Алексей Курилов
Почувствуй разницу
На этот раз, как и предполагалось, вода стала теплее, не обжигающе, а скорее просто теплее, поскольку тело чувствовало недостаток тепла от первых двух итераций. Я быстро домыл себя как смог, стараясь просто побыстрее с этим покончить и выключил воду. Теперь уже невозможно было ни заморозить ни ошпарить меня, я почувствовал себя в безопасности и расслабился. Стоя посреди ванны с закрытыми глазами, я просто ощущал, как капли стекают по мне, а воздух вокруг наполнен влагой. Запахи, разумеется, никуда не делись и пока у меня было время, я вновь взял в руки бутылку с гелем и принялся читать.
Среди кучи рекламных слоганов и убеждений, что необходимо купить именно этот гель и никакой другой мне не подойдет, я нашел то, что искал: “С эффектом увлажнения кожи”, – так вот что это было. Судя по составу, этот самый эффект достигался банальным глицерином, который испокон века использовался для смачивания кожи. А то, как он отказывался смываться говорило в пользу моей догадки.
Я не стал выбираться из ванной, дотянулся до полотенца и накинул его на голову, капли воды впитывались в ткань, но происходило это слишком медленно. Руками, растирая волосы, я решил немного ускорить процесс. Полотенце пахло хлопком, как пахнет вата, я понял это после того, как попытался избавится от лишних запахов заткнув ноздри.
Когда волосы стали относительно сухими, я расправил полотенце и набросил его на плечи, после чего выгнул спину дугой и почувствовал, как капли, только что холодившие кожу и стекающие по телу, принялись впитываться в ткань. Никогда не обращал внимание на такое простое ощущение, как впитывание, для меня этот процесс всегда проходил безо всяких ощущений.
Вытираясь, я вдруг вновь услышал этот предательский щелчок, который сопровождался изменением температуры, но только теперь я смог отследить его источник. Щелкало что-то за дверью, просто прежде мне мешал шум воды, а теперь я четко расслышал направление звука. Я распахнул дверь и выскочил в небольшой коридор, прислушиваясь что же это могло быть.
Из большой и по совместительству единственной комнаты доносился звук далекого ремонта, кто-то опять терзал стену молотком и чем-то металлическим, словно пытался забить гвоздь прямиком в бетон. Из коридора слышался легкий гул ветра, где-то было открыто окно, обычно так делал сосед живущий этажом выше, когда курил в подъезде. После него всегда оставался запах табака, а если он забывал закрыть окно, то еще и сифонило внизу от двери, мешая ее открыть с улицы и приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы побороть, и пружину, и сквозняк одновременно. А вот с кухни доносилось странное шипение, словно кто-то выпускал газ из колеса.
Я обмотался полотенцем, на случай если кто-то заглянет в окно и отправился исследовать звук с кухни. Как только я оказался там, сразу же понял кто являлся главным виновником моих пыток, это была стиральная машина. Ну конечно, я же закинул стираться постельное белье, а машинке нужна для этого вода. Периодически набирая воду или наоборот перекрывая поток, она меняла давление в трубе, что пагубно сказывалось на точности тонкого температурного баланса воды из крана в ванной.
В очередной раз раскрыв холодильник, я убедился, что есть что-то придется, но есть совершенно нечего. Можно было бы одеться и прогуляться до ближайшего мака, но выходить на улицу, после всего что я испытал, я все же побаивался. Решено было заказать пиццу домой и тем самым удовлетворить свои скромные потребности в еде на сегодня.
Пол по прежнему был липким на ощупь, но браться сейчас за мытье полов, еще неизвестно чем обернется, а потому я пообещал себе обязательно сделать это позже и на этом успокоился. На кухне призывно лежал блокнот и ручка, я пристально посмотрел на свой собственный текст и решил, что упоминание про ванную и мяту не будет лишним, а потому быстро записал самое важное, что вынес из этого действа и отправился одеваться.
