Алексей Курилов
Почувствуй разницу
Пробуждение
Проснувшись, я первым дело прислушался к себе, мне было крайне интересно осталось все как было или я стал “нормальным”. Впрочем, о нормальности можно было еще поспорить, все же запах дождя или шелест листвы это не самые плохие ощущения и то, что мой мозг их блокирует как “неважные” меня раздосадовал.
Судя по звукам, все осталось на прежнем месте, я отчетливо слышал как по улице едут машины, как тарахтит компрессор холодильника, что интересно он так усиленно замораживает? И даже слышал как кто-то быстро сбегает по ступенькам, шаги были легкие и звонкие, скорее всего это бежал какой-то мальчуган или девчушка, торопясь на улицу исследовать целый мир вокруг.
– Блин, опять… – просипел я пересохшим языком.
Судя по всему я немного остыл ночью, когда распахнул балкон, потому как нос был катастрофически забит и дышал я ртом. Несущественная проблема и не первый раз я просыпался с онемевшим от пересыхания ртом.
Я открыл глаза и осмотрел свою комнату, все было как обычно, впрочем, я и под действием препарата и без него не заметил особой разницы в зрении. Видимо все, что я видел и так всегда занимало первое место в моем мировоззрении.
Поднявшись с кровати, я закрыл балкон и уставился на шкаф с одеждой. Если уже все хорошо и я иду в институт, то надо одеваться как на улицу, а если все плохо, то можно не усердствовать и одеться как попало, лишь бы было удобней. Рано или поздно любая одежда превращается в “домашнюю” – это такая одежда в которой просто стыдно выходить на улицу, но при этом нормально если кто-то увидит тебя в ней дома.
Припоминая слова Михаила Павловича, я решил не ходить в институт даже если уже все хорошо, он, кстати, просил записать еще и какой-то обратный процесс, интересно что именно он имел ввиду?
Осмысливая все это, я неспешно оделся в домашнюю одежду, проверил, что никто мне не звонил и не потерял и отправился на кухню. Тронув рукой по привычки чайник и убедившись, что он холодный, я допил остатки кипяченой воды, освобождая свой язык и губы от сковывающей их засухи. Было такое ощущение, что весь рот покрыт тонкой пленкой из рисовой бумаги и когда на нее попадает вода, она сначала медленно намокает, а лишь потом смывается. Я поставил пустой чайник в раковину и открыл кран, вода из под крана была не лучшим выбором, но выпендриваться с бутилированной у меня не было никакого желания. Водрузив полный чайник на трон и включив его, пришлось отправляться чистить зубы.
Как ни старался я отложить пытку ментолом, ничего не вышло, запах изо рта меня убивал еще сильнее и надо было что-то с этим делать. Я глубоко вдохнул, задержал дыхание и мужественно вошел в ванную и сходу открыл воду. Вчерашний день оставил море воспоминаний и чистка зубов была одним из самых ярких.
Выдавив пасту, первым дело я просто коснулся щеткой зубов. Было странно, я чувствовал щетку, но не так как вчера, а скорее как обычно. Выдохнув, я спокойно почистил зубы и умылся. Вкус мяты меня больше не терроризировал, а скорее лишь напоминал о своем присутствии.
Покончив с умыванием и прочими процедурами, я вернулся на кухню. Привычно глянул в окно, подхватил чайник и налил в кружку кипятка. Предыдущий пакетик был признан негодным и выброшен, а новый по праву занял его место.
Глядя в окно, я придирчиво инспектировал свой организм, я по прежнему ощущал прохладный пол под ногами, лбом чувствовал гладкую поверхность стекла, а на улице стоял привычный утренний шум автомобилей, что спешили по своим делам. Я взял чашку чая и отхлебнул немного, от чего мой язык завопил от обиды, точнее от ожога и обиды.
Странно, чашка и правда была горячей, но я как-то не придал этому значения, неужели вещество перестает понемногу действовать и вот-вот все станет как всегда? Я взял телефон и посмотрел на часы, идти в институт было уже поздно, разве что ко второй паре, но раз мне выпишут официальный документ, то и ко второй паре идти было лень. Тем более, что я не мог гарантировать своего адекватного восприятия на протяжении всего дня.
Вместо института, я решил записать в блокнот то, что успел заметить с утра, относительно моего вчерашнего дня.
Прежде всего это снижение общего фона, меня как-то меньше раздражала действительность, она стала более “плоской” что ли. Если вчера я одновременно слышал, чувствовал и видел, то сейчас я уже мог выбирать что мне нравится больше и выделял только одну гамму ощущений. Но одновременно с тем, я не могу сказать, что все стало как было прежде.
