимо широкого, служившего сейчас катком, озера.
– Целиком и полностью с тобой согласен! – ответил Гордон, который как будто давно уже ждал этого предложения.
Глава 5
Спустя две мили, которые понадобились им, чтобы добраться до уже знакомой и почти родной улицы, ветер заметно ослаб, а снег перестал валить беспросветной ледяной стеной. Однако, молодые люди, все же, держали верный курс в теплое и уютное укрытие, ведь теперь для того, чтобы согреться им придется приложить немало усилий.
Улица, на которой им довелось обосноваться, была не в самом лучшем состоянии: ее испещряли ямы и ухабы, преодолеть которые порой было весьма проблематично. Края обрамляли ровные ряды невысоких домиков, многие из которых были заметно запятнаны временем.
Спешно насладившись своеобразной красотой старинной улицы, молодые люди подошли к парадной своего дома и окинули его, уже при свете дня, оценивающим взглядом. Не успели они сделать какие-либо выводы, как тяжелая входная дверь с силой отворилась, и из нее выскочил невысокий человек, с головой закутавшийся в смоляной плащ, так, что разглядеть его лицо было просто невозможно. Мужчина широкими быстрыми шагами пересек улицу и скрылся за близлежащим поворотом, как будто боялся, что его заметят.
– Вот как нужно ходить по такому морозу! Раз, два и уже на месте. Не то, что мы с тобой тут ползаем, как сонные мухи, – смеялся Гордон.
Мэдисон толкнула деревянную дверь, и из знакомого помещения повеяло теплым, манящим воздухом.
– Гордон! – девушка взволнованно на него посмотрела, указывая в открытое пространство под лестницей, где аккуратно стояли три перевязанные бечевкой коробки. – Мы забыли вчера поднять оставшиеся вещи!
На мгновение лицо юноши омрачило беспокойное выражение, но осознав, что так испугало Мэдисон, он развязно ответил:
– Да не переживай ты так, по-моему, у нас очень милые соседи, не думаю, что кому-нибудь здесь могли понадобиться наши вещи. Как видишь, все точно в таком же виде, как было оставлено вчера!
Он ловко подхватил две коробки, водрузив одну в руки Мэдисон, и они мерным шагом направились наверх, прислушиваясь к таинственной скрипучей песне величественной лестницы.
Как только они достигли последнего лестничного проема, Мэдисон услышала звук закрывающейся двери. «Странно, – подумала она, – сейчас никого не должно быть дома… Наверное, показалось».
Перейдя через порог, закоченевшие путешественники тут же бросились разжигать камин и заваривать горячий чай с лимоном.
За окном из-за снега опять ничего не было видно дальше вытянутой руки, и сильнейший ветер то и дело норовился ворваться сквозь дребезжащие стекла в теплую комнату на третьем этаже.
Укутавшись в пушистые шерстяные пледы и вооружившись чашками горячего чая, Гордон и Мэдисон удобно устроились в широких креслах перед ярко полыхающим камином и задумчиво следили за игривыми языками красного пламени.
Вдруг, Мэдисон, лениво опустив, ногу в шерстяном вязаном носке почувствовала прохладное дуновение, тянущееся по самому полу.
– Гордон, ты открыл окно? – спросила она, слегка приподнимаясь в кресле.
– Нет, конечно, – удивленно, чуть ли не с вызовом ответил он, – я из ума еще не выжил. Открывать окно в такую холодину равносильно мазохизму.
– Тогда откуда тянет холодом?
– Мэд, каким холодом? Мы сидим перед камином.
– Встань на пол, – настойчиво потребовала она.
Слегка поморщившись, но, поняв, что Мэдисон от него не отстанет, он скрепя сердцем оставил удобную позу и поднялся на ноги. Несколько секунд Гордон неподвижно стоял в замешательстве. Затем, не произнося ни слова, он неспешно принялся ходить по комнате, и чем дальше отходил, тем больше проявлялась на его лице озабоченность.
Гордон оглядел помещение, подошел к окнам, но, убедившись, что они герметичны, задумчиво почесал затылок. Тут, его взгляд упал на неприглядную дверь за шкафом, ведущую в спальню, и мгновенно обрел прежнюю озорную искру:
– Кажется, я понял, в чем дело! Мы забыли утром закрыть окно в спальне!
