Алексей Геннадьевич Некрасов- Вебер
Живой труп
" А если принудить его играть по нашим правилам?"
Впечатление, оставшееся от Амаяка Ашотовича, заставляло в этом усомниться. И все же Александр чувствовал, что согласованными действиями они смогут добиться уступок. Потратив почти час, он постарался сформулировать встречные условия. Пришлось даже провести приблизительный расчет максимальной цены, по которой заказчику еще было бы выгодно покупать их продукцию. Подумал он и над тем, как товарищество может поддержать разорившихся соседей, и не допустить массовой скупки земли в их уезде.
Весьма довольный собой, Александр собирался послать предложения Добрыне, и в это время в кармане завибрировал мобильный телефон. Звонил Конопольский. При виде его фамилии на экране, сердце екнуло от недоброго предчувствия. Официальный тон гусара в отставке не оставил уже никаких сомнений. Важничая и упиваясь своей ролью, Конопольский сообщил Александру, что звонит по поручению его друга ( слово было произнесено с явным налетом иронии). Далее последовала просьба подъехать к нему в имение, обсудить, как, согласно законам чести, разрешить возникшие между друзьями недоразумения.
Глава 6
Родовой особняк Конопольских чем-то напоминал состарившуюся кокотку. Все еще воображая себя красавицей, она гордится стройной девичьей фигурой, но никакими ухищрениями макияжа уже не спрятать безжалостную печать беспутно прожитых лет. Также и расположенное на живописном холме старинное здание гордо возвышалось над избами и хозяйственными постройками арендаторов. Но стоило подъехать ближе, как, словно сетка морщин под слоем румян, становились заметны трещины, проступающие из-под аляповатой штукатурки. О запустении красноречиво говорили и наглухо закрытые ставнями окна. Верхние этажи давно пустовали. По пыльным лестницам и коридорам, гуляли лишь призраки былой славы угасающего дворянского рода. Зато у парадного, рядом с опоясанной змейками трещин колоннадой, стоял спортивный автомобиль итальянского производства. Среди сонного патриархального пейзажа умирающей усадьбы кричаще красная машина смотрелась совершенно инородным телом. И, как утверждали злые языки, эта амбиция хозяина по гроб жизни загнала его в долговую кабалу.
Конопольский принял в гостиной на первом этаже. Просторная комната была обставлена в восточном стиле. На персидских коврах, с которых давно не выбивали пыль, висело старинное оружие. Посредине стены, среди всей этой экзотики, нелепо торчал экран американского дальновизора. Сам хозяин восседал на низеньком диване без спинки. Рядом, дополняя восточный антураж, стоял его любимый кальян, якобы приобретенный на ферганском базаре. Хотя точно такие же восточные артефакты массово производились и в микро-цехах на задворках Харбина. Приветствуя гостя, Конопольский предложил сигару. Александр, отказавшись, осторожно присел на краешек дивана и попросил перейти сразу к делу.
– Ну что ж, извольте! Сегодня утром, ко мне заявился ваш друг. Сказал, что нашел адрес в интернете по спискам уездного дворянского собрания. И так уж вышло, что ему, как человеку здесь новому, больше и обратиться не к кому. Из немногословного рассказа я понял, что между вами возникли серьезные недоразумения, которые иначе, как поединком не уладишь. Вот собственно и все!
На губах отставного гусара появилась надменная ухмылка, и Александр почувствовал, что готов его за это возненавидеть. Уже не раз он замечал в некоторых людях отвратительное свойство радоваться чужым бедам. И вот сейчас, когда на соседа обрушилась необходимость подвергнуть жизнь смертельному риску, он вместо сочувствия и желания как-то уладить конфликт испытывает явное удовольствие от своей роли.
