Алексей Владимирович Зелепукин
Василёк
Глава Восьмая. Катакомбы
Миновав центральную залу, украшенную иконами, мы спустили ниже. Небольшое помещение больше напоминало трапезную. Крен корпуса усилился, лавки и столы съехали в один угол под икону Божьей Матери.
Дева Мария улыбалась с инкрустированной серебром иконы. Огонь лампады все ещё играл бликами на полированной поверхности оклада, освещая странную картину. Массивные коконы сотканные из толстой, почти с мою руку, паутины, болтались под потолком, в порывах ночного ветра.
Коконы были разные, одни побольше, другие, и их было большинство, поменьше, странно, но мне это сильно напомнило мою школу бокса.
Странный запах наполнял помещение, и огромная пробоина в, больше напоминающее туннель метрополитена, зияла в раскуроченный стене.
Кима замерла сразу, как увидела коконы.
Я, стараясь не шуметь, подошёл к девушке.
– Странные тут у вас церкви. Зачем столько тренировочных груш? Тут что, местная школа рукопашного боя?
– Это заградотряд и кретсы. – ужас блестел в глазах девушки. – Патриарх-крысолов. Гигантский арахнид. Страх горняков и кошмар шахтеров…
Девушка ходила кругами внимательно осматривая коконы из паутины.
– Вот как Мясник уронил звонницу. Он приманил сюда Патриарха.
– Паук? … Хочешь вернуться?
– Нет, отступать поздно. Без свитка спасения все одно не будет.
Кима перехватила канделябр в левую руку и шагнула в глубь к пролому.
Гулко щёлкнула прогнившая доска, раздался надрывный треск, ломающийся древесины, и кикимора со страшным грохотом провалилась в переходы кретсовских катакомб.
Я замер, прислушиваясь к звукам в глубине. Канделябр погас. Сердце стучало, как кузнечный молот, страх и паника сковали меня. Захотелось кричать и бежать наружу.
Но там внизу была она. Единственная душа, рядом с которой мне было уютно. Первая кому я был нужен, нужен именно я, а не мои связи, деньги или жилплощадь. Её слова, словно, заживляли мои раны и штопали душу. И сейчас она там, одна. Уязвима, как обычная смертная. Мысль о том, как ей страшно и плохо, разогнала мою собственную панику. Я впервые почувствовал в себе силы не бросить и попробовать прийти на помощь. Даже ценой собственной никчемной жизни.
Я сжал эфес клинка. Кожа рукояти вселяла уверенность.
– Давай, ты справишься …
Страх окончательно отступил, вернув способность трезво мыслить. Я огляделся
Кромешную тьму вокруг меня разгоняла лишь лампадка. Осторожно, стараясь не разлить масла в светильнике, я отцепил крепёжные кольца.
Огонёк дрогнул. Мне показалось, что Пресвятая посмотрела на меня с укором.
Я перекрестился. Почти автоматически.
Мне стало как-то стыдно и неловко.
– Ты прости меня грешного. Выживу, верну лампадку на место. А сейчас без света мне никак. Киму выручать надо. Плохо ей.
Не знаю почудилось мне с перепугу или нет, но лик девы словно улыбнулся в ответ, а свет лампады стал ярче и ровнее.
Паучья нора широким туннелем уходила вниз. Вытянув руку с лампадой, я двинулся на поиски кикиморы.
На мое счастье, туннель не разветвлялся. И через несколько минут канделябр, ярким отблеском, сверкнул среди на полу спали камней. Я замедлился, стараясь идти совсем бесшумно. Впереди копошилось что-то огромное. Сердце рухнуло в пятки.
А страшная мысль наполнило сердце яростью.
Паук методично обволакивал тело паутиной, не забывая прокалывать кокон ядовитым отростком, плоть сухо трещала под вонзающимся в неё жалом. Хищник был уверен в своей безопасности и увлечён приготовлением завтрака, что дало мне шанс подобраться к нему незамеченным почти в плотную.
Ноги паука лохматые, но не толстые, огромное брюхо, с острым наконечником ядовитой железой. Я сделал выпад, засадив клинок на всю длину в брюхо патриарха и тут же на искосок с плеча, всем весом, рубанул по выпуклости с жалом. Сталь распорола ядовитые железы паука, расплескав запасы яда по земле. Паук поджал брюшко и начал разворот. Я замер в недоумении. Мой план провалился, а запасной придумать я не успел. Паук не умер, и резво разворачивался ко мне своими жевалами. Удар лапой пришёлся точно в грудь. Я упал. Вторая лапа должна была пробить меня насквозь, но броня выдержала удар. Я махнул тесаком. Лапа, прижавшая меня к земле, отлетела в сторону, и паук начал заваливаться на меня. Я, схватив клинок двумя рукам, вытянул оружие на встречу. Скользкая, липкая жижа окатила меня по уши. Клинок пробил голову патриарха, увязнув в его внутренностях. Паук завалился набок и забился в анонии, поджав лапки.
Я попытался вернуть себе оружие, но бесполезно. Клинок намертво засел в хитиновых складках паука.
Я замер. Не хватало сил посмотреть на останки, которые когда-то были Кимой. Её тело лежало в нескольких метрах, укутанное толстым слоем паутины, словно саваном.
Вдруг яркое пламя озарило пещеру Паука.
Я обернулся. Кима выломав из себя вязанку хвороста запалила факел, от лампадки.
– А ты безумнее, чем выглядишь: без магии и амулетов свалить Патриарха. Тут ещё и воинская удача должна быть просто огромной.
Кима продолжала что-то говорить про Паучьи железы, но я ее уже не слышал. Слёзы застили мне глаза.
– Живая… – Единственное, что я смог произнести дрожащим голосом. Кима улыбнулась. Это вернуло мне дар речи.
– А я думал, это ты там… – Я показал на тело, которое пожирал Паук.
– Это Мясник. Попал в собственную ловушку. А эта восьминогая тварь начала жрать его с головы. Так что награды нам не видать.
Мне вдруг неимоверно сильно захотелось кричать и кружиться, подхватив Киму на руки.
– Я очень сильно испугался за тебя.
– Так сильно что решил стать завтраком для Патриарха?
– Угу… – Прошептал я и сграбастал кикимору в объятия. Она позволила себя обнять, но ее ладошки легли мне на грудь словно буфер.
– У нас ещё куча дел, Уриил. Да и приспешников Мясника в подземельях ещё целая армия.
Я нехотя разомкнул руки.
– Паук стаскивал сюда свою добычу. Надо проверить тут все прежде, чем уйдём. Может, что-то ценное найдётся… – смущаясь, словно оправдываясь, выговорила кикимора.
– Мой меч … остался там, в паучьем черепе, или чем там у них мозги закрыты?.. Не вытащить. Может, колданешь?
Кима напряглась и умолкла на секунду.
Выдержав паузу, она начала сдержанным голосом.
– Пойми: запас магии и чародейственных заклинаний не бесконечен. А потратив все сразу без меры – можно лишиться волшебства. Это раз. Так что, если можно обойтись без магии – надо обходиться. Тем более, что гунглы-наблюдатели чуют магию сквозь сотни отражений и будут выслеживать нас по магическому следу, словно дичь. А эти твари много опаснее, чем те же кретсы.
– Кто? …
– Воители Хаоса. Существа, порождённые Анархеимом с одной целью – убивать. Они идеальные солдаты. Не ведая ни страха, ни усталости, ни жалости, ни предрассудков, они выполняют приказ. Слепо. Любой ценой.
Поэтому маги и начали эти эксперименты над кретсами. Побочным эффектом и стал Мясник. Кстати, проверь: может быть, паук не совсем все уничтожил. Путешествие к Фей Го дело не дешевое. Да и золото лишним не бывает.
Слесарный топорик легко разрезал канаты паутины, обнажая обезображенную голову человекокрысы. Черепная коробка оказалась смята мощным щелчком жевал, но правая глазница и остекленевший глаз выглядели целыми.
Я осторожно выковырял сокровище и, завернув в платок, убрал за пазуху.
Кима тем временем обмотала кусок доски все той же паутиной и запалила его от лампадки.
Факел ясным и ровным светом озарил паучью нору, увешанную мумиями попавших в силки кретсов и хумов. Среди костей и паучьих испражнений на грунте пола сверкнула полированная сталь. Я нагнулся и вытащил из-под остатков оружие странного вида копье, или скорее даже алебарду. Длинная рукоять и широкий изогнутый клинок делали его похожим на кукри, насаженным на топорище. Фехтовать таким оружием не представлялось возможным, а рубящие удары должны были быть чудовищно мощными.
Я взмахнул копьем, пытаясь понять, как работает моя находка, клинок послушно рубанул иссохший остов мумии. Сталь звонко запела, рассекая воздух и обветшалую плоть. Нижняя часть мумии, срезанная начисто, рухнула на пол. А рядом, звеня и подпрыгивая на камнях, выпал странного вида рожок.
Странный тёплый звон наполнил пещеру.
Контуры рожка были хрупки и почти неосязаемы.
– Ого. – Удивился я, не зная, радоваться находке или уносить ноги.
Кима обернулась на звук. Она подошла к рожку и подняла его.
– А ты счастливчик. Это – горн потерянной души. Наследие великих гномов. Выкованный из лучей заходящего солнца и капель утренней росы, он способен вернуть к жизни любого.
– Да ладно. Мертвое воскресить нельзя. Иначе некроманты не попали бы под табу… – усмехнулся я.
– В давние времена эти земли населяла раса гномов. Величайших мастеров, напрочь лишенных магического дара. Но они научились наполнять магией предметы и вещи. Это одно из их шедевральных изобретений.
– Оставь себе, я все равно не разберусь, как им пользоваться.
Кима поклонилась на японский манер и убрала горн в сумку.
– Ты готов? – Спросила кикимора.
– Стой, а где лампадка? Я обещал вернуть…
Девушка протянула мне медную чашечку.
– Это все?
Я кивнул, убирая светоч за пазуху, и мы начали подъем в подвалы церкви.
Глава Девятая. Засада
Сам подъем оказался муторным и нудным. Подниматься вверх совсем не то, что идти под горку. Но путь был свободен, а факел освещал его яркой звездой.
Помещение библиотеки покорежило не так сильно, как молельный зал. Стеллажи покосились, но устояли под тяжестью книг и свитков. Их и правда было тут великое множество.
– Ого. Да иголку в стоге сена найти легче…
– Ну, иголка нам сейчас без надобности, – улыбнулась Кима. – А вот Аксион Эстен …
Девушка порылась в сумке и, достав какой-то порошок, произнесла:
– Земелюшка родна,
Отыщи мне письмена,
Да не те, что для забавы,
Ты молитву мне найди,
Чтоб народ мой мне спасти…
Песчинки разлетелись по комнате, словно сотня посыльных бросилась искать нужный нам свиток. И вот, через несколько секунд толстый слой пыли осел на большом рукописном манускрипте. Искомая книга лежала на полке прямо передо мной.
– Вон она. – Обрадовался я и открыл книгу.
– Стооой!!! – Но окрик Кимы запоздал.
Комната наполнилась треском и грохотом, электрические дугообразные молнии пересекли пространство. И на нас набросились несколько зелёных тварей огромного роста. В мощных руках они сжимали гигантские прямые лезвия: тяжелые толстые полоски стали, заточенные с одной стороны. На груди у агрессоров блестели доспехи, а уродливые головы закрывали шлемы.
Со страшным ревом они бросились в атаку.
Началась сутолока ближнего боя. Я метнул найденное в подвале кукри в ближайшего к Киме налетчика. Голая, неприкрытая пластинами спина стала отличной мишенью. Клинок вошёл в плоть по самое древко – чудовище упало к ногам кикиморы.
Кима выхватила мое копье из спины твари и умудрилась, с ловкостью кошки, вонзить его в живот ещё одного из нападавших. Сжав книгу в левой руке, я выхватил слесарный топорик. Достаточно легкий для манёвра, он стал отличным орудием в тесном пространстве библиотеки, где агрессоры не могли использовать своё длинное клинковое оружие.
