Александра Фартушная
Черная плакальщица
Генри отступил, его мелко потряхивало. Что за чертовщина здесь творится? Неужели в доме и правда есть призраки? Паника мёртвой хваткой сжала сердце, холодный пот крупными каплями проступил на лбу.
Свет начал истерически моргать, одновременно лопнула лампочка и раздался оглушительный раскат грома, отчего миссис Монтгомери пронзительно вскрикнула и обмякла. Тотчас странные звуки и плач прекратились. Генри облегченно выдохнул, приложив руку к груди, пытаясь унять бешеное сердцебиение.
К его счастью, слуги быстро прибежали на крики и привели старуху в чувство, дав ей какую-то микстуру. Они суетились, не обращая никакого внимания на Генри.
– Что, милостивый Господь, здесь происходит?! – надрывно выкрикнул мужчина, привлекая к себе внимание. Он уже успел пожалеть, что приехал сюда – к сумасшедшей старухе, в полуразваленный особняк.
– Мистер Блейк, – сказала та самая женщина, которая встретила его, – пройдёмте за мной, я вам всё объясню.
Они расположились в небольшой и обветшалой столовой. Дождь яростно барабанил по окнам, всполохи молний прорезывали небо, отчего свет в поместье частенько моргал, нагнетая ужаса. Женщину звали Дебора, она работала экономкой в семье Монтгомери почти три десятилетия. Прислуга заварила чай и, разлив ароматный напиток по чашкам, принялась за рассказ.
В последние годы миссис Монтгомери нездоровилось. Сначала её подвело тело, а затем и разум. Ей мерещились разные странные вещи и люди, которых она никогда не видела. Женщина могла всю ночь бродить по дому, простукивая стены и что-то ища, а наутро и не вспомнить об этом. Родных у неё не осталось, и миссис Монтгомери медленно угасала в родовом поместье, снедаемая видениями.
– Когда-то здесь всё было по-другому, – с лёгкой улыбкой произнесла Дебора, предавшись воспоминаниям. – Но «опиумная война» забрала у миссис Монтгомери сына, а мужа сделала инвалидом. После его смерти всё стало только хуже. Мистер Блейк, вы единственный, кто может помочь ей обрести покой. Всё, чего миссис Монтгомери желает – воссоединиться с семьей, пусть только и на холсте.
Генри сделал глоток, раздумывая над словами прислуги. Одиночество – страшная вещь. Ему было жаль безумную старуху, хоть её слова напугали его до глубины души. Однако мысль о собственной мастерской была сильнее страха.
– Я всё сделаю, Дебора. Обещаю.
Женщина промокнула уголки глаз платком и кивнула в знак благодарности.
– Но позвольте маленькое уточнение: кто такая чёрная плакальщица?
Жуткие слова миссис Монтгомери и завывающий плач до сих пор стояли у него в ушах. На переносице у Деборы залегла морщинка. Она скривилась, как если бы проглотила что-то неприятное и склизкое.
– В этих стенах умерло много людей, мистер Блейк. Никто вам не скажет, какая история правдива, а какая нет. Поговаривают, лет сто назад старый граф взял в жены юную девушку. Но она не родила ему наследника, и на смертном одре мужчина проклял жену за то, что его род прервался. Он приказал надеть на неё траурный наряд и замуровать в стене, чтобы та никогда не вышла замуж. С тех пор её мятежная душа вынуждена разгуливать по дому, неся вечный траур.
С каждым словом Генри ощущал приливы страха, а по телу пробежали мурашки. Это место вселяло ужас.
– Но вы не переживайте, никто и никогда не видел чёрную плакальщицу, – попыталась успокоить его прислуга. – Это всего лишь слухи и старые байки.
– Но я слышал плач… – тихо признался мужчина.
– Вот как? – Дебора будто и не удивилась. – Пройдёмте со мной, прошу.
По скрипучей лестнице они поднялись на второй этаж. Свет здесь не горел, и не факт, что вообще работал. Было ощущение, что сюда давно никто не заглядывал.
– Это крыло заброшено, – прислуга подтвердила мысли Генри.