Появившееся было желание отказаться, Александр волевым усилием подавил. Николя нашел нужного человека. В случае уклонения от поединка Конопольский обязательно сделает историю достоянием гласности. Вряд ли после этого можно будет по-прежнему общаться с соседями и быть уважаемым членом общества. Сам он еще мог махнуть рукой на дворянские предрассудки, тем более что деловые контакты большей частью были с людьми из крестьянского и купеческого сословий. Но в праве ли он обрекать на эту роль изгоев общества жену, а в будущем и дочь! К тому же если дело дойдет до суда чести, то может всплыть прошлое, а это уже будет катастрофой.
– Выбор оружия ваш друг, как оскорбленная сторона, желает оставить за собой,– прервал возникшее молчание хозяин.
– И это будут дуэльные пистолеты? – заставил себя улыбнуться Александр.
Выяснилось, что он угадал. Впрочем, другого и не ожидалось. В харбинском спортивном клубе Николя не плохо обращался с рапирой, но для настоящего поединка ему вряд ли бы хватило стойкости. А вот стрелял он в, отличии от Александра, довольно метко, и был завсегдатаем местного тира. Можно конечно было оспорить, кто из них оскорбленная сторона, но для этого пришлось бы посвящать в подробности отставного гусара.
– Согласен! – махнул рукой Александр.
– Ну вот и славно! Тогда завтра в восемь утра в овраге у старой мельницы. – оживился Конопольский. – Пистолеты я предоставлю. А вот насчет второго секунданта прошу позаботиться вас.
Закончив деловую часть, хозяин снова предложил сигару. Александр отказался и поспешил откланяться. Отъезжая от дома, он почувствовал, что машина очень тяжело трогается с места. И только уже на дороге обнаружил, что не снял до конца ручник. Обругав самого себя, подумал было, что надо заехать к Степанычу, подтянуть сорванные колодки, но тут же резанула мысль:
" А имеет ли теперь значение сломанный ручной тормоз!"
Приехав домой, Александр, все еще следую укоренившейся привычке, заглянул в почту и обнаружил ответ от председателя товарищества. Предложения, которые он все-таки успел отправить, вызвали интерес. Добрыня благодарил за проявленную активность, и обещал, что вынесет их на следующее внеочередное собрание в ближайшую пятницу. Это должно было польстить честолюбию, но сейчас дела товарищества, как и прочие наполнявшие жизнь заботы вдруг потеряли свою значимость. То, что могло случиться завтра утром, одним кровавым росчерком сводило все на нет. Даже горячо любимые жена и дочь, отдалившись, оказались за невидимой преградой, за которую им нельзя переступать.
Чтобы не встречаться с Анной, Александр прямо со двора отправился в теплицу. Там попытался работать, но занятие, еще недавно бывшее для него таким важных, тоже потеряло смысл. Неожиданно поймал себя на том, что в данный момент больше боится не завтрашней дуэли, а предстоящего семейного ужина.
"Как и с каким лицом будет он слушать беспечную Анькину болтовню? Преодолеет ли искушение рассказать, что его ожидает завтра? Да она и сама может обо всем догадаться!"
В том, что жена сделает все, чтобы сорвать дуэль Александр ни секунды не сомневался. В глубине души он и сам хотел этого, но разум безжалостно рисовал картину дальнейшей жизни в бесчестье. Самым отвратительным было понимание того, что и жена, в итоге не вынесет такого положения, и через некоторое время посчитает за лучшее расстаться с изгоем.
Решение пришло неожиданно. Вернувшись в дом, Александр переоделся в охотничий камуфляж, и кинул в дорожный саквояж умывальные принадлежности и сменное белье. Заглянув в детскую, скороговоркой сообщил Анне, что по просьбе Добрыни едет в губернский центр на переговоры с оптовиками. И, возможно, придется заночевать в гостинице.
– А чего оделся так? – подозрительно поинтересовалась супруга.
– Да там по овощехранилищам лазить придется! – отмахнулся Александр. Отъезжая от дома он задал себе вопрос:
" Не догадалась ли?"
