Алена Дмитриевна Реброва
Тайны наследников Северного графства
– Отпустим, когда ты все нам расскажешь, – пообещала я. – Давай с самого начала. Зачем на берег полезла, нечисть бессовестная?
– Ты садись, разговор не быстрый, – сказал Арланд, указывая на место рядом с нами.
Ежевика послушно опустилась напротив нас и стала рассказывать, поглядывая то на нас, то на соратницу. Было видно, что девушке непросто, но она собрала в себе всю смелость и говорила, даже зная, что этот рассказ может обернуться для нее верной смертью.
– Началось все с того, что я как-то раз случайно подслушала разговор рыбаков. Мне стало так любопытно, что я даже выплыла к берегу и спряталась в кустах, чтобы лучше слышать. Они говорили о… об этих… о лошадях, вот! Я о таких диковинных животных никогда раньше не слышала, и людей так близко никогда не видела. Мне всегда говорили, что им лучше не показываться, потому что они не любят нас и тут же, как увидят, убивают. Но те рыбаки показались мне достаточно безобидными, потому я решилась подплыть к ним поближе. Я ими заинтересовалась, мне стало так любопытно, что я потом только и думала, что о людях и о лошадях. Через несколько дней я не выдержала, и вылезла на берег, чтобы пойти в деревню и посмотреть, кто же такие эти люди на самом деле. Когда я туда пришла, там начался ужасный переполох! Меня тут же обмотали какими-то тряпками, стали спрашивать, кто я, откуда, как сюда попала… Вокруг меня прыгали любопытные улыбающиеся дети, разные непонятные мне животные, а люди оказались очень добрыми, – она тепло улыбалась, вспоминая. – Они накормили меня своей едой, которая была гораздо вкуснее нашей, а потом пришел Нольг, что-то всем сказал, и повел меня в лес к той бабушке Агапе, чтобы она посмотрела, здорова ли я. У бабушки мне так понравилось, что я решила там и остаться. У людей гораздо лучше, чем у нас, интереснее… Вот уже год я живу в лесу и к реке почти не хожу…
– Да надолго ли тебя хватит!? – зло сказала закованная в цепи.– Ты русалка, а не человек, без воды не сможешь все равно. Рано или поздно вернешься к нам, только вот никто тебя уже обратно не пустит, тебя прогонят и оставят засыхать от тоски на суше!
– Я знаю! – упрямо ответила Ежевика. – Потому я и ходила к матери Нольга! – она повернулась к нам. – Если человеческий мужчина полюбит меня и возьмет в жены, я тоже стану человеком. Закон такой есть у русалок…
– Да кому ты там у людей нужна? – недовольно спросила русалка. – У них и без тебя девок хватает!
– …Но Эргея меня выгнала, назвав оборванкой, – продолжила Ежевика, не обратив внимание на слова соплеменницы. – А мне так хотелось жить, как обычная человеческая женщина! С мужем, с детьми, с животными, с… этими… лошадьми. Если я еще хоть несколько месяцев пробуду русалкой, то засохну без реки. Мне уже становится плохо… Я пить начала в несколько раз больше… Нольг был моей единственной надеждой. Теперь понимаете? – в отчаянии она посмотрела на нас с Арландом.
– Я от твоей истории сейчас слезу пущу, но, скажи, а ты не подумала о том, что Нольгу, может, не хочется жениться на нечисти? – спросила я. – Ты его хотя бы спрашивала, что он думает по поводу вашей женитьбы?
– Как не подумать? Я подумала… – вздохнула Еживика. – Он так часто к нам в лес ходит, все время приносит что-нибудь старушке, а мне иногда даже платки цветные из города привозит. Мы с ним часто в лес ходим, разговариваем… Ему хорошо со мной, а мне с ним. Все правильно выходит…
– Это все неважно, – прервал нас Арланд. – Если ты не снимешь проклятие с Хоги…
– Так это она ваше проклятие навела? Вот дура! – зашипела пойманная русалка.
