Александра Алексеевна Василевская
Странники Одиннадцати Пространств. Кажущееся величие
Конечно, у кремниевого и органического разума есть и другие отличия. Логика роботов железна во всех смыслах, и каждый шаг они в буквальном смысле просчитывают. Если робот рассчитал, что вероятность благоприятного исхода у какого-то действия слишком мала, он наотрез откажется его производить – в отличие от живого существа, которое может понадеяться на авось, удачу или, на худой конец, несуществующие высшие силы. Даже если оно настолько высокоразвито, что само может конструировать роботов…
Почему же роботы думают не так, как живые существа, если эти самые живые существа их и создали? Всё просто: кибервиртцы самоусовершенствовались. Изначально они, конечно, были очень похожи на своих создателей: у миролюбивых существ получались дружелюбные роботы, у воинственных – агрессивные, а у тех, кто в жизни не определился – равнодушные. И, само собой, редко думающие машины с первой же попытки выходили такими, какими их желали видеть конструкторы. До того, как в обиход той или иной цивилизации входило безотходное производство, неудачные или просто устаревшие экземпляры по устоявшейся традиции выбрасывали на одинокую необитаемую планету в двойной системе звёзд Опол-4. Но не все роботы, которых отправляли на эту планету-свалку, были сломаны или вовсе отключены. Многие продолжали сносно функционировать. И произошёл своеобразный отбор. Роботы-воины банально уничтожили друг друга. Равнодушные не стали ничего делать, не видя в этом ни малейшего смысла, и тихо заржавели. А вот трудолюбивые, порядочные и отзывчивые машины починили друг друга, самоусовершенствовались, убрали весь мусор с планеты и позволили развиться жизни, которая успела на ней зародиться. После этого роботы построили воистину высшую цивилизацию, в основе которой лежит постоянное стремление к самосовершенствованию, торжество искусственного интеллекта и уважение к естественному.
Если бы роботы, как считают всё те же невежды, презирали органический разум, пропал бы верный спутник любопытствующего странника-протоплазмика и талантливый хакер – Джекс. Он ведь не всегда был киборгом. На свет он появился естественным путём и никак своё тело сам не модифицировал. Никаких мыслей о слиянии с машинами у Джекса не было даже тогда, когда он стал специалистом по информационным технологиям. Несмотря на то, что из Укрытого Рукава он не вылетал, он прекрасно знал, какой беспредел творит Имперский Союз в других регионах Галактики. Поэтому Джекс стал чередовать программирование с хакерством. Многие сутки напролёт он пытался сбить настройки тримперских операционных систем и программ, взломать их информационные сети, заразить их компьютеры самыми хитроумными компьютерными вирусами. Увы, успеха он не достиг. Отчаявшись, Джекс решился на безрассудный шаг: украсть какую-нибудь тримперскую машину и разобрать её до последнего винтика – в буквальном и переносном смысле единовременно. Конечно, стоило лёгкому безоружному кораблику Джекса появиться в занятом тримперцами Многозвёздном Рукаве, как мечта захватить их компьютер тут же превратилась в простое желание выжить…
Джекса поймали паукрабы. Как только они выяснили, что он был даровитым программистом, его направили на производство паукрабских роботов. Несмотря на рабский труд и жуткие условия жизни, Джекс был рад такому повороту событий. Превозмогая почти не прекращавшуюся боль от электрошока и побоев, он улучал каждый удобный момент и разбирался в программном обеспечении паукрабских роботов. И, наконец, его талант победил тримперские коды. Джекс запрограммировал целую партию роботов, которые самоуничтожались вскоре после выхода с завода. Паукрабы потеряли миллионы драгоценных машин. Когда они стали выяснять, кто виноват, Джекса подло сдали его же товарищи по несчастью. Тогда хакер попал под горячие и когтистые руки орхгов, которые всегда рады были кого-нибудь освежевать. Паукрабы в таких красках расписали «злодеяния» Джекса, что ему выжгли левый глаз, отрубили обе кисти и расцарапали внутренности непосредственно на борту тримперского звездолёта, а не в одной из бесчисленных пыточных. Джекса – вернее, то, что от него осталось – сбросили с корабля в первом попавшемся месте, которым и оказался Кибервирт. Жизнь всё ещё теплилась в этих останках, когда их подобрала развесёлая компания роботов, которой из-за определённых ошибок в программном коде было не всё равно, на кого работать. Это были хакеры, которые, как и Джекс, пытались бороться с Тримперией. Они назвали себя киберпанками. Человека спасло то, что киберпанки прекрасно разбирались не только в компьютерных делах, но и в биологии самых разных форм жизни – как близких по «духу» кремниевых, так и углеродных. Вообще-то, эти кибервиртцы могли просто восстановить всё органическое тело Джекса. Но, разглядев в остатках мозга недюжинный хакерский талант, достойный истинного киберпанка, роботы решили, что кремний и металл помогут эти способности обогатить и преумножить. И не прогадали.
