Алексей Петрович Морозов
Отец, или Цена родительской любви
Часть 2
Глава 1
Утро, уже давно превратившись в яркий солнечный день, осветило своими приветливыми лучами комнату, в которой после столь тревожно проведённой ночи совсем недолго спал Пётр Иванович. Теперь он уже сидел за столом и молча читал небольшую бумажку. Прочитав её несколько раз, он встал, подошёл к двери в другую комнату и постучал в неё. Из второй комнаты вышла заспанная Людмила в халате.
Пётр Иванович протянул ей бумажку:
– Вот, смотри… всё кончилось…
Людмила, зевая и потягиваясь, взяла её в руку:
– Что кончилось?
Пётр Иванович сел на стул у стола, равнодушно и опустошённо прошептал:
– Всё кончилось… Жизнь кончилась… Да ты прочитай бумажку-то.
Людмила поднесла бумажку к лицу, стала читать вслух: «Отец, душа-то твоя всхлипнула по делу, ой как по делу! И вероятно, ты прав. Я, кажется, действительно трус. Когда вы проснётесь, я уже буду в прокуратуре. Извини, что оставил тебя без внуков…»
Людмила растерянно стала озираться по сторонам:
– Ну надо же, а я и не заметила, как он исчез! – повернулась к Петру Ивановичу, с огорчением выкрикнула. – Но какой же он дурак! Ну кто бы узнал, а? Свидетелей-то не было! Ни одного!
Пётр Иванович, казалось, пребывал в полном трансе, но ответ его показал, что трезвости мысли он не потерял:
– Да нет, не дурак… Хотя и вряд ли поумнел…
– Что вы имеете в виду?
Пётр Иванович взял у Людмилы записку сына:
– Ну… видишь, как пишет? Вероятно… Кажется… Он никогда не осознает определённо, кто он есть такой… Никогда, к сожалению…
Людмила с раздражением выкрикнула:
– Да о чём это вы, Пётр Иванович! Человек добровольно пошёл на эшафот, а вы тут философствуете! Я-то поначалу думала, что вы искренне хотите уберечь его от судебной расправы, от тюрьмы, а вы!.. В мораль какую-то сомнительную ударились! Совесть! Трусость! Какая совесть! Шкуру спасать надо!
Пётр Иванович спокойно посмотрел на Людмилу:
– Чью шкуру?..
– Вон как вы заговорили! Намекаете, что я только о своей шкуре и пекусь?! А как же ваши внуки?! Не будет теперь внучат-то! Не будет! В полном одиночестве помрёте теперь! Стакан воды некому будет подать!..
– Да, теперь уже я никогда не увижу ни сына, ни внуков… Но ты знаешь, мне почему-то стало легче… Да, мне стало легче…
Людмила раздражённо и резко махнула рукой:
– А, ну вас всех к чёрту! Один трус, другой – философ-моралист! Всё, я ухожу!
Пётр Иванович усмехнулся:
– Куда?
Людмила уже совсем не стеснялась своей грубости:
– Не куда, а вообще от вас! От Игоря! От вас, его бестолкового отца, который вместо того чтобы спасти сына от тюрьмы, стал почему-то будить в нём совесть! Ха-ха-ха! Как будто на совести нынче можно заработать! За совесть не платят, Пётр Иванович, не платят! С голоду будешь помирать с этой самой совестью, но даже, – собрала пальцы в щепотку, потрясла этой щепоткой перед носом Петра Ивановича, ехидно взвизгнула, – корочки хлебушка за неё не дадут!
Пётр Иванович с грустью улыбнулся:
– Да ты, девонька, тоже вон как заговорила! Я-то не могу сдать сына, потому что я отец. Понимаешь? Отец. А ты только что отказалась от моего сына с лёгкостью ну просто необыкновенной! Если б ты была матерью, может, и понимала бы меня… А-а-а… – взмахнул он рукой, – зачем я всё это?.. В общем, я хочу предложить тебе…
– Что предложить?
– Продолжать жить в квартире Игоря. Может, всё-таки дождёшься его…
Людмила засмеялась:
– Мне уже сорок первый идёт! Если ему дадут пятнадцать, вы, что же, предлагаете мне до пятидесяти шести куковать в одиночестве, ожидая возвращения вашего сыночка?!
– А почему бы и нет? Ну заведи себе хахаля, но сына моего дождись…
– А ребёнок?! Я же ещё могу родить! Нет уж, увольте от такой радостной перспективы! Увольте! Не хочу! Я ухожу по-настоящему! Конечно, я понимаю, квартира до брака принадлежала Игорю, поэтому прав на неё я не имею, но это и хорошо, решительнее буду судьбу свою устраивать!
