Алексей Владимирович Зелепукин
Василёк
Глава Тринадцатая. Усадьба Магдалены
Томный шелест волн, хлопанье парусины под порывами ветра. Яркое, но уже не испепеляющее солнышко, украдкой заглядывающее в иллюминатор.
Гудящие истомой ноги, вытянутые в гамаке.
Будоражащий запах вкусняшек, шкворчавших на камбузе. Я блаженствовал. Блаженствовал, просто валяясь в моряцком гамаке, в трюме торговой шхуны. Я выспался и позавтракал. Делать было нечего. Впервые с того момента, как я шагнул в камыши за Кимой. Ведь все время мы куда-то торопились, спешили, двигались, убегали, догоняли или сражались. Даже сон, и тот был в полглаза; хищные твари, разбойники, все это осталось там на берегу. Здесь царили размеренность и спокойствие. Команда управлялась с парусами и такелажем с умением и проворством. А шхуна пересекала океан, ведомая твёрдой десницей кормчего. Штормы и пираты миновали нас, словно сама Шеара – Мать Драконов укрыла нас своей благодатью. Кима поднялась наверх, помогать кокам, а я остался один, качаясь в старом брезентовом гамаке.
Сабля висела на вбитом в опорную балку толстом корабельном гвозде, на расстоянии вытянутой руки, вселяя некую уверенность и спокойствие.
Что ж, несмотря на слепую веру Кимы в мою особенность, я, даже наделённый физическим превосходством над местными, оказался совсем не бравым воителем, сокрушающим орды врагов. И если бы не кикимора, я б давно сгинул в этом чертовом отражении.
Если честно, то я совсем не так представлял себе приключения. Хотя, скорее всего, в сказках о великих просто умалчивают про лишения, которые приходится терпеть героям, дабы не портить представление. Как оказалось, спать под открытым небом, совсем не то, что на мягкой перине, закутавшись в тёплое пуховое одеяло. Огонь костра, конечно, это здорово и чарующе, но все же не то, что огонь в очаге уютной, пусть и холостяцкой хибары. Да и справлять нужду под кустом, озираясь и ожидая возможной атаки какой-нибудь местной твари, решившей вами перекусить, – это вам не туалет, где, сидя на унитазе, можно полистать сайты на телефоне, подключенному к вай-фаю. Телефон. Мой айфон остался там, в машине, в другом измерении. Лишившись своего девайса, я даже не представлял, сколько времени он сжирает в моей жизни. Уткнувшись в его экран, я не замечал, насколько огромен мир.
Без интернета и социальных сетей дни стали необычно длинными и долгими, а я сумел увидеть эту неописуемую красоту окружающего мира.
Еще радовало и умиляло – общение с Кимой. Ради этого я готов был терпеть все лишения и неудобства мира Фео. Внимание и забота, вера в меня и восхищение. Рядом с ней я чувствовал себя, словно былинный богатырь, и тут же мне хотелось хохотать и баловаться подобно глупому мальчишке. Не то, чтобы я оставался обделен вниманием женщин в реальном мире, просто так сложилось, или наоборот не сложилось… женщин в моей жизни хватало с избытком. Любимой не было. Той, ради которой и в пекло, и на штурм небес. Тех глаз, ради которых, не задумываясь… таких…таких, как у Кимы. Мне очень захотелось ее увидеть, услышать голос. Я вылез из удобного гамака и, схватив саблю, поднялся по трапу, на верхнюю палубу.
* * *
К вечеру того же дня шхуна встала на дрейф у входа в гавань Вурдалии. Дабы не подвергать экипаж корабля опасности, мы на ялике отчалили в сторону Хаира, второго материка Фео.
Прилив подхватил лодку и вынес на берег в считанные минуты. Что-что, а в морском десанте хумы толк знали. Именно так высаживались в Магмарию карательные экспедиции «детей льда». Как только киль лодки врезался в песок, кикимора ловко спрыгнула на берег и, схватив швартовый, обвязала узлом ближайший клык.
Ожидаемого досмотра не последовало, и это встревожило Киму. Она огляделась и вскоре увидела причину неразберихи и толкотни в порту. Лицо девушки омрачили печаль и разочарование. На мой немой вопрос она указала на вздымавшееся к небесам облако пыли на востоке. Именно оно посеяло панику и сумятицу на пристани Вурдалии.