И тут неожиданно пришла мысль, что Анна наверное все поняла. Она пытается убедить себя в обратном, а в глубине души согласна с тем, что по иному нельзя…
Уездный врач Иван Карлович Майер проживал одиноким вдовцом, в маленьком флигеле на территории земской клиники. Дети давно выросли. Сын обосновался в Петрограде, где служил в гвардии. Дочь вышла замуж за купца первой гильдии и перебралась в Нижний. Он же, храня верность покойной супруге, посвятил жизнь выполнению врачебного долга. О том, каково ему вечерами возвращаться в одинокое холостяцкое жилище, можно было только догадываться. Окружающие привыкли видеть Ивана Карловича внимательным, спокойным, уверенным в силе медицинской науки и милости Божьей. Частичка этой уверенности передавалась и пациентам. Он относился к тому редкому исчезающему типу врачей, что могли поставить диагноз без помощи хитроумных современных приборов, и вылечить не только с помощью лекарств, но и правильным словом. Перебрав всех знакомых, Александр остановил выбор на нем, и собирался просить земского врача стать секундантом.
Поколесив по полям, заехав искупаться на речку, он появился в клинике к самому концу приема. Подождав, пока уйдет последний посетитель, сильно волнуясь, вошел в кабинет. Надвинув на нос очки и склонив над столом седую начинающую лысеть голову, Иван Карлович делал какие-то записи. По старинке пользовался не компьютером, а тетрадью и шариковой ручкой. Услышав, что нужна его помощь в весьма деликатном деле, он взглядом попросил медсестру покинуть кабинет. А, узнав суть просьбы, ожидаемо возмутился. Однако, выслушав доводы Александра, со вздохом принял предложение.
– Иван Карлович, мне бы сегодня домой возвращаться не хотелось, – еще больше смущаясь, произнес Александр.
– Понимаю, понимаю, – закивал доктор, – У меня во флигеле переночуете. Комната Павлика в вашем распоряжении. Это третья справа от входа. Можете прямо сейчас заселяться. Там не закрыто.
Комната сына Ивана Карловича, впрочем, как и весь дом, содержалась в идеальном порядке. Но было в этой стерильной чистоте и правильной геометрии что-то холодное не живое. Александр с тоской вспомнил вечно царившая в его доме суматоху. Мысли о том, что он туда может и не вернуться, ядовитыми змеями выползали из сумрачных углов обставленной со спартанской простотой комнаты. В воздухе по-прежнему висела удушающая жара, а со стен холодно и равнодушно смотрели фотографии чужих людей. Александр невольно вспоминал другой не менее отвратительный вечер накануне неудавшегося покушения. В чем-то ситуация была схожей. Тогда тоже была поставлена на карту жизнь. Но к ней прилагались лишь смутные надежды, что однажды все наладится. Сейчас же на кону лежало уже практически состоявшееся счастье, причем не только свое. Однако, тогда его, словно в воронку Мальстрема, затягивало в водоворот чужой войны. А теперь он защищал свою честь, семью, дом, и уважительных поводов уклониться судьба не оставляла.
Выключив мобильный телефон, Александр лежал на застеленной пледом кровати. Взгляд уныло скользил по выцветшей потолочной побелке. Время, казалось, застыло на месте, бессмысленно и безнадежно пытаясь оттянуть приход завтрашнего утра. Около восьми вечера в комнату постучал Иван Карлович и пригласил испить чаю. За ужином они перекинулись только парой фраз. О предстоящей дуэли не было сказано ни слова. На прощание хозяин пожелал гостю хорошо выспаться и дал порошок собственного изготовления. Велев выпить за полчаса до сна.
Средство неожиданно хорошо подействовало. Даже не надеясь заснуть, Александр быстро провалился в темноту полузабытья. Обрывки сновидений, что его посещали, были яркими и цветными. А под утро он сквозь сон услышал грохот долгожданной грозы и стук барабанящих в козырек капель.
После пробуждения он сразу ощутил, как посвежел воздух. Выйдя на улицу, увидел серые облака и тут же понял, как истосковался по пасмурному летнему небу. А потом вдруг обнаружил, что вчерашние страхи куда-то исчезли. Он чувствовал себя выспавшимся, бодрым. Вместо тягостного уныния, пришла злая решимость наказать того, кто покушался на его счастье.