Один из них попытался-таки рубануть меня сверху, но его клинок наглухо засел в поперечной балке. А я нанёс серию ударов в корпус. На третьем или четвёртом ударе пластина, закрывающая грудь, отлетела и сталь нашла плоть. Брызнула кровь. Я продолжал бешено наносить удары по скрючившемуся монстру. Тяжелый грохот оповестил о том, что Кима свалила ещё одного. Я обернулся и в сполохе факела увидел стрелка, целившегося в кикимору. Достать его я не мог. Секунды вдруг растянулись, время словно замерло, я рванул к девушке, но ноги, будто ватные, отказывались повиноваться. Я заорал.
Щёлкнула тетива. Кима, привлеченная криком, начала поворачиваться, но было уже поздно. Засвистела стрела, рассекая оперением воздух. Мне ничего не оставалось, как растопырив руки, заслонить собой Киму. Удар и леденящий холод лезвия, пронзившего грудь. Все расплылось, словно в тумане. Тело наполнила дикая боль. А у меня одна мысль: как там Кима. Сверкнуло копье, брошенное камышовой девушкой, всхлипнул в предсмертном стоне стрелок. И все. Небытие выключило свет.
* * *
Ночь начала своё отступление перед неумолимо надвигающимся рассветом. Ранние птахи уже воспевали дифирамбы восходящему светилу. А последняя утренняя звезда все ещё сверкала на голубеющем небосводе.
В темном проеме обрушившейся звонницы что-то шевельнулось.
Большой бронзовый колокол со звоном откатился, освобождая дорогу камышовой девушке, тянущей за собой огромного здоровенного мужчину.
То причитая, то бранясь, девушка выволокла тело Уриила на свет божий. Импровизированная повязка из лифчика стягивала грудь мужчины. Бурые водоросли стали кроваво-коричневыми.
– Держись, родненький, ещё маленько, ещё чуток. Мы справимся… должны справиться…
Девушка наклонилась к Уриилу проверить повязку, когда громоздкая тень заслонила первые лучики восходящего светила.
– Отойди в сторону, женщина, он уже не жилец. Тем более, его заказали Каменному Лотосу, а братство всегда выполняет заказ.
Невысокий коренастый мужчина в кожаном панцире и высоких ботфортах загородил тропу к воротам. Он демонстративно положил болт на ложе арбалета и поднял оружие.
Кима выпрямилась. Молния блеснула в ее глазах.
– А теперь слушай внимательно!!! Мне плевать кто ты и чей заказ выполняешь. Я разнесу вашу обитель, вывешу ваши черепа на заборах вдоль тракта. Ты не знаешь, с кем сейчас говоришь и кому посмел угрожать! Даже если на сполох магии сюда явиться целый легион во главе с самим УйаррМО!!! Ты поможешь мне или умрешь страшной смертью!
Гнев клокотал в голосе кикиморы. Это были не пустые обещания, а слова, наделённые силой и властью.
Киллер оторопел, опуская арбалет.
– Я… мне… – от былой бравады не осталось и следа.
– Мне нужна помощь. Если он выживет – озолочу. – Кима прижала лифчик к ране на груди Уриила. Алая кровь сочилась сквозь тонкие пальцы, пульсируя вслед за ударами сердца.
– Контракт можно не выполнить, но если узнают, что я помог ему выжить…
– Ты наемник или самоубийца? И потом ты всегда сможешь оправдаться честью. Помог выжить, что б сразить его самому. Ты же здесь ради денег? Так будь верен девизу! Грозный Ллойд сам не раз поступал именно так.
Хум кивнул , а губы прошептали словно заклятие:
– Предай их всех, останься верен себе. – И громким окрепшим голосом убийца добавил:
– А не обманешь?
– Кикиморы не дают пустых обещаний.
– Что надо делать?
– Прижми рану, мне нужно использовать одну вещицу.
Наёмник Каменного лотоса прижал плетёный из тины лиф к моей груди, а Кима извлекла на свет горн.
Естественно, всего этого я не помнил, я пришёл в себя уже лёжа на телеге по пути в О’Дельвайс. И первое ощущение после пробуждения – это страшная боль в груди. Я почти не мог дышать. Каждый вздох давался с трудом. Самым сложным оказалось сдерживать кашель. Я приоткрыл глаза.
Глубокое тёплое августовское небо было ясным, а солнечный свет -ярким. Я едва повернул голову, как боль пронзила грудь с новой силой.