– А ты сейчас расскажешь, как его можно снять, – серьезно сказал инквизитор.
– А, может, не надо? – попросила Ежевика. – Она же не виновата…
– А-ха-хах-ха! А я знаю, есть способ! – вдруг воскликнула русалка, злобно захохотав. – Убейте ее! Убейте прямо здесь, чтобы кровь в реку вернулась, тогда и снимется проклятье!… Как не бывало!
Ежевика побледнела, взглянув на Арланда.
– Я готова. Если так нужно для Хоги… раз я виновата, то я готова.
Она закрыла глаза и подставила инквизитору шею.
– Но есть еще способ, – продолжила русалка, наблюдая за этой сценой с нескрываемым удовольствием. – И ты знаешь, какой!…
Посмотрев на Арланда, она вновь зашлась злобным смехом, словно только что провернула очень веселую шутку.
Инквизитор помрачнел.
– Что, боишься!? – не унималась русалка. – За побрякушками своими попрятался, даже я сперва не признала, за мужика приняла… А ты сделай! Сделай, и сиди себе дальше в своей серебряной клетке!…
Арланд наклонился к ней, снял замок, сбросил цепи и, схватив нечисть за шею, швырнул ее в реку. Та, не переставая хохотать, несла какую-то околесицу, и умолкла, только когда оказалась в воде.
– О чем она? – тихо спросила меня девушка, но мне нечего было ей ответить. Арланда я тоже спрашивать не стала.
Сделав знак мне и Ежевике, чтобы шли за ним, инквизитор направился к деревне.
Конец сказки
– Может, не надо? Она меня ни за что не простит! И Нольг, если узнает… Нет, отпусти, я никуда не пойду! Лучше умереть, чем смотреть им в глаза!
Ежевика вырывалась из моих рук, как могла. Мне приходилось чуть ли не силком тащить ее к семье Валлена. Арланд вместо того, чтобы помочь, шел поодаль, уйдя в свои мысли. До него было не докричаться.
– Подумай о Хоге! – прикрикнула я на Ежевику.
– Ах, бедный маленький Хога… Но я не могу к ним идти! Ведь придется все рассказать! Отпусти меня, пожалуйста! – взмолилась девушка, вновь попытавшись вырваться. – Почему вы меня тут не убьете!?
Встав передо мной и преградив путь, она сложила руки в умоляющем жесте. Из ее глаз уже и слезы потекли.
– Пожалуйста! Если все узнают, что я нечисть…
– То что? – выгибаю бровь, останавливаясь, но не отпуская Ежевику.
– Меня убьют!
– Ты, кажется, готова была умереть, для того, чтобы Хогу вылечить.
– Если бы нужно было умереть, но не видеть при этом разочарованного Нольга, я непременно сделала бы это! Но так… Я не могу!… Это хуже смерти!…
– Ну-ну-ну, – притягиваю к себе и обнимаю разрыдавшуюся девицу. – Не плач, а то я тоже заплачу, – говорю, гладя ее по голове. – Представляешь, что будет с моей репутацией, если я начну плакать?…
– Бэйр? В чем дело? – спросил подошедший Арланд. Голос у него был серьезнее обычного.
– Ей стыдно им показываться, – объясняю. – Бедняга, кажется, сильно ценит доверие своего друга и боится потерять его больше смерти.
– А проклинать ей не стыдно было? – нахмурился инквизитор. – Ей стоило подумать, прежде чем вылезать из реки.
– Но она ведь не знала! – я попробовала оправдать Ежевику, которая от суровых слов Арланда заплакала еще сильнее.
– Убейте меня тут! – вновь взмолилась Ежевика.
– Сегодня ты не умрешь, – сказал Арланд. – Но ты должна рассказать все Нольгу.
– Ну, ягодка, давай, прекращай плакать, – посоветовала я. – Если Нольг увидит тебя такую некрасивую, ни за что в жены не возьмет!