Глава 7
Наслаждаясь прохладой, природа отдыхала. В окружающий пейзаж возвращались выгоревшие за долгие недели пекла краски. Луга, уходя к горизонту, переливались всеми оттенками зеленого. Среди желто-серой гаммы намокшей пшеницы, словно капельки самоцветов, пестрели полевые цветы. Облака весело плыли по небу, укрывая уставшую от зноя землю. Приспустив боковое стекло машины, Александр полной грудью вдыхал разлитую вокруг свежесть. Коричневая лента грунтовки петляла среди полей картофеля, кормовой кукурузы. На небольших холмиках белели стволы берез, под прямыми углами уходили от дороги темные полосы хвойных лесопосадок. Это был его мир, в который он успел врасти корнями души, который защищал и давал силы. Мысли о неудачном исходе поединка сейчас даже не приходили в голову.
Традиционное место дуэлей в народе имело дурную славу и, как поговаривали, было связанно с нечистой силой. Выглядело оно действительно мрачновато. По дну оврага протекал небольшой, размером с ручей, приток Ушимки. Над водой плотно нависли ивы, от чего даже в самый солнечный день она казалась черной. У самого берега темнел разобранный почти до основания сруб, сохранивший только нижние венцы бревен. От него через реку протянулась ось мельничного колеса, которое не вращалось уже лет двадцать, с того дня, как отвалилась последняя сгнившая лопасть. Вокруг рос бурьян, и торчали кусты, большей частью засохшие по какой-то неизвестной причине. И весь этот вполне мирный пейзаж почему-то у многих вызывал нехорошее тревожное ощущение.
У мельницы их уже ждали. На краю оврага стоял красный "Феррари". Его хозяин, вальяжно облокотившись на почерневшие от времени бревна сруба, курил сигару. Николя мерил шагами вытоптанную перед развалинами площадку. Вчера Александр с волнением представлял, как они встретятся и посмотрят в глаза друг другу. Но все произошло как-то очень буднично и быстро. Отбросив сигару, Конопольский приветствовал прибывших:
– Мое почтение, господа! Почему-то именно вас, Иван Карлович, я и ожидал увидеть.
– Зато я не предполагал, да и не желал здесь оказаться, – сухо ответил доктор. Пропустив реплику мимо ушей, отставной гусар показал уже размеченное место. На расстоянии пятнадцати метров торчали обозначавшие барьер еловые ветки. От каждой из них Конопольский отмерил рулеткой еще по семь метров и отметил ивовыми прутиками, как исходную позицию. Все было в соответствии с последней редакцией дуэльного кодекса. И чувствовалось, что отставной гусар с удовольствием исполняем свои обязанности секунданта.
– А теперь прошу минуту внимания! – торжественно объявил он – Господа дуэлянты встают на позицию спиной друг к другу. По команде "Сходитесь", поворачиваются и двигаются к барьеру. Стрелять можно сразу. В барабане по два патрона. Отстрелявшийся первым становится у барьера и ждет, пока выстрелит противник. А мы с Иваном Карловичем постоим за бревнами. На всякий случай.
Открыв продолговатый обитый кожей футляр, он предложил выбрать пистолеты. Стараясь не смотреть на противника, Александр взял револьвер первым. И все-таки краем глаза увидел бледное лицо и нервно дергающуюся щеку Николя. Ему даже стало жалко бывшего друга, но он отогнал от себя это чувство. Этот человек, покушался на его мир, пытался разрушить его счастье. И он считал, что вправе наказать и даже убить агрессора. Однако, встав на позицию спиной к противнику, вдруг ощутил всю нелепость, происходящего. Они, словно заигравшиеся дети, не поняли, когда забава приняла смертельно опасный характер. И балансируя на краю черной бездны, все еще продолжают исполнять глупые надуманные роли.