– Да, квартиру Игорю купил я. Давно уже. Но я же тебя не гоню из неё. Живи, сколько хочешь. И всё-таки жди…
– Нет уж! Спасибо вам, Пётр Иванович, за доброту вашу, но я ухожу, повторяю, по-настоящему!
Голос Петра Ивановича дрогнул, стал сдавленно-глухим и тихим:
– Просто я надеюсь, что его ещё, может, не посадят… Или дадут не так много…
Людмила засмеялась:
– Ага, немного!.. Вы не видели проломленный череп! Даже если несчастный выживет и не станет инвалидом, Игорю дадут – мало не покажется!.. Ну всё, Пётр Иванович, я пошла одеваться.
Людмила скрылась за дверью второй комнаты. В этот момент раздался звонок во входную дверь. Пётр Иванович неспешной старческой походкой подошёл к двери и открыл её. На пороге появился мужчина, показал Петру Ивановичу красную корочку. Пётр Иванович посторонился и молча пропустил мужчину в комнату.
Мужчина зашёл в комнату и строго представился:
– Я следователь. Сергеев Сергей Сергеевич.
Пётр Иванович засмеялся:
– Ох, батюшки мои, сколько же Сергеев участвовало в твоём проектировании! Ну просто Кубосерж!
Сергеев недовольно передёрнул плечами:
– Не понял. Что значит, кубосерж?
Пётр Иванович усмехнулся:
– Сергей в кубе!..
Сергеев многозначительно и с укором посмотрел на Петра Ивановича:
– Я бы на вашем месте, Пётр Иванович, не был бы так весел…
Пётр Иванович подошёл к столу, сел на стул, молча показал рукой на соседний стул, приглашая этим Сергеева присесть, на что Сергеев никак не среагировал:
– А с чего ты взял, что я веселюсь? Хотя… Было бы смешно – смеяться не грешно. И мне просто элементарно смешно: фамилия Сергеев, имя – Сергей, отчество – Сергеевич! Может, и не к месту смеюсь. Но почему-то захотелось…
Сергеев усмехнулся, соблюдая при этом, насколько возможно, строгость:
– Это – нервное. Так бывает, когда понимаешь, что всё так плохо, что хуже некуда, вдруг начинаешь смеяться. Это бывает… Вы мне лучше скажите, Пётр Иванович, как мне поговорить с Людмилой Даниловной Свириной.
Пётр Иванович встал:
– Да, пожалуйста. Она как раз здесь сейчас. Правда, собирается уходить… – подошёл к комнате Людмилы, постучал в дверь. – Людмила, с тобой тут хотят поговорить!
Людмила тут же вышла уже одетая:
– Кто тут?
Сергеев с интересом посмотрел на её дорогую шубу:
– Я следователь. Сергеев… – оглянулся на хмыкнувшего Петра Ивановича, запинаясь, неуверенно пробормотал, – в общем… Сер…
Пётр Иванович, едва сдерживая смех, перебил смущённое бормотание Сергеева:
– Сергей Сергеевич его зовут. Застеснялся что-то… – теперь уже открыто смеясь, обратился к Сергееву. – А ты Кубосержем представляйся. Коротко и ясно…
Сергеев недовольно оглянулся на Петра Ивановича:
– Опять вы шутите, Пётр Иванович! Не к добру это…
Пётр Иванович пожал плечами:
– Да, видать, совсем плохи мои дела… Сам удивляюсь, что это я…
Сергеев повернулся к Людмиле:
– Людмила Даниловна, скажите, вы участвовали в избиении гражданина Бублика?
Людмила встревожено всплеснула руками:
– Ну какое же это избиение, Сергей Сергеевич!
– Ну да, конечно, какое это избиение! – съязвил Сергеев. – Всего-навсего сотворили человеку открытый перелом черепа, так что он, сердечный, до сих пор в коме, и ещё неизвестно, по словам врачей, умрёт или просто инвалидом станет… Пошутили это вы, наверное, так, да? – обернулся и многозначительно посмотрел на Петра Ивановича. – Что-то слишком много у вас тут шутников…
Людмила испугано залепетала:
– Ну зачем же вы так, Сергей Сергеевич… Зачем?.. Мы ведь не хотели ничего плохого…
Сергеев решительно повёл рукой в сторону двери:
– Ну, короче, собирайтесь, Людмила Даниловна, я вас задерживаю для выяснения личности и дачи показаний.
