Алексей Наумов
Мардабан Блиноед и другие невероятные истории
Редкие виды
Бабочка опустилась на лист клубники в паре метров от Степашкиного носа, и он сразу же встрепенулся и начал подкрадываться к ней, навострив уши и вытянув хвост. Когда до возмутительницы спокойствия оставалось несколько сантиметров, Степашка весь задрожал от возбуждения и бросился на крылатого нарушителя, громко щёлкнув зубами. Бабочка вспорхнула и продолжила свой путь, неспешно кружась над землей, вне досягаемости маленького сторожа. Но Степашка не доверял бабочкам и бежал следом, время от времени подпрыгивая, пока не выпроводил её за пределы своего участка. После этого он звонко тявкнул, разбросал землю задними лапками и вернулся на свой наблюдательный пост в тени жасмина.
«Да, – думал он, кладя голову на лапы и оглядывая свою территорию из-под густых бровей, – сторожевая служба это непросто… Мало ли что может случиться… Всегда нужно быть начеку…»
Но начеку быть было трудно, потому что день был жаркий и даже трясогузки не спускались на газон, чтобы побегать там и поискать насекомых. Та бабочка была единственной нарушительницей и вскоре, Степашке стало очень скучно. Он перевернулся на бок, потом на другой, потом лёг на спину привалившись ногами к жасмину и, в конце концов, сладко задремал, хотя ему казалось, что всё ещё охраняет дачу от непрошенных гостей. Это чувство было таким сильным, что когда пара стрекоз села на ветку над его головой и зашуршала своими крыльями, он подумал что проснулся и бросился за ними в погоню. Стрекозы были крупными и ярко синими. Они точно дразнили Степашку, кружась прямо вокруг его носа и разлетаясь в стороны, как только он пытался схватить их зубами. Они сделали несколько кругов по участку, а потом, нахально уселись на заборе и принялись смеяться над Степашкой. От возмущения, маленький скотч-терьер залаял и попытался забраться на забор, но у него ничего не вышло. Стрекозы, меж тем, смеялись всё громче и громче и постепенно увеличивались в размерах. Но Степашка был храброй собакой и снова попытался вскочить и укусить несносных насекомых, хотя те были уже в несколько раз больше него самого и походили на людей.
– Какой же он смешной, – хохотали они. – Ты только посмотри, как он дрыгает лапками?! И как ворчит! Ну просто зверь!
Окончательно разозлившись от таких слов, Стёпа громко залаял и… проснулся. Мама и папа стояли над ним и улыбались. У папы в руке был полиэтиленовый пакет с хлебом, который шуршал на лёгком ветру.
– Ну, что, сторож, очнулся, наконец? – приветствовал он Стёпу. – На кого же это там охотился во сне? Не иначе это был тигр или носорог…
Стёпа сконфуженно чихнул и завилял хвостом.
«Подумаешь… – подумал он. – Всего-то минутку поспал… Зато я прогнал стрекоз, которые летали по участку во сне! Ведь если совсем не спать, то во сне начнётся такой беспорядок, что я никогда не смогу навести там порядок, значит, мне нужно иногда дремать, чтобы всё контролировать. Чего тут непонятного?..»
Степашка потянулся и вразвалочку пошёл к своей миске, желая убедиться, что во время его сна туда случайно не свалилось с неба парочка говяжьих сарделек. Но в миске было пусто, за исключением маленького паучка, который при виде Степашки бросился бежать.
«А вдруг сардельки тут были, – разволновался вдруг Степашка. – Что если этот паучок утащил их, а?..»
Стёпа попытался разглядеть паучка в траве. Но того уже и след простыл.
«Паучок, конечно, совсем маленький, – стал успокаивать себя Степашка. – Едва ли он смог бы утащить жирные сардельки, но с другой стороны… С другой стороны, даже маленькие паучки могут ловить больших мух, а значит, если к нему в паутину попадётся большая сарделька, то, вполне вероятно, он тоже сможет её съесть!..»
Стёпа представил, как маленький паучок объедается сарделькой обмотанной паутиной и ему стало не по себе.
