Александр Леонидович Аввакумов
СМЕРШ – 44
«Завтра нужно будет показать книжку нашим шифровальщикам, – решил он. – Я никогда не видел этой книги у него в квартире, а может ее оставили здесь те гости, с которыми он здесь пил?».
Костин откинулся на спинку дивана и, закрыв глаза, стал вспоминать, что ему рассказывал о себе Виктор. С его слов, он родился в Москве в семье инженера. Мать была учительницей. Братьев и сестер у него не было – это точно. После окончания школы поступил учиться…. После окончания, был призван в армию, прошел трехмесячные курсы и, получив офицерские погоны, был направлен в действующую армию. Принимал участие в освобождении Смоленска, там же получил контузию, после чего был направлен в СМЕРШ. Но из-за каких-то непонятных ему вопросов, в СМЕРШ не попал и довольствовался службой в городской комендатуре.
«Что еще? Он обладал искрометным юмором, легко сходился с людьми, обладал аналитическим умом, был любимцем женщин, – размышлял Костин. – Все эти природные данные позволяли ему быть всегда вне поля подозрения. Это особенно ценилось в разведке, а не контрразведке, каким являлся СМЕРШ».
Александр, не снимая сапог, лег на диван и закрыл глаза. Он не заметил, как погрузился в глубокий сон. Костин открыл глаза и не сразу понял, где находится. На столе разрывался от звонка телефон.
– Слушаю, Костин, – произнес капитан. – Алло, слушаю… Говорите!
– Спишь? – спросил его полковник Носов. – Только что, радисты засекли выход рации в эфир. Выход был сделан из твоего городка. Сейчас над ней работают шифровальщики. У тебя, есть что-то новое?
– Работаем, товарищ полковник. Удалость выйти на блондинку – связь Хмелева. Сейчас она под наблюдением. С утра хочу организовать выход на место с Мезенцевой, обещала показать тайник, через который, поддерживала связь с резидентом.
– Будь на чеку, Костин. Мне кажется, что Мезенцева довольно опытный агент. Сейчас она, похоже, разыгрывает свою новую партию. Такие люди просто так не идут на контакт с чекистами.
– Спасибо, товарищ полковник. Я дополнительно проинструктирую своих сотрудников.
Носов положил трубку. В кабинете стало тихо, лишь маленькие ходики на стене отстукивали первые секунды нового дня.
***
Блондинка торопливо шагала по разбитым улицам города. Она шла уверено и практически «не проверялась». До начала комендантского часа оставалось около тридцати минут и она, похоже, рассчитывала укрыться на явочной квартире до его начала. За ней, стараясь не потерять ее из вида, меняя друг друга, шагали Каримов и Козырев. Наконец женщина свернула в переулок и, оглядевшись по сторонам, направилась к дому-общежитию, в котором проживал медперсонал военного госпиталя. Женщина подошла к одному из окон и тихо постучала по стеклу. В комнате моментально зажегся свет, и отодвинулась белая занавеска. Похоже, там ее явно ожидали.
«Интересно, кто хозяйка квартиры? – подумал Козырев. – Завтра нужно будет уточнить».
Женщине быстро открыли дверь, и она оказалась внутри общежития. Козырев подошел к окну и попытался разглядеть, что творится в комнате, но в этот момент свет в комнате погас.
– Что будем делать? – спросил он Каримова. – Придется ждать…. Не исключено, что она может уйти в любой момент.
– Значит, придется ждать. Давай, я пока посмотрю, а ты сгоняй в отдел прихвати что-нибудь, а то ночью замерзнем.
Всю ночь офицеры караулил два выхода из общежития, однако, блондинка так и не вышла. Утром Козырев подошел к общежитию и постучал в окно. Прошло около минуты, но за окном было тихо. Тогда он постучал посильнее….
– Ты кого сынок здесь ищешь? – услышал он за спиной женский голос. – Там никто не живет. Там склад с лекарствами. Так что стучи не стучи, никто не услышит.
– Как склад? С какими еще лекарствами? Разве через него нельзя пройти в общежитие?
– Нет, сынок. Вход и выход оттуда один, другого выхода со склада нет.
Козырев улыбнулся.
– Скажите, а кто заведует всеми этими лекарствами?
– Как кто? Главная медсестра госпиталя – Клава. Вот к ней и обращайтесь с вопросами, она вам и ответит.
– Спасибо, я действительно обращусь к Клаве, может быть чем-нибудь поможет.
Он развернулся и направился в отдел. Капитана Костина он встретил на улице около отдела.
– Давай, докладывай, – приказал ему начальник, закуривая папиросу. – Где она?
– А нечего докладывать, товарищ капитан. Я всю ночь просидел под этими окнами общежития. Никто не выходил и никто не входил. Утром оказалось, что я всю ночь караулил дверь склада с лекарствами, из которого блондинка просто испарилась. Второго выхода из помещения, как мне сказали, просто нет. Я это проверил лично, товарищ капитан.
– Лейтенант, такого не бывает. Человек не может исчезнуть незаметно, не оставив следов. После совещания возьмешь людей и перевернешь этот склад. Ты понял?