Командир местного гарнизона собирал бойцов, но в голосе молодого магмарского офицера звучала обреченность. Местные торговцы спешно сворачивали лавки и мчались в сторону Дартонга. Морские купцы отчаливали от берега, выходя на безопасные морские просторы. Сквозь плач, мольбу и крики о помощи можно было разобрать только одно: «Минотавры!!!»
– Минотавры? Это, как тот с Острова Крит?
– Не совсем. После смерти царя трое сыновей устроили бойню. Младший, Минос, попал в Вурдалию, и с помощью магмарского колдуна заключил союз с минотаврами, пообещав отдать им во владения часть земель.
Кима вывела Бурушку с ялика и накинула на него седло. Я, подхватив ремни, принялся помогать седлать наше ездовое.
– Жить в реальном мире. Что еще может желать существо из отражения? Войско минотавров вторглось на Крит, разгромив армии Сапедона и Радаманта. Минос получил корону, но взойдя на трон, он не захотел сдержать обещание. Тогда Вождь минотавров совратил и изнасиловал его жену, Пасифаю.
Та забеременела и вскоре родила сына.
Отведав достоинство Минотавра, женщина отвергла Миноса и совершила самоубийство.
Астерий, сын Пасифаи, был заперт в созданном Дедалом лабиринте.
Минос не мог лицезреть чудовищное дитя своей жены, но и оборвать его жизнь тоже не смел. Ведь это случилось по его собственной вине. Тогда, дабы утолить аппетиты Астерия, Минос обложил покоренные народы чудовищной данью, пока Тесей, сын Эгея, не сокрушил монстра.
– Ого… странная история. Такого на уроках не преподают.
– Печально. Ошибки прошлого спасают от ошибок настоящих.
Кима сложила ладошку козырьком и всмотрелась вдаль. Облако стремительно приближалось.
Минотавры. Человекообразные полулошади-полубыки, вооруженные огромными палицами и топорами. Они все еще мстят магмарам за проступок Миноса. Орда этих чудовищ сейчас надвигалась на Вурдалию, вытаптывая и уничтожая все на своем пути. Судя по столбу пыли, коснувшемуся пурпурных облаков, поднятому копытами этих чудовищ, несколько десятков магмар под руководством вчерашнего мальчишки обречены, и вряд ли удержат натиск.
Я тронул кикимору за плечо, она дернулась и обернулась. Тревога блестела в ее глазах.
– А кто быстрее: эндарг или минотавры? – Спросил я.
Кима взяла меня за руку, ища моей поддержки.
– Конечно, эндарг, но с двумя пассажирами он долго этот темп не выдержит, да и я не могу просто так бросить этих людей на растерзание табуну. Минотавры не ведают пощады. Всех, кто не сумеет убежать – постигнет лютая смерть. А тут, в основном, женщины и дети.
– Табун наверняка ведет лидер…
Кима кивнула в знак согласия, пытаясь понять, что я удумал.
– И гибель Вожака они не простят?
– Однозначно, будут преследовать убийцу пока хватит сил.
– А как узнать, кто из них Вожак?
– Все просто, хум. Самый крупный минотавр, бегущий впереди, его нельзя не заметить. – Встрял в разговор один из солдат Дартонга. – Плохое время ты выбрал для налета. Мы все умрем под копытами и топорами этих тварей. Но лишний меч нам не повредит. Ты встанешь на защиту гражданских? Или затеем поединок сейчас?
– Он не хум… – Кима встала между мной и магмаром, подняв копье. Лезвие остановилось на уровне груди магмарского патрульного.
– Я могу взять Бурушку и твое копье? – Спросил я у кикиморы.
– Не время для междоусобиц, Уриил. Эти солдаты пожертвуют жизнями для спасения Вурдалии, не стоит уменьшать число защитников, нас и так недостаточно…
– Я не собираюсь драться с ними, так я возьму Бурушку?
Патрульный шагнул в сторону и отдал кикиморе честь.
Девушка протянула мне поводья и копье из подземелий Клесвы. Вскочив в седло, я устремился на Восток.