«В следующий раз я ему покажу, – решил Степашка. – Это форменное безобразие, таскать сардельки у сторожевых собак, когда они охраняют порядок во сне. Это подло!..»
Степашка снова принялся искать паучка, как вдруг услышал, что на кухне зазвенели ложки.
«Что такое, – возмутился он. – Кто-то ест без меня? Неужели я проспал так долго и уже время обедать? Нужно срочно всё проверить!..»
Степашка кинулся на кухню, даже не удостоив своим взглядом скворца, который спокойно разгуливали по газону.
«Я разберусь с ним позже, – подумал Стёпа, взлетая по ступенькам кухни. – Скворцы, это не так страшно…»
Время обеда и вправду наступило. Ребята уже сидели за столом, а Счастливчик удобно расположился на кресле. Стёпа лизнул друга в нос и забрался под стол, чтобы быть поближе к Варе, которая всегда передавала ему что-нибудь вкусненькое. В это раз ему достался кусочек сыра и ломтик ветчины, и он с удовольствием съел их, невзирая на возмущенный писк Счастливчика.
Когда посуду вымыли, и настало время папиной истории, Степашка приготовился спать. Ему всегда очень хорошо спалось, под папины сказки, но сегодня, уже закрыв глаза, он вдруг услышал что-то про сосиски и паутину и стал прислушиваться…
– Сосисочный паук – огромная редкость в наше время, – говорил папа. – Даже макаронного монстра можно увидеть чаще, чем его. Сосисочный паук совершенно безобиден и называется так, потому что его паутина состоит из чудесных, тонких и необычайно вкусных Франкфуртских сосисок. Учёные до сих пор гадают, как у него это получается, но факт остаётся фактом и Сосисочного паука до сих пор можно встретить в некоторых пещерах Тюрингии. У самого паука нет естественных врагов в природе, но вот его паутина, служит лакомством для многих видов зверей и птиц, и бедняжка часто голодает, если, конечно, не считать сосисок, которые у него всегда под рукой. В средние века этих пауков ловили и содержали в неволе, чтобы те давали владельцам сосиски, но, как оказалось, в неволе паук почти не плетёт сосисочной паутины, предпочитая её обычную. Разгневанные и раздосадованные владельцы часто убивали пауков за этот «обман» и скоро этот вид практически исчез. Одно время даже считалось, что они полностью вымерли, но некий Ламберт Кох, известный повар и естествоиспытатель, нашёл следы Сосисочного паука в пещерах Тюрингии и западной Богемии. Следы были настолько вкусны, что Кох несколько лет с удовольствием их исследовал, используя в качестве научного оборудования пивную бочку и кружку внушительных размеров… Как бы то ни было, но именно он явил миру убедительные доказательства существования Сосисочного паука и даже получи учёную степень за это открытие. Доктор Кох, как его теперь называли, пытался приручить Сосисочного паука с тем, чтобы тот ткал свою деликатесную паутину не только в темноте пещер, но и в его подвале. В этой тяжёлой и кропотливой работе ему помогали трое его друзей – Фридрих – владелец местной пивной, Ганс – мясник с городского рынка и некий Лукаш Петенчик – чешский профессор, большой любитель колбас и науки. Каждый вечер, четверо учёных спускались в подвал и порой, засиживались там до утра, выходя оттуда шатаясь от усталости, но все их усилия были тщетны. Сосисочные пауки отказывались делать сосисочную паутину под наблюдением и, после долгих лет работы, учёные вынуждены были признать своё поражение и отпустить пауков на свободу. К счастью, в процессе научных экспериментов, Ганс научился делать точно такие же сосиски и четверо друзей продолжили свои исследования уже без использования самих Сосисочных пауков, так как жена Коха боялась насекомых и не раз обещала уничтожить его лабораторию мокрой тряпкой… Словом, благодаря неутомимым стараниям этих людей, люди знают, что Сосисочные пауки существуют, а если вам вдруг и не посчастливилось их увидеть, не отчаивайтесь – вы всегда можете попробовать чудесные сосиски, что подаются теперь по всей Германии и Чехии, в специальных «научных» заведениях, что прячутся в небольших подвальчиках старинных каменных домов. Знаете, я сам одно посещал подобные университеты и скажу вам, что эти сосиски просто бесподобны, вот только от жарких научных споров, по утрам, у меня немного болела голова…
Кстати, раз уж речь зашла об экзотических животных, то следует также вспомнить Камбоджийских Мармеладных Термитов, которые поедают сладкие плоды Каинито, больше известного как Звёздное Яблоко и их жилища полны изумительного мармелада нежно-сиреневого цвета. Правда, достать этот мармелад не легче, чем отнять мёд у диких пчёл, но его вкус…
Папа мечтательно причмокнул губами.