– Так точно, товарищ капитан.
«Вот и Клава «засветилась, – почему-то подумал Александр. – Ведь ее тоже, похоже, подвел под меня Хмелев. Интересная комбинация получается…. А вдруг я ошибаюсь, и эта женщина не имеет никакого отношения к немецкой агентурной сети? Все равно, нужно отработать ее по полной программе».
– Товарищ капитан! Вас по телефону разыскивает полковник Носов.
– Спасибо, сержант.
Костин бросил недокуренную папиросу на землю и направился к себе в кабинет.
***
Младший лейтенант Каримов, сидел за столом и внимательно слушал инструктаж капитана Костина. Он иногда морщил свой нос, считая, что инструктаж начальника больше походил на наставления новичку, а не офицеру, прошедшему три года войны.
– Товарищ капитан! Ну, хватит! Я же не курсант. За три года войны, я кое-чему научился, а вы меня словно школьника….
Александр в какой-то момент даже растерялся от этих слов. Он с удивлением посмотрел на Каримова.
– Запомните, младший лейтенант. Я вас инструктирую не потому, что хочу унизить вас своим недоверием, а для того, чтобы вы поняли, кого вы будете сопровождать. Мезенцева – агент «Абвера». Она из тех, кто оканчивал разведшколу по полной программе, а не как сейчас. Она многое умеет и много знает… Вы поняли меня или нет. Сейчас в ваших руках единственная нить, ведущая к немецкой агентурной сети, если мы ее упустим, с нас с вами спросят по закону военного времени.
– Я все понял, товарищ капитан. Разрешите выполнять?
Костин махнул рукой и тяжело вздохнув, сел за стол. Каримов и с ним еще пять бойца из комендатуры, выехали станцию. Людмила Мезенцева сидела в кузове и отрешенно смотрела на весеннюю свежую листву, на полянки, с желтыми цветущими одуванчиками.
– Солдат! Дай, закурить, – обратилась она к одному из конвоиров.
Боец посмотрел оценивающе на женщину и произнес:
– Перебьешься. У меня нет папирос. Табак есть, а вот папирос – нет и вообще прекратите разговоры.
Мезенцева промолчала.
– А, правда, вы немецкая шпионка? – спросил ее боец. – Я всегда почему-то думал, что шпионы это мужчины с некрасивыми чертами лица, а здесь женщина.
– Я не шпионка, а обычная русская женщина, из которой хотят сделать шпионку, – ответила Мезенцева. – Солдат! А у тебя есть мать, сестра?
– Мать была. Она погибла при бомбежке города.
– Жалко. Наверняка, была хорошей женщиной…. Сколько эти женщины натерпелись в этой жизни.
Впереди показался поселок железнодорожников. Машина скрепя рессорами, въехала на территорию населенного пункта. Водитель резко остановил грузовик, подняв тем самым облако серой пыли. Из кабины машины вылез Каримов. Он посмотрел по сторонам и, запрыгнув на подножку грузовика, посмотрел на арестованную женщину.
– Куда ехать дальше? – спросил он Мезенцеву. – Где тайник?
– Нужно проехать центр поселка, а там я вам покажу. Не переживайте, лейтенант, я не обману.
Каримов улыбнулся самонадеянно и сел на свое место в кабине.
– Поехали! – громко скомандовал Каримов и грузовик тронулся.
Миновав центр поселка, машина остановилась на окраине.
– Вот здесь, нужно еще немного пройти пешком, – произнесла Мезенцева и рукой указала направление.
По приказу Каримова, они отправились дальше пешком.
– Далеко идти? – поинтересовался офицер у женщины.
– Нет, – коротко ответила Мезенцева. – Метров пятьсот-шестьсот.
Они свернули в узкий переулок и остановились около разрушенного православного храма, часть которого была разбита прямым попаданием бомбы. Каримов окинул здание взглядом и расстегнув кобуру достал из нее пистолет.
– Вот и пришли. Сами дальше и мне вам показать? – просила Мезенцева у Каримова.
– Будет лучше, если вы сами покажете нам это место. Храм большой, где там искать…
– Хорошо, пойдемте.
Они вошли в храм и остановились. В полумраке, что царил в храме, со стен на них внимательно смотрели лики святых, посеченные осколками. Кто-то из красноармейцев перекрестился и снял с голы пилотку. Весь пол был усеян осколками битого кирпича и кусками лепнины. Глаза быстро привыкли к полумраку и Каримов, взглянув на Мезенцеву, слегка подтолкнул ее в спину.
– Ну, арестованная? – обратился офицер к женщине. – Показывайте!
Женщина посмотрела на красноармейцев, которые окружили ее полукольцом, взяв оружие на изготовку. Она медленно подошла к стене и осторожно вынула один из камней.
– Вот он, тайник, – произнесла она.
Мезенцева хотела сунуть руку в образовавшееся отверстие, но ее остановил голос Каримова.
– Стоять! Отойди в сторону! Я сам посмотрю, что там. Вдруг у тебя там оружие!
Мезенцева ухмыльнулась и отошла в сторону.