Довольный своей находчивостью, он широкими шагами направился в морозную комнату. Однако, отворив скромную дверцу, застыл в изумлении.
– Что там? – тревожно спросила Мэдисон, подходя к той же двери.
Гордон шагнул в сторону, и взору девушки предстала страшная, совершенно неожиданная картина: в окне, которое сегодня утром было объектом ее восхищения, зияла огромная дыра, пробитая, очевидно, увесистым баскетбольным мячом, лежащим посреди кровати; по всей комнате были разбросаны осколки, а на одеяле остался длинный след из грязи и слякоти.
– Вот так номер…, – угрюмо пробормотал Гордон.
– И что нам теперь с этим делать? Новое окно обойдется в целое состояние, – обреченно сказала Мэдисон.
– Для начала предлагаю потеплее одеться, – от удивления они даже не заметили, как от холода по телу забегали мурашки, загорелись щеки и дал о себе знать насморк.
Снова облачившись в зимние наряды, молодые люди принялись разгребать беспорядок: Мэдисон взялась за тряпку и швабру, а Гордон полез смотреть, что можно сделать с уцелевшими краями оконного стекла. Он притащил из ванной табуретку и, шатаясь, взобрался на нее.
Балансируя на неустойчивой опоре, юноша слегка постучал по стеклу:
– Держится крепко, только толку от него, конечно, никакого, – декларировал он. – Хотя, можно попробовать чем-нибудь прикрыть, фанерой, например. У нас есть изолента?
– Не знаю, нужно поискать или спросить у Бобби.
Когда Гордон уже собирался спускаться и идти на поиски изоленты, табуретка не выдержала и предательски дала трещину.
Падая назад, юноша, повинуясь инстинкту самосохранения, начал искать руками опору, и единственное, что оказалось в поле досягаемости, было стекло. Ухватившись за обломанный край, он продолжил свое падение, только теперь за ним следовали еще и бесчисленные оконные осколки.
Глава 6
В страдальческой позе Гордон полулежал в кресле у камина. Благодаря толстой зимней одежде, которая была на нем, осколки попали лишь на незащищенное лицо: слегка была рассечена губа; правую щеку испещряли неглубокие, еще воспаленные порезы; бровь пострадала большее всего: длинный шрам начинался у века и заканчивался уже на лбу, возможно, это напоминание о разбитом окне и предательстве табуретки останется с ним на всю жизнь.
Мэдисон озабочено стояла над пострадавшим, то и дело промакивая кровоточащие царапины пропитанной спиртом тряпкой.
Нужно отдать ей должное – девушка не предавалась панике и не теряла самообладание от вида крови, она стоически ухаживала за Гордоном, который, по ее мнению, слегка переигрывал, и радовалась, что все обошлось лишь парой царапин.
– Готово, – из злополучной комнаты вышел перепачканный и замерзший Бобби. Он как раз возвращался домой, когда услышал страшный грохот у соседей. – Сделал все, что в моих силах, не знаю, можно ли там теперь находиться без верхней одежды – фанера с изолентой от холода не сильно спасают. Советую вам поскорей заказать новые стекла, а то это совсем не дело.
– Спасибо тебе огромное, не знаю, что бы мы без тебя делали, – благодарно сказала Мэдисон, – ты случайно не догадываешься, как мог баскетбольный мяч, тем более, зимой попасть в окно аж на третьем этаже? Это же немыслимо!
По лицу Эндрю пробежало подобие усмешки:
– Детвора нынче буйная пошла. Родители последние крохи собирают, чтобы те не голодали, а им хоть бы что, носятся по улицам, жить людям спокойно не дают.
Гордон поморщился от обжигающей спиртовой тряпки.
– Да ладно тебе неженку из себя строить, – смеялся Эндрю, – жить будешь – это главное!
***
На следующее утро Мэдисон проснулась с ознобом и ужасной головной болью, которая всю ночь не давала ей сомкнуть уставшие глаза. Горло скребли кошки, а согреться не помогали даже два ватных одеяла – то были верные признаки нешуточной простуды.
Ужасно ныла поясница, спина не хотела разгибаться, и каждая клеточка тела протестовала против такого удобного на первый взгляд кресла, в котором пришлось провести всю ночь.
Окно в спальне хоть и было тщательно заделано фанерой, но, все же, предательски пропускало декабрьскую стужу. Из-за этого находиться в ней более нескольких минут без верхней одежды было попросту невозможно, поэтому ночным пристанищем для измученных молодых людей стали два брезентовых кресла в теплой гостиной.
Девушка аккуратно, боясь шевелить закаменевшими от неудобной позы конечностями, встала, с тоской в глазах вспомнила вчерашнее замечательное утро и принялась разминать затекшие, неприятно зудящие части тела.
В соседнем кресле развалился Гордон: одна нога безжизненно свисала с подлокотника, другая, вероятно, покоилась где-то в недрах мягкого сиденья; голова перевалилась через край, из-за чего лицо, налившись кровью, приобрело багровый оттенок; а из приоткрытого рта доносился оглушительный храп, который чуть ли не сотрясал всю комнату.
Покончив с разминкой, Мэдисон отправилась заваривать горячий чай с медом и лимоном, в надежде, что это чудодейственное снадобье сможет привести в чувства ее ускользающее из поля зрения здоровье.
***
Подкинув дров в камин, она с дымящейся чашкой уселась в злосчастное кресло, которое еще совсем недавно служило не самой лучшей кроватью. Невидящим взглядом девушка уставилась на пляшущие языки пламени и, потуже закутавшись в теплый плед, принялась с наслаждением пить обжигающий чай.
Спустя полчаса Мэдисон разразилась громким кашлем, который прервал монотонные раскаты храпа Гордона. Юноша приоткрыл воспаленные глаза. Было видно – он тоже испытывает мучения от целой ночи в тесном кресле.
– Мэд, ты простыла? – выдохнул он, пытаясь распутать непослушные ноги.
– Доброе утро… Ну, не тебе же все время болеть, вот и мой черед пришел, – поднося чашку ко рту, прохрипела она.
– У меня все тело ноет, лучше бы на полу спал – он поднялся на ноги и принялся ходить по комнате. – Я на какой-то момент подумал, что вчерашний вечер мне приснился, но нет, нет…
– Это было бы просто чудесно, потому что в соседней комнате фанера на месте окна настойчиво требует нашего внимания… – Иронично сказала Мэдисон.
***
Был уже первый час дня, когда измученные молодые люди оправились от ломоты во всем теле и теперь, пристроившись за кухонным столом, завершали утреннюю трапезу.
– Как думаешь, этот шрам останется у меня на всю жизнь? – удрученно спросил Гордон, разглядывая себя в карманное зеркало.
– Гордон… не мне судить, я далека от медицины, – девушка отчаянно пыталась подобрать нужные слова. – Не расстраивайся так, по-моему, он тебе даже к лицу. С ним ты как будто… не знаю… более мужественный.
Такое утешение явно было по душе юноше, он отложил зеркало и задумчиво, но уже не обреченно, уставился на противоположную стену, перебирая роящиеся в голове мысли.
– Нужно будет сходить в мастерскую узнать, что вообще можно сделать с нашим окном, – вымолвил он, наконец.
Мэдисон хотела было согласиться, но неожиданный приступ кашля заставил ее лишь одобрительно кивнуть.
– Так, что-то ты совсем у меня расклеилась, – Гордон подошел и аккуратно приложил руку ко лбу Мэдисон. – Да ты вся горишь! Нда… не надо было вчера делать круг почета вокруг парка на таком морозе.
– Не волнуйся, это просто простуда, а не бубонная чума, как-нибудь выкарабкаюсь, – она сделала глоток остывающего чая и, взглянув на настенные часы, воскликнула:
– Уже почти два часа дня, тебя, наверное, на работе обыскались.
– Не думаю, что кто-нибудь обо мне там вспомнил, а если и вспомнил, то лишь обрадовался, что можно вычесть у меня половину дневного заработка, – с едва заметной тоской в голосе ответил Гордон. – Не могу я тебя оставить одну в таком положении, да еще и на новом месте. Сейчас схожу позвоню, возьму отгул на неделю, заодно заскочу в аптеку, нужно же тебя лечить чем-нибудь кроме чая!
– Гордон, я определенно не стою таких жертв, у нас и так с финансами туго… – чуть ли не умоляюще протянула Мэдисон. – Иди на работу, я справлюсь.
– Ни слова больше! – Решительным тоном декларировал юноша и спустя некоторое время, облачившись в зимний пуховик, захлопнул за собой дверь квартиры под номером 9.