– Словом, дело того стоит. Мне как то прислали банку такого мармелада, и я наслаждался им почти год, съедая по чуть-чуть каждое воскресенье и запивая его кофе с кардамоном.
Папа снова причмокнул губами и вздохнул.
– Также, друзья мои, нам нельзя обойти стороной аргентинских пчёл-шоколадниц, уругвайских вафельных ос и кориандровых медопрядов, что живут во Французской Полинезии. Однако, самым удивительным существом всё же, на мой взгляд, является Сырный Богомол, которого часто называют Молочный Дьявол. Это крупное насекомое, обитающее в Восточной Африки и известное тем, что под покровом тьмы, оно доит скот и превращает ворованное молоко в удивительный, угольно-чёрный, ароматнейший сыр, равному которому нет во всём мире. Это просто поразительно! Рост сырных Богомолов достигает 45 сантиметров и у каждого из них имеется специальный эластичный мешочек на брюшке, который они наполняют молоком, набирая иногда по целому литру. Вопреки всем домыслам, они не причиняют скоту ни малейшего вреда, действуя очень тактично и осторожно. Но самое удивительное происходит после. Богомол возвращается к себе домой (как правило, это пустующая нора Болотной крысы) и выливает молоко в специальный сосуд, который он сооружает прежде, сворачивая и склеивая своей слюной большие листья. В зависимости от размера богомола, такой сосуд может вмещать в себя до 25 литров и по форме напоминает амфору. Дальше, для того, чтобы молоко не скисло в жарком африканском климате, богомол заквашивает его специальным ферментом, добываемым им из корней местного кустарника, которые он тщательно пережёвывает. Этот фермент имеет стойкий чёрный цвет, поэтому и сыр получается чёрный точно сажа. На следующую ночь, богомол повторяет свою операцию и доливает молоко в свою сыроварню и снова добавляет туда немного чёрных корней. Так продолжается, пока сосуд не наполняется полностью. Тогда, богомол плотно запечатывает его, чтобы сыр не испортили муравьи, и откладывает рядом яйца. Потом он закрывает вход в нору и тщательно маскирует его. К тому моменту, когда маленькие Сырные Богомолы появляются на свет, превосходный сыр уже готов и им нет нужды выбираться наружу в поисках пищи и подвергать себя опасности. Они спокойно питаются в своём «погребке», растут и набираются сил, чтобы однажды ночью, став достаточно сильными и крупными, прорыть путь наверх и не разбрестись кто куда. Понятное дело, что людям не очень-то нравятся проделки богомолов. По местным поверьям, Сырные богомолы разносят болезни и даже общаются с нечистой силой! Что ж, я согласен, что неожиданно встретить полуметрового раздутого от молока Сырного Богомола неспешно бредущего через луг тёмной ночью довольно жутко. Отсюда, кстати и второе название этого безобидного существа – Молочный Дьявол, но, всё же, положа руку на сердце, эти насекомые столь редки, что кража нескольких литров молока у большого стада не может оправдать того жестокого преследования, которому они подвергаются со стороны человека. Помимо того, что люди ставят на них капканы и спускают собак, они ещё и отыскивают их норы и забирают сыр, считающийся редким деликатесом, который принято дарить на свадьбу или при рождении ребёнка. В некоторых регионах Китае этот сыр и вовсе пользуется такой популярностью, что его продают на вес золота и некоторые корпорации специально отправляют экспедиции на поиски Сырных Богомолов, разоряя их гнёзда и лишая маленьких богомольчиков пищи. Ужасное варварство, скажу я вам, просто ужасное…
– А нельзя ли сделать этот сыр без помощи богомолов, – поинтересовалась мама. – Взять молоко, листья, корни с чёрным ферментом и смешать всё это?
Папа тонко улыбнулся и развёл руками.
– Ты не первая, кому пришла в голову эта мысль, – ответил он. – Люди занимаются Сырными Богомолами гораздо дольше, чем Сосисочными пауками, но, увы, не могут ничего поделать. Чёрный сыр – загадка для современной науки. В 80-х годах прошлого века в ЮАР даже создавались целые фермы, по типу крокодиловых, на которых пытались разводить Сырных Богомолов и планировали изготовлять чёрный сыр целыми тоннами, но, каждый раз что-то не ладилось. Богомолы сбегали, болели, погибали. Сыр был то слишком густым, то слишком кислым, а то и вовсе превращался в подобие чёрного кефира с отвратительным запахом. В конечном итоге эту идею забросили и фермы забросили. Поэтому, друзья мои, Сырный Богомол всё ещё в большой опасности и его спасение может зависеть от каждого. Нельзя поощрять браконьеров и покупать у них продукты, ради которых они уничтожают редкие виды флоры и фауны. Такова моя позиция.
Папа воинственно протёр свои очки и гневно огляделся, словно выискивая, не притаился ли где-нибудь на кухне сырный браконьер.
– Правда, – заметил папа, – надежда всё-таки есть. Один выдающийся японский учёный, Такаси Макаси по прозвищу Синтезатор, делает поразительные вещи. Не так давно, к примеру, он синтезировал вкус радуги и запах пустынных миражей. Вполне возможно, что ему удастся синтезировать и этот чудесный чёрный сыр, но сейчас он очень занят, пытаясь воссоздать Марсианские грибы… Кстати, я недавно прочёл в одном журнале…
Но Степашка уже не слушал папу. Он снова спал, положив голову на Варину ногу, и ему снилась душераздирающая картина. Огромные Сосисочные Пауки за одну ночь захватили весь участок и опутали его своей сосисочной паутиной. Варя, Серёжа, мама и папа беспомощно трепыхались среди тысяч ароматных Франкфуртских сосисок и отчаянно звали на помощь. Даже его лучший друг, Счастливчик, был пленён коварными сосисками и беспомощно висел под потолком кухни. Степашка не терял ни секунды. Он сразу же кинулся в гущу сосисок и стал рвать их зубами и разбрасывать лапками. Сосисок было много и они росли словно грибы, но Степашка не ведал страха и яростно сражался с врагом, пробираясь всё ближе и ближе к своим пленённым хозяевам. Когда он был совсем близко, и ему оставалось разорвать всего около сотни сосисок, Сосисочный Паук подкрался к нему сзади и набросил на него сосисочную петлю, намереваясь обмотать Степашку сосисками и обездвижить его. Но Степашка был необычайно проворен. Одним взмахом своих острых зубов он разорвал сосисочный силок и атаковал своего врага, обратил его в бегство. Затем, быстро подкрепив силы дюжиной отборных сосисок, он вновь бросился на выручку своим друзьям и вот он уже рядом и начинает перегрызать сосиски, которые удерживающие Варю… Степашка вынужден торопиться, потому что Сосисочные пауки вновь окружают его, и он снова и снова дёргает сосиски, но они, отчего то, никак не рвутся. Тогда он начинает глотать их одну за другой, но они застревают у него в горле и Стёпа начинает кашлять…
– Господи, да уймите же его, – услышал он мамин голос. – Что с ним такое сегодня твориться?
Стёпа открыл глаза, сел и выплюнул Варины шнурки от ботинок, которые он яростно грыз во сне.
«Ну вот, – подумал он, хмуро оглядывая смеющихся хозяев, – смеётесь, а я вас спасал… Э-хе-хех, и когда я ещё увижу столько сосисок за раз… Ладно, пойду, проверю участок. Может, кто-нибудь же напал на нас?..»