– Пожалуйста, лейтенант…
Каримов осторожно сунул руку в тайник и в этот миг прозвучал оглушительный взрыв. Тело Каримова с невероятной силой отбросило на соседнюю стену. Он умер моментально. Мезенцева успела упасть на пол и взрывная волна прошла над ее головой. Она поднялась с пола и посмотрела по сторонам. В метрах трех от нее корчился на земле молодой боец, с которым она недавно разговаривала. Порвав ткань гимнастерки, из его живота торчала какая-то железка, внешне напоминавшая небольшой лом. Тела четверых красноармейцев лежали в каких-то не естественных позах. Похоже, они были или раненными или убитыми.
– Женщина! Помоги! – прошептал боец и протянул в ее сторону окровавленную руку.
Мезенцева подняла с пола винтовку одного из убитых солдат и вонзила штык в грудь раненого бойца.
***
Костин рывком открыл дверь госпиталя. В нос моментально ударил неприятный запах карболки и гноя. Он не сразу заметил Клаву, которая стояла в дверях больничной палаты и отдавала какие-то распоряжения медсестрам.
– Что, капитан, нос воротите? Не нравится вам в нашей «конюшне»? Это вам не одеколон «Красная Москва», здесь другие запахи – запахи жизни и смерти, – произнесла она. – Что вас привело в нашу обитель.
– Служба, Клава, служба. Расследую убийство твоего приятеля Виктора Хмелева. Скажи, как часто он бывал здесь? Какие отношения были между вами?
Клава посмотрела на Александра. По ее симпатичному лицу пробежала едва заметная саркастическая усмешка.
– Не уж-то ревнуешь меня к Хмелеву, Саша? – полушутя спросила она Костина. – Не ревнуй, капитан. Скажу честно, я не спала с ним. Он не в моем вкусе… Мне нравятся такие мужчины, как ты. Глыбы, за спинами которых не страшно.
– Ты не шути, Клава? Хочу осмотреть твое хозяйство. Ты же меня несколько раз приглашала, а теперь, когда пришел, ты почему-то не рада.
В глазах женщины сверкнули искры злости. Она резко развернулась и буквально на выдохе произнесла:
– Пошли! Смотри! Нюхай! Может, найдешь что-то запрещенное, арестуешь…. Вы же привыкли воевать с женщинами, так проще, они слабее мужчин.
Костин промолчал. Он хорошо понимал эту женщину. Александр уже сто раз пожалел о том, что переспал с этой женщиной. Сейчас эта ночь стояла непреодолимой стеной между ним и Клавой. Они пошли вдоль коридора. Александр то и дело останавливался перед каждой палатой и спрашивал Клаву о количестве раненых. Он видел, что его вопросы просто раздражают женщину.
– А что за этой дверью? – спросил он, когда они вышли во двор госпиталя. – Вот за той дверью?
– Это аптечный склад. Может, тоже показать? – спросила она чуть дрогнувшим голосом.
– Покажи, – как-то буднично ответил Костин. – Может, ты там прячешь своих мужчин. Доверяй, но проверяй, Клава.
Женщину передернуло от его слов. Она достала из кармана халата связку ключей и стала искать нужный ей ключ. Она пробовала то один, то другой ключ, но они не подходили к замку. Клава явно нервничала. Руки у нее мелко дрожали, и она то и дело бросала испепеляющие взгляды на Костина. Эта внезапная проверка госпиталя сотрудниками СМЕРШ выбила ее из обычного состояния. Наконец, она нашла нужный ей ключ.
– Ты успокойся, Клава. Это обычная плановая проверка. Надеюсь, что там никого нет?
– Костин! Ты кого или чего ищешь. Может, скажешь мне? Я никогда бы не подумала, что ты такой ревнивый, – пробовала она пошутить. – Впрочем, ты и в постели не промах.
– Не волнуйся, Клава. Зачем бояться того, чего нет… Я же к тебе с добром, а ты меня в штыки.
Она открыла дверь, и Александр вошел в помещение. Склад оказался небольшим, от силы квадратов шестнадцать. Вдоль стен стояли грубо сколоченные стеллажи, на которых находились ящики и коробки с лекарствами.
– Чего только у тебя здесь нет, – произнес Костин, читая наименования лекарств.
– Ты скажи мне, у кого из ваших сотрудников есть еще ключи от этого склада? – спросил ее Костин.
Его вопрос вызвал некоторое замешательство у Клавы.
– Только у меня. Скажите, почему вы меня об этом спрашиваете? Что-то случилось? Почему вы молчите?
Александр не ответил. Он обошел весь склад и остановился около стола. От его взгляда не ускользнул окурок немецкой сигареты с испачканной помадой. Он взял его в руки и стал рассматривать.
– Вроде ты не куришь сигареты, Клава? – спросил ее Костин. – Кто здесь тогда курил? Подруга?
Он сразу заметил, как напряглась женщина. Она смотрела на капитана, как затравленный и загнанный в угол зверек.
– Почему не курю, Саша, курю. Мне один офицер подарил с десяток пачек этих сигарет. Могу поделиться, если хочешь. Мне не жалко…
– Я папиросы курю, привