Алексей Курилов
Почувствуй разницу
Вернувшись на кухню, я выключил кран, который грозил затопить все вокруг и еще раз полюбовался горой пены над раковиной. Когда буду заниматься периодом полураспады пены, стоит уделить особое внимание тому факту, что большая часть пены образуется вокруг источника пузырьков. Так у меня в раковине сейчас высился пенный вулкан, в жерло которого несколько секунд назад вливалась струя воды.
Чайник уже закипал, я слышал как вода принялась шуметь, выделяя воздух. Звуком он напоминал мне ракету на старте, которая еще не взлетает, но уже прогревает двигатели и вот-вот взревут дюзы и начнется подъем. Я раскрыл блокнот и провел рукой по гладкому листу белой бумаги, скорее чтобы просто ощутить пальцами что-то приятней грубой обложки. Бумага пахла типографией, врядли я чувствовал этот запах прежде, но теперь я понимал, что именно так пахнет краска.
Первым делом, я решил описать свое пробуждение, но как только ручка коснулась бумаги, меня посетили новые ощущения. Я чувствовал как бумага проминается под шариком, как шарик вращается и оставляет чернильный след на бумаге. В какой-то момент его заклинило и меня передернуло от этого ужасного скрипа. Чайник продолжал греться и шум прекратился, сменившись гулкими бульками воды, что источала пар. Я посмотрел на его прозрачную поверхность и увидел, как пар внутри пузырьков всплывает к поверхности, и там они лопаются, выпуская его на волю.
Пол под ногами продолжал терзать мои ноги, он был прохладным и пыльным, отчего казалось, что я сижу не на кухне, а в каком-то подвале. Вот уж поистине самый лучший способ заставить убраться во всей квартире, так это просто включить все чувств и ощущения. Запах доширака донимал нос и я его уже ненавидел, но за окном меня ждал цемент и жженое железо.
Дабы немного отойти от бури ощущений, я открыл холодильник, его ручка была липкой на ощупь, видимо за долгие годы капли масла от готовящейся еды оседали на нее и превратились в несмываемый лак. Внутри пахло фреоном и старой бумагой, да именно это название пришло мне в голову “старая бумага”. Уж не знаю, откуда моему носу знать как пахнет новая бумага и чем это должно отличаться от старой, но это было именно так. Холодный воздух волной окатил мои ноги, от чего я почувствовал себя не только пыльным, но еще и замороженным. Внутри было относительно пусто, со вчерашнего дня мало что изменилось, а потому я достал какой-то сыр, хлеб и масло и решил обойтись бутербродом.
Масло тоже пахло фреоном, но если держаться от него на расстоянии, то запах почти не ощущался, в отличии от сыра. Почему-то вспомнился отрывок из “Трое в лодке не считая собаки”, потому что запах сыра буквально захватил мою квартиру, стоило мне распечатать пищевую пленку. Безусловно это был не Рокфор или что-то подобное с мощным эффектом ядерного взрыва, но и этого легкого сырного бриза моему организму сейчас хватило.
Отрезав ломоть хлеба и как можно аккуратней намазав на него масло, я принялся терзать сыр. Он был достаточно твердым, чтобы сойти за настоящий, а потому нож упорно соскальзывал с его глянцевой поверхности. Настругав тонких пластинок, я мозаикой выложил их поверх масла и решил, что вчерашний пакетик чая более чем подходящий для утренней заварки. Именно от него пахло старым чаем, который я учуял еще лежа в постеле, на дне кружки оставалось с сантиметр темной бурой заварки и достаточно было добавить кипятка.
Я присел на стул, чтобы прийти в себя, все же такой поток информации со всех сторон не оставлял мой рассудок в покое и я боялся буквально утонуть и захлебнуться в этом потоке. Я слышал, как пузырьки воздуха выходят из пакетика с чаем и лопаются на его поверхности, как остатки воды кипят в чайнике и как тарахтит компрессор холодильника. Видимо холодильник осознал, что его открыли и выпустили драгоценный холод и теперь он пытался вернуть статус кво.