Степашка отряхнулся и поспешил наружу. Участок был залит ярким солнцем, и Стёпа так крепко зажмурился, что едва не скатился со ступенек, вызвав новый взрыв смеха.
«Вечно им всё смешно… – немного обиделся Степашка. – Наверное, это потому, что они просто не знают, что рядом с ними живёт герой… Ничего, когда-нибудь я их всех спасу и тогда они поймут, что я серьёзный пёс… Эх, поскорей бы уже эти Сосисочные Пауки напали на нас. Просто не терпеться показать им, что к чему…»
С этими мыслями, Степашка обежал вокруг дома, осмотрел веранду и, не найдя никого по-настоящему опасного, не долго думая бросился вслед за двумя жёлтым бабочкам, которые беспечно кружились над его изумрудным газоном.
Сахарные пигмеи
Вечер был тёплым и тихим. Солнце только что скрылось за лесом, и небо было розовым, точно язык у котёнка. Степашка в последний раз обежал свой участок, заглянул за баню, проверил, закрыта ли калитка, после чего устроился под кухонным столом, терпеливо дожидаясь, когда папа принесёт пышущий жаром самовар и вся семья приступит к ужину.
«Может, мне опять достанется кусочек пирога, – размышлял он, жмуря глаза. – Жаль, конечно, что сегодня пирог не с сыром, а с вареньем, но я и его скушаю, потому что пирог это такая вещь, от которой никогда не стоит отказываться…»
Степашка пододвинулся к ноге Вари и ткнулся в неё влажным носом, напоминая девочке о своём присутствии. Спустя несколько секунд, под стол опустилась рука с зажатым в ней маленьким кусочком пряника. Стёпа проворно схватил лакомство и благодарно лизнул ладонь.
«И почему мне не разрешают сидеть за столом? – думал он, в ожидании очередной подачки. – Может быть, они считают, что мне удобнее и приятнее есть на полу?.. Пусть так, но я согласен немного помучиться… Мне даже не нужно ставить чашку и наливать чай… Просто дайте мне тарелку с пирогом и постоянно подкладывать новые куски, и всё… Можно даже повязать мне на шею салфетку, если очень хочется, я не против…»
Стёпа представил себе, как он чинно восседает на стуле рядом с самоваром и лакомится различными пирогами. От таких видений у него заурчало в животе, и он нервно зевнул.
«Всё-таки это несправедливо, сидеть под столом, когда все наверху, – решил он. – Я тоже весь день работаю, когда не сплю… Вот сегодня, к примеру, я прогнал двух стрекоз с куста ромашек и большую бабочку с клубники… А ещё, я громко лаял на соседа, который красил свой забор, а потом вырыл яму за смородиной и обгрыз ножку у скамейки… В общем, я неплохо потрудился, а всё равно сижу тут… Нечестно…»
Печальные мысли Степашки прервал папин голос:
– Поберегись, поберегись! Самовар!
– Чудесно, – отозвалась мама. – Пирог как раз готов.
На кухне разом запахло дымом, мятой и горячей выпечкой.
– Ой, как вкусно пахнет, – воскликнула Варя.
– Это новый рецепт, – похвасталась мама. – Надеюсь, вам понравится.
– Не припомню такого случая, чтобы нам не понравился твой пирог, – произнёс папа, ставя самовар на стол. – А где Степашка?
– На боевом посту, – ответил Серёжа, указывая вниз.
– Пора ему там сделать отдельную мини-столовую, – улыбнулся папа. – Маленький стул, маленький стол…
– Нет уж, спасибо, – вмешалась мама. – Мне вполне хватает трёх поросят за столом, чтобы убирать ещё и за четвёртым. И прошу вас, хватит бросать ему под стол куски пирога! Это безобразие!
– Извини, ничего не можем с собой поделать, – развёл руками папа. – Традиция…
– Ах вот оно что, традиция… – сказала мама, упершись руками в бока. – А традиции мыть пол, после каждого ужина у вас случайно нет?
– Чего нет, того нет, – удручённо покачал головой папа, – но зато у нас есть традиция слушать за вечерним пирогом новую историю и сегодня я припас для вас кое-что вкусненькое…
Папа попробовал кусочек пирога и мечтательно закатил глаза.