Кстати, кремниевая форма жизни и кремниевый разум – не одно и то же. Роботы способны не на всё, что умеет делать настоящая жизнь. Например, они не могут самовоспроизводиться. Каждое новое поколение создают и программируют на специальных фабриках. Один из представителей новейшего поколения – робот-проводник, напоминающий металлическое дерево с пластиковыми «глазами» на концах ветвей – подъезжает к экипажу «Хитрюги» на гусеничной платформе.
– Добро пожаловать на Кибервирт! Вас интересует Виртуальность или Реальное Пространство? – стандартно обращается к команде космопортовый служитель.
– Реальное Пространство, – отвечает Стив.
– А что же это за Виртуальность такая? – интересуется Витс, после чего смущённо вытаскивает из кармана Галактическую Энциклопедию и находит в ней нужную статью.
– Пожалуйста, пройдите сканирование для углеродных и полууглеродных форм жизни, – произносит робот и указывает в нужном направлении.
Тем временем Витс понимает… что не понял, что такое Виртуальность. Статья в Энциклопедии, на его взгляд, довольно пространна и больше сфокусирована на технической стороне незнакомого явления, чем на его сути.
– Чем больше будешь энциклопедить, тем легче тебе будет усваивать новую информацию, – произносит Стив. – Но сейчас я тебе помогу, объясню вкратце. Виртуальность – это просто место, где мозг живого существа или процессор машины подсоединяют к виртуальной реальности, в которой происходит то, что запрограммируют. Приведу самый простой пример: твои фантазии. В Виртуальности ты можешь оказаться в мире своих грёз, где тебя не будут сковывать законы реальности.
– Ого! – восхищается Витс. – Там, должно быть, вся Галактика мечтает побывать! Очереди, наверное, туда огромные!
– Ничего подобного, – опровергает Джекс. – Там не пусто, но и слишком много народу не бывает. Роботы отводят там душу так же, как мы в трактире «У Бетамака». А вот органические существа используют Виртуальность в основном в лечебных целях – например, для борьбы с навязчивыми страхами и вредными привычками. Конечно, помимо тех, кому действительно нужна психологическая помощь, Виртуальностью пользуются и те, кто разочаровался в жизни, попадаются там и просто бездельники. Но надолго задерживаться в виртуальной реальности им не дают. Для их же блага. Мечтать не вредно, но полностью уходить в виртуал органическим существам нельзя.
– Почему?
– Когда существо подсоединено к Виртуальности, его мозг реагирует на всё происходящее там так же, как и в реальности. Скажем, если оно там утопает в удовольствиях, в реальности в мозг выбросится море эндорфинов. И в итоге может выработаться банальная наркотическая зависимость от Виртуальности. Этого допустить нельзя.
– Хорошо. А если существо, скажем, после десятого стакана виртуального виски твёрдо решает, что больше ни капли в рот не возьмёт?
– Если оно сделает это вовремя, всё будет хорошо – по собственной воле оно излечится. И после того, как его отсоединят, оно не вернётся к пагубной страсти и в реальности. Так с помощью Виртуальности обычно и избавляются от вредных привычек.