Одевать свою прежнюю одежду не хотелось совершенно, она была грязная на ощупь, пахла потом и почему-то бензином, видимо сказывались мои поездки в общественном транспорте, а быть может в такси. Впрочем, такси в студенческой жизни было скорее роскошью, поэтому я делал ставку на автобусы.
Открыв ящик, я принялся придирчиво изучать свой скромный гардероб. Майки были разные, с разными надписями и разных цветов, но сейчас меня интересовало не это. Я закрыл глаза и провел по ним рукой, на ощупь они были тоже разные. Вот эта вся в мелких катышках, следующая какая-то синтетическая, дальше просто старая и ветхая, пора бы ее выбросить, но видимо жаль расставаться, а вот эта подойдет. Я вытянул ту, что мне больше всего понравилась и открыл глаза, это была самая обычная белая футболка без каких-то рисунков, но ее ткань сейчас больше всего мне нравилась.
С трусами и джинсами было намного проще, они все были совершенно одинаковые на ощупь, а потому я не стал заморачиваться и просто надел те, которые ничем не пахли. Нет мне не надо было принюхиваться или утыкаться носом в одежду, я чувствовал запах так же как видел цвет, стоило мне посмотреть на джинсы и потянуть носом, как я безошибочно определял чем они пахнут. Наверно мне сейчас стоило пойти на рынок и выбрать себе вкусных помидор или фруктов, очень удобно идти вдоль прилавка и просто ощущать запах, а не подходить к каждому по отдельности, рискуя нарваться на невмеру говорливых продавцов.
Вернувшись на кухню, я взял телефон и принялся искать пиццерию, все что мне требовалось было у всех, я не стремился к каким-то изыскам, а значит главным становилась цена и скорость доставки. Посмотрев на часы, я понял, что пара часов до того момента, когда мне захочется есть у имеется, а потому радиус поиска весьма обширен.
Судя по цене, пиццу можно было делать очень по разному, а потому, для эксперимента, я заказал самую дешевую, какую только смог отыскать и подороже. На самую дорогую пиццу наложила вето моя жаба, сославшись на то, что употреблять золото она сегодня не планировала, а судя по цене там его будет очень много. Пицца была одной и той же, помимо теста в ней обещали присутствовать ветчина и грибы. Какие именно грибы и из кого была произведена ветчина не уточнялось, да в принципе и не имело значения.
Каждый раз, когда мы собирались с друзьями, мы вообще слабо фиксировались на содержимом пиццы и на раз покупали три-четыре вида, дабы была хотя бы иллюзия выбора различных ингредиентов. Фактически же мы ели все подряд, слабо отличая одно творение поваров от другого. Безусловно разница во вкусе была и я бы с закрытыми глазами отличил один вид от другого, но вот сказать какая была вкуснее или лучше не смог бы.
Звуки все так же терзали мои уши, после нескольких часов работы молотком до ремонтников видимо дошло, что бетон был не так-то прост, как казался на первый взгляд и они где-то раздобыли перфоратор. Пулеметная очередь периодически оглушала меня, проникая со всех сторон. Создавалось ощущение, что перфоратор спрятан где-то в толще бетонных перекрытий и оттуда яростно вещает о своем неминуемом скором пришествии. Картину дополнял отзвук осыпающейся мелкой каменной крошки в промежутках между тирадами.
Я оказался в безвыходном положении, выйти на улицу мне было страшно, а оставаться дома было невыносимо. Запах вчерашней лапши уже стоял поперек глотки, а приближающийся запах пиццы пугал завтрашним утренним пробуждением. Майка хоть и была мягкой на ощупь, но все же терлась о кожу не давая забыть о своем присутствии, а джинсы впивались ремнем и заламывались под коленками.
Все же джинсы должны быть мятыми и ношеными, чтобы быть достаточно мягкими, а сразу после стирки, да еще и не дай Бог после глажки, они невыносимо жесткие. Сгибая ноги в коленях я ощущал, как мои мышцы борются со структурой плотной ткани изгибая ее в нужную сторону. Джинсы безусловно проигрывали в этой борьбе, но до окончательной капитуляции было еще далеко.
