Александр Олегович Фирсов
Рыбий глаз
Ему даже стало чуть жаль такого удивительного человечка, ведь, наверняка, потенциально тот мог бы вырасти выдающимся человеком, возможно, даже одним из тех, кто толкает брыкающееся человечество в лице самого Андрейки, бабушки, родителей и всей деревни, всего мира на шаг вперед к лучшей и светлой жизни. И как часто, должно быть, недальновидное и невежественное общество перемалывает таких людей, не давая им раскрыть свой потенциал… а ведь им всего лишь нужно помочь открыть окно, чтобы те могли выпорхнуть из него и лететь навстречу звездам, освещая внутренним светом путь для последователей.
Андрейка поднял руку с зажатым в ней ножом. Плевать. В этом мире нет места жалости, и свои интересы нужно ставить на первое место. И сейчас, и потом он сожжет все вокруг ради своих целей. Если не я, то меня. Только так работает этот проклятый мир. Но как бы он ни убеждал себя в истинности этих установок, чем больше он смотрел на умиротворенное, спокойное даже перед гибелью лицо Кирюши, воздетая над головой рука его с каждым мгновением стала ослабевать, нож дрожал мелко и противно, а левый глаз наполнялся мутной жидкостью – набухшей в нем слезой. Мысли его стали путаться, и он перестал видеть вокруг хоть что-то, кроме двух синих звезд, смотрящих на него с холодным пониманием в ожидании ненужного, бессмысленного злодейства в их адрес, не осуждая и не придавая особого значения такой мелочи, как собственная смерть.
Андрейка, чувствуя, что не может исполнить задуманное, бессильно простонал, вкладывая в стон всю горечь, разочарование от собственной горемычной участи, слабости и невезения. Он выронил нож из руки и одним сильным движением, в которое вложил всю свою боль, раскрыл окно за Кирюшиной спиной. После чего быстро отвернулся от мальчугана, упал на колени и горько зарыдал, проклиная себя и свою жизнь. Но уже через секунду к чрезвычайному его удивлению, на плечо ему легла мягкая, теплая ладошка.
Андрейка обернулся и увидел Кирюшу. Тот все также спокойно глядел на него, только теперь без интереса, а скорее с пониманием. Одной рукой Кирюша держал Андрейку за плечо, а вторую поднес ему к лицу, взялся за повязку на правом глазу и стянул ее с головы. Немедленно Андрейка увидел знакомые изменения в образе мальчика с синими глазами. Он вновь превратился в живую лампу, наполненную неземным светом. А следом Андрейка почувствовал, как вся боль и страх за бабушкину жизнь, продираясь через все его тело, от самых кончиков пальцев на руках и ногах до коротко стриженных волос, выходят через его плечо и растворяются в свете живой лампы. И когда они выходят полностью, он чувствует облегчение и ясность наполняет его голову. Он теперь ясно видит, что нет ничего, что может противостоять этому свету. Все проблемы этого мира могут вот также запросто растаять в его лучах и освободить томящихся пленников из мрака неведения и заблуждения. Никакие темные сил и никакие проклятия не страшны этому свету, который есть сверх всего, с которого все начинается и без которого ничего не имеет движения. Как замечательно все устроено. И как может быть иначе?
Андрейка со счастливой улыбкой глядит на чуть мерцающий, переливающийся, словно осязаемый свет, что циркулировал внутри полого Кирюши и думает о том, что все теперь будет хорошо. Как уже сложилось и как сложится в будущем. И все ему прощено, и все зло, что он сотворил, никак не скажется на жизни вселенной, а то и вовсе будет стерто из анналов и никогда уже не будет существовать, даже в прошлом. Тут от Кирюшиной головы, вокруг которой, словно по орбите, неспешно плывут светлые точки, отделяется одна и летит в сторону окна. Медленным, преисполненным величия движением руки Кирюша указывает Андрейке на удаляющуюся в полумраке яркую точку. Андрейка кивает, показывая, что он понял, чего нужно делать, встает с колен и делает шаг в сторону распахнутого окна. Но потом резко оборачивается, складывает ладони «домиком» и низко кланяется. А дальше без всякой заминки выскакивает в окно и, пробираясь под густыми ветками акаций, едва поспевает за летящим по воздуху светлым пятном. Свет не ждет его и, не останавливаясь ни на мгновение, летит по собственному курсу, и Андрейка понимает, стоит только замедлить шаг, и он потеряет свет, а значит, потеряет все. Чертыхаясь, он перелезает через забор, рассаживая руки в кровь, но это ничего – главное успеть. Точка тем временем вылетела на середину дороги и направилась прямо в сторону его дома. Андрейка точно знал, что именно туда. Даже не сомневался. Свет летит, чтобы победить тьму, поселившуюся в его доме. И надо было только успеть. Он бежал со всех ног по деревне, ни на секунду не отводя взгляд от яркой точки, плывущей в ночи, и хохотал от радости, кричал от удовольствия, переполнявшего грудь. В ответ ему отвечали громким лаем потревоженные шумом его возгласов цепные собаки со дворов и гул ветра, который теперь не казался таким противным, как раньше, даже наоборот, казалось, он по-дружески подталкивает его в спину, облегчая бег. Из окон выглядывали обеспокоенные лица людей, но Андрейка этого не замечал. Он только бежал, все быстрее и быстрее, почти не касаясь стопами глинистой дороги и. казалось, сам вот-вот взлетит в воздух. И взлетит к самим звездам, туда, где расплескался по космосу Млечный путь, и уже оттуда будет добродушно и ласково смотреть на землю, на всех ее обитателей, на родителей, на бабушку, на Марью, даже на Ивана, а в руках у него будет сладко дремать Дымка, в чьих снах только и существует на самом деле весь этот мир.