Язык продолжал ныть и я открыл холодильник в поисках чего-нибудь прохладного, чтобы его успокоить. На глаза попала бутылка вчерашнего тархуна и остатки пиццы, что было очень кстати. Я засунул пиццу в микроволновку и сделал большой глоток напитка, ожидая неприятных ощущений “расслоенной жидкости”, но ничего подобного не случилось. То ли тархун за ночь хорошо перемешался, то ли я стал менее придирчиво относится ко всему после того как обжег язык, напиток был просто сладким с приятным запахом. Да, я чувствовал в нем сахарозаменитель, но где-то на самой кромке ощущений, словно кто-то подсказывал мне шепотом: “это не сахар”.
Даже странно, вчера мне показалось, что этот напиток пить невозможно, неужели я так сильно изменился? Или это чувствовалось на фоне колы, в которой был обычный сахар. В этот момент раздался пронзительный писк микроволновки и я достал горячую и временно съедобную пиццу себе на завтрак.
Вкус не сильно изменился, одна по прежнему была чуть солоноватой и ничем не пахла, втора почти пресная, но с запахом грибов и ветчины. Быть может вчера она просто была свежей и от того понравилась мне больше, сейчас это была просто “еда”. Без особых изысков и интересных привкусов – нечто, чем можно было утолить голод и на этом все.
Пока я жевал пиццу держа ее в одной руке, другой я методично записывал собственные показания. Описал разницу в напитках и в том, как я почистил зубы и даже упомянул о сниженной чувствительности к температуре, это я про кружку и обожженный язык. И в тот самый момент, когда я уже привык к шуршанию шарика по листу бумаги, я оглох.
Сначала мне показалось, что мне резко заложило уши, но с чего бы это вдруг? Я отложил ручку и хлопнул в ладоши, со слухом все было вроде нормально, я слышал как ручка покатилась и забарабанила по столу и свой хлопок. Прислушавшись к тишине, я встал и открыл окно, там тоже все было на месте, однако, ощущение заложенных ушей не проходило.
Я заткнул уши пальцами и звук действительно пропал, я даже вновь услышал биение своего сердца и как шуршит палец, когда его шатаешь в ухе. Все было вроде бы нормально и я решил это записать, а после все же позвонить Михаилу.
– Алло, – раздался знакомый голос.
– Здравствуйте, это Ярослав, я участвую в вашем эксперименте, – начал я обычное приветствие с объяснения кто я такой.
– Да, узнал, я ваш номер записал. Что-то случилось?
– Вы знаете, сегодня все не так, как было вчера, но меня испугало, что я внезапно оглох.
– Позвольте, но как, в таком случае, вы меня слышите? – удивился Михаил.
– Слышу прекрасно, но все эти шумы и прочее куда-то делось, вчера я слышал все и сразу, а теперь словно уши заложило.
– Это не уши заложило, Ярослав, это вы так всю свою жизнь слышали, просто отвыкли немного. А как ваше зрение, обоняние, осязание? Есть изменения?
– Зрение? – испугался я, не хватало мне еще и ослепнуть.
– Ну да, вы носите очки? Вам ничего не мешает, пятна какие-нибудь или что-то такое?
– Нет… – протянул я, – мне и раньше ничего такого не мешало и вчера тоже все обошлось, мне стоит опасаться этого?
– Не переживайте, это был единичный случай и, скорее всего, связан с индивидуальной особенностью другого пациента, у него очень слабое зрение и он носит очки, видимо это как-то сказалось на его ощущениях.
– Отлично, тогда я могу подтвердить, что ваше это вещество работает и если хотите привезу вам блокнот.
– А вот это вы молодец, что не испугались и не бросили записи! – похвалил меня Михаил, видимо с ответственностью у других были большие проблемы. – Если хотите можете сегодня к вечеру приехать, судя по всему через пару часов вы полностью переработаете вещество и ваш организм очистится.
– То есть вы его что, испачкали?
– Не совсем так, но данный препарат определенно нарушал нормальную работу вашего организма, а потому воспринимался им как яд, от которого необходимо избавиться. Вот он и избавился, организм у вас молодой, иммунитет хороший, он быстро распознал чужестранца и расправился с ним, так что, вам переживать не о чем.
– Отлично, тогда я собираюсь и выезжаю.
– Позвольте попросить вас записать все, подождите еще час-два, чтобы убедиться и приезжайте, я вас буду ждать.