Я взял в руку бутерброд и мысленно перекрестившись сделал первый укус. Хлеб был мягким и холодным, а еще он крошился, прилипая крошками к губам и усеевая ими же стол. Масло было не менее холодным и скользким, а еще оно все так же пахло фреоном и это бесило, я даже подумал, что без масла сегодня было бы лучше. А вот сыр меня не подвел, он был в меру твердым и упругим, отчего легко раскусывался и не крошился.
Вкус бутерброда ожидаемо изменился, я ощущал вкус хлеба, который уже с неделю живет в холодильнике, вкус и запах масла, даже боюсь представить сколько ему дней или лет… Только сыр практически не изменился, видимо он и прежде был самым ярким из всех вкусов, а потому не смог выделиться в этот раз. А еще я чувствовал, как мои зубы сплющивают еду, как выделяется слюна и как частички пищи циркулируют во рту попадая под все новые и новые сжатия. Странно, я всегда ел пищу именно так, неужели вся эта богадельня скрывалась от моего разума намеренно, дабы не расстраивать лишний раз?
Посмотрев в окно, я решил, что институт сегодня останется вне моих интересов, если уж простая чистка зубов и бутерброд с сыром привнесли в жизнь так много нового, то поездка в транспорте или пеший поход по дороге может и вовсе меня убить. Еще не хватало спрятаться где-нибудь от всего этого “внешнего” мира и ждать пока перестанет действовать препарат. Нет уж, лучше я пережду это дома, в крайнем случае прогуляюсь неподалеку.
Поедая бутерброд, я решил еще раз попробовать описать все, что успел почувствовать, но, вспоминая свой предыдущий опыт, я решил заткнуть уши. Ведь со скрипящей ручкой я ничего не могу поделать, а раз нельзя устранить причину, будем бороться с последствиями. На одной из полок у меня пряталась небольшая аптечка, она досталась мне вместе с квартирой. Это была небольшая коробка из-под какой-то бытовой техники, в которой лежали: бинт, вата, зеленка, маленький флакон спирта и десяток блистеров с самыми распространенными таблетками.
Когда я только нашел этот тайник, я провел ревизию, выкинув все просроченные лекарства и закупив те, что посчитал необходимыми, разумно посчитав, что бинт и вата испортиться не могут, сколько бы лет им не было. Как только я открыл крышку, нос сразу же забил тревогу, я чувствовал запах валерианы, корвалола и чего-то насквозь химического. Но я предвидел это, а потому просто старался меньше дышать. Вытянув клочок ваты, я быстро скатал его в шарик и воткнул в левое ухо, а затем повторил операцию с правым. Не сказать, что это сильно блокировало звук, но стало лучше, по крайней мере я перестал слышать шипящие и свистящие шумы, которые удивительным образом страшно раздражали.
Подумав немного, я скатал еще два шарика и заткнул ими нос, в надежде, что запахи станут тише, но ошибался. За все то время, что вата провела в закрытой коробке рядом со всеми этими лекарствами, она буквально впитала в себя запахи и теперь радостно представляла всю свою коллекцию моим рецепторам. Мне казалось, что я опустил голову внутрь коробки и сделал глубокий вдох, а потому я резко выдернул свои самодельные фильтры и снова ощутил запах вчерашней лапши, сыра, чая и уличных цветов.
– Уж лучше так, чем эта чертова химия, – тихонько пробормотал я.
Присев обратно на стул, я принялся записывать свои ощущения, которых с утра накопилось на добрый десяток листов. Впрочем, некоторые моменты я все же упустил, постеснявшись описывать что я чувствовал когда ходил в туалет или мыл посуду. Есть некоторые вещи, которыми я все же не готов делиться с лаборантами и профессорами, если им так интересно, могут и сами попробовать.