Прозвучало "Сходитесь!". Александр резко обернулся. В первый момент ему показалось, что он не видит противника, и фигура Николя сливается с зеленым фоном. Проклиная свои глаза за предательство, он медленно двинулся к барьеру. Не успел сделать и двух шагов, как прозвучал выстрел. Что-то горячее чиркнуло по левому плечу рядом с шей. И в этот момент вернулось зрение. Он четко в хорошем фокусе увидел искаженное страхом лицо Николя. Продолжая идти, Александр поднял револьвер и начал прицеливаться. Зрение и все чувства обострились до предела. Он видел, как стала подрагивать рука противника, а зрачок револьвера заплясал на уровне его лба. Сам он уже готов был нажать спуск, когда прозвучал еще один выстрел. В этот раз раскаленный комок свинца скользнул по самому верху лобовой кости и вырвал клок волос.
– Становимся к барьеру! – закричал из укрытия Конопольский.
Опустив револьвер, Александр прошел оставшиеся метры. А Николя, несмотря на возмущенные крики своего секунданта, остановился там, откуда произвел последний выстрел. Он стоял в пол оборота. Лицо загородил пистолетом, но хорошо было видно, как дрожит коленка. Заставляя себя думать, что теперь имеет полное право стрелять, Александр снова стал целиться. И тут произошло нечто странное, он не потерял возможность управлять телом, однако, ощущал себя тряпочной марионеткой, что пытается пойти против воли кукловода. Загородившая грудь рука противника попала на мушку, но невидимый хозяин запрещал нажимать спуск.
– Не затягивайте! Это тоже против правил,– крикнул Конопольский. И тогда Александр поднял револьвер и два раза выстрелил в воздух.
Все, дуэль окончена! – объявил Иван Карлович, тоном, не допускающим возражений.
– Да уж, господа, порошу сдать реквизит! – насмешливо произнес отставной гусар. Чувствовалось, что он разочарован тем, как все происходило. Однако, предложил всем участникам проехать к нему на стакан пунша.
– Извините, в другой раз! – сухо отказался Александр.
– И мне пора. Пациенты ждут. – поддержал его Иван Карлович. Заметив ссадину на голове Александра, он строго произнес: – А вас, сударь, прямо сейчас в машине обработаем.
Скользя на мокрой тропинке, они поднимались по склону оврага. В голове вертелось:
" Неужели все конченное! Ты снова сможешь заниматься делами, переживать неудачи, радоваться успехам. Любить близких и наслаждаться своим маленьким счастьем, так, будто впереди вечность!"
А потом запоздалой волной накатил страх. Если бы у его бывшего друга не дрожала рука и пуля полетела на какой-нибудь сантиметр ниже, он бы сейчас лежал там внизу оврага, и уже иная вечность принимала душу…
И снова, как уже случалось раньше, реальность вокруг начала ломаться, уступая место чему-то иному. Оглянувшись, он на месте развалин увидел мельницу, такой, какой она была на картине, подаренной его деду одним и местных художников-пейзажистов. Сруб покрывала черепичная крыша. Она поросла мхом, но выглядела вполне добротно. Еще не успевшие почернеть лопасти вращали колесо. Перед мельницей, словно дорожка гигантского червя, землю разрезала траншея. Судя по свежим отвалам глины, вырыли ее совсем недавно. Рядом происходила какая-то нехорошая суета. Из кузова грузовика на землю прыгали люди со скрученными за спиной руками. Некоторые падали, и потом неуклюже пытались подняться. Их подгоняли криками и ударами прикладов странные существа в шинелях и шапках, похожих на старинные остроконечные шлемы. Сначала они показались Александру служителями преисподней, но потом он разглядел смуглые человеческие лица. Возможно, это даже были китайцы. Командовал всем человек вполне европейского вида в кожаной тужурке и кепке. По его приказу приехавших выстроили вдоль траншеи. Китайцы в остроконечных шапках встали напротив и подняли винтовки. Понимая, что будет дальше, Александр пытался убедить себя, что это всего лишь галлюцинация. Но происходящее, казалось, слишком убедительным и реальным. Даже появилось ощущение, будто сейчас решается, а вернее перечеркивается его личная судьба.