– О чем ты? Какие «в жены»!? Он меня сам вилами со двора прогонит! Я же русалка…
– Не прогонит. Он добрый малый, животных любит. Сомневаюсь, что он так уж удивится, если узнает, что ты нелюдь. Ты все же отличаешься от обычных девушек, он должен был это заметить…
– Думаешь?…
– Да, думаю, – я кивнула. – Он не дурак и с ведьмами знается, так что должен был хотя бы предположить. Кстати, я ему все объяснила про проклятие, и знаю, что он простил тебя. Так что тебе не стоит так уж бояться встречи с ним.
– Правда!? – удивленно посмотрела на меня Ежевика. – Значит, он уже все знает… – обреченно вздохнула она.
– А ты хотела дальше ему врать?
– Нет, но… я так не хотела, чтобы он знал. Нет, он мне не простит!…
– Да даже если так, то ничего страшного. Давай, будь мужиком, не плачь! – улыбаюсь, потрепав ее по плечу. – Это нужно просто сделать. Просто прийти, а там уже буде что будет. Хуже все равно не будет, верно? Все останутся живы-здоровы и счастливы. Арланд что-то придумал. Да, Арланд?
Инквизитор молча кивнул и ушел вперед, уставив меня успокаивать девушку.
Вынув платок, в котором несла малину инквизитору, я попыталась утереть девице слезы наиболее чистыми краями. Затем я осторожно причесала пальцами ее буйные черный кудри и поправила платье.
– Ну вот, другое дело, – улыбаюсь. – Успокоилась?
– Немного… – она всхлипнула и испуганно посмотрела на меня покрасневшими глазами.
– Ну тогда пойдем, или еще тут постоим? А что, погода хорошая, до вечера далеко…
– Пойдем, – кивнул Ежевика и взяла меня за руку. – Ты права, чем скорее, тем лучше.
– Молодец, вот это – верный настрой!
И мы направились по тропинке в деревню. Когда мы туда пришли, все, кто нас заметил, затихли и попрятались за заборами. Видимо, это мои выкрутасы сказались.
Но такая примолкшая, опустевшая деревня настораживала. По мере того, как мы шли по безлюдным улицам, Ежевика начинала нервничать. Когда вдали показался дом коневодов, она с нечеловеческой силой сжала мою руку и остановилась.
– Что такое? – удивилась я. – Волнуешься?
– Страшно. Чувство, как будто беда будет… Но пошли. Ничего хуже уже и вправду не может случиться, – мужественно сказала она и направилась к дому.
Нас, оказывается, ждали. Как только я постучала в ворота, их тут же открыли. Ежевика вся напряглась, боясь увидеть кого-нибудь из семьи, но открыл нам Арланд, так что она облегченно вздохнула.
– Хога и Эргея ждут, я уже поговорил с ними, – сказал инквизитор. – Пойдемте.
Сделав первый шаг со ступеней в дом, Ежевика вся аж затряслась от страха, но не остановилась и шаг не замедлила. Мы вошли на кухню и встали на пороге.
В комнате были только Хога и Эргея, оба молчали.
Опустив взгляд в пол и наклонив голову так, чтобы лицо хоть немного закрыли волосы, Ежевика тихо произнесла: – Здравствуйте.
– Ну здравствуй, – сухо поздоровалась Эргея. Она сидела на лавке возле печки прямая и недвижная. Ни ее поза. Ни выражение лица – ничто не выдавало ее отношение к рассказу Арланду. Невозможно было понять, что она чувствует.
Рядом с Эргеей сидел Хога, болтая ногами и с любопытством разглядывая Ежевику.
– Это кто такая, мам?
– Подруга твоего брата, – ответила та, даже не посмотрев на сына. Она внимательно следила за каждым движением девушки.
– Я… – начала Ежевика, но, нервно сглотнув, остановилась.
– Чтобы я мог снять проклятие, ты должна пролить добровольную кровь на кожу Эргеи, – сказал Арланд.
– Что? – угрожающе приподнялась женщина. – Кровь на мою кожу!?
– Тогда с Хогой все будет хорошо, – объяснил инквизитор. – Это необходимо.
– Зверство какое! – пораженно выдохнула Эргея. – Кровь пускать, как в эпоху Первых Людей, ей богу!
– Мне нужна всего пара капель, – сказал Арланд, повернувшись к Ежевике.
– Позволите? – робко попросила девушка, медленно подходя к Эргее.
– Как будто у меня выбор есть, – вздохнула женщина. Не вставая с лавки, она засучила рукав и вытянула руку вперед, потом зажмурилась и отвернулась.
Ежевика подошла к ней и уже приготовила свою ладонь, как вспомнила, что резать нечем.
– Держи, – Арланд услужливо протянул ей свой кинжал.
Девушка не задумываясь взяла оружие и, взглянув на Хогу, который с ужасом в глазах смотрел на происходящее, в следующие же мгновение замахнулась и рассекла свою руку. Все произошло за секунду.
– Стой!… – крикнула было я. – Он же… серебряный!
Но было уже поздно.
Капли крови обрызгали рубашку и передник Эргеи, проявившись на ткани маленькими красными пятнышками. Большая часть попала в ладонь женщине и собралась там небольшой лужицей.
Ежевика через секунду после сделанного жалобно вскрикнула и упала на пол, прижимая отравленную руку к груди.
– Ты что наделал!? – разозлено кричу на Арланда. – Зачем ты дал ей серебряный кинжал!?
Инквизитор угрюмо смотрел на девушку, не произнося ни слова.
– Она умирает!? – в ужасе закричала Эргея, глядя на лежащую на полу Ежевику. Девушка корчилась от боли, прижимая к груди раненую руку, темная кровь из которой пачкала ей платье.
Я бросилась было помочь умирающей русалке, но Арланд крепко сжал мою руку и дернул на себя, не давая приблизиться к ней.
– Стой и не дергайся! – велел он, обхватив меня руками и не давая мне пошевелиться. – Я знаю, что делаю. Просто жди.
Я непонимающе обернулась на него: что он там знает, кодекс своего Ордена, который велит убивать всех нелюдей!?
Ежевика продолжала корчиться на полу от боли и тихо постанывать. Она умирала, это все понимали, Эргея испуганно металась вокруг нее, Хога от страха замер на лавке, не в силах отвести взгляд от жуткого зрелища.
– А ну отпусти меня! – рычу на инквизитор, пиная его ногой. – А не то!…
– Ты ей уже не поможешь, – объяснил Арланд, продолжая удерживать меня.
– Простите… – тихо выдохнула Ежевика, рассеянно посмотрев на Эргею. Девушка задрожала, спрятала лицо в руках, а потом медленно затихла.
– Она… она умерла!? – со слезами ужаса на глазах спросила женщина, кидаясь к сыну, который от такого зрелища сам был ни живой, ни мертвый. – Что же это такое делается?… Как так-то?… Уж и вправду, мертвая? От одного пореза-то!?…
– Да как ты мог!? – воскликнула я, собирая в ладонях энергию. – Как ты мог это сделать!?
– Успокойся, так было надо, – сдержанно ответил он, без усилий заламывая руки мне за спину. Магию отрезало в мгновение ока. Как будто и не было.
В этот момент на кухню вошел Нольг.
Увидев Ежевику, лежащую всю в крови на полу и бледных родственников, он быстро понял, что к чему. Кинулся к девушке, наклонился над ней и, приподняв, повернув к себе лицом.
– Что произошло!? Что с ней!? – крикнул он, посмотрев на нас и тут же вернувшись взглядом к Ежевике. Ее глаза были уже закрыты.
Как же так?…
– Быть не может… – прошептал Нольг, пристально смотря на недвижное лицо Ежевики. Он приложил пальцы к ее шее, чтобы найти пульс. Его лицо переменилось. – Неужели она должна была умереть ради того, чтоб исправить случайную ошибку?…
– Нет, – подавленно ответила я, смаргивая злые слезы. Арланд уже не держал меня: я ничего не могла сделать без магии. – Все должно было быть не так.
– Ежевика… – убито прошептал Нольг имя девушки.
Он закрыл глаза и склонил голову над ее телом. Его руки как будто сами собой крепко сжали ее плечи. Помедлив, Нольг прижал русалку к себе.
– Сын?… – удивлено спросила Эргея.
– Надо было ей ко мне идти, – только и произнес он, погладив черные кудри девушки.
Мы замолчали. Никто не знал, что сказать. Все смотрели на тело Ежевики, лежащей на руках Нольга, настоящей спящей красавицей.
Я не могла видеть это… не могла поверить, что все так. Она ведь не заслуживала этого!
Эргея обняла сына и тихонько заплакала.
– Бедная девочка… как же?…
Арланд не сводил с ее тела пристального взгляда. Он ждал чего-то, как химики ждут начала реакции… неужели это еще не все? Что он задумал?
Вдруг Нольг вздрогнул и посмотрел на Ежевику как-то по-новому. Он осторожно убрал с ее лица прядь черных волос, провел пальцами по щеке, потом дотронулся до кончика носа.
– Дышит… – пораженно прошептал он.
– Дышит!? – переспросила Эргея, кинувшись к девушке.
– Дышит! – уверенно сказал Нольг, приподнимая Ежевику и прижимая к груди. – Мам, подай воды, быстрее!
Кивнув, Эргея кинулась к ведру с питьевой водой, зачерпнула большой деревянной ложкой и поднесла ее сыну.
Нольг осторожно приоткрыл губы Ежевики и влил ей в рот немного воды.
Девушка инстинктивно проглотила, но все же закашлялась, приходя в себя. У всех из груди вырвался облегченный вздох.
Ежевика медленно открыла глаза и пару раз моргнула, прищурилась, осматривая все вокруг.
– Что случилось?… – спросила она, но вдруг заметила Нольга, на руках у которого находилась.
Смутившись и в то же время испугавшись, она осторожно поднялась с его рук и села на полу.
– Прости меня, – тихо сказала она, пряча глаза.
– Ежевика! – радостно воскликнул Нольг и сгреб девушку обратно в свои медвежьи объятия. – Напугала, дуреха!
– Ах, дети мои!… – всплеснула руками Эргея и, снова расплакавшись, кинулась обнимать обоих. – Дети-дети, поседею я с вами так!
– Ой… – растерянно сказала девушка, когда ее обняла будущая свекровь. Ежевика все еще не понимала, что происходит.
– Ты, понимаешь ли, умерла, а Нольг тебя, оказывается, тоже полюбил за год знакомства… – быстро и путано объяснила ей я, утирая слезы и улыбаясь. – Ты сейчас, кажется, уже человек. Поздравляю!…
– Нольг? – удивленно посмотрела она на него. – Это… правда?
– Да, – просто ответил он, горячо целуя ее в щеку.
От неожиданности Ежевика широко раскрыла глаза, но потом на ее лице расцвела счастливая улыбка, а на щеках появился розовый румянец. Посмотрев на своего Добрыню Никитича, она совсем зарделась и робко чмокнула его в густые усы.
– Уж будьте счастливы вместе, дети мои, раз оно вам так надо! – всхлипнула Эргея и расцеловала обоих. – Мое благословление у вас есть, теперь от отца получите, и живите вместе, как муж и жена!
– Матушка! – обрадовался Нольг. – Спасибо!…
– Да чего уж, сын? Раз тебе хорошо, то и мне радостно! А мне-то уж и с внуками нянчится пора…
На этом до слез счастливом моменте я вдруг вспомнила об инквизиторе.
– Иди собирай вещи, – велел мне Арланд. – Нам нужно будет очень быстро отсюда уйти. Без вопросов, – он предупреждающе посмотрел на меня. – Эргея? Нам нужно поговорить вдвоем.