Я по-прежнему ощущал как ручка проминает бумагу, а шарик катится по ее гладкой поверхности, оставляя липкие чернила. Быть может это были и не совсем чернила, но мне было проще думать именно так. Сначала я описывал все подробно, стараясь подбирать точные слова и формулировки, но вскоре мне это надоело. Записи не приносили гармонии в мою жизнь, а скорее раздражали своей обязательностью и необходимостью. Больше всего мне хотелось поскорее дописать все то, что я посчитал важным и остановиться.
Да, именно этого мне хотелось больше всего – остановиться и ничего не делать, не нюхать и не слышать. Я дописал последнее, отложил ручку и привычно взялся за кружку. Держа ее за ручку я чувствовал обратной стороной пальцев какая она горячая, тепло буквально освещало мои пальцы и это было странно. Я отодвинул в сторону блокнот с ручкой и поставил перед собой кружку, внимательно ее рассматривая. Она не светилась, но стоило мне поднести к ней руку на расстоянии нескольких сантиметров, как я чувствовал тепло.
Это было удивительно, я впервые в жизни осознал, что инфракрасное излучение это не выдумка и не какой-то тонкий процесс, существующий лишь в лабораториях. Я чувствовал рукой тепло и это было ничем иным, как те самые тепловые лучи, которые невозможно увидеть глазами. Ради интереса я поместил блокнот между кружкой и рукой и тепло исчезло, затем убрал и вновь почувствовал.
Решив, что чай пить еще рано, он слишком горячий, я просто откинулся на стену и закрыл глаза, в надежде, что хотя бы часть ощущений я могу блокировать, но не тут-то было. Закрыв глаза, я вдруг понял что именно меня терзало последние несколько минут.
Как только я заткнул уши ватой и блокировал внешний шум, я начал слышать свой организм. Сейчас, с закрытыми глазами я осознал, что весь этот гул, это не остатки звуков, что просачиваются через вату, а моя собственная кровь. Я слышал как бьется мое сердце, как кровь несется по венам и артериям, как она просачивается в каких-то капиллярах в ушах и я ее слышу.
Если я двигал рукой, я слышал как работает мой собственный сустав, это было похоже на дрожащий звук, словно у меня рука двигается не за счет мышц, а какого-то импульсного двигателя. Звук был как от дрели, только на много порядков тише. А еще я слышал свое дыхание, оно звучало как ветер в какой-то пещере. Воздух, по всей видимости, проходил по горлу, просачивался в легкий, а затем выходил обратно. В горле что-то мешало прямому проходу и как только я это осознал, мне нестерпимо захотелось кашлять.
Прокашлявшись и получив еще целый букет ощущений, я снова расслабился, но на этот раз я услышал как в носу что-то забавно присвистывает. Меня рассмешило собственное несовершенство и я, смирившись с неизбежным, вынул вату из ушей. Уж лучше я буду считать мир вокруг странным, чем самого себя. Мир может измениться, а с собой мне еще жить и жить!
Институт подождет, я вновь прикрыл глаза и попытался вспомнить какие сегодня пары, но мозг, атакуемый со всех сторон, отказывался выдавать информацию. Видимо толку от такого препарата будет немного, человеку свойственно не только принимать информацию, но и как-то ее анализировать, а еще не мешало бы просто думать и решать что делать. Сейчас я ощущал себя скорее универсальным датчиком всего, но при этом сведения которые я мог предоставить были настолько условными, что никакого практического применения им не было.
Ну что толку от того, что я слышу закипание чайника? Я же не могу сказать какой силы или частоты этот звук. А лекарства, да, я чувствовал этот химический запах десятков старых таблеток, но что входит в их состав сказать не смогу, даже примерно. Липкая вода, тоже забавно, но смахивает на слишком личные ощущения и никак не описывает ни ее состава ни ее плотности. Даже с температурой, также история, стол холодный, а кружка горячая – вот и все, что я мог про нее рассказать.
Сложно представить себе ситуацию, в которой необходимо слышать видеть и чувствовать все и сразу, чаще нужно что-то одно, но очень подробно и точно, но это прямо противоположное ощущение.