Я услышал знакомый топот Бурушки, перекрывающий страшный скрип несмазанной телеги.
– Очнулся? Вот и славно. Ты выкарабкаешься. В столице есть чудесный лекарь, мой старый друг. Он поможет. А это тебе, на память. – Кима положила рядом со мной маленькую покорёженную лампадку, пробитую насквозь. Масло, конечно, давно вытекло.
– Я обещал Богородице вернуть ее наполненной…
– Если бы не она, стрела гунгла прошила бы тебя насквозь и это уже без шансов. А так ты ещё с нами.
– Надеюсь, я смогу выполнить обещанное. – Прошептал я. Слова давались мне тяжело.
– Не смей больше делать глупостей. Знаешь, как я испугалась? Я не перенесу твоей гибели. Ты – моя последняя надежда. Я бы даже сказала: это судьба.
Кима ударила Бурушку пятками и помчалась вперёд. Я закрыл глаза и снова провалился в небытие.
Полубред, полузабытье. Обрывки сна. Каждая рытвина, ухаб или кочка отдавались в груди острой пронзающей болью. Слёзы катились из глаз и сдержать их было невозможно. Я скрипел зубами, стараясь сдержать стоны, но боль с ревом выходила наружу на очередном толчке телеги.
Сколько продолжалась эта пытка – не скажу, но, когда под копытами зорба зацокал камень мостовой О’Дельвайса, телега пошла плавнее и я погрузился в глубокий сон.
Глава Десятая. Багурон
Резкий толчок разорвал оковы небытия, вернув меня в мир страданий. Телега остановилась. Я приоткрыл глаза.
Невысокий хум в хрустальном пенсне склонился над повозкой.
– Так, что у нас тут? Проникающее ранение, разрыв легкого, так-так… это на восьмую тяжесть потянет, рана сложная, может загноиться. Рекомендую шесть прочтений… хотя....
Лекарь потер подбородок, подсчитывая что-то в уме.
– Нет, шести должно хватить.
Целитель испытывающее посмотрел на кикимору.
– Это почти три монеты золотом плюс транспортные расходы до Волчьей Пустоши…
Девушка развязала кошель.
– Есть алмазы и старые монеты гномов.., и Око Мясника.
Кима высыпала на камышовую ладошку несколько монет из катакомб.
– Я возьму глаз этого отродья.
Лекарь обернулся к слугам и отдал распоряжения:
– Пациента в смотровую, немедля, и не растрясите.
Несколько сильных рук перетащили меня на носилки и занесли в дом.
Операционная пахла спиртом и воском. Был ещё какой-то цветочный запах, но я не разобрал точнее.
Целитель развернул какой-то пергамент и протяжно запел.
Но что-то пошло не так: яркая вспышка озарила комнату. Жуткая/Дикая боль тут же пронзила грудь, а сам целитель шарахнулся, словно его ударило током.
– Вот напасть.., заклятое ранение.., кто его?
– Гунгл, с арбалета… в меня целили, а он…
Голос Кимы дрогнул.
– Значит, ещё и отравлена…
Целитель убрал свиток и начал копаться в своём саквояже.
– Я не совсем уверен, хватит ли мне сил… такие травмы под силу лишь Нораку Доброохоту. Но я попытаюсь. У меня есть подходящий свиток…Хотя, лучше всего – мощи святого Лирана. Хотя, лучше и то, и другое.
Целитель постоянно что-то бубнил, не всегда было понятно, с кем он говорит.
Он оправил рясу, поставил в изголовье кровати странного вида человеческий череп, исписанный кроваво-красными рунами, и, закатав рукава, распечатал пергамент.
Странные слова слились в диковинный мотив.
Боль нахлынула с новой силой, но на этот раз вспышки не было, а голос лекаря звучал властно и зычно. По мере усиления интонации страшные муки отступали, но, может быть, просто я терял сознание.
В себя я пришёл уже под монотонную молитву и бормотание на странном наречии. А потом, словно по мановению волшебной палочки, боль ушла. Исчезла. Будто и не было никогда. Голова снова обрела ясность, и я сделал вдох, набрав в грудь побольше воздуха – опять ничего. Вздохнув полной грудью я поперхнулся и закашлялся, но боли не было.