Эндарг учуял врага. Носорог громко фыркнул и перешел на галоп. Пыль расступилась, и я увидел табун. Человекообразные бизоны мчались на двух ногах, сотрясая оружием. Брони на них не было, лишь густая шерсть покрывала мускулистые тела.
Магмар не обманул. Впереди стада бежал крупный минотавр с черным загривком и обломанным рогом, почти на две головы выше остальных. Он заревел и указал на меня своей гигантской секирой.
Стадо изменило курс и двинулась на меня. Эндарг прижал уши и опустил голову, направив рог в сторону вожака. Мы сближались с бешеной скоростью.
Вожак что-то прокричал и стадо затормозило. Чудовище подняло свой ужасающий секач.
Я уже мог разглядеть каждую шерстинку на его отвратительной морде. Подавшись вперед, я выпрямил руки с копьем. Изогнутое лезвие распороло грудь монстра, древко согнулось под тяжестью навалившегося тела и с хрустом треснуло. Вожак упал на спину, орошая бурой кровью землю Хаира. Я потянул поводья на себя и шепнул в ухо Бурушке.
– Дело сделано браток, уноси нас отсюда.
Эндарг развернулся и помчался прочь. Опешивший табун взревел и бросился за нами. Мелькающие деревья слились в единую темную стену. Мы шли напролом сквозь заросли. Ветки нещадно хлыстали меня, оставляя на доспехах вмятины и царапины. Один из сучьев едва не выбил меня из седла, разорвав кольчугу на правом боку, я удержался на Бурушке, но сабля сгинула безвозвратно. Эндарг мчался во весь опор, пока изможденные погоней и лишившиеся предводителя минотавры не потеряли наш след в надвигающемся сумраке. Они решили вернуться восвояси, к пещерным кострам высоко в горах. И едва солнце село за горизонт, погоня стихла.
Тяжело дыша, эндарг перешел на шаг. Кромешная тьма окутала нас, и лишь звезды помогали отделять небо от земли.
Бурушка шел наугад, разбирая дорогу скорее по запахам, чем визуально. Но, как бы то ни было, совсем скоро вдалеке зажегся рукотворный огонек, потом еще и еще. Это было поселение. Я решил, что незнакомые дебри леса всяко хуже, и, похвалив Бурушку, направился на огни.
– Утро вечера мудренее. – Успокаивал себя я. – Да и Кима могущественная чародейка. Раз она листок с молитвой нашла, то и нас с эндаргом отыщет.
Минут через сорок мы вступили на окраину села. Опрятные домишки. Ряды оград. Палисадники и резные створки окон. И ни души на улице. Лишь пара бродячих собак приветствовало нас недовольным лаем.
Я придержал поводья, и носорог встал у колодца в центре села.
Вороток колеса страшно скрипел. Но не напоить своего спасителя я не мог.
Но третьем ведре ставни второго этажа в каменном доме напротив с шумом растворились.
– Вы там чего, слона поить решили?
Голос женщины звучал раздраженно и негодующе.
– Прощу прощения, но это эндарг. Мы только что увели табун минотавров от Вурдалии, и заблудились.
– С какой стати хуму помогать магмарам решать их проблемы?
– Я не хум.
– Вот как? – В голосе женщины зазвучал интерес. – Тогда прошу вас на постой, спаситель Вурдалии.
– Мне нечем оплатить ночлег, сударыня…
Девушка в окне засмеялась.
– Я Магдалена, женщина моей профессии всегда найдет, чем взять плату с постояльца. Не к лицу путанам привередничать. Поднимайтесь.
Я, привязав Бурушку в стойле, бросил ему тюк соломы и сыпнул ячменя в ведро.
– Гулять так гулять. – Мелькнуло у меня в голове, и я толкнул тесаные двери усадьбы.
Глава Четырнадцатая. Уроки Гидвера
Мягкая перина, вкусное вино и сытный ужин сделали свое дело. Я уснул сном младенца, едва только увалился на кровать.
Я, наверное, разочарую многих своих слушателей, но глупо полагать, что путана взяла бы с меня плату сексом. Все было гораздо прозаичнее.
Обладая красотой богини, Магдалена свела с ума не одного мужчину. Толпы поклонников обивали порог ее дома. Одним из них был наставник Курдшард, преподаватель в военной академии Дартонга.
Славный малый, отменный вояка, герой, но и таким людям очень одиноко в холодных и пустых постелях. Он позвал Магдалену замуж, обещая выполнить любое её желание.
И она попросила репликатор эфрила. Устройство, производящее кристаллическую субстанцию. Некую материализованную защитную энергию. Кристаллы эфрила способны поглощать злые чары и темную магию. Поглощая зло, кристаллы распадаются в прах. Поэтому все репликаторы стоят на строгом учете и производство эфрила возведено в ранг стратегических ресурсов.
А так как атаки хумских колдунов не прекращаются, многократно усиленные кровью Эрифариуса заклятья хумов способны заморозить магму не только в телах магмар, но и в ядре Фео. Сотни кристаллов ежедневно обращаются в прах, нейтрализуя чары врага.
А по словам Магдалены, конкуренция в ее бизнесе еще более страшная, чем вражда между Огрием и Хаиром. Вот она, не подумав, и ляпнула, что согласится, если воитель преподнесет ей в подарок этот репликатор.
На самом деле, мощь кристаллов очень велика, и пары-тройки хватит, чтоб развеять самые страшные чары завистливых подруг по цеху.
И вот намедни воин притащил ей репликатор.
Успел поставить у порога и скрылся, уходя от настигающей погони.
Она сильно переживала за мастера Курдшарда, и попросила в уплату за ночлег вернуть репликатор в Дартонг.
Я согласился.
* * *
Утром, едва петухи возвестили о начале нового дня, в мою комнату ворвались стражники. Меня скрутили прямо в чем мать родила и поволокли в Дартонг.
Колодки и деревянная клетка. Дождь гнилых фруктов, плевки встречных магмар. Воспоминание о прибытии в столицу Хаира приятными не назовешь.
Телега остановилась на главной площади города. Стража взяла меня в кольцо, скорее для безопасности, чем во избежание побега.
Столько лютой ненависти во взглядах я не видел. Не окажись стражи, горожане растерзали бы меня в клочья.
Эшафот был уже сколочен. Толпа жаждала зрелища и воздаяния. Высокий магмар в пурпурной мантии, скорее всего, – обвинитель, на скорую руку озвучил приговор, и меня пинками погнали на эшафот.
– Что скажет хум в свое оправдание?
Магмар просто пылал жаждой крови.
Колодки сняли и надели кандалы с достаточно длинной цепью.
Толпа яростно скандировала:
– Дыба! Дыба! Дыба!!!!!
Я зашевелил губами. Обвинитель недовольно переспросил:
– Что?
Я открыл рот и показал в него пальцем, потом потер горло, отчаянно шевеля при этом губами.
– Похоже, гостю не понравился его костюм, который мы ему любезно предоставили…
Шутка вызвала взрыв хохота. А сам магмар шагнул ближе и театрально склонился ко мне ухом.
Я накинул цепь на шею обвинителя. Звенья звякнули, а сановник захрипел.
Смех затих. Мертвая тишина повисла над Дартонгом.
– Я не хум. Я – Уриил. Прибыл сюда за помощью.
Стража обнажила оружие.
– Стоять. Иначе не шутить этому клоуну больше. – Я сдавил петлю, магмар захрипел сильнее.
На помост поднялся пожилой мужчина в темных атласных одеждах.
– Богиня Шеара учила нас истине. Отпусти сановника в знак доброй воли, и Я – Владыко Веркилий, обещаю выслушать тебя и гарантирую справедливость.
Несколько мальчишек в одеяниях пажей притащили табурет. Старец присел на него. Власть и сила сквозили в каждом движении Веркилия, в каждом его предложении. Этот человек отвечал за свои слова. Я разжал руки.
Чиновник рухнул к моим ногам и на карачках пополз прочь, под защиту стражи.
Я остался стоять голый, на пахнувшем опилками эшафоте.
– Итак… зачем ты здесь и откуда у тебя репликатор?
– Я прибыл сюда с Оргия…
Толпа взревела от бешенства, но старец поднял ладонь, и тишина снова воцарилась.
– Мне нужно перевести один очень важный манускрипт. Этот свиток должен был помочь мне и Киме запечатать брешь на острове Фей Го.
Старец внимательно посмотрел мне в глаза.
– А кто такая Кима?
Я услышал знакомый свист и чуть не запрыгал от радости. Она нашла меня.
Толпа расступилась, и сквозь ряды магмар гордо шла она, моя Кима.
Увидев кикимору, старец поднялся на ноги и почтительно поклонился.
– Прошу прощения, о одна из немногих. Я не ведал о твоем прибытии.
– Дело не терпело протокольных процедур, мой старый друг. – Кима обняла старца и жестом позволила ему сесть.
– Так это твой попутчик? – Магмар указал на меня. – Его обвиняют в краже репликатора из хранилища. Сам репликатор найден в его покоях, в обители Магдалены.
– Он не мог этого совершить. Вчера мы прибыли в Вурдалию, и он верхом на эндарге увел табун минотавров. Множество жизней спас его поступок. Спроси своих воинов, мудрец. Они подтвердят мои слова.
Веркилий перевел взгляд на начальника стражи порта.
Тот закивал в подтверждение.
– О светлейший, дозорные проглядели набег. Минотавры снесли бы все. Мы приготовились умереть во славу Хаира, но этот богатырь вскочил на эндарга и устремился на табун. В одиночку!!! Я подумал, что он сумасшедший, но Вожак был повержен, а стадо свернуло и погналось за ним, забыв про набег.
Я снова поймал взгляд кикиморы на себе. Мне стало неловко и жутко приятно.
– Как он попал в усадьбу – понятно. Но откуда у него репликатор?
Я хотел было рассказать все, как есть, но увидел в толпе красное платье путаны. Магдалена смотрела на меня с мольбой.
– Отряд хумов вылетел на нас, когда минотавры преследовали меня. Бросив добычу и оружие, они кинулись наутек. В вечернем свете эта штука странно сверкнула. И я подобрал ее. Тем более, что табун уже бросился нагонять остатки хумов.
– Ну а дальше… – я прочитал “спасибо” по губам путаны.
– Дальше все просто. Я заблудился. Увидел свет в долине и спустился напоить эндарга. А госпожа Магдалена милостиво пригласила меня на ночлег.
– Чудны дороги нашей судьбы. Что ж, воин, я благодарю тебя за возвращение репликатора и спасение магмар Вурдалии от набега. Чем я могу отблагодарить тебя?
– Я думаю, вернуть вещи, для начала, ну и отремонтировать там, если надо, да и поспособствовать с переводом. Некий Аврелий мудрец из Файтира, может нам помочь с этим.
– Да будет так. Пошлите за Согуйрой и Аврелием. – Старец махнул рукой и спустился с эшафота.
* * *
Мы сидели на центральной площади Дартонга , на ступеньках у входа в гильдию мастеров, ожидая перевода найденной рукописи Астиона с греческого на русский.
Магмары, снующие туда-сюда, уже не обращали внимания на меня и лишь старец Веркилий все еще раздавал указания гонцам.
– А как ты решил стать рыцарем?
– Да какой там рыцарь? – Но тут меня шарахнуло, словно током. Сначала смутно, потом все яснее и яснее память вырисовывала ту встречу, я начал рассказ:
– Мелким мальчуганом я часто ездил с дедом на реку рыбачить. Ну как рыбачить: рыбачил сам дед, я купался на отмели и играл рядышком. Мне тогда лет семь было, наверное. По телевизору прошёл фильм про рыцарей, вроде «Айвенго». Хотя это не важно. Важно то, что я, как и миллионы мальчишек огромной державы, жаждал подвигов и побед. Воображая себя доблестным борцом со злом, я подобрал палку по росту, проделал в пластмассовой крышке от трехлитровой банки отверстие перочинным ножом и надел ее на палку, как гарду. И вот я уже не мальчишка с грязным пузом, а доблестный Сир рыцарь. Моим драконом стал куст ракиты, росший недалеко от места, где обычно рыбачил дед. Я сражался с воображаемой гидрой, не скрывая усердия и эмоций.
Кима слушала, не перебивая.
– А потом, из-за куста вышла она. Черноокая девочка с алыми бантиками в аккуратных косичках соломенного цвета. Она спросила: «а правда ли ты рыцарь?»