Чтобы хоть как-то отвлечся, я принялся писать, но это мало помогало. Я продолжал чувствовать все то, что чувствовал прежде, только теперь еще и скрип ручки. Бумага нещадно продавливалась шариком, он вращался и шелестел чернилами, которые прилипали к гладкой поверхности листа. А еще я начал чувствовать какой-то странный зловонный запах. По началу мне показалось, что это опять пахнет из канализации и я открыл горячую воду, дабы пролить канализационную трубу, но запах никуда не делся.
Пользуясь своей “суперспособностью” я встал по центру комнаты и принялся дистанционно обнюхивать все, что попадалось мне на глаза, но, эксперимент провалился. Я чувствовал только запах, который знал, так блокнот пах бумагой и чернилами из ручки, а чашка пахла чаем, но все остальное было “серым пятном”. Стол, раковина, холодильник не пах ничем, видимо слухи о моей суперспособности были сильно преувеличены. Вздохнув, я принялся за дело по-старинке, обходя всю кухню по кругу и обнюхивая вещи, приближаясь к ним носом.
Возле раковины запах усилился, поэтому я опять начал грешить на слив, но этот ребус решился значительно проще: воняла губка для мытья посуды. Я взял ее двумя пальцами и аккуратно выкинул в мусорный пакет, стараясь не испачкать руки, а затем вымыл руки с мылом. И на всякий случай открыл окно, все же запах цветов был лучше запаха отходов.
Самым странным было восприятие всего и сразу, если раньше я чувствовал что-то одно, словно солист выводил свою партию а капелла, то теперь это больша напоминало оркестр. Отвратительно сыгранный, мешающий и перебивающий сам себя огромный оркестр. Все запахи и ощущения конкурировали в громкости и ярости атаки на мой организм, а мозг метался от одного ощущения к другому, стараясь охватить все на свете.
Мне вдруг стало интересно, а как долго я буду еще пребывать в этом состоянии, не случится ли так, что я теперь навечно стану узником всех этих ощущений и как же теперь жить? Кончено я привыкну, найду способ существовать со всем этим, но все же хотелось бы побольше конкретики.
Я взял телефон и набрал знакомый номер с визитки, как обычно, сначала было несколько долгих гудков ожидания, но потом трубку все же подняли:
– Да, слушаю вас, – раздалось буквально у меня в голове и в тот же момент заработал перфоратор, от чего мой вопрос потонул в грохоте и шуме осыпающихся камней. – Простите, вас плохо слышно, не могли бы вы выйти куда-то? – продолжил голос в трубке, после того, как тишина с моей стороны восстановилась.
– Простите, сейчас постараюсь… – быстро проговорил я и метнулся к балконной двери.
Оказавшись, по-сути, на улице, я окунулся в целый мир разных звуков, тут пели птицы, ездили машины, рычали автобусы и где-то далеко лаяла собака, явно недовольная своим хозяином. Грузовик пятился задом, предупреждая ближайший квартал об этом пронзительным писком, а по тротуару мчался мальчуган на велосипеде и громыхал звонком на руле. Где-то просигналила машина и ей тут же ответил другой сигнал, а быть может поддержал его негодование.
– Простите, тут лучше слышно? – поинтересовался я, не особо надеясь на тишину.
– Да, тут я вас хотя бы слышу. Кто это?
– Это Ярослав, я был у вас вчера, помните? – попытался объяснить я.
– Не особо, а по какому поводу мы встречались, у вас были какие-то проблемы или трудности?
– Нет, я из эксперимента, по какой-то там фильтрации… – забыв правильное название я постарался объяснить как смог.
– А, вы приезжали к нам перед обедом, да? Все, я вас вспомнил, что-то не так, вам нужна помощь? – внезапно испугался Михаил.
– Да вроде как нет, необычно все это, но я хотел спросить, а как долго все это будет продолжаться? А то я не могу в институт вот так пойти, слишком много всего и как-то…
– А как давно у вас началась блокада фильтра?
– В смысле, какая блокада?
– Ну, раз вы заметили изменения, то я думаю можно уже говорить прямо, когда вы начали чувствовать все и сразу?