Не веря своим ощущениям, я поднялся на локте и ощупал грудь – уродливый рубец багровым крестом маячил на моей груди. Подняв голову, я увидел Киму, внимательно следящую за каждым моим движением.
– Привет, отважный спаситель. Как себя чувствуешь?
Я свесил ноги с кровати.
– Ну уж нет, не торопись. Ишь, прыткий какой. Свиток хоть и избавил тебя от ранения, но организм ещё слишком слаб.—Рука кикиморы легла мне на плечо.
– Надо поесть. Тут трактир недалеко, там отличную мясную похлебку готовят. Силами наполняет не хуже самой Ахимсы.
– Ахимсы?
– Благословение такое, не бери в голову. Силы тебе понадобятся, нам ещё в банк нужно поспеть, подводу оплатить. Да и за перевод неизвестно какую цену заломят. Ну, и дырень в нагруднике залатать не помешает, заодно и мне теперь тоже оружие подобрать надо. Вычислили нас приспешники Анархеимовы. Теперь магией – только в крайнем случае.
Я осторожно спустился с кровати и, опираясь на Киму, двинулся к выходу.
– В банк? Грабить будем?
Кима расхохоталась.
– Ну какой из тебя грабитель? Ты на ногах то едва стоишь.
– Кто ж нам столько денег даст? У меня с кредитной историей и в своем мире не ахти.
– Всё намного проще. Мне тут за твой горн полкило алмазов отсыпали.
– Алмазов? … Ты продала Горн? Он же бессмертие…
– Тебя заказали. Братству Каменного Лотоса. Кто – не знаю. Но выстрел гунгла пробил твою грудь раньше. Наёмник, пришедший за тобой, воочию увидел могущество древних дворфов, поэтому обменял на артефакт твою жизнь и мешок алмазов. Так что, теперь дело за малым – обналичим капитал и к Фей Го. Может даже отряд соберем…
Картина боя в библиотеке пролетела перед глазами. Четкие и отточенные движения Кимы, несущие гибель огромным отродьям хаоса, гунглам, как их назвала кикимора, и собственные корявые потуги. Правда, топориком у меня получилось довольно неплохо.
– Топорик?..– Рука потянулась к поясу. Единственная вещь из моей реальности все так же торчала из-под ремня. Я коснулся пальцами упругой резины рукояти. Спокойствие волной разлилось по душе.
– Так ты продала горн, который работает? Значит я помер, а он меня с того света..?
– Горн всего лишь не дал твоей душе потерять связь с телом. Он не спас бы тебя от яда гунглов, лишь продлил бы мучения. Но, как ни странно, именно лампадка изменила направление полёта стрелы отклонив ее от сердца, а масло обезвредило отраву. Так что ты и вправду в рубашке родился.
– Ты не ответила… горн дарует бессмертие?
– Повторное и последующие использования калечат разум и душу. Там, за гранью бытия, тоже есть свои законы, нарушение которых всегда влечёт кару.
– А ты где так с оружием управляться научилась? Я такое только в кино про Шаолинь видел.– Пробурчал я, с трудом сдерживая кашель.
– А, – махнула рукой кикимора, – долгая история. Если в двух словах – у амазонок. Отец сотворил вокруг их острова непроглядный туман и скрыл его от людских глаз, а взамен потребовал обучить меня воинскому ремеслу также, как одну из них. Это было мое наказание за то, что ребёнком пробиралась в ваш мир.
– Ого … а что ты искала в нашем мире?
– Это не короткая новелла…
– Так расскажи, а я отдышусь слегонца, а то что-то мутить стало…
– Так бывает, это реакция организма на яд.
Кикимора облокотилась на древко кукриобразной алебарды. – Только без усмешек.
Я кивнул.
– Фея пришла ко мне во сне. Они всегда приходят во сне. Мне было пять, когда она явилась. Я до сих пор помню этот сон. Отчетливо. Досконально. Будто только что очнулась от него. Она, словно сотканная из звездного света, спустилась по лунной дорожке, что соединяет небеса и океан.
«Проси и обретешь» – молвила властительница грез.
Голос кикиморы звенел эмоциями, словно весенний ручей.