Кима аж вздрогнула от этих слов, я сделал вид, что не заметил этого, и продолжил:
– Естественно, я ответил, что самый настоящий. Тогда она сказала, что ей очень пригодится моя помощь, но только потом, когда я вырасту. И я обещал помочь.
Кима смахнула слезу умиления.
– Она побежала дальше по тропинке, а я так и остался тогда стоять у ракитового куста возле реки, глядя ей в след. Ее белое платьишко в синий горошек ещё долго мелькало среди луговых трав. Но больше я ее так и не видел, да и рыцарем так и не стал. Школа, развал союза, институт, работа. Все завертелось, закружилось. Дела, заботы. Бурные девяностые, шальные нулевые. Надо было выживать. Так и погиб во мне рыцарь, съеденный драконом суеты.
– Но ты же тут, и согласился Фео от напасти Хаосной избавить?
– Это я больше от серости и безысходности своего мира убежать хотел. Одиночество меня извело совсем. Знаешь: вот вроде и можно все, и разрешение спрашивать не нужно, но ведь и никто не ждёт. Я раньше думал – это свобода, а сейчас понимаю – ОДИНОЧЕСТВО. Душа по теплоте стосковалась, хоть в петлю лезь. Холодно мне до жути. Мёрзну, словно на ледник попал. И не отогреться ни тёплой шубой, ни жаркой печкой, ни в пламени Ада. Одиночество, чувство ненужности покрывают душу и сердце коркой льда, человек черствеет. Вроде нормально все, а внутри морозно и холодно. Пусто. И этот вакуум пустоты не заполнить ни деньгами, ни вещами. Ничем. Только вниманием. Обычным вниманием и заботой. По-другому израненную душу не залечить, не заштопать. Завышенные ожидания? Рутина? Быт? Отговорки, не более. Только когда боишься потерять -дорожишь по-настоящему. Обиды и претензии будут накапливаться и разрастаться, как идущая снежная лавина. И все… в рёве взаимных упрёков гибнет все, что связывает двух людей в единое целое. Одному эту лавину не удержать.
Сметёт. Раздавит и перемелет. Непонимание рождает отчуждение, отчуждение в свою очередь усугубит разногласия и погасит страсть. А без пламени очаг уже не дом и даже не костёр. Так, не пойми для чего сложенная груда камней. Любовь – это пламя, без неё в этом мире не согреться. Душевная теплота. Улыбка родного человека. Детский смех. Вот ради чего можно и нужно жертвовать своими желаниями. Остальное – тлен и прах. Пустая трата величайшего богатства, которое не купить ни за какие деньги мира – Времени. Только оно и есть истинное богатство. И если кто-то дарит его вам, вы самый счастливый человек на Земле. Вы нужны. А, следовательно, любимы и счастливы… иногда мне кажется, что это только мираж … и вся жизнь прошла в глупой погоне за призрачным видением.
Почему вдруг на душе стало легко легко, словно огромная глыба слетела с плеч.
– А оружие-то я никогда толком в руках не держал. В молодости, конечно, занимался самбо и на улице дрался. Но для полномасштабного боестолкновения этого мало.
– Так хочешь, я с Бурволдом поговорю? Он лучший тренер Дартонга. Он стражей и гвардию тренирует. Все равно ж без дела сидим, пока старец этот свиток переводит? Да и Согуйра раньше полудня доспехи не справит. Айда!!! – Кима вскочила на ноги и потянула меня за рукав в казармы стражи.
– Я договорюсь.
Отказаться было невозможно, и через пять минут на моих боках заплясал бокен наставника. К моему удивлению, освоился я достаточно быстро.
Из всего разнообразия топоров, стоящих в стройках, я выбрал бердыш. Почему? Тоже не знаю. Но не секира, ни алебарда, ни томагавк не давали мне той уверенности, что бердыш.
Длинное древко легко позволяло держать дистанцию. Широкое тяжелое лезвие гарантировало прорубание даже при неполном замахе, что добавляло мне скорости, учитывая мое преимущество в росте и силе, делало меня – неказисто-корявого бойца, – достаточно неудобным противником. И вот в десятом раунде, я всё-таки нанёс рубящий удар по корпусу тренера. А ещё через полчаса я достаточно уверенно пробивал защиту магмара. Взмокнув, как лошадь, я наработал себе пару-тройку серий из простых, но эффективных ударов. Кровь богатырских прадедов давала о себе знать.