– А если это произойдёт… не вовремя?
– Тогда у него ничего не получится. Точнее, от одной зависимости оно избавится, но приобретёт другую. Но до этого дело никогда не доходит – за всеми органическими существами в Виртуальности внимательно следят роботы-психологи. В нужное время они отсоединят от виртуала мозг заигравшегося существа.
– Ну, а что будет, если робота-психолога не будет на месте, а существо, которое вовремя избавилось в Виртуальности от вредных привычек, захочет там остаться?
– Если оно вспомнит о том, что находится в Виртуальности, оно проснётся, начнёт реагировать на внешние раздражители и сможет само отсоединиться. Это неизбежное следствие обратной связи между мозгом и симуляцией. Если же существо не вспомнит о виртуале, система сама несколько раз создаст в симуляции что-нибудь отрезвляющее. Обычно это аномалия, которой не может быть в реальном мире. Если существо откажется понимать намёки, через определённое время симуляция просто автоматически выключится. Роботы учли и это, когда создавали Виртуальность.
– А вдруг произойдёт какая-нибудь ошибка, и виртуал так и не выключится?
– Рано или поздно закончится пища в системе питания существа. И оно, к сожалению, умрёт.
– А… если оно умеет впадать в анабиоз?
– Впадёт в анабиоз. И в Виртуальности его сознание тоже отключится, после чего существо очнётся уже в реальном мире.
– Понятно. А можно ли перенести в компьютер сознание живого существа?
– Технически, можно.
– Вот, тогда такой сценарий: несчастное, со всех сторон немощное существо, которое в реальном мире ничего не добивается, решает полностью уйти в виртуал и отказаться от органического тела. Его сознание переносят в компьютер, и оно живёт себе припеваючи в Виртуальности. Часто ли такое случается?
– Никогда!
– Но почему?
– Переносить сознание органического существа в компьютер неэтично. Ни одно истинно разумное существо и ни один робот этого не станет делать. Ведь таким образом существо лишают возможности восстановиться. Если мы переносим сознание в компьютер, неизбежно и необратимо мы повреждаем органический мозг. А если с Виртуальностью что-то произойдёт – скажем, она просто отключится – сознание исчезнет навсегда.
– Но оно же останется на каком-то носителе, верно?
– Да. Но архитектура органического мозга и машинного процессора различаются настолько, что по кремниевой микросхеме углеродное сознание восстановить никак не получится. Это фундаментальное ограничение.
– А если существу, которое ушло в виртуал, и не хотелось, чтобы его восстанавливали? Есть же, например, люди, которые завещают кремировать себя после смерти!
– Органическое существо может с последним вздохом передумать, и сжигать его тело никто не будет. Если же оно передумает в Виртуальности, ему ничего не светит в любом случае.
– А если оно полностью к этому готово? Если в реальности ему делать нечего, если оно не нашло там ни радости, ни покоя, ни друзей, ни дела всей жизни? Почему таким отчаявшимся нельзя дать возможность жить счастливо в виртуальном мире?
– Виртуальное счастье – это счастье ленивца, счастье пьяного или обкуренного. Оно такое же фальшивое, ненастоящее.
– Да откуда ты вообще знаешь, что настоящее, а что нет? Где гарантия, что мы все сейчас не в симуляции?
Витс запинается:
– П-прости, я, наверное, уже д-достал тебя с-своими д-дурацкими воп-просами…
– Нисколько, – с самой искренней улыбкой отвечает Джекс. – Наоборот, мне приятно тебя просвещать.
– Витс, это здорово, что у тебя так разгорелось любопытство, – произносит Стив. – Ты задаёшь отличные вопросы. Молодец, так держать. Ты уже меняешься.
– Н-не уверен, – пожимает плечами Витс.