– А что может желать девчонка пяти лет? Конечно же, одни глупости…
Кима улыбнулась. И продолжила полушепотом.
– Однако фея очень внимательно выслушала меня. И потом произнесла:
– «Тяжела доля, выпавшая на твою судьбу. И я, к моему сожалению, не в силах изменить ее. Я смогу лишь облегчить твой путь. Я пошлю тебе помощника: «Лабиринты мироздания откроются для тебя, и ты найдешь попутчика. Того, что разделит тяготы твоего бремени. Рыцарь из-за грани встанет подле тебя и будет разить твоих врагов. Сражаясь ни за деньги, ни за золото и драгоценности. Высшей наградой для него станет блеск твоих глаз».
«Как мне найти его?» – Догадалась спросить тогда я.
«Перекрестки реальностей весьма своевольны, но на уготованную встречу они тебя выведут, ты найдешь его в свое время. А потом позовешь, и он услышит».
Фея растаяла в свете звезд. А пророчество стало навязчивой идеей. Я убегала в реальность вашего мира при первой же возможности. Фантазия обеспечивала проход. Я искала его – того, кто должен был вырасти в грозного рыцаря, сокрушителя истинного зла. Потом отец узнал о моих походах в реальность и запер на острове амазонок.
Годы шли. Беды и несчастья сыпались на Фео одно за другим, словно яблоки из переполненного мешка. От былой благодати не осталось и следа. Я билась, сражалась с многочисленными врагами, а его всё не было. Потом явился Горбах и поглотил всех врагов. Как большое зло пожирало меньшее, так и тирания этого колдуна поглотила все мелкие беды, принося одну огромную. Мы восстали, а рыцарь не пришёл. Потом Анархеим обрушил свои полчища на Фео. И я снова билась одна, круша врагов своими руками.
– Так и не отыскала? Неужели никто так и не откликнулся?
Кима замотала головой.
– Пару раз я думала, что нашла своего рыцаря, но это были лишь тени, поглощенные алчностью или похотью. Я почти утратила надежду. А потом иегуроны нашли вас на берегу. И когда ты бросился на стрелу – я снова уверовала.
Кикимора подняла на меня взгляд: он был такой проникновенный, что казалось, будто она видит самые сокровенные уголки моей души. Словно высмотрев что-то, она продолжила:
– Амазонки отличаются особой суровостью и требовательностью к дисциплине, но зато я умею рубить, колоть, крошить. В общем, мастерски тыкать в плохих парней всяческим оружием.
– Ну этим копьем ты точишь знатно, может тогда уж лучше мне что нибудь подобрать, так гунглов шампурить я вряд ли сумею.
Краска выступила на моем лице. Мне стало очень неловко за собственное неумение.
Но Кима отнесла мой румянец к последствию ускоренного излечения, и, взяв под руку, повела в таверну.
– В любом случае, прежде всего надо подкрепиться, твоему телу нужна пища, магия – магией, а физиологию не обманешь, пошли потихоньку, все остальное может подождать.
Похлебка на самом деле была такая, что ум отъешь. Наваристый бульон, большой шмат мяса. Какие-то местные овощи, напоминающие капусту, странного кроваво-красного цвета, какие- то корнеплоды, скорее всего – отражение нашей картохи или брюквы, и немного лапши. Вкусно и очень сытно. Я поел с большим удовольствием. Желудок довольно урчал, а живот натянул поясной ремень. От ранения не осталось и следа, если не считать шрам, косым крестом перечеркнувший левую часть груди.
Странно, но мы, дети цивилизации, совсем забыли, что значит голод. Привередливо выбирая сыр и ковыряясь в огромном ассортименте колбас, мы забыли, как вкусна корка хлеба, натертая чесноком и посыпанная крупно помолотой солью, особенно на голодный желудок.
Попав в мир Фео, я почти всегда чувствовал боль и голод. А почувствовав поцелуй смерти, там, в катакомбах Мясника, я практически переосмыслил прежние ценности. Нет, просветление не пришло, и света в туннеле я не видел.
