Алексей Владимирович Зелепукин
Экзамен
Барабанная дробь и щелчки кнутов заглушили мотив песни, летящий со стороны Козельска. Вслед им зазвучал набат тревоги. Прямо из-за столов русичи бросились на стены.
Бледные, голодные, израненные и истекающие кровью, жители окрестных деревень шли впереди монгольской армии, неся на себе вязанки хвороста и тяжелые лестницы.
Хашар из полоненых славян, живой стеной закрывал атакующих от стрел защитников.
Волька в красной свадебной рубахе свесился со стены.
– Дядьки, мы веревки скинем, бросайте хворост и к нам. Не бойтесь, мы втащим вас на стену. Ещё повоюем!!!
Первый ряд поднял головы на мальчишку. Надежда блеснула в глазах пленных.
И тут чей-то голос в толпе хашара спросил.
– Это ты, что ль жених?
– Я, – гордо ответил Волька.
– Да что ж мы за христиане, ежели своими руками молодых брачной ночи лишим, животы свои никчемные спасая?
Хашар остановился. Тишина повисла над обреченными.
– Дети на стене бьются, а мы на них лестницы попрем? Да я лучше тут сдохну!!!
Вязанка упала на землю.
Щёлкнул кнут, но русич, поймав рукой жало плети, не прогнулся под ударом. Монгол попробовал выдернуть хлыст, но безуспешно. Удар кулака опрокинул опешившего завоевателя на землю.
Покорные, смирившиеся с участью и смертью рабы, вдруг распрямились. Злой огонёк зажегся в их глазах. Ещё мгновение и хашар устремился на монголов. Завязалась рукопашная схватка. Монголы были застигнуты врасплох. Вырвав из рук врагов мечи и сабли, пленные яростно атаковали захватчиков. Батый приказал кавалерии смести всех.
Удар конницы был ужасен. Рубили всех без разбору, топча копытами и дрогнувших степняков, и одичалых рабов. Штурм не состоялся, а воспрявшие духом славяне приняли богатырскую смерть в неравном бою.
Город проклятьем и укором возвышался над холмами, будя в монголах бессильную злобу.
* * *
Женщины убирали со столов и делили оставшиеся после пира харчи. Отец Вольки опустился на скамью, потерев больное колено. Он жестом подозвал дочку.
– Марья, ты б снесла брату тормозок с ужином. А то он с этим «горько», даж поесть не успел. А я Вареньке, пока комнату ее покажу.
– Хорошо, батюшка, – закивала головой девушка.
Варя протянула ей небольшое лукошко.
Ржаной хлеб, ломоть сыра, кровяная колбаса, да шмат сала легли на дно корзинки.
– Я мигом, – Марья улыбнулась. – Притащу тебе муженька, а то ишь чего удумал, его жена ждёт в ночь супружескую, а он на стене в войнушки играть затеял.
Старый кузнец улыбнулся.
– Беги уже. Скоро совсем стемнеет.
* * *
Петля замка предательски заскрипела, но поддалась. Засов, недовольно заскрежетав, поехал в сторону. Теперь запорное бревно можно было снять. Тяжеленный дубовый ствол медленно пополз вверх.
Руки и ноги булочника тряслись под неимоверной тяжестью, но злость на князя и страх перед монголами придавали сил. Стараясь не шуметь, булочник опустил запор на грунт.
– Вот так… А то ишь чего удумали, своевольничать. Я на вас всех найду управу. Посмотрим, как вы перед монголами запоёте. Взяли манеру… указки указывать.
Отец Варвары оттащил волоком бревно в сторону.
– Дядь Федот, а ты накой ворота отпираешь?
– Да у меня под стеной у реки схрон потаенный есть. Там и барахлишко разное припрятано. Доче на приданое хоронил. Вот решил достать. Раз время пришло.
Марья улыбнулась.
– Так надо было кого на помощь взять, одному то дюже опасно.
– Опасно…– булочник шагнул к девушке, в его руке блеснул нож. – Но я ж сюрприз хотел сделать.
Странный взгляд булочника насторожил девушку, и она успела отпрянуть назад от размашистого удара. Острие ножа разорвало кожу и увязло в костной ткани рёбра, не добравшись до легкого и сердца.
Марья закричала.
Федот схватил ее за косу и, повалив на землю, продолжал наносить удары ножом в грудь. Девушка затихла. Булочник бросился к воротам. Тисовые створы заскрипели.
Кузнец, прихрамывая, шёл по темному переулку, освещенному редкими факелами, опираясь на клюку, Варенька несла корзину с едой, едва слышный вскрик разорвал тишину вечера. Кузнец замер.
– Это у ворот же?– произнёс мужчина. Тревога и страшное предчувствие сжало его сердце.
– Ты чего, тять? Мож кошка просто, – голос невестки дрожал, она тоже почувствовала беду.
– Давай мне корзинку, доча. – мужчина развернулся к невестке, пытаясь справиться с эмоциями. —Ты, Варенька, к Вольке беги, там за проулком ещё лестница на стену есть, а я пойду гляну…
Кузнец торопливо заковылял к воротам.
Повернув за угол, он увидел окровавленное тело дочери и свата у ворот.
Он все сразу понял. Корзина с провизией выпала из его руки.
– Изменааааа!!! Изменааааа!!! – кузнец перехватил клюку, как рабочий молот.
Булочник бросил в распахнутые ворота факел.
Монгольский дозорный заметил огонёк. Загрохотали барабаны, заржали лошади, монголы прыгали в седла.
– Что ж ты, сват, учудил-то, ирод окаянный?
Булочник в ответ сделал выпад ножом. Клюка ударила Федота в голень ниже колена. Булочник рухнул.
– Волька же тебя голыми руками за сестру удавит, как же ему потом Вареньке в глаза-то смотреть? Скотина.
– Вырежут вас монголы всех до единого. Нищеброды, голь подзаборная!!! А я дочь спасу!!! И от них, и от вас. Ей тринадцать всего. Жить и жить еще.
– На милосердие монгольское рассчитывает? Думаешь предательством жизнь себе продлишь?
Федот снова бросился в атаку. Клюка угодила в голову предателю. Кузнец навалился всем телом на булочника, тот упал. Трость перекрыла трахею. Кузнец напряг могучие натруженные руки. Громко хрустнул сминаемый кадык. Булочника тряхануло в агонии.
– Прости меня, Варенька, – прошептал кузнец и направился к воротам.
Кавалерия монголов лавиной неслась к распахнутому входу в город, размахивая саблями и факелами.
На крик кузнеца прилетело несколько жителей и навалились на ворота. Но одна из створок остановилась уперевшись в невидимую преграду.
– Не успеем, ой не поспеем мы!! Дурень старый, – бросил кузнец и вышел за ворота.
Качнув бревенчатую дверь, старый кузнец ударом ноги выбил стопоривший ворота вражеский шлем.
Монгольские всадники стремительно приближались. Огненный змей уже распался на отдельные огоньки факелов.
Стащив с себя рубаху, он привязал ее за огромное бронзовое кольцо.
– Аааааа!!! – ноги кузнеца уперлись в матушку сыру землю, мышцы вздулись стальными буграми, ворота качнулись и поплыли, а первые стрелы всадников звеня впились в дерево створок.
Ещё мгновение и ворота сошлись, глухой удар возвестил о том, что запорное бревно водрузили на место.
Отец Вольки развернулся лицом к монголам и глубоко вздохнув, развёл руки в вольном размахе, словно пытался обнять вечность.
Дождь стрел накрыл кузнеца.
* * *
Волька стоял на стене. Он видел тучу стрел, обрушившихся на отца. Сердце сжалось. Он отвернулся зная, чем это закончится.
Варенька, поднявшаяся на стену к мужу, стояла рядом. Голова мальчишки опустилась на ее плечо.
– Он у тебя герой.
Ладонь девушки зашебуршила в волосах Вольки. Сын кузница сделал неловкую попытку обнять девушку, его рука скользнула по ее груди, сердце застучало, словно кузнечный молот. Сквозь ткань сарафана пальцы почувствовали набухающий бутон соска. Он одернул руку и покраснел.
– Извини, – начал он заплетающимся голосом.
Она взяла его руку, положила на талию и улыбнулась:
– Ты муж мне, законный, твое право теперь.
Он, осмелев, поднял на неё глаза, пытаясь отыскать ответ в изумрудных очах девушки на извечный, как само бытие, вопрос. Она смотрела на него не отводя глаз, уверенно, кидая вызов самой смерти, сердце девушки билось часто, щеки предательски горели.
– Некогда нам с тобой жданки ждать, смерть под городом монгольской ратью встала. И Батя твой жизнь отдал, что б у нас с тобой хоть одна ночь, но была.
Руки научившиеся крушить и убивать, привыкшие к тяжелой работе у раскалённого горна, обрели нежность, он прижал ее к себе и впился в ее уста долгим и неумелым поцелуем.
Голова шла кругом. В страстном и нежном поцелуе, реальность ушла из-под ног, уже не было вокруг ни боли, ни потерь – были только они.
Монгольская кавалерия подошла слишком близко к стене. Ответный залп защитников Козельска был прицельным и с десяток скакунов вернулись в стан, волоча за собой трупы своих хозяев.
– Гонца ко мне!! – орал Батый, проклиная неповоротливость всадников.
Посыльный рухнул перед ханом на колени.
– Стрелой лети к Кадану и Бури. Пусть бросают все и разворачивают тумены на Козельск. Без их осадных орудий этот городок нам не взять. И пусть следуют незамедлительно, без остановок.
Гонец скрылся в темноте за пологом шатра, оставляя Батыя, на едине с его мрачными мыслями.
Проклятый городишко уже смертельно унизил великого Хана, заставив его просить помощи.
* * *
Огромные валуны разметали баррикаду горожан, а горшки с нефтью сеяли пожары.
Монголы шли медленно, не торопясь. Наглые и надменные. Свист и улюлюканье, витающие над полками, сплетались в единый странный напев.
Подпустив монголов почти вплотную, защитники дали залп, сметя первые ряды. Но монголы не замедлили шаг, буквально затаптывая своих же раненых. Свежие, сытые. Тумены Кадана и Бури пришли три дня назад и ещё не поднимались на штурм стен. Их стяги, не знающие поражений, гордо реяли в потоках весеннего ветра.