Отхлебнув немного чая, я внезапно осознал, что забыл положить сахар, а потому по языку прокатилась волна горького и вяжущего напитка, которая не принесла мне утоления жажды, скорее даже наоборот. Бросив пару кубиков сахара, я принялся их размешивать. По началу удары ложки напоминали мне колокольный звон, от чего я зажмурился, а затем, стараясь не касаться стенок, закончил процесс принудительного растворения. Было слышно как крупинки сахара труться о поверхность кружки, я наблюдал за тем, как они кружатся в водяном вихре и постепенно тают прямо у меня на глазах.
Наконец, запив свой завтрак сладким чаем, я подхватил телефон и отправился обратно в кровать, предварительно закрыв окно, дабы снизить уровень шума и запахов с улицы. Кровать была прохладной и чуть влажной, видимо ночью было жарко, а еще она продолжала пахнуть немытыми волосами и потом. Раздумывая над перспективой перестирать постельное белье сейчас или потом, я решил, что уж лучше прямо сейчас, пока не наступила ночь и мне не пришлось делать все тоже самое.
Стянув простынь, пододеяльник и наволочку, я запихал их в стиральную машину и с удивлением отметил, что из машины тоже пахнет не Бог весть чем. Больше всего это было похоже на застоявшуюся воду, такой запах иногда бывает на пруду или у небольшого болота. А вот в отделении для порошка все было как положено, там пахло порошками. Не каким-то определенным, а таким сборным запахом порошков, что побывали в машинки за все время ее существования. Я не стал использовать порошок в этот раз, а ограничился небольшой капсулой с гелем, мне почему-то показалось, что так запаха будет меньше.
Стиральная машина принялась за свой обыденный моцион, я слышал как вращается барабан, как щелкает соленоид впуская воду и как перемешивается белье. Теперь мне не надо было даже напрягаться, звуки доносились сами собой и даже пожелай я отвлечься, не смог бы.
Я достал второй комплект белья, который благоразумно купил после того, как однажды пришлось спать на влажной, невысохшей из-за дождя простыне, и принялся застилать постель. Белье было странным на ощупь, оно так сильно просохло за все то время, что лежало на полке, что казалось бумажным. Простыня была твердой и грубой на ощупь, а наволочка отказывалась впускать внутрь подушку. С пододеяльником вообще пришлось воевать, покуда я дважды запутался в его углах и одеяло постоянно оказывалось перекручено пропеллером.
Никогда прежде застилание кровати не приносило мне столько проблем и мучений, быть может виной была та буря ощущений, которые я испытывал просто засовывая руку в постельное белье или сжимая в руке угол одеяла. А быть может, я просто разучился это делать и мне не хватало практики. В любом случае, свежая постель была готова к использованию, но раз уж все стало таким чистым, не мешало бы принять душ.
Я уселся в кресло и начал обдумывать эту мысль, душ это будет то еще испытание для моей нынешней психики. Сперва нужно все обдумать и морально подготовиться в этому действу. Если прежде от душа меня останавливала только лень, то сегодня все изменилось и лень отошла на второй или даже третий план. Я осознавал, что это будет вода, много воды и она будет пахнуть железом и хлором и течь по моему телу. А еще будет сильно пахнущий шампунь и гель для душа, который я даже не представляю как будет ощущаться кожей. Если бы не предостережения врача, я бы наверно использовал коньяк, для подавления страха, но сейчас, будучи наученным горьким опытом с чаем и бутербродом – я начал догадываться, о чем меня предупреждали.
Сидя в кресле, я лениво листал телефон, рассматривая мемасики и сообщения в групповых чатах. В институте, судя по переписке, все было как обычно, никто не заметил моего отсутствия, а я чудом не пропустил зачета или чего-то существенного. В принципе было только немного жаль лабы, нам должны были показать настоящую камеру вильсона с крупинкой радия, но было так много видео, что я не особо переживал.
Добравшись до конца переписки, я собрался с силами и, как заправский бегун или скорее штангист, отправился в ванную. Прежде всего я затаил дыхание и открыл кран, затем переключил его на “душ” и стал ждать. Вода была горячевата, но мне это и требовалось. Когда пар начал заполнять комнату, а легкий взмолились о новой дозе кислорода, я выдохнул и закрыв глаза начал снова дышать.