– Так вот, я отвечу, – продолжает Джекс. – Любое виртуальное пространство построено на микропроцессорах. А там – раздолье для квантовых эффектов! Тут и там снуют вперёд-назад во времени частицы и античастицы всех мастей, реальные и виртуальные. А если что-то меняется внутри микропроцессора, это отражается на симуляции, только в гораздо большем масштабе! Конечно, для любого виртуального мира одного микропроцессора мало, их используют сразу много, а ещё применяют всякие компенсационные механизмы. Если бы Виртуальность строили на единственном микропроцессоре, в симуляции постоянно происходило бы невесть что: мухи самопроизвольно превращались бы в слонов, в книгах перескакивали бы друг через друга буквы, слова и целые главы, а у чайников отрастали бы ножки с копытцами. То есть, крошечный скачок в квантовом поле реальности становился бы целой катастрофой в Виртуальности. Поскольку, как я уже говорил, микропроцессоров в основе виртуала много, эффекты сильно ослабевают. И, тем не менее, совсем от них избавиться невозможно. Что, кстати, и хорошо – это ещё одно предупреждение для тех, кто слишком втянется в Виртуальность. Если бы наш мир был симуляцией, мы бы заметили какой-нибудь такой скачок.
– А почему ты уверен, что мы никогда его не увидим?
– Я в этом вовсе не уверен. Такого понятия, как «сто процентов», из-за принципа неопределённости не существует вообще нигде, ни в чём и никогда. Мы можем быть в чём-то уверены только на девяносто девять с чем-то процентов. Таковы законы природы.
– То есть… мы всё-таки можем быть героями симуляции?
– Можем. Но пока никто не наблюдал, как муха обращается в слона в обход законов эволюции, девятнадцатая глава в книге становится первой, а копытный чайник выбивает на столе чечётку. Значит, мы можем принять рабочую гипотезу о том, что мы не в симуляции.
– Добавлю от себя, – вступает Стефан. – Предположение о том, что мы находимся в виртуальной реальности, порождает целый ворох новых предположений и даже парадоксов. Вот смотри. Если это Виртуальность, значит, её кто-то создал – сама по себе она появиться не может. Создать Виртуальность может только кто-то разумный. А если этот «кто-то» разумный, значит, он умеет скучать…
– Разве это обязательно? – недоумевает Витс.
– Конечно! – подтверждает Джекс. – Разумное существо, которое не способно скучать, ни к чему не будет стремиться. И в своей ограниченности оно навсегда останется на уровне первобытного земляни… ой, извини, что ж такое-то…
– Так вот, если создатель Виртуальности умеет скучать, то почему законы природы никогда не меняются? – продолжает рассуждать Стефан. – И как появился этот самый создатель? А где он находится? Если он за пределами Вселенной, значит, он никак не сможет воздействовать на нашу. Если же он в пределах Вселенной, почему мы его так и не нашли? Предположим даже, что он невидимый в любом спектре и вообще состоит из тёмной материи – но гравитация, бессердечная сука, выдаст кого угодно! Да вообще, зачем самодостаточной Вселенной какой-то там создатель? Предположение о симуляции чересчур усложняет картину мира. Не множь, как говорится, сущности без веской на то причины.
– Это понятно, спасибо, – реагирует Витс. – И всё-таки, меня кое-что тревожит. Если вдруг тримперцы украдут у роботов технологию Виртуальности, наплюют на все этические принципы, исключат возможность автоматического выхода из симуляции, постараются не допускать никаких скачков, а потом возьмут и засунут туда нас с вами, то как мы сможем вернуться в реальный мир? И сможем ли вообще?
– Виртуальная реальность обычно заточена под определённый мозг или процессор. Это нужно для экономии энергии. Допустим, симуляция рассчитана как раз на тебя. У тебя трёхцветное зрение…
– Двухцветное, – тихо поправляет Витс. – Я дальтоник.
– Кто-кто?
– Я… эт-то… к-красный цвет н-не вижу. Мне г-говорили… п-пигмент-та как-кого-то н-нет…
– У вас это не лечат? – поражается Джекс.
– Н-не могут…
– Это же за деминуту можно исправить микромедом! – вступает Карл.