Я положил трубку и уставился на телефон, в институтских группах накидали больше сотни сообщений, но влезать во все это было лень, хотелось ничего не делать и просто вернуться в норму.
Как меня и просили, я записал все свои наблюдения, стараясь придерживаться официального языка, а затем оделся и отправился в парк. Мне показалось, что на свежем воздухе я приду в себя быстрее, да и чем мне заниматься дома? Я быстро спустился по ступенькам, вошел в парк и прислушался. Вокруг пели птицы, где-то далеко звонко просигналила машина, а прямо мне на встречу ехал велосипедист и скрипел педалями в такт движений.
Все было как обычно, я слышал все звуки, но словно это было как в тот раз с запахами. Стоило мне посмотреть на что-то и я слышал как это звучит, а раньше я слышал все и сразу. Я добрел до той самой скамейки, что по моему предыдущему опыту была сделана из рук вон плохо и присел.
Как это ни странно, но мое отношение к ней ничуть не изменилось, это была не лавочка, а антивандальный памятник техническому дизайну мощи и стабильности. Ее невозможно было сломать или разобрать, помимо жестких скоб я заметил бетонное основание, которое весит по меньшей мере с полтонны. Все было сделано как говорится “на века” но без толики внимания к удобству.
Где-то далеко жужжал двигатель ветродуя, парень ходил по тротуарам и сдувал листву в сторону газона, впрочем, если это и впрямь был лес в прошлом, то старая листва пойдет ему только на пользу. Тележка с напитками располагалась там же, видимо она была прикована к розетке, торчащей из земли на коротком столбике, словно ненавязчивое напоминание о наличии цивилизации.
Я решил не шуметь в этот раз и отправился в обход по большому кругу, в надежде скоротать время. На солнце было заметно теплее и зонтик над продавщицей выглядел весьма гармонично, прикрывая и ее и часть холодильника от палящих лучей.
– Скажите, а мороженое у вас имеется? – поинтересовался я, разглядывая прейскурант.
– Пломбир, шоколадное, в стаканчике, на палочке… – монотонно отозвалась девушка, не отрываясь от телефона.
– Можно пломбир на палочке?
– Или пломбир или на палочке, – пояснили мне, как маленькому ребенку.
– А если я хочу и то и другое?
– Тогда это будет эскимо, его сейчас нет.
– А что есть на палочке?
Продавец тяжело вздохнула, встала со стула и подойдя поближе распахнула одну из дверей холодильника.
– Вот, смотрите сами, все что есть перед вами, – указывая рукой вглубь, показала она.
Я рассматривал разноцветные брикеты и пытался понять как можно выбрать вкус по упаковке? Нет, я не дурак и понимаю, что лимонное скорее будет желтым, а шоколадное коричневым, но как понять какое вкуснее?
– Давайте вот это, – сказал я, вытаскивая какое-то красно-синее мороженое в простеньком пакете из вощеной бумаги.
– Отличный выбор, – совершенно безэмоционально произнесла женщина и взяла деньги.
– Оно правда вкусное? – удивился я.
– А я почем знаю, мне сладкое нельзя, я не пробовала.
Дальше я пошел поедая мороженое и старался себя не обляпать, возвращаться домой совершенно не хотелось. Все же странно все это, мы выбираем дыни и помидоры по запаху, мороженое по упаковки, а пиццу по цене, при том что нюхать, рассматривать и продавать мы их не собираемся. Неужели это единственный способ донести хоть как-то иллюзию вкуса до нашего мозга на расстоянии?
Наверно в этом отношении сложнее всего продавцам напитков и духов, все бутылочки похожи, цвет можно сделать любой, а попробовать или понюхать с плаката не выйдет. И если какое-то время назад пробники духов появились в магазинах, а затем и в журналах, то с тем же вином все было намного сложнее. Представляю что творилось бы в магазинах, если бы там были бутылки-пробники. Многие просто перестали бы покупать, а лишь “дегустировали” каждый день.
Доев мороженое, я открыл навигатор и посмотрел как проще всего добраться до института. Судя по всему, мне стоило вернуться домой и только потом отправляться в путь, к тому же я вспомнил, что блокнот остался на кухонном столе, а без него мне будут не рады. Одно дело мои воспоминания и совсем другое задокументированные данные, что я старательно вписывал, невзирая на ужасный скрежет пластика и шуршание шарика.
До странного учреждения я добрался как и обещал через два часа. На проходной, как и в прошлый раз, никого не было, турникет был услужливо отключен, а его верхний элемент сложен так, что можно было пройти без проблем, что я и сделал. Поднявшись по знакомому мне маршруту, я отправился в кабинет где сидел Михаил Павлович, но там никого не было. Тогда я заглянул в соседний кабинет, где сидела Анна, что проводила тестирование и ставила мне укол, где я и нашел их обоих.