Ноги и руки ныли от усталости. Корпус саднил от боли. Кожаные доспехи смягчали удар, но не защищали от него. Но я заработал уважнение зала: бойцы аплодировали моим удачам и подбадривали при поражениях.
На шум из своей приемной вышел Воевода Гидвер. Он оценивающе оглядел меня и взял в руки кен. Зал замер. Я сжал бердыш и ринулся в атаку. Но оказался повержен. Бок отозвался дикой болью. Я вскочил на ноги. Гидвер стоял в боевой стойке словно скала, надменно улыбаясь. Мне очень сильно захотелось стереть эту гримасу с его лица. Я атаковал. Падая и снова поднимаясь. Снова и снова. Но все мои усилия каждый раз разбивались, словно волны на сотню тысяч брызг о монолит утеса его защиты.
Вся моя грудь превратилась в сплошной синяк. Но я поборол ярость и злость, кипящую в душе. Выпады стали хладнокровнее и расчетливей. И наконец, мой выпад настиг тренера, правда, его кен ткнулся мне в грудь.
Зал замолк. В гробовой тишине я в очередной раз поднялся с татами и принял стойку, Гидвер поднял руку.
– Довольно, обучение окончено. Ты одолел свою ярость. Она -главный враг солдата. Злость, мешающая мыслить, лишает жизни не хуже вражеского клинка. Каждая лишняя мысль в твоей голове в момент боя – лишь гвоздь в крышку твоего саркофага. Ни жажда жизни, ни страх перед смертью – только ремесло. Без эмоций и чувств. Только работа. Пусть страшная, пусть на грани гибели. Но ведь рыбак, выцеливаюший монстра в пучине вод своим гарпуном, не думает о том, что может утонуть. Тот же мясник на скотобойне не сопереживает – просто делает своё дело. Быстро и точно. Не заставляя животных мучаться. Ремесло воина – убивать. Отринешь эмоции – обретёшь ремесло. А получив профессию, получишь шанс выйти на пенсию.
Хладнокровие и стойкость – вот что отличает воина от ополченца. Я предупрежу хранителя арсенала. Ты сможешь выбрать себе любой клинок из оружейной.
Я поклонился в знак уважения и благодарности. Гидвер сложил руки по швам и ответил поклоном.
– Прошу прощения, но я вынужден вернуться к своим бумагам.
Мастер вышел из зала, а магмары бросились ко мне с поздравлениями. Они приняли меня как равного. Но большей наградой всё-таки было внимание со стороны моей попутчицы.
Арсенал оказался огромен. Множество клинков всех видов и форм, от ритуальных, украшенных драгоценными камнями, до обычных солдатских алебард. Я искал глазами бердыши – их было немного и ютились они в плохо освещённом углу оружейной.
Хранитель арсенала бурчал что-то про расточительность Гидвера и непомерную стоимость образцов.
А мой взгляд привлёк среднего размера бердыш с широким изогнутым лезвием, тускло блестящим в свете нагоревших свечей. Его дугообразная рукоять оставалось белой.
Я взял оружие в руки. Оно оказался легче, чем выглядело, и имело идеальный баланс, позволяющий наносить мощные рубящие удары и контролировать клинок при фехтовании. Я взмахнул бердышом. Сталь запела, рассекая воздух.
Хранитель скривил лицо.
– Самый глупый выбор. Хоть эту железку и выбросило из океана, но цена ей ломанный грош.
Я попробовал провести несколько выпадов: клинок послушно выполнил необходимое.
– Я сделал выбор. Беру этот.
– Глупец, здесь лежат образцы стоимостью в пол-Хаира, а ты выбрал это. Будет, как изволишь.
Кикимора подошла ко мне, провела пальцами по обуху клинка и ахнула:
– Совна Хищника глубин. Так вот, где она.
Я уставился на девушку: под ее пальцами на клинке засияли неведомые узоры, сливающаяся в странные руны.
– Бердыш короля Ундины. Его считали потерянным.