Залп он не успел услышать. Испуганный голос земского врача вернул обратно в свой мир.
– Александр Андреевич, что с вами! Что вы там увидели!
– Да так, чертовщина какая-то! – произнес Александр, стряхивая остатки видения.
– Э сударь! Вас видно контузило. Сейчас едем ко мне в клинику. Выпишу направление в губернский центр, обследование пройдете.
– Не надо, Иван Карлович, нет у меня никакой контузии. А видения уже давно посещадт. Свала Богу, не часто!
– Ну, тем более, надо обследоваться! – строго произнес доктор. – А для начала, выберите время и ко мне на прием. Расскажите подробно, что вам мерещится. Я по психиатрии не специализируясь, но кое какой опыт и в этой области имеется.
Александр пообещал, что обязательно придет. Хотя не был уверен, что обещание выполнит. До сегодняшнего дня видения, как ни странно, тревоги не вызывали. Даже, несмотря на только что увиденный кошмар, он чувствовал себя психически вполне здоровым.
Завезя доктора в клинику, он поехал домой. Анна встретила его на веранде. По лицу было видно, как она нервничает и в то же время рада видеть мужа.
– Саша, только не лги мне! У вас была дуэль! – накинулась она на него с порога.
Не став уверять в обратном, Александр только произнес, что все закончилось и все живы здоровы.
– Так я и знала! -простонала супруга. Обозвав его идиотом, собиралась влепить оплеуху. Но вместо этого упала на грудь и зарыдала, дрожа всем телом.
– Успокойся, Аня! Все кончилось, забудем об этом! – повторял Александр, гладя ее по спине. Но у самого появилось нехорошее предчувствие, что на самом деле не все еще закончилось. Что события прошедших дней еще потянут за собой шлейф неприятностей и возможно серьезных.
Глава 8
К концу июля жару окончательно сменила мягкая пасмурная погода. Это состояние природы, когда под нежной защитой облаков раскрываются все полутона и оттенки красок Александр любил больше всего. В далеком детстве в такие дни казалось, что сквозь неустойчивую дымку реальности проступают иллюстрации из сборника русских сказок. В юности, когда грешил сочинением глупых любовных виршей, именно в пасмурные летние дни его чаше всего посещала муза. То, что испытывал сейчас, тоже можно было назвать вдохновением. Однако, обратить творческую энергию теперь можно было лишь на дела текущие. На них он и тратил пробудившиеся от дремоты душевные силы.
И все же иногда в короткие минуты отдыха приходили мысли далекие от хозяйственных забот и ежедневной текучки. А иногда появлялось ощущение, будто он балансирует где-то на грани озарения, что одним взмахом волшебного крыла изменит окружающую реальность. Но потом текущие дела снова гнали по давно очерченному кругу, словно запряженную в подъемник шахтной клети лошадь. Горний мир опять отдалялся, замыкаясь в своих небесных чертогах. Но Александр был благодарен судьбе уже за то, что лучи неземного света хоть изредкапрорываются в его обыденность.
Зато видение, что посетило его в день дуэли у старой мельницы никак не выходило из головы. В итоге, выбрав время и преодолев стеснение, он все-таки решил посетить Майера.
Приехав вечером в уездную клинику, Александр дождался, пока окончится прием. Зайдя в кабинет, как и в прошлый раз, увидел, склоненную над столом голову доктора.
– Добрый вечер, Иван Карлович! Не уделите несколько минут? Я по поводу нашего разговора. Помните, о видениях …
В конце фразы Александр замялся от смущения и подумал, что зря это затеял. Но отступать было уже поздно.
– Да, да конечно! Правильно сделали, что пришли, – захлопывая тетрадь, произнес доктор. И тут же предложил побеседовать у него дома за чашкой чая.