В воздухе витал запах пыли, забираясь в ноздри и вызывая щекотку. В руках у мисс Деборы загорелась лампа, едва-едва освещая пустой коридор.
– Дом разваливается, мистер Блейк. Прислушайтесь.
Оглушительная тишина давила, от страха у мужчины в ушах стучала кровь. Он тихо выдохнул, пытаясь унять волнение. И вскоре снова услышал плач. Тихий, полный горечи и скорби. Он то становился громче, то стихал.
Но Дебора, кажется, даже и глазом не моргнула. Она медленно пошла вперёд, пол под её ногами натужно скрипел, отчего плач становился громче. Она дошла до конца коридора, когда в окне за её спиной полыхнула молния, озаряя второй этаж мертвенно-бледным светом. На секунду мужчине показалось, что за спиной Деборы раскинулись уродливые крылья. Но это был лишь силуэт горгульи, примостившейся на карнизе.
– Видите, это всего лишь старые доски. Они рассохлись от времени, отсюда этот «страшный» звук. Мы уже привыкли, но миссис Монтгомери… – прислуга качнула головой. – Её разум нестабилен и способен на странные вещи.
Генри смотрел на приближающийся язычок пламени в руках у Деборы, и паника отступила. Призраки – какая нелепица! Это всего лишь скрипучий пол в старом доме и фантазии больного человека. Такой ответ устроил мужчину, хоть где-то на задворках сознания всё ещё оставался страх.
Прислуга проводила Генри в его покои на первом этаже. Комната была просторной, с большой старомодной кроватью и камином. Однако воздух был пропитан стойким запахом сырости и плесени. Здесь давно никто не жил. Мужчина растопил камин, чтобы хоть как-то прогреть помещение.
Ложился он в смятении, сон всё никак не шёл, а слух цеплялся за различные шорохи. Генри предусмотрительно запер дверь изнутри, на всякий случай. Спустя несколько часов беспокойных терзаний он наконец-то задремал. Однако его сон нарушил тихий скрип.
В коридоре кто-то ходил. Шагов слышно не было, однако пол под ночным визитёром скрипел, отчего противный звук «плача» появился вновь. Огонь в камине уже догорел, виднелись лишь алые тлеющие угольки, комната была погружена во полумрак.
Полоска лунного света, льющаяся из-под двери, пропала. Скрип-плач прекратился, и внезапно дверная ручка истерично задергалась. Она тряслась, грозясь выпасть, но всё закончилось так же неожиданно, как и началось.
Звуки стихли, оглушительная тишина накрыла поместье. Генри утёр тыльной стороной ладони пот со лба. Он думал, что всё позади, как вдруг почувствовал прикосновение ледяной руки на своем плече. Плач вернулся. Теперь его сложно было спутать со скрипом старых досок. Мужчина медленно повернул голову. Крик, полный ужаса, застрял в его горле.
В следующую секунду Генри проснулся. Простынь липла к влажному телу, его грудь высоко вздымалась, а сердце стучало так сильно, что заглушило все остальные звуки.
– Это был сон… – прошептал мужчина, нервно ощупывая себя. Он был цел, а дверь всё так же заперта изнутри. – Всего лишь дурной сон.
За плотными шторами едва забрезжил рассвет. Мужчина распахнул окно, впуская стылый воздух. Все его страхи и сомнения развеялись как дым.
Старые трубы натужно сипели, извергая из латунного крана воду с запахом ржавчины. Генри как мог, привел себя в порядок и отправился на кухню. Слуги уже не спали, он как раз успел отведать горячей овсяной каши. После странной ночи она казалась ему самым прекрасным кушаньем на свете.
– Миссис Монтгомери опять забрела на второй этаж. – Генри невольно подслушал разговор служанок. – Она скреблась ногтями, пока не содрала все обои. Ужас, бедная женщина…
Возможно, сквозь кошмарный сон он слышал именно её шаги. Воспоминания о первой ночи в поместье отозвались тупой болью в висках. Но сны всего лишь плод фантазии, и стоит солнцу встать, даже самый страшный кошмар рассеивался. К счастью, остаток дня прошёл для Генри куда более радостно.