Как оказалось, закрывать глаза было бесполезно, организм отлично впитывал всю информацию, до какой мог дотянуться своими щупальцами, а щупать он сейчас любил все подряд. Мне казалось, что мое тело превратилось в маленького ребенка, который все тянет в рот, все нюхает, облизывает рассматривает ощупывает. И если ребенка можно было взять на руки и попросить успокоится, то меня на ручки никто брать не хотел.
В ванне пахло влагой, примерно как во рту от слюны или от чайника с кипятком, но сильнее. Зато все неприятные запахи ушли на задний план, что не могло не радовать. Я больше не чувствовал легкий запах канализации из стоков, даже запах зубной пасты перестал терзать мои ноздри. Я разделся, не решаясь покидать это, ставшее уютным, пространство и перешагнул бортик в ванну. Да, у меня не было душевой кабинки, а набирать ванну я никогда не собирался, разве что складировал в холодной воде напитки, когда собирались большой компанией, но что есть, то есть.
Покрытие ванной подарило мне новые ощущения, оказывается она была вовсе не глянцевая и скользкая, как я считал всегда, а шершавая. Было ощущение, что я наступил на бетон или известняк, видимо десятки лет этот налет откладывался на дне, но никто его попросту не замечал. Я присел на корточки и провел по нему рукой, чуть царапнув ногтями, от чего меня буквально передернуло. Звук, который ударил в ладонь молниеносно разнесся по всему телу и заставил сжаться мышцы. Я почувствовал как по телу пробежали мурашки и решил больше не экспериментировать с чувствительностью.
Для пущей верности, я отошел подальше от потока воды и сунул под него ладонь, ничего страшного не произошло, только вода была чуть теплее чем требовалось. Дотянувшись до крана я отрегулировал температуру и подошел ближе, так, чтобы вода стекала по моему телу, прислушиваясь к своим ощущениям. Температура была подходящей, а потому я принялся намокать. Встав под душ целиком, я вновь закрыл глаза и ждал, пока струи воды стекая по волосам намочат все мое тело. Процесс шел не очень быстро, а потому я принялся помогать руками, размазывая тонкие струйки по всей площади.
В какой-то момент я вдруг услышал странный звук, словно где-то в трубе что-то щелкнуло и успел подумать: “Странно, что это было?”, – в этот самый момент меня обдало горячей водой. Я отскочил от душа и с презрением уставился на него, словно он был живой и хотел надо мной подшутить, затем вытянул руку и подстроил температуру. Мне даже показалось, что звук стал несколько иным, словно после щелчка напор снизился.
Решив, что с меня хватит намокать, я взял с полки шампунь и выдавил его на ладонь. Запах ментола вновь ворвался в мой нос и напомнил, что мятный шампунь это не самый лучший вариант в моем положении. Я быстро пробежался по полке в бесполезном поиске чего-то другого, но шампунь у меня был только один. тяжело вздохнув, я несколько раз глубоко вдохнул и вывалил шампунь на волосы. Стараясь не терять время, я быстро принялся втирать его в волосы, как можно тщательнее намыливая голову. Но меня ждало еще одно удивление, у меня начала мерзнуть голова! Да именно так, словно шампунь все это время лежал в морозилке и теперь остужал все на свете. Быть может он всегда был таким, просто я быстро привыкал к этому эффекту, но теперь то я другой.
Голова мерзла и я даже начал переживать не простужусь ли я, или чего хуже не подхвачу ли менингит, но коснувшись руками друг друга, я убедился, что это не настоящий холод, а лишь мои ощущения. Решив, что на сегодня достаточно пытать голову и пора бы приняться за смытие, я все же выдохнул и резко набрал еще воздуха. Это слабо помогло, легкие тоже наполнились холодом и теперь вся верхняя половина моего тела замерзала. Глаза открывать я побоялся, мне вот еще не хватало ощутить как щиплет глаза, в моем положении можно и ослепнуть от таких эмоций.