Снова, как и в вечер перед дуэлью, они сидели на чистенькой бедно обставленной кухоньке. Чай у Ивана Карловича был элитный, специально выписанный из Лондона через совместную российско-британскую компанию. Наверное, это была единственная роскошь, которую позволял себе привыкший к аскетизму доктор. И сейчас, внимательно слушая гостя, он смаковал свой любимый напиток. Александру же казалось, что вкус у чая слишком терпкий. В семье у него предпочитали "Тифлисский". Этот немудрящий сорт, выращивали в бывшей имперской провинции, где в последние пятьдесят лет с изумляющей чехардой сменяли друг друга диктатуры и народные республики.
Сделав несколько глотков, Александр отставил чашку. Стараясь не упускать подробности, рассказал о всех случившихся за последние несколько лет галлюцинациях. А Иван Карлович задавал наводящие вопросы, и как-то странно кивал, будто узнавал знакомые симптомы. Дослушав, изрек вердикт:
– Ну что же, сударь, может это и покажется странным, но случай у вас довольно типичный! Чтобы не волновались, сразу скажу, что к серьезным психическим отклонениям я бы его относить не стал.
Дальше Александр услышал совсем удивительные вещи. По словам Ивана Карловича, подобные видения уже были известны в современной медицинской практике. Возможно, они встречались и раньше, но врачи списывали это на обычные душевные расстройства. Но в последние десять лет, все подобные случаи стали выделять в отдельный тип психических отклонений, названный "Днепровским синдромом".
Термин появился после того как врач-психиатр из Новороссии опубликовал в медицинском журнале данные наблюдений за пациентом, который проживал на берегу Днепра вблизи города Александровск и периодически видел огромное гидротехническое сооружение, якобы перегородившее реку. Вскоре после публикации статьи выяснилось, что в разных частях империи уже не раз к врачам обращались абсолютно здоровые люди, которые время от времени видели картины некой иной цивилизации, по техническому уровню явно превосходившей консервативное отечество. Иногда у подобных пациентов происходила, так называемая "чехарда памятников". С пьедесталов вдруг исчезали знакомые с детства скульптуры, а их место занимали неизвестные или малоизвестные персонажи, которые вряд ли бы кому-нибудь пришло в голову увековечивать в России. Особенно часто героем такой подмены становился некий политический иммигрант, умерший в первой половине двадцатого века в одной из швейцарских клиник. Люди, в чьих галлюцинациях проявлялись его скульптурные изображения, как правило, не знали кто это, но удивительно точно описывали черты внешности, знакомые по фотографиям только специалистам историкам.
– Так и что же это такое! – в волнении спросил Александр. В ответ Иван Карлович грустно улыбнулся:
-Точного объяснения я, к сожалению, не могу дать. Предпринимались некоторые попытки в специальной медицинской литературе. Но, честно говоря, ничего кроме натяжек и подгонки фактов я там не увидел. А вот один из моих коллег, по совместительству еще и литератор, обыграл "Днепровский синдром" в художественной фантастике. И вы знаете, при всей невероятности, его версия довольно логично все объясняет!
Извинившись перед гостем, Иван Карлович покинул кухню, а через несколько минут вернулся с запечатанной сургучом бутылкой и тоненькой книжицей в дешевом бумажном переплете.
– Вот, извольте сами ознакомиться! Произведение весьма занятное. Думаю, что удовольствие от прочтения получите. А как врач, пока могу порекомендовать только вот это. От видений возможно полностью не избавит. Но нервы успокоит, и спать лучше будете.
С этими словами Иван Карлович вручил книгу и полулитровую бутыль микстуры.
Вернувшись от доктора, Александр опоздал к началу ужина. На этот раз вечером на огонек заглянула госпожа Малинина. Зайдя на веранду, он застал жену и гостью за уже не первой по счету чашкой чая и оживленной беседой. Дамы обсуждали светские новости и последний скандал вокруг известной петроградской киноактрисы.