– Карл, ты всё ещё думаешь, что земная медицина на что-то годится? – фыркает Стефан. – Ку-ку! Пятьдесят сучьих земных лет в инвалидном кресле! А ты ещё удивляешься, что эти макаки гены переставлять не умеют! Ха, ты же сам на Земле от какого-то там ерундового лейкоза вообще умер! У тебя ещё остались какие-то иллюзии?!
– Видимо, некая часть меня ещё верила в землян… Витс, если хочешь, я могу…
– Нет-нет, сп-пасибо, н-не н-надо! – испуганно отзывается Витс. – Я н-не г-готов… мне и так н-нормально…
– Хрен моржовый с тобой, зато объяснять будет легче, – продолжает Стефан.
На далёкой холодной планете тучное существо с густыми вибриссами теряет в полынье удочку.
– Вот, ты красный цвет не видишь, получается. Но если ты возьмёшь какой-нибудь прибор, который воспринимает красный цвет – а точнее, напомню, электромагнитные волны длиной около трёхсот пиккумирад48 – в заточенной под тебя виртуальной реальности ты увидишь дырку в электромагнитном спектре!
– А прибор… в реальности или там, в симуляции? Я уже запутался…
– В симуляции. Если в настройках Виртуальности отрубить какую-то часть физической реальности, она неизбежно выпадет там из всех приборов.
– И не забывай, что тот, кто создаёт симуляцию, будь то живой организм или робот, тоже изначально ограничен в своём восприятии, и какую-нибудь деталь наверняка упустит, – добавляет Стив. – Быть может, даже такую, которую твои органы чувств смогут воспринять. И если ты заметишь эту деталь, ты обязательно отсоединишься от симуляции. Обязательно, говорю тебе. Если из Виртуальности нельзя выйти, значит, в неё нельзя и войти. Очередное фундаментальное ограничение.
– И последнее, п-пожалуй… а то у меня у самого уже м-мозги трещат, – мнётся Витс. – А есть ли определение у самой реальности? Или это по-прежнему философский вопрос?
– Есть. Это часть Теории Всего.
– Ой, вряд ли я готов…
– Тебе важно знать главное: реальность – это то, что доступно максимально возможному числу наблюдателей. Под наблюдателями имеются в виду и органические существа, и роботы, и бессознательные приборы.
– Значит, объективная реальность всё-таки существует, – заключает Витс.
– А технически, Виртуальность – это её часть, – с улыбкой маньяка добавляет Стефан. – Как тебе такой ребус?
– Язва ты, Стефан! – одёргивает доктора Джекс. – Дай землянину сначала это всё усвоить, а потом уже грузи мозг принципом относительности виртуального пространства.
Вдруг все осознают, что напрочь забыли о кибервиртском проводнике.
– Хм… извините, мы, э-э-э, отвлеклись, – робко обращается к роботу Айзел.
– Я никуда не тороплюсь, – отвечает проводник. – А вы? Вы прибыли с определённой целью?
– Да, нам нужно отправить ядерное оружие на переработку и усовершенствовать наш корабль, – заявляет Стив.
– К вашим услугам, – раздаётся приятный синтезированный голос.
Голос принадлежит двуногому роботу с длинной шеей и тремя прямоугольными цифровыми глазами.
– Разрешите представиться, я – Би-Застер 1326, главный специалист по усовершенствованию звездолётов и мастер безотходного производства. У вас конкретные запросы?
– Да, разумеется, – отвечает Айзел и отдаёт Би-Застеру платальбом с конспектом проникновенного орхгского монолога.
– Превосходно. По моим расчётам, мы улучшим ваш корабль за шесть дечасов. А на переработку ядерного оружия уйдёт не более дечаса. С кем из вас можно будет связаться?
Стив делится с Би-Застером 1326 кодом своего коннектара. «Хитрюгу» тут же окружает разношёрстная компания роботов-рабочих. Среди них вскоре оказывается и сам Би-Застер.
– А мне бы кораблик новый заказать, – мечтательно вздыхает Стефан.
– Я провожу тебя в Мастерскую, – реагирует робот-проводник и вытягивает две «ветви» в нужном направлении.