– Сегодня утром, может быть и ночью, но осознанно я понял это лишь утром.
– Отлично, значит у вас организм быстро адаптируется и завтра все пойдет на спад.
– То есть завтра я уже проснусь нормальным? – переспросил я.
– Вы и сейчас нормальный и если бы мы провели любые тесты, ваш организм реагировал бы на них точно так же как и прежде, даже состав крови, желез не изменился. Более того, все ваши органы функционируют точно так же как и прежде, вы совершенно ничем не изменились.
– Постойте, но почему я тогда ощущаю, что все же изменился и притом очень сильно.
– Мы лишь запретили вашему мозгу игнорировать мелочи, так сказать попросили его уделять внимание всему. Изначально это средство разрабатывалось как вещество усиливающие когнитивные функции головного мозга, но потом что-то пошло не так.
– То есть умнее я не стал…
– К сожалению нет, но с другой стороны и глупее тоже. Вы не забываете про дневник? Нам очень важно знать все, что вы сейчас испытываете, поверьте в этом деле нет мелочей.
– Да, я уже несколько страниц исписал, с этим проблем нет. Противно только, но терпимо.
– Противно? Так-так-так, а расскажите, что именно противно?
– Ну шарик этот липкий, бумага холодная и скользкая, чернила воняют, да и вообще все воняет.
– Изумительно, просто изумительно, – тихонько приговаривал Михаил, слушая мои жалобы.
– Возможно это и классно и все такое, но мне бы хотелось узнать как долго это будет, а то меня так из института выгонят.
– Про институт не волнуйтесь, мы напишем официальное освобождение, никто вас не выгонит. А судя по скорости протекания процессов, как я уже говори завтра уже все пойдет на спад, это будет не резкий процесс, но к вечеру уже все будет как было.
– Хорошо, я тогда завтра к вам приеду.
– Лучше послезавтра, я бы вас попросил записывать и обратный процесс тоже.
– Но ведь это суббота?
– Да, я буду на месте и дождусь вас, не переживайте. Заодно выпишу вам освобождение от учебы и выдам оставшуюся сумму. – подтвердил Михаил.
– Спасибо, тогда до послезавтра, – быстро попрощался я, чувствуя, что шум улицы начал порядком давить на мою психику, а грязный и запыленный пол под ногами сильно раздражал.
Как-то само получилось, что за всем этим шквалом ощущений я позабыл о деньгах, а ведь мне остались должны еще очень приличную сумму, что меня очень обрадовало. И пока я помнил об этом, я решил записать в блокнот все, что только что успел почувствовать и услышать на улице, не забывая про запах выхлопных газов, яркие краски солнечного дня и, конечно же, всей гаммы звуков, что окружали меня.
Для описания всего, что я услышал и унюхал, мне даже не потребовалось напрягаться, я отчетливо помнил каждый звук и запах и мог легко описать его со всех сторон. При этом я заметил, что начал описывать некоторые явления с необычной грани восприятия. Так, сигнал автомобиля казался мне пронзительным и ярким, словно вспышка фонаря на маяке, а шум велосипеда больше напоминал прохладные капли дождя, которые тарабанят по железному настилу.
Запах выхлопных газов был каким-то фиолетовым, чуждым и странным. Я не мог сказать, что он был противен или напротив нравился мне, скорее всего он был именно чужим. А вот звук грузовика, который сдавал задом, был колючим, как иголка от значка, которая не беспокоит ровно до тех пор, пока ты не решишь поправить рубашку. Он буквально прокалывал уши, заявляя о себе и тут же исчезал, делая вид, что уже все нормально, а затем опять и опять.
Все это я тщательно записывал и конспектировал, надеясь лишь, что мои записи не сочтут за мысли психически больного и меня не положат в больничку. Впрочем, если бы мне пришлось жить со всем этим всю жизнь, я наверное свихнулся бы, уж не знаю кому может пригодится это вещество, но лично я с трудом представлял себе человека, желающего такого. Впрочем, есть же спортсмены, которые тренируются до потери пульса лишь бы иметь возможность пробежать на десятые доли секунды быстрей или поднять на несколько килограмм больше.
Побывав на улице и убедившись, что там не так уж страшно, а дома постоянно долбит этот чертов перфоратор, я посмотрел на часы и решил, что до пяти они точно будут ремонтировать, а значит можно прогуляться. Недалеко, чтобы в случае чего можно было быстро ретироваться обратно в уютную берлогу, но сидеть дома было равносильно добровольной пытке.
Проверив заряд телефона и наличность в кармане, я надел новые носки, кроссовки и вышел на улицу. Обувь подарила мне ни с чем несравнимое ощущение комфорта, никогда не думал, что изобретение обуви так много дало человечеству. Чувствовать под ногами всегда одну и туже мягкую поверхность, а не разнообразие покрытий было божественно. Наступать не опасаясь холода, пыли, камней и песка, не чувствовать мелких перепадов высот и шершавой поверхности асфальта это восхитительно.
Страшно было даже представить что было бы, выйди я на улицу босиком и как только мне могло это в детстве нравиться? Ведь я помню, как носился по улицам без обуви жаркими летними днями, как ощущал газонную траву под ногами, как касался раскаленного асфальта и он был таким горячим, что стоять на нем долго не получалось.
Я даже вспомнил ощущения, когда наступаешь босыми ногами а грязную илистую лужу, точно не припоминая где именно это было в городе или на берегу какого-то озера или водохранилища. Теперь я понимал, что под ногами была скользкая глина, но в то время для меня это была просто мокрая земля, которая прилипала к ногам, просачивалась между пальцев и забавно скользила под пяткой.
Выйдя во двор, я посмотрел по сторонам, прямо передо мной высилось здание “всего понемногу”, тут были офисы мелких компаний, чьи вывески загромождали вход, словно пчелы облепившие узкий лаз в улий. Тут же были мелкие магазины со всевозможными товарами и даже пара кофейн. Кофе у обоих был так себе, можно сказать “на любителя”, ближайшая кофейня всегда жадничала, от чего напиток получался со слабеньким вкусом, но низменно горячим. Однажды я так сильно обжег язык их кофе, что два дня не чувствовал вкуса совсем. Вторая тоже жадничала, но по другому, их бумажные стаканчики внутри были ощутимо меньше чем снаружи, от чего самый большой стакан с кофе оказывался средненьким по размеру, но со вкусом было получше.
Кофе пить мне было страшно, все же близился вечер и как отреагирует мой организм на кофеин я не знал, а сегодня мне надо было поскорее уснуть. Алкоголь тем более я боялся употреблять, если завтра утром ничего не изменится, то похмелье будет тем еще испытанием.
Справа от меня находился проспект, самый настоящий с кучей полос движения, такой же кучей автомобилей и автобусов, а следовательно делать там было нечего. Как шумят автомобили я прекрасно слышал от сюда, а уж как и чем они пахнут тем более. Странно, я раньше как-то мало уделял внимания запахам и вкусам, для меня они все делились на приятно и неприятно. Быть может именно поэтому сейчас они врывались в мой мозг на коне с гордо поднятыми знаменами и по очереди захватывали мое внимание?
Слева был небольшой парк, он остался тут с незапамятных времен, рассказывают, что когда Москва только строилась, на месте этого парка была чья-то усадьба. Потом, после революции, усадьбу сожгли, а парк решили оставить. Каким чудом до сих пор никто не удосужился продать этот клочок земли под точечную застройку оставалось тайной за семью печатями.
Тем не менее, парком все активно пользовались, тут гуляли мамаши с колясками, искренне надеясь, что деревья вокруг выделяют кислород и чистый воздух полезен для ребенка, а проспект в сотне метров отсюда никак не влияет на химический состав. Тут же бродили пожилые парочки, для которых прогулка по парку значительно лучше и приятней телевизора с его бесконечными рекламными блоками, а увеселительные заведения им и вовсе давно неинтересны.