Людмила угодливо сложила ладошки перед лицом, покачивая ими в такт словам:
– Пожалуйста-пожалуйста, Сергей Сергеевич! Задерживайте! Выясняйте! И показания я вам дам любые, какие только захотите!..
Сергеев брезгливо поморщился:
– Так вы долго собираться будете?
Людмила теперь уже подобострастно поклонилась всем своим туловищем:
– А я уже готова!
Сергеев направился к двери:
– Ну так в чём же дело тогда? Следуйте за мной!
Сидевший всё это время за столом Пётр Иванович, грустно ухмыльнувшись, съязвил вслед уходящей с Сергеевым Людмиле:
– Смотри, не поперхнись, Людмила…
Людмила с удивлением обернулась:
– Чем?
Пётр Иванович мрачно и задумчиво процедил сквозь зубы:
– Показаниями…
Сергеев и Людмила ушли. Пётр Иванович закрыл за ними дверь, медленной, вдруг ставшей совершенно старческой походкой с трудом добрался до стола, сел на стул, на несколько секунд задумался:
– Да-а-а… Видно, по-настоящему смешно, когда по-настоящему плохо…
Глава 2
Зал судебных заседаний был полон. На своих местах, как и положено, сидели судья, прокурор, адвокат. За металлической решёткой стоял, судорожно ухватившись руками за холодные неприветливые прутья Игорь. Он был теперь подсудимым. Был тут и пострадавший. Бублик уже вышел из комы, но удар Игоря бы, видимо, по-настоящему спецназовским, потому что Бублик был парализован и сидел в инвалидной коляске. Зрители в зале, среди которых в первом ряду расположились Пётр Иванович и Людмила, с интересом наблюдали за судебным процессом.
Судья стукнул молоточком по специально подложенной для этих целей деревяшке:
– Слово предоставляется государственному обвинителю!
Прокурор встал:
– Уважаемый суд! Двадцать четвёртого февраля текущего года, в два часа тридцать минут, при выходе из ресторана "Вечерний звон", произошёл конфликт между подсудимым Свириным Игорем Петровичем и пострадавшим гражданином Бубликом Виктором Викторовичем, получившим в результате этого серьёзные увечья. Причиной конфликта, по утверждению подсудимого Свирина, стало избиение пострадавшим жены подсудимого. Подсудимый заявляет, что гражданин Бублик, выйдя вслед за ним и его женой из ресторана, стал приставать к его жене, как он говорит, с откровенными комплиментами, что не понравилось подсудимому, который просто стал отталкивать гражданина Бублика от своей жены. Показания подсудимого в ходе следствия не получили никаких подтверждений.
– Да-а-а?!.. – Пётр Иванович забыл, что он в суде и что здесь необходимо соблюдать определённый законом порядок.
– Гражданин!.. – деревянный молоток судьи с грохотом обрушился на предусмотрительно подложенную кем-то, – вот уж кто-то молодец, придумал же! – как раз для такого случая деревяшку.
– Всё-всё-всё!.. – испугался Пётр Иванович.
Судья повернулся к прокурору:
– Продолжайте, пожалуйста.
Прокурор, бросив недовольный взгляд на Петра Ивановича, поёжился:
– Гражданин Бублик всё объясняет иначе. Он увидел, как подсудимый бьёт свою жену и сделал ему замечание, от чего подсудимый рассвирепел и стал жестоко избивать гражданина Бублика. От первого же удара подсудимого гражданин Бублик упал и ударился головой о тротуар, получив открытый перелом черепа. После этой серьёзной травмы гражданин Бублик находился в коме более десяти дней, и теперь он парализован, частично лишён слуха и речи. Однако гражданин Бублик, столь жестоко избитый подсудимым, всё-таки смог сегодня присутствовать на судебном процессе в качестве пострадавшего. Данное избиение гражданина Бублика подсудимым вполне можно квалифицировать как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью. Свидетелей выше описанного преступления, кроме жены подсудимого, следствием не выявлено. И верить объяснениям подсудимого у прокуратуры нет никаких оснований, потому что никто не видел, кто именно является автором всего лишь двух лёгких синяков и одной царапины на лице жены подсудимого, в то время как сама гражданка Свирина Людмила Даниловна дала следствию показания, в которых заявила, что, как только они с мужем вышли на улицу, муж тут же нанёс ей два удара по лицу, чем и объясняется наличие у неё двух синяков и царапины.
Пётр Иванович повернулся к Людмиле и в упор посмотрел на неё. Людмила тоже секунду посмотрела на Петра Ивановича и демонстративно отвернула лицо в сторону.
– Вот оно, значит, ка-а-ак!.. – подумал Пётр Иванович.
Но подумал он, видимо, вслух и, без сомнений, громко, потому что тут же на уже упомянутую деревяшку вновь с треском обрушился молоток судьи:
– Вы, наконец, прекратите нарушать порядок в судебном заседании?!
– Всё-всё-всё! Я больше не буду!.. – Пётр Иванович понял, что дело может для него кончиться изгнанием из зала суда.
– Таким образом, – продолжил прокурор, – вина подсудимого в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью гражданина Бублика Виктора Викторовича, по мнению обвинения, неоспорима. Его действия ничем, кроме сознательного желания искалечить пострадавшего, не мотивированы. И я как государственный обвинитель уверен, что на данном судебном заседании это будет объективно установлено. Поэтому я прошу суд определить подсудимому наказание в виде лишения свободы в колонии общего режима сроком восемь лет. – Прокурор повернулся к судье. – Спасибо, ваша честь, я закончил.
Судья посмотрел на адвоката:
– Слово для защиты предоставляется адвокату.
Адвокат встал, мельком взглянул на Игоря:
– Уважаемый суд! Да, прокурор совершенно прав в том, что свидетелей расследуемого здесь происшествия нет. Даже камеры внешнего наблюдения, установленные у входа в ресторан, в тот день, как назло, оказались неисправны. Так что, свидетелей действительно нет. Поэтому, наверное, обвинитель, противореча сам себе, заявляет тут одновременно и что подсудимый стал жестоко избивать пострадавшего, и что он нанёс ему всего лишь один единственный удар. Но зато тот факт, что жена подсудимого Свирина Игоря Петровича весь вечер провела в ресторане со своим мужем без синяков и царапины на лице, зафиксирован самим же следствием в показаниях множества свидетелей. Надо ли здесь всех их допрашивать, чтобы подтвердить это?
– Думаю, не надо, – ответил судья, – если обвинение и защита не возражают.
Прокурор привстал:
– Я не возражаю.
Адвокат удовлетворённо кивнул:
– Тогда я продолжу, ваша честь. Мне совершенно не понятно, как мой подзащитный, проведя на глазах десятков посетителей ресторана прекрасный вечер со своей женой, заботливо и с любовью ухаживая за ней несколько часов кряду, вдруг, выйдя с ней на улицу, стал её бить…
Прокурор, нетерпеливо заёрзал на стуле:
– А всё объясняется довольно просто. Он заметил, что его жена очень приглянулась многим мужчинам, и его охватила ревность… Да что там говорить, ваша честь, позвольте мне допросить единственную свидетельницу всего этого происшествия Людмилу Даниловну Свирину.
Пётр Иванович хлопнул себя ладошками по бёдрам, громко и смешливо вскрикнул:
– Ить-ты! Свидетельница!.. Она уже свидетельница!..
Судья вновь обрушил молоток на многострадальную деревяшку:
– Гражданин! Успокойтесь! Иначе наложу штраф!.. – повернулся к прокурору. – Пожалуйста, допрашивайте свидетельницу.
Прокурор подошёл к Людмиле:
– Людмила Даниловна, станьте, пожалуйста, за трибуну и расскажите суду, что произошло, когда вы с подсудимым вышли из ресторана на улицу.
Людмила подошла к трибуне для свидетелей:
– Ваша честь, сразу же после того как мы с подсудимым…
Пётр Иванович, перебивая Людмилу, развёл в руки стороны, громко и язвительно крякнул:
– Кхе! Уже не муж!.. – ехидно растянул. – Подсуди-и-мый!..
Судья стукнул молотком так, что несколько зрителей в зале инстинктивно слегка подскочили вверх:
– Гражданин! Ещё одна реплика, и я прикажу вывести вас из зала!
Вот теперь Пётр Иванович испугался уже по-настоящему:
– Всё-всё-всё! Я больше не буду! Точно не буду! – тихо проворчал. – Выведут действительно, и не увижу больше сына…
Судья обратился к Людмиле:
– Продолжайте, пожалуйста.