По его тону я поняла, что лучше не возражать. Я пошла к лавке и занялась сумками.
Тем временем Арланд попросил всех, кроме Эргеи выйти из комнаты.
– Ох, столько всего… Не выдержит мое старое сердце! – вздохнула женщина, прижимая ко лбу руку. – Благодарить вас или вон вышвырнуть после такого?… Мужа нет, я и не знаю.
– Мы уйдем сами, – сказал Арланд, снимая черные перчатки. – Но прежде я должен закончить начатое. Дайте мне руки
Эргея замешкалась, с удивлением глядя на инквизитора. Под черными перчатками у него оказались другие, белые и тонкие. Их он тоже снял, открыв испещренные бледными символами ладони.
Взяв женщину за руки, Арланд крепко стиснул ее пальцы в своих и закрыл глаза, его лицо застыло в напряженной маске.
Эргея застыла, то ли в ужасе, то ли в трансе. Он даже не дышала, пока Арланд не отпустил ее. Когда же он это сделал, она оступилась, словно очнулась ото сна, и молча села на лавку.
– Идем! – сказал мне инквизитор, подхватывая свои вещи. – Быстро!
Перчатки он так и не надел, сунул их в один из своих мешков. Мы отправились к лошадям, быстро оседлали их и пустились в обратный путь.
По дороге я думала о случившемся.
Значит, у Ежевики все будет хорошо. Останется она со своим Никитичем, будет стирать по вечерам его рубашки, пропитавшиеся лошадиными запахами, готовить ему, ухаживать, а потом, когда-нибудь, так же, как Эргея, будет распинаться перед какой-нибудь клушей: «Муж у меня умница, красавец, работяга, с животными так обращается, как никто другой. Они – кормильцы наши. Вот мы и живем богато. И сыновья у меня все в мужа пошли, все – лучшие женихи на деревне»…
Все же рада я за нее, теперь-то у нее уж точно все будет хорошо. Из русалки с холодным сердцем да в жену милую… где-то так пелось. Наверное. Молодец она, хорошо им будет с Нольгом.
А я… до поместья доедем дня через три или через четыре. Там куча дел. Надо будет отчитаться перед Лореном, получиться свою заслуженную награду, потом представить Меви ее наследника, надо будет закончить фонтан в саду, извиниться перед Леопольдом, что не предупредила об отъезде… Но главное и самое первое, это объяснить Дейку, какого черта.
Вспомнив о рыцаре, я поняла, чего мне сейчас так не хватает. Кого, точнее. Его бы сюда, с сарказмом и шуточками! Я бы с удовольствием послушала, что бы он сказал по поводу всей этой истории! Мы бы посмеялись и оставили эту тему, стали бы говорить о чем-нибудь другом, поприятнее… Поржали бы над Валленом и его семьей, наверное. Может, Дейк бы выменял у них нам новых лошадей.
Хотя своего Черта я ни на кого другого уже не променяю, наверное.
– Бэйр? – из мыслей меня вывел голос.
Опять он…
– Чего тебе, Арланд? – спросила я, сама удивившись сухости, прозвучавшей в голосе. Что-то мне подсказывало, что Арланд действительно знал, что делал, когда давал Еживике нож, но простить ему этих страшных минут я не могла.
– Пора сворачивать в лес, – сказал инквизитор, спускаясь с лошади.
Все это время он ехал далеко впереди, увидев его теперь, я не сразу поняла, в чем дело.
На Арланде не было ни черного плаща, ни его обычного черного костюма. Их заменил коричневый чем-то похожий на монашескую рясу балахон с длинными рукавами и высоким горлом.
«Монах» из него получился такой же странный, как и инквизитор.
– Что с тобой? – удивленно спросила я, уже спустившись с Черта. – Где твой костюм?
– Пришлось снять. Нам пора сворачивать с дороги, Бэйр. Идем.