Для себя, я отметил тишину, большое количество деревьев хоть немного, но перекрывало городской шум и он меньше терзал мои, внезапно возомнившие себя центром вселенной, ушные перепонки. Птицы продолжали петь, в траве беспрерывно шебуршали насекомые бегущие по своим важным делам, а где-то на пруду плескалась рыба, а быть может это барахтались утки. Но все это было приятным на слух, эти звуки не резали меня на части, не требовали моментальной реакции и действий, они словно мягкий ковер стелились под ногами не мешая при этом ходить.
Я спустился по небольшой лесенке, держась рукой за старые металлические перила, чувствуя под пальцами несколько слоев краски, местами облупившейся и покрашенной прямо поверх старых проплешин. Перила явно были сделаны из какой-то гнутой трубы, но настойчиво прикидывались старой, кованной, чугунной оградой.
Я неспешно шагал по узким асфальтированным дорожкам, мимо лавочек, которые явно разрабатывал дизайнер, но не человек. Брус квадратного сечения перекинутый между ножек из толстого металла не были рассчитаны на мягкое место обычного человека. Ради интереса я присел на одну из них и подтвердил свои опасения, скамейка была твердой, это был не диван и даже не мой кухонный стул, бревна были совершенно плоскими и являлись скорее просто ограничителем падения.
Единственным плюсом, который я нашел в этой скамейке, это ее долговечность. Бревна были прикреплены сложной стальной скобой, которую ни открутить ни сломать было невозможно. А сам брус был такой толщины, что даже если его как-то оторвать от основания, практической пользы это не принесет. Использовать его в качестве дубинки не получится, все на что он мог хоть как-то сгодится, так это быть шпалой. Видимо дизайнера попросили соорудить что-то на чем можно было бы сидеть и при этом не опасаться, что вандалы смогут как-то это испортить.
Воздух в парке по прежнему пах выхлопными газами и цветами, но зато, исчез привкус цемента и горелого металла, что говорило о моей удаленности от ремонта моих соседей. А еще пахло сладкой ватой, я понимал, что на самом деле это был запах горячего сахара, но все называют его запахом сладкой ваты. Я покрутил головой и действительно, в сотни метров от меня, на соседней дорожке стояла тележка со сладкой ватой и какими-то напитками.
Вату мне сейчас совершенно не хотелось, да и пицца на вечер была уже заказана, а вот напитки меня заинтересовали. Интересно, каким образом отреагирует мой организм на этот химический коктейль, неужели я наконец-таки смогу распознать из чего делают лимонад?
Я встал со скамейки, одновременно ощущая, как легкий ветер погнал мне на встречу прошлогоднюю листву по асфальту и та зажурчала перекатываясь по камешкам. Где-то позади меня скрипело колесо у коляски и своей монотонностью оно меня раздражало, но не могу же я ходить же по парку с масленкой, как супермен-смазыватель, который помогает бедным колесам свободно крутиться. Мимо меня проехал велосипед и я четко услышал, как водитель переключил передачу, от чего цепь звонко щелкнула перескакивая с одной шестерни на другую. У него дребезжало заднее крыло, периодически цепляясь за резину, от чего начинало жужжать, когда терлось по протектору.
Дойдя до того места, где продавали напитки, я осознал, что самый кратчайший путь был по прямой через газон с деревьями. В принципе он никак не был огорожен и когда-то давно, возможно, представлял собой кусок леса, а ходить по лесу не возбранялось. Обходной путь был долог, надо было дойти до места перекрестия дороги на которой сейчас находился я и соседней, а мне было лень.
Я смело шагнул в сторону от асфальта и тут же понял выражение “шумный как лось”. Пока я шел наперерез, под ногами беспрестанно хрустели мелкие ветки и сминаемые старые листочки. Я, наверное, раздавил по меньшей мере с десяток жучков паучков и всяких улиток, по крайней мере так я воспринимал услышанное. Стараясь выбирать место куда ступать как можно тщательней, я постоянно производил кучу шума. Быть может именно так воспринимают городского жителя в тайге, когда он впервые идет с местным лесником или егерем по лесу.