Людмила положила руки на края трибуны:
– Только мы вышли на улицу, он сразу стал оскорблять меня необоснованными подозрениями: вот, дескать, мужики все на тебя пялились, и ты им, как проститутка, недвусмысленно строила глазки! Я попросила меня не оскорблять, тогда он, совершенно неожиданно, дважды ударил меня…
Адвокат язвительно перебил:
– Два удара спецназовца, и два лёгких синячка… Сомнительный результат…
Судья строго посмотрел на адвоката:
– Прошу не перебивать свидетеля! – повернулся к Людмиле. – Продолжайте, пожалуйста.
Людмила с опаской мельком взглянула на Петра Ивановича:
– Всё это увидел вышедший вслед за нами пострадавший гражданин Бублик. Он, желая защитить меня, всего лишь сделал замечание подсудимому, а тот тут же ударил его так, что гражданин Бублик упал головой на бордюр. Ну а дальше вы всё знаете… открытый перелом черепа…
Адвокат ехидно съязвил:
– Ну вот это уже удар спецназовца!..
Судья почему-то показал пальцем на адвоката:
– Я прошу защиту вести себя покорректнее… – повернулся к Игорю. – Подсудимый, вы слышали показания свидетеля. Скажите, в действительности так было дело?
Игорь, всё время сжимавший прутья решётки, обречённо и вяло разжал пальцы, безвольно опустил руки по швам:
– Свидетелей не было… Камеры, оказывается, не работали… А жена… – протяжно вздохнул. – Что я теперь могу изменить?.. – вяло взмахнул рукой. – А-а, делайте, что хотите…
Судья недовольно дёрнул головой:
– Это не ответ. Что значит, делайте, что хотите? Мы не делаем, что хотим, а вершим правосудие на основании установленной в судебном заседании истины. Поэтому я ещё раз вас, подсудимый, спрашиваю: так было дело, как рассказала тут свидетельница Свирина?
Игорь хмыкнул:
– Хм, свидетельница… Ну… раз свидетельница… раз все и всё против меня… значит, так и было…
Глава 3
Комната свиданий колонии была совсем небольшой. Колония находилась, как говорят в таких случаях, в местах, не столь отдалённых, ехать сюда на короткие встречи с заключёнными их родным и близким было очень накладно для личного бюджета. Видимо, поэтому в этот утренний час за столом, друг против друга, сидели только Игорь в полосатой одежде заключённого и Пётр Иванович. Сбоку, у двери, стоял строгий и надменный тюремный надзиратель.
– Отец, ну зачем приехал? – Игорь выглядел усталым, глаза его сделались стеклянно-равнодушными. – Так далеко… а тебе, как-никак, семьдесят пять… Опять же, зима, холод…
Пётр Иванович поёжился, видимо, вспомнив, какой действительно сейчас на улице мороз:
– Зима у меня в душе, сынок… А в реальности я её не замечаю… Я теперь ничего не замечаю… Всё пургою замело, всё холодом сковало…
– Ну не переживай, отец. Всего лишь восемь лет дали…
Пётр Иванович грустно усмехнулся:
– Это тебе всего лишь… А мне – пожизненно…
Игорь опустил голову:
– Ну что ж теперь поделаешь…
– Да, теперь уж ничего… ох, ничего, сынок…
Игорь вдруг быстро наклонился к Петру Ивановичу, зашептал:
– А я сбегу, отец…
Надзиратель подскочил к столу, за которым сидели Игорь и Пётр Иванович, грубо закричал:
– В чём дело?! Не наклонятся! Не шептаться! Прекращу свидание немедленно!
Пётр Иванович испуганно, прерывисто и сбивчиво залепетал:
– Всё-всё-всё, командир! Мы… ничего!.. всё в порядке!.. просто он… ну… сынок мой… хотел меня… отца своего старого… поцеловать!.. Ну наклонился поэтому…
Надзиратель грубо прервал Петра Ивановича:
– Здесь не место для поцелуев! Сидеть как положено! Прямо! Не наклоняться! Говорить громко и внятно! Понятно?!
Пётр Иванович, сильно волнуясь, приложил ладони к груди:
– Понятно, командир! Всё понятно! Мы прямо!.. Мы громко!.. Мы не будем… целоваться…
Надзиратель, смягчаясь, усмехнулся:
– Ну детский сад, ей-богу! – засмеялся каким-то неприятно булькающим смехом. – Целоваться они не будут!.. – отошёл к двери, спокойно, но подчёркнуто строго проворчал. – У вас ещё три минуты…
Пока надзиратель шёл на своё место у стены, Пётр Иванович, мельком взглянув на его широкую спину, тихо прошептал:
– Не вздумай, Игорь… – опять бросил быстрый взгляд на надзирателя, сделав секундную паузу, на всякий случай громко добавил, – …дисциплину, я имею в виду, нарушать!.. не вздумай…
Игорь равнодушно махнул рукой:
– А какая теперь разница… Ты говоришь, для тебя восемь лет – как пожизненно… А для меня, думаешь, меньше? Для меня теперь или одно, или…
Надзиратель резко перебил:
– Вы испытываете моё терпение!
Пётр Иванович встрепенулся:
– Ну какое терпение, командир… Мы же ничего такого…
Надзиратель сурово сдвинул брови:
– А эзоповский язык – ничего такого? За дурака-то меня не держите! Только из уважения к вашему возрасту, отец, даю вам ещё две минуты…
Пётр Иванович разочаровано развёл руками:
– Хорошо-хорошо… Две, так две… – с тоской посмотрел на Игоря. – Сынок, а ты знаешь, Людмила-то замуж уже вышла… С тобой заочно развелась, и выскочила уже…
Игорь равнодушно отвернулся:
– Ну и чёрт с ней. Она меня не волнует. Пусть выскакивает.
– Да, но выскочила-то она, знаешь за кого?.. – интонация произнесённых Петром Ивановичем слов была неприкрыто интригующей.
Игорь криво усмехнулся:
– Да наплевать… – вдруг напрягся, с интересом посмотрел на отца. – Однако… судя по загадочности твоего вопроса, тут что-то не так…
– Ещё как не так, сынок! Она вышла замуж за Бублика!
Игорь от удивления смог говорить только с паузами:
– За Буб… ли… ка?!..
Пётр Иванович усмехнулся:
– За Бублика, сынок, за Бублика!
– Вот за этого, – Игорь сделал движение рукой, словно продвигая ею воображаемый бублик в рот, – ам-ам-ам?..
– За него, сынок… Я с Людмилой на прошлой неделе случайно в супермаркете столкнулся. Говорит, а что, он меня любит. Денег накопил – миллионы! И всё мне клялся завещать, если выйду за него.
– И что же, на самом деле завещал?
– Да! Представь себе! Написал завещание!.. Влюблён, оказывается, в неё до безобразия!.. Причём, ты знаешь, у него действительно тьма денег. Подпольный бизнес развивал, гад. Официально чуть-чуть, а вне поля зрения налоговой – почти олигарх…
Игорь на мгновение задумался:
– Ну это она на деньги покусилась… Бублик-то как мужик явно не производитель… Детишек наверняка не будет…
Пётр Иванович махнул рукой:
– Какие там детишки, он и не жилец уже, кажется…
Игорь усмехнулся:
– Говорю же, за денюжки замуж вышла Людмила… Хитра! Хитра! Всё ведь останется ей…
– А она прямо так мне и заявила. Говорит, я уже сейчас очень богата, но скоро стану и совершенно свободной женщиной…
Игорь покачал головой:
– Какой цинизм… Я же говорил тебе, она на всё способна. – задумался на секунду. – Хотя… может, она по-своему и права… намучилась со мной… – взмахнул рукой. – Да чёрт с ней…
– Да, конечно. Правильно ты говоришь, чёрт с ней. Главное, сынок, ты тут… – настороженно посмотрел на надзирателя, с нажимом, многозначительно, с паузами проговорил, – дисциплину… не нарушай… Ладно?
Игорь нахмурился:
– Нет, отец, нарушу, обязательно нарушу. Так что, готовься…
Пётр Иванович огорчённо выдохнул:
– Значит, готовиться, да?..
Игорь уверенно, как о безоговорочно решённом деле подтвердил:
– Да, готовься…
Надзиратель решительно двинулся к столу, за которым сидели Игорь и Пётр Иванович:
– Так, опять Эзоп!
Пётр Иванович испуганно повернулся к надзирателю:
– Ну какой Эзоп, командир! Какой Эзоп!..
Надзиратель грубо выкрикнул:
– Всё, свидание окончено! – Подошёл к Игорю. – Встать! Руки за спину! Вперёд! – уводя Игоря из комнаты свиданий, обернулся к Петру Ивановичу. – Я не дурак, отец. Он тут нарушать дисциплину будет, а вы там, за тысячи километров, будете к чему-то готовиться, да?..
Надзиратель и Игорь скрылись за дверью комнаты свиданий.
Пётр Иванович медленно двинулся к выходу, остановился на секунду, задумался, вздохнул:
– Ох, сынок-сынок… что же ты делаешь… что же ты делаешь… но готовиться придётся… к сожалению, придётся…