Стефан оборачивается к остальной команде:
– На том и откланиваюсь, друзья. Спасибо за всё. Стив, за мной должок. Такой большой и жирный должок…
– Иди ты уже сам знаешь куда, – весело отвечает Стив, по-дружески обняв Стефана.
– Свинья я, конечно, порядочная. Ой, свинья…
– Слушай, мы не тримперцы. Мы тебя ни к чему не принуждаем. Ты сам себе хозяин.
– Будем надеяться, что моего эгоизма хватит ненадолго. Тогда чем смогу, тем помогу!
Стефан прощается с друзьями и следует за роботом-проводником к одному из выходов из космопорта.
– Ну, и где там твоё секретное логово? – интересуется Герн у Джекса.
– Ага, так я и выдал координаты, – смеётся киборг. – Не проведёшь! Пошли скорее, пока тримперцы ни о чём не догадались. Если что, Райтлет, не стесняйся – рычи на нас и замахивайся горметом.
– Ррр, надеюсь, до этого не дойдёт, – ворчит сартонари. – Ненавижу всё это вспоминать.
Вся компания покидает космопорт и направляется вслед за Джексом куда-то вглубь города. Улицы города извилисты и просторны, здания одновременно функциональны и эстетичны: некоторые из них отдалённо напоминают каких-то огромных органических существ, другие похожи на друзы тонких кристаллов, а третьи представляют собой сложные трёхмерные лабиринты. По пути мятежникам встречаются пышные сады, изящные скульптурные группы и кристально чистые водоёмы, обрамлённые вполне органической растительностью. Но не успевают все как следует осмотреться, как Джекс останавливает друзей на треугольной площади, окружённой зданиями красного, голубого и зелёного цвета. Киборг ненадолго замирает, а затем начинает как-то странно стучать ногой по асфальту.
– Завис, брат? – ухмыляется Яарвокс.
– Не сбивай, – полушёпотом отвечает Джекс, не прекращая выстукивать какой-то непонятный ритм.
Ещё через три удара под командой открывается прежде совершенно незаметный люк, и все падают в какую-то трубу.
– Провались оно всё!!! – взвизгивает Накет, потеряв опору под ногами.
– Уже, – улыбается Джекс. – Спокойно, посадка будет мягкой!
В самом деле – когда до дна неведомой трубы остаётся совсем чуть-чуть, мятежников встречает мощный поток воздуха, который существенно замедляет падение. В итоге, посадка действительно выходит очень мягкой.
Джекс и его друзья оказываются в лаборатории, заставленной компьютерами самых разных форм и размеров. Всё помещение украшено анахроничными проводами. На тёмно-зелёных стенах висят традиционные кибервиртские плакаты: «Скорей подзарядиться и снова на работу!», «В пору рабочую вычисляют и ночью!», «За кибернетику!». Есть и плакаты исключительно местного киберпанковского толка: «Тримперия киберпанку не товарищ!», «Киберпанки – это вам не ржавые банки!», «Мышь – дура, сенсор – молодец!».
Мятежников встречают те самые киберпанки, которые в своё время спасли Джекса, и которые по-прежнему стремятся напакостить Тримперии хакерскими методами. Их пятеро: высокий желтоглазый робот с четырьмя руками, четырьмя ногами и блестящим «ирокезом» на голове, тёмно-синий змей с сегментированным телом, маленький четвероногий робот со щёткой вместо головы, переливающаяся всеми цветами радуги металлическая офиура и вполне себе на вид человек – одетый в чёрный костюм шатен неопределённого возраста в тёмных очках.
– Чувак, наконец-то! – звонким металлическим голосом обращается к Джексу робот с ирокезом.
– И ссссотни лет не прошшшшло, – шипит змей.
– Ой, а вы как будто по мне скучали! – весело отвечает Джекс. – Даже масла не пили и не работали, только обо мне целыми днями думали! Всем кибер-салют!
Джекс здоровается с каждым из киберпанков особым сложным жестом. После зрелищного приветствия киборг обращается к своим полностью углеродным союзникам:
– Знакомьтесь, друзья: Четыре-на-Четыре, он же Четвертак, Питон, Щёточка, Метаморф и Реагент Кузнецов.
– Странное имя – Реагент, – думает Витс.
– Это киберпанковский юмор, – совершенно человеческим баритоном отвечает на непрозвучавший вопрос Кузнецов. – Реагентом меня зовут потому, что меня сложно вывести из себя – я ни на что… не реагирую. Это как назвать толстого Тощим, а умного – Тупым.
– Да, роботы тоже бывают телепатами, – отвечает на следующий мысленный вопрос Витса Карл.
– Киберпанки, прошу занести в базу данных моих органических друзей-мятежников, – продолжает Джекс. – А вы расслабьтесь и позвольте нашим гостеприимным хозяевам считать ваши данные.
Киберпанки замирают и синхронно сканируют экипаж «Хитрюги».
– Тц-тц, странный какой-то ритуал знакомства, – удивляется Сэн.
– Чего не сделаешь ради конспирации, – певучим и переливающимся, как его поверхность, голосом отвечает Метаморф.
– А кое-кто проиграл пари, – с нескрываемым удовольствием произносит Реагент, после чего обращается к Питону: – Я давно понял, что рано или поздно Карл войдёт в симбиоз именно с человеком. Не ожидал, правда, что с землянином, а не с фордокс-приманцем или теэклавелльцем. И, тем не менее… се человек!
– А гвосссдей жареных не хочешшшь, андроид? – в шутку обижается Питон и, покопавшись гибким языком в нескольких отсеках своего туловища, извлекает устройство местного изобретения, которое успешно распространилось по всему Млечному Пути: ДНК-флешку. В небольшом устройстве, которое внешне отличается от земной флешки только цилиндрической формой разъёма, несметные петабайты информации закодированы в считанных файраочердах49 ДНК.
– Опять на плашку спорили? – спрашивает Джекс.
– Нет, на этот раз на чепырку, – с гордостью отвечает Реагент, спрятав в карман пиджака красную ДНК-флешку.
– С защёлком?
– С защёлком. Теры воротит только так.
– Ха, где ж раздобыли? Тримперцы-то всё кроют!
– Зашпыки знать надо, – тонким голосом хихикает Щёточка, украдкой пройдясь щёткой по обуви Реагента.
– Это наш киберпанковский жаргон, – новым, скрежечущим голосом «разъясняет» Метаморф, заметив удивление органических друзей Джекса и приняв форму насекомого. – В Энциклопедии не ищите – его пока там нет.
– Пока Тримперию не победим – не раскроем, – добавляет Четыре-на-Четыре. – Простая конспирация, чуваки, всё нормалёк.
– А у органических друзей тоже есть секреты? – интересуется Метаморф.
– И секреты имеются, и приветы, – смеётся Яарвокс.
Представители и углеродного, и кремниевого разума одобряют шутку качественным хохотом.
– Располагайтесь, – произносит Реагент, слегка перестроив пространство лаборатории.
Органические существа устраиваются на некотором подобии диванов. В мгновение ока на столике, который и окружают эти подобия диванов, образуется голографическое виртуальное пространство, забитое командными строками и постоянно обновляющимися кодами. Это – наглядное отображение итогов работы всех компьютеров в лаборатории.
– Так как у вас успехи, коллеги? – спрашивает Джекс.
– Не шибко, – отвечает Четыре-на-Четыре. – Один раз нам случайно досталось ядро от мозговзлома йорзе. Мы его перепрограммировали. Нашли целую сеть мозговзломов, на пол-рукава и четверть ближайшего межрукавья. Мы её тоже расчехвостили – а на следующий день йорзе уже всё поправили. Эту затею мы оставили и снова принялись взламывать общетримперские информационные сети. И тут у нас пока ничего не получается.
– Мы будто блуждаем в лабиринте, – поддерживает Питон. – Единссссственное, шшшто мы выяссссснили, так это то, шшшто тримперссские коды оссснованы на генераторе чисссел.