– Мне кажется, у нас слишком мало данных, – задумчиво произнес Михаил.
– Но мы не можем тратить все деньги только на испытания и тестирование, нам потребуется еще начать производство и внедрение.
– Производство начнут и без нас, если будет достаточно обоснований… – отмахнулся Михаил.
– Здравствуйте, – тихонько вклинился в разговор я и постучал костяшками пальцев по открытой двери.
– О! Уже добрались, пойдемте, оформим вас до конца, блокнот, я надеюсь, при вас? – уточнил Михаил, быстро соскочив со стола, на котором сидел.
– Да, только я договор забыл, это важно?
– Договор? Нет, у меня есть копия, если вы сомневаетесь в сумме или хотите что-то оспорить, а так… Никаких отметок в него вносить не требуется.
Мы прошли в его кабинет, где он открыл уродливый несгораемый шкаф странного красно-коричневого цвета, именуемый в простонародье сейфом, достал из него пачку договоров и принялся искать мой, отгибая уголки по очереди.
– Простите, вы же у нас были позавчера? – уточнил он.
–Да, Ярослав, – быстро подтвердил я.
– Ярослав, Ярослав… – повторял Михаил, перебирая листки и периодически почесывая переносицу, – вот, нашел вас. И так, у вас была одна простая инъекция, ну, как впечатления?
– Не очень, – честно признался я, – как говорится: “Это был интересный опыт, но нет”.
– Ну, приятным он быть и не должен, скорее необычным, как я и предупреждал.
– Да уж… Я старался все записать, что успел почувствовать и понять, но кое что упустил, простите.
– Вот как? Вы наблюдали проблемы с памятью? Это очень нехороший симптом, если так… – немного испугавшись произнес Михаил и внимательно посмотрел на меня.
– Не с памятью, скорее мне просто было немного стыдно про это писать, мало ли кто будет читать потом мои записи.
– Ну это вы зря, мы записи анонимизируем. Часть отсюда, часть оттуда, чтобы никто ничего не понял, понимаете.
– Да, но блокнот то у вас останется, в общем там почти все, скажем так – все существенное там есть.
– Хорошо, я не настаиваю, возможно подробности вашей личной жизни и впрямь не нуждаются в излишней огласке.
Михаил пробежался по договору, затем вынул небольшую пачку денег и отсчитав передал мне.
– Пересчитайте, пожалуйста, я очень хочу, чтобы все было честно.
– Все верно, простите, а пропуск?
– Какой пропуск, там же открыто… – удивился Михаил.
– В институт, что я у вас был эти два дня.
– Ах, этот, запамятовал, простите, – Михаил убрал в шкаф пачку документов и выудил из глубины небольшой клочок бумаги, размером с половину стандартного листа.
Он быстро вписал даты, поставил подпись и покопавшись в ящике стола, достал и шлепнул печать.
– Ну вот, теперь вы не прогульщик, а социально ответственный гражданин, – улыбаясь произнес он и протянул мне освобождение от занятий.
Все дела были сделаны и можно было отправляться домой, я решил не торопится, а пройтись по улице, несмотря на мою избирательную глухоту и отсутствие полного восприятия, теперь я чувствовал себя намного спокойней. Меня больше не раздражали запахи, которые никуда не делись, а лишь замаскировались позади всего остального.
Проходя вдоль метро, я почувствовал тот самый непередаваемый “запах метро”, нечто среднее между запахом горящей резины и чем-то еще. Только если раньше меня это раздражало, то сейчас я воспринимал лишь начало запаха, а затем он словно растворялся в воспоминаниях.
Было бы удобно иногда переключаться в режим “всевосприятия”, но жить в таком я бы не смог. Пока я чувствовал и ощущал все, мой мозг только и был занят всеми этими ощущениями, я толком не мог остановиться и подумать, осмыслить что-то, проанализировать. Все приходилось делать наскоку, только начнешь думать об одном, а тут еще два новых запаха, только понял что это, под ногами новая поверхность. Видимо когда-то в далеком прошлом это стало большой помехой и эволюция избавилась от этого недуга. Но, пытливый ум решил все вернуть обратно, не зачем-то, а просто чтобы посмотреть.
Все же очень хорошо, что природа выбирает не то, что интересней или забавней, а то, что практичней. Впрочем, у вомбата и утконоса я думаю есть несколько вопросов к создателю и дарвину.