– Неземное блаженство! Как тебе это удаётся?
– Ты любишь повторять, что я колдунья, – усмехнулась мама. – Вот тебе и ответ…
– Да, с этим не поспоришь, – усиленно закивал папа. – В приготовлении сладостей колдуньям нет равных. Не считая конечно сахарных пигмеев, чьи кулинарные традиции оттачивались без малого 400 столетий, с той самой поры, как великое наводнение забросило их плот на остров Мангу…
Папа сделал глоток душистого травяного чая и зажмурился, точно кот:
– Таких сладостей, друзья мои, не сыскать во всём белом свете. Один только летающий слоёный мармелад с шоколадными крылышками стоит того, чтобы посетить этот райский остров, не говоря уже о знаменитых Мангусских многоярусных тортах, фаршированных сотнями пирожных, каждое из которых, о свою очередь, начинено конфетами с тысячью различных начинок.
– А как добраться до этого острова? – живо поинтересовалась Варя.
– Если отправляться из Одессы, – начал папа, вычерчивая маршрут на скатерти кончиком указательного пальца, – то для начала потребуется пересечь Чёрное море, затем Средиземное, потом Красное, далее преодолеть Индийский океан, хорошенько углубиться в Тихий, а уже оттуда, взять курс на Сладкое Южное море, где, собственно, и находится Сахарный архипелаг. Там, среди десятков больших и малых островов вы должны отыскать тот, на котором возвышается небольшой вулкан, изредка выбрасывающий в небо хлопья дыма – это и есть Мангу. Обогните его с востока, и перед вами откроется чудесная бухта с белоснежными пляжами, где вас встретят улыбчивые сахарные пигмеи, и немедленно начнут угощать всякими сладостями. Путь, конечно, не близкий, но поверьте, дело того стоит. По слухам, сам король пирожных, великий Жан Густав Дюпри, по прозвищу Трюфель, чьи сладкие шедевры подавались в лучших кондитерских всего мира, и равно восхищали как малых детей, так и престарелых императоров, воскликнул, попробовав однажды Мангусский кремовый рогалик «Je suis pitoyable!» что означало «Я жалок!», и едва не ушёл в монастырь. К счастью друзья отговорили его от этого шага и он, восстановив по памяти вкус того самого рогалика, создал восхитительное и всеми любимое пирожное эклер. Однако я немного отвлёкся…
Итак, сахарные пигмеи, которые не всегда были сахарными, а предпочитали заниматься охотой и рыболовством, попали на остров в результате потопа. Дело было так. Поселение пигмеев находилось на высоком берегу одной очень большой реки, чьи воды, после долгого бега среди лесов и полей, попадали в воды Индийского океана. В сезон дождей, уровень реки всегда сильно поднимался, но никогда не доходил до подножия деревни, поэтому пигмеи спокойно относились к таким разливам. Но в тот год, дождь шёл 78 дней подряд, и утром 79 дня, огромный кусок берега, на котором стояла около трёх десятков хижин, неожиданно пришёл в движение. Прежде чем перепуганные жители смогли выскочить из своих домов, они уже были на середине огромной реки и закружились в её объятьях. Никто не отважился броситься в бушующую воду, чтобы попытаться достичь берега и через два дня, островок с хижинами вынесло в солёные воды океана и подхватило течением, которое унесло несчастных прочь от земли. Однако, несмотря на трагическое стечение обстоятельств и угрозу для жизни всего племени, пигмеи не пали духом. Они спешно принялись ломать свои хижины и строить плот, так что к тому моменту, когда волны полностью размыли всю землю под ногами пигмеев, гигантское спасательное средство было готово. Много недель пигмеи бороздили пустынные воды океана, питаясь пойманной рыбой и собранной во время не раз настигавших их дождей водой. Трижды большой шторм обходил их мимо, трижды они были атакованы китами и вынуждены были пустить в ход свои копья, и трижды же им казалось, что они видят на горизонте землю, но то были обычные морские миражи.
На исходе шестого месяца дрейфа, отчаявшиеся и измученные пигмеи были разбужены криками чаек, и поняли, что земля неподалёку. Они смастерили некое подобие вёсел и поплыли вслед за улетевшей стаей и спустя три дня увидели в утренней дымке очертания Сахарного архипелага. Боясь вновь обмануться, они продолжили грести что есть сил, и только к полудню, когда всем без исключения стало окончательно ясно, что это не очередной обман зрения, а настоящая земля, они испустили дружный крик ликования и бросились обнимать друг друга.
Едва ступив на берег, пигмеи были щедро вознаграждены за все свои мучения, ибо на острове в изобилии росли тропические фрукты, водились небольшие дикие свиньи, и было вдоволь чистой воды. Поселенцы быстро освоились на острове, который назвали в честь своего верховного бога и стали жить–поживать, и так преуспели, что день, когда они вынужденно покинули свою далёкую родину стали у них праздничным.
Но удача не длилась вечно. Привыкшие охотиться и кушать сколько душа пожелает, пигмеи в течение нескольких лет полностью уничтожили на своём и соседних островах всех диких свиней, а затем и куропаток. Также, вскоре была выловлена вся рыба в небольшом озере, после чего, пигмеи начали голодать, так как не привыкли питаться фруктами и овощами. Вдобавок ко всему, на острове проснулся вулкан и из него повалил густой чёрный дым. Пигмеи собрали совет племени и принялись думать, что им делать дальше. Часть из них предлагали вновь соорудить плот и отправиться на поиски новых земель, другие же, твёрдо решила остаться и найти себе другой способ пропитания. Споры длились двое суток, после чего несколько семей покинули остров в поисках лучшей доли, а оставшиеся принялись за дегустацию островных овощей и фруктов, и неожиданно пришли к выводу, что они в жизни не пробовали ничего вкусней. Спустя какое-то время, пигмеи так же обнаружили, что густой тростник, окружавший их пресное озеро, необычайно сладкий и приятный на вкус, и его также можно использовать в пищу. Памятуя о том, как быстро они истребили всю дичь на острове, в этот раз пигмеи действовали с умом и вместо того, чтобы сразу же вырубить и съесть весь тростник, начали его разводить, устроив большие плантации. Первый же урожай был необычайно щедрым, а благодаря дополнительному теплу, шедшему от вулкана, собирать его можно было 6 раз в год. Постепенно, туземцы нашли и другие вкусные растения и, так как времени у них было вдоволь, стали экспериментировать с ними, пытаясь приготовить как можно более сладкий и вкусный продукт. Со временем, их кулинарные способности стали настолько высокими, что они научились печь булки, кексы, пироги и готовить настоящие многоярусные торты, украшенные взбитыми сливками из кокосового молока и свежими фруктами. Вместо печей они использовали большие и малые норы различной глубины, пробитые в каменных склонах вулкана. Если им требовалась не очень высокая температура, чтобы испечь, к примеру, немного печенья к ужину, то тесто закладывалось в короткую нору, тогда как для серьёзных блюд, использовались глубокие норы, где температура, от близости к лаве, была очень высокой. Это изобретение позволяла пигмеям не только беречь лес и не рубить пальмы на дрова, но и высвобождало дополнительное свободное время, которое островитяне проводили в кулинарных экспериментах, придумывая всё более и более изощрённые рецепты десертов. Немудрено, что год за годом, кондитерское искусство пигмеев неустанно росло и за четыре тысячи лет достигло небывалого уровня, когда даже семилетний ребёнок был способен запросто приготовить десерт, способный поразить до глубины души любого модного шеф-повара. Отныне, пигмеи стали именовать себя сахарными пигмеями, и каждое воскресенье устраивали соревнования, на котором любой житель от мала до велика, мог продемонстрировать почтенному жюри своё мастерство. Условие было только одно – блюдо должны было быть сладким и достаточно большим, так как все члены жюри очень любили покушать. Впрочем, участников всегда было так много, что сладостей хватало на всех без исключения. Победитель получал право быть председателем жюри на следующем конкурсе (что гарантировало ему все самые лакомые кусочки), а также шоколадный кокос – особый сладкий деликатес с кремовой начинкой, на приготовление которого уходило 5 дней непрерывного кропотливого труда у котла и печи. Праздник неизменно заканчивался грандиозным чаепитием и ночным карнавалом с факелами, где каждый пигмей надевал маску своего любимого десерта и в течение нескольких часов непрерывно танцевал. Именно эта традиция, кстати, объясняла то, что, несмотря на невероятное количество сладкого употребляемого на остове, пигмеи не были толстыми, а их привычка тщательно чистить зубы после каждого приёма пищи, позволяла им иметь белоснежную улыбку.