– Опоздавших сегодня не кормят! – весело заявила Анна.
– Милая, вы уж не обижайте мужа! Он у вас славный молодой человек, – заступилась за главу семьи Пелагея Андреевна.
– Умеешь ты благоприятное впечатление на женщин производить! – усмехнулась Анна Пока она отошла на кухню разогревать ужин, Александр показал гостье взятую у доктора книгу. Поинтересовался, не про эту ли вещь она упоминала на их последней встрече. Выяснилось, что нет. Автор был Пелагее Андреевне неизвестен. Хотя по оформлению обложки, где похожая на огненно красного дракона молния раскалывала двуглавого имперского орла, можно было предположить, что тематика та же. Да и название соответствовало:-" Февральское перепутье."
С возвращением Анны беседа опять перешла на светские новости. Обсудили недавно состоявшееся состязание барышень за звание первой красавицы империи. Давно популярные на развращенном эмансипацией Западе конкурсы в России только начали входить в моду. И в обществе дискутировалось, прилично ли девушкам из дворянского сословия принимать в них участие.
После ужина Александр отвез гостью домой. По дороге успели поговорить на литературную тему, и Пелагея Андреевна снова посетовала, что многие молодые авторы в погоне за популярностью пишут всякие ужасы. Жизнь в их мрачных фантазиях выглядит куда хуже, чем на самом деле. И еще она высказал весьма глубокую для пожилой провинциальной помещицы мысль: – Все эти литературные опусы не такое уж невинное развлечение. Они приучают людей к мысли, что такое вполне возможно. Кроме этого есть какая-то мистическая связь между реальностью и теми мирами, что создает литература. И однажды сотворенные больной фантазией иных авторов страшилки могут прорваться в нашу действительность.
Вернувшись, Александр после душа сразу отправился в спальню. Включил ночник, поудобней устроился на кровати и открыл книгу. Вернувшись из детской, Анна поинтересовалась, что он читает.
– Да так, любовный романчик, – отшутился Александр.
– Ну, ну. Только не увлекайся сильно, а то ты у меня впечатлительный, – насмешливо протянула Анна. Но тут же попросила:
– Когда закончишь, дай мне. Тоже хочу про любовь почитать. А то я тут совсем в наседку превратилась.
Вскоре она уже спала, а Александр читал до середины ночи. Заставив себя закрыть книгу, почувствовал, что вряд ли сможет уснуть и вышел покурить на улицу. Он все еще был под впечатлением. Наблюдая, как с кончика сигареты падают в траву красные огоньки, думал, что фантазия очень похожа на правду. Развитие событий в феврале девятьсот семнадцатого вполне могло пойти по описанному сценарию. Более того, автор утверждал, что именно этот вариант наиболее вероятен и лежит в основном русле истории. А та реальность, в которой они живут, всего лишь случайно реализовавшаяся боковая ветвь. Гипотетическую возможность такого расщепления он обосновывал, ссылаясь на последние теоретические открытия в квантовой физике. И пресловутый "Днепровский синдром" по его убеждению был попыткой настоящей реальности прорваться в эфемерную.
Та "настоящая", по версии автора, история России оказала огромное влияние на весь мир. Аграрная страна на задворках индустриальной Европы, снова оказалась ведущей державой, почти как во времена Екатерины Великой. Однако, эта иная судьба была чудовищно трагичной. Александр чувствовал, как из темных глубин души поднимается страх. Мир, в котором он жил, вдруг представился тонким налетом почвы на жерле вулкана. Он видел, как красные языки подземного огня слизывают уютные особнячки, беседки в садах, людей, пьющих чай на веранде. Пламя пожирало церкви, благотворительные балы в земской управе, дворянские собрания, уклад, который он, как и многие, считал архаичным, но в глубине души не представлял себе иной жизни. Парадные мундиры, белые бальные платья барышень, томики сентиментальных стихов, как мусор, сгорали в топке истории, а на выгоревшей земле вырастали уродливые и в то же время величественные пики застывшей лавы.