Вытянув руку перед собой, я нащупал теплую струю воды и убедившись, что температура не изменилась сделал шаг вперед. Тщательно смывая пену с головы под душем с закрытыми глазами я почувствовал совсем уж странное. Мне начало казаться, что у меня на голове какая-то шапка, она сделана из чего-то мягкого как шерсть и очень легкого, а я мою волосы под ней. При этом шапка потихоньку тает под струями воды и сползает какими-то липкими лохмотьями по рукам и телу. Умом я понимал, что это просто пена и ничего такого уж ужасного в ней нет, но в образах рисовалось какая-то странная медуза, которая плавилась и стекала соплями по мне. Хорошо, что я не любил фильмы ужасов и не принимал такой бред воображения всерьез.
Мятная пена действовала как снег, что попал шиворот и медленно сползает по спине. Я чувствовал как она захватывает своим холодом все новые и новые территории, как кожа под ней начинает морозится и остывать, но вариантов не было. Пальцы терзали волосы, стараясь избавиться от остатков шампуня, в то время как я буквально ощущал, что начинаю замерзать.
В какой-то момент, я вновь услышал этот странный щелчок и струя воды стала сильнее. В этот раз я успел подумать: “Странно, в тот раз было наоборот”, – и меня тут же окатило холодной водой. Теперь это были не только ощущения, это была по настоящему холодная вода, которая била струями по моему телу, а в сочетании с ментоловым шампунем холодила еще сильнее. Понимая, что без воды мне не избавится от шампуня, я вышел из под струи, засунув обратно лишь голову. Нужно было смыть хотя бы ее. Глаза все же начало щипать, но это не так уж сильно отличалось от того, что я чувствовал прежде, на протяжении всей своей жизни.
Когда я решил, что смыл шампунь, я вытянулся в полный рост и руками, насколько смог, выгнал воду из волос. Глянув на полку, я решил больше не рисковать с мятой и взял гель для душа, который достался мне от предыдущих жильцов. Это был какой-то цветочный аромат, но кому какое дело чем будет от меня пахнуть сейчас. Вылил немного геля на ладонь и заметил странное, в нем плавали какие-то мелкие крупинки, словно песок. Я повернул пластиковый бутыль этикеткой к себе, и убедился, что мне не показалось, там было прямо написано “Шампунь со скрабом”, ну что ж, давайте расширим поле эксперимента.
Размазывая по себе эту субстанцию, я чувствовал, как маленькие крупинки труться по коже, ощущения говорили о том, что это безопасно и в какой-то мере даже приятно, словно почесал давно зудящее место, но действовал я с опаской. Намылив все тело, я вновь сунул руку под душ, вода по прежнему была холодной, а значит мне предстояла еще одна небольшая битва с краном за температуру.
Как любой, уважающий себя кран, мой имел ровно три положения: Дико холодно, нормально, обжигающе горячо. При этом положение “нормально” всегда пряталось в новом месте, а градиент ошибки составлял не более миллиметра. Вся остальная рабочая зона была покрыта адовым огнем или антарктическим холодом, кому нужны такие краны всегда было для меня загадкой. Из миллиона положений все пользовались промежутком в один процент, игнорируя все остальное. По сути, кран мог иметь всего три положения: холодная вода, нормальная, горячая вода. Если бы он переключался тумблером между этими тремя градациями было бы достаточно.
Я поправил температуру и убедившись, что все встало на свои места, принялся смывать гель. Никогда не думал, что это может оказаться настолько сложно. Гель противился воде и отказывался в ней растворяться, а тело отказывалось избавляться от геля. Сколько бы я не тер под водой кожу, смывались лишь те самые крупинки, оставляя скользкий слой чего-то на коже и этот самый слой никуда не уходил. Когда я решил, что я не претендую на абсолютную чистоту и меня вполне устроит посредственный вариант, поскольку запах цветов, мяты и металла уже порядком достал, температура воды вновь решила измениться.