Весть о чудесном острове мало-помалу разнеслась по Сладкому Южному морю и к нему всё чаще начали приставать заморские пироги, чтобы обменять свои ценные товары на изысканные сладости. Некоторые из них проделали длинный и опасный путь через бушующий океан, чтобы хоть раз в жизни насладиться настоящими Мангусскими сладостями, и привести своим детям необычный гостинец.
Но не все приплывали на остров с честными намерениями. Однажды, к южной оконечности Мангуа пристало сразу 55 пирог и вооруженный копьями и дубинками дикари с Каменного острова, промышлявшие кражами и разбоем, объявили сахарным пигмеям, сказали пигмеям, что отныне все они пленники.
– Теперь вы будете готовить то, что мы прикажем и продавать ваши сладости за ту цену, что мы назначим, а иначе, никому из вас несдобровать, – сказал вождь дикарей по имени Птаха-Птаха. – И вот мой первый приказ – мы желаем съесть огромный ореховый пудинг с шоколадным муссом и джемом. Приступайте немедленно!
– Что вы, что вы, – учтиво ответил мудрый вождь сахарных пигмеев Хани, прежде чем кто-то из его товарищей попытался возмутиться. – Мы сделаем всё, как вы пожелаете. Я лично прослежу, чтобы пудинг был безукоризненным. Кстати, не желаете ли, что бы я добавил туда немного цукатов на тростниковом меду?..
– Хм-м-м… – задумался Птаха-Птаха. – Цукаты я люблю… Добавляй.
– Чудесно, – кивнул вождь пигмеев. – Могу так же порекомендовать к пудингу наши новые кремовые рогалики с заварным кремом и нежнейшие сладкие блинчики с фруктовой начинкой.
– Давайте, – сказал жадный дикарь.
– Могу также порекомендовать наш знаменитый ярусный торт с тысячью вкусов и ....
– Несите всё, что у вас есть, – прервал его грубиян Птаха-Птаха. – И пошевеливайтесь, мы голодны как рифовые акулы…
Вождь сахарных пигмеев низко поклонился и направился на огромную кухню под открытым небом, жестами позвав за собой остальных. Несколько дикарей с дубинками последовало за ними, чтобы пигмеи не вздумали бежать, но те дружно принялись месить тесто и варить крем. Пока дикари слонялись по кухне без дела, Хани незаметно шепнул несколько слов своим соплеменникам, и на их лицах появилась улыбка. Они приободрились и запели весёлую песню, которая помогала работе. Они трудились не покладая рук, и к вечеру приготовили такое количество сладкого, что его хватило бы на три сотни гостей. Дикари набросились на еду точно звери, отламывая куски пудинга обеими руками и вгрызаясь в торты с головой. Они ели, ели и ели и никак не могли остановиться, потому что в каждую сладость Хани добавил по три капле сока, добытого из косточки плода очень редкого дерева ниергуаге. В ничтожном небольшом количестве, этот сок использовался пигмеями для поднятия аппетита, но все знали, что если выпить больше чуть больше, то аппетит будет таким сильным, что, сколько бы человек не съел, он не может остановиться и просит ещё. Островитяне обычно разбавляли одну каплю сока десятью вёдрами воды, после чего выпивали по четверти чайной ложки. Правда, Птаха-Птаха, боясь быть отравленным, приказал Хани первым попробовать все блюда, что вождь и сделал, но затем, чувствуя, что в нём просыпается жуткий аппетит, он приказал своим друзьям отвести его подальше в лес и привязать к дереву.