Но само осознание того, что хлоп – и жизнь закончилась, заставило меня понять, что совсем не важно, какую колбасу ты жрешь на завтрак. Или какими изысками ты обедаешь, сколько деликатесов ты съел на ужин. А вот с кем ты провёл это время, кому подарил тепло своей души – это единственное, что имеет значение.
– Ты наелся?
Голос девушки выхватил меня из потока размышлений. Кима улыбалась.
– Угу, пошли обналичивать сокровища.– буркнул я, отодвинув тарелку.
* * *
В банке тоже ничего интересного не обнаружилось. Банк он и в отражении банк. Слащавый клерк с улыбкой 6х9, напыщенно-серьезный кассир, по три-четыре раза пересчитывающий наличность, не пойми зачем. То ли на самом деле считать не умеет, то ли из-за желания подчеркнуть свою важность. Но на этот раз что-то пошло не так. Едва кассир закончил пересчёт сверкающих камней и в третий раз уровнял чаши весов – в зал ворвалась вооруженная до зубов стража О’Дельвайса.
Я схватил табурет, на котором сидел и укрылся им, как щитом, верный слесарный топорик блеснул в моей руке. Кима выставила вперёд лезвие копья из подземелья и зашипела.
Клерк и кассир спрятались за дубовыми прилавками, обшитыми стальными листами.
Стража, словно свора собак, окруживших добычу, замерла, не решаясь броситься на загнанного зверя.
Кима, осторожно переступая и маневрируя, встала рядом со мной. Я крепче сжал табурет.
– Так, в чем проблема? Мы просто хотели положить депозит…– Нарочисто громко начал я пытаясь заглушить закравшийся в душу страх.
Старший дозора с ухмылкой пролил свет на наше положение – Алмазы наемника оказались осколками обычного каленого стекла. Хуже того: кто-то уже провернул подобную махинацию в одном из отделений банка и вынес очень крупную сумму из хранилища.
– На этот раз вам не уйти, мерзкие воришки… – проверещал клерк из укрытия противным голоском.
Охрана с решительным видом сомкнула щиты.
Голос кикиморы перешёл в шелест и посвистывание, не предвещающее ничего хорошего. Это умерило пыл закованных в металл хранителей порядка. Сделав несколько шагов назад, стражи замерли, словно ожидая чего-то или кого-то. Гробовая тишина повисла в помещении.
– Затишье перед бурей. – Мелькнуло у меня в голове, но сигнала к атаке не последовало. А в распахнутые двери вошёл старец в белоснежных одеждах.
Стража расступилась перед ним.
– Здравствуйте. – Начал зычным голосом старик.
– Я – Багурон, исполняющий обязанности городничего…– Но, увидев камышовую девушку, старец склонился в приветственном поклоне.
– Что привело Смотрящую за гранями в наш город? – Продолжил он.
Тут к нему подбежал тот слащавый клерк и начал что-то шептать в ухо.
Старец терпеливо выслушал, и, отмахнувшись от работника банка, словно от назойливой мухи, повторил вопрос.
– Так какая нужда привела доблестную защитницу рубежей от армий Анархеима в нашу обитель? Чем хумы могут помочь представительнице славного воинства принцессы Адынеширай?
Старец дал знак рукой и стража покинула банк, под разочарованные вздохи и недовольные вопли кассира и клерка банка.
– Это длинная история, хум. Но помощь нам в правду нужна…
Не вдаваясь в цели нашего похода Кима, поведала старцу о наших нуждах и проблемах с переводом. Старик молча выслушал.
– Я получил донесение из Клесвы. Там два отважных воителя уничтожили логово злобных кретсов и убили Арахнида-крысоеда. Избавление поселения от напасти достойно вознаграждения. Позвольте мне лично позаботится о ваших нуждах. Я поговорю с главой гильдии кузнецов и попрошу мудреца Трагула перевести ваш текст.
– Но… – Кима недоверчиво посмотрела на старца.
– Много лет назад, одна из вашего племени спасла молодого рыбака во время шторма. Бескорыстно. Взяв с него только честное слово, что поможет ее племени всем, чем сможет. Тем рыбаком был я. Сорок восемь лет я ждал случая рассчитаться с вами. Вы получите все, что необходимо. Старик стукнул посохом по дубовому полу банка и направился к ратуше.