– Но непонятно, что это за генератор, – добавляет Щёточка. – Ведь он может выдавать как совершенно случайные числа, так и неповторяющиеся. Ни одного повтора пока не было. Если числа не повторяются, у нас мало шансов.
– Может, у органических есть какие-то соображения? – произносит Реагент.
Наступает тишина. Кажется, что на её фоне становится слышен скрип многочисленных мозгов. Какой-то натуральный скрип, не фигуральный. В итоге оказывается, что это скрипит один из компьютеров.
– Опять завис этот тормоз, – басом ругается Метаморф, отрастив шипы. – Шёл бы он на свалку!
– Сейчас разберусь с этим металлоломом, – холодно произносит Реагент, подходит к системному блоку зависшего компьютера и даёт тому пинка. Что интересно, старинный метод обращения с компьютерами действует – пендель оказывается очень даже волшебным. Компьютер, конечно, произносит пару ласковых слов в адрес человековидного робота, но в итоге сносно продолжает работу.
Этот комичный эпизод наводит Стива на мысль.
– И часто он у вас виснет? – спрашивает он у киберпанков.
– Этот – часто. Остальные работают нормально. Обновляли мы их все недавно и одновременно, – отвечает Реагент.
– Так, может, именно этот компьютер уже почти взломал тримперские коды?
– Тогда он бы дал сссссигнал, – шипит Питон.
– Э-э-э… вы пробовали отвечать тримперским кодам… хм, другими кодами, которые получали ранее? – спрашивает Айзел.
– Пробовали, конешшшно. Не работает. Они просссссто дают новые.
– А вы повторяли только что полученные коды или более ранние? – допытывается Стив.
– Только что полученные. Иначе смысла нет, – отрезает Четыре-на-Четыре.
– Уверены? Вы даже не пытались это сделать?
– Нет. Расчёты показывают, что вероятность успеха ниже десяти в минус тридцать восьмой степени. Переведу на органический язык: фигня это всё.
– А я бы попробовал!
– Нелогично, – утверждает Реагент. – Я отказываюсь действовать нелогично.
– А вот мы с вами, органические друзья, попробуем! – заявляет Джекс. – Рассаживаемся по компьютерам и пытаемся это проделать! Каждый выберет свой код, который будет повторять. Пусть это будут максимально разные промежутки времени, тогда будет шанс на повтор.
– Как мы узнаем, что был повтор? – интересуется Силмак.
– Компьютер сам скажет.
Оставив роботов в недоумении, новоиспечённые органические хакеры вместе с одним опытным полуорганическим принимаются за работу. Как назло, именно в этот миг по экранам с непривычным для многих интерфейсом начинают быстро бегать наиболее замысловатые и длинные тримперские коды.
– Делайте снимки экрана, – подсказывает Джекс. – В правом нижнем углу настройки – снимок экрана – снимок жестом. Самый удобный и быстрый вариант. Он включит камеру, и вы покажете жест, которым будете брать снимки.
Разобравшись с этим творческим и скорым методом, органические собратья Джекса сохраняют понравившиеся им коды, после чего, выждав разное время – от нескольких стеков до двух дечасов (на этот шаг пошёл особенно терпеливый Айзел) – вводят эти самые коды и отправляют обратно.
Через пятнадцать деминут компьютер, которым заинтересовался Стив – тот самый, который время от времени тесно общается с кузнецовским ботинком – выдаёт долгожданный сигнал.
– Надо было поспорить на что-нибудь, выиграл бы, – смеётся терраформ, отвернувшись от экрана.
– Невероятно! – вновь обрастая переливающимися щупальцами, удивлённо протягивает Метаморф. – Значит, их генератор выдаёт полностью случайные числа! Повторы есть!
– Вот и прокололисссссь тримперцы! – вытянувшись во всю длину, восклицает Питон.
– Но и мы тоже! – сбавляет градус радости Реагент. – Органические наглядно показали, что не все события с вероятностью благоприятного исхода ниже десяти в минус тридцать восьмой степени стоит игнорировать. Нам нужна новая надстройка для логики. И я её сделаю. Хрен моржовый с ним, с расширением от чепырки.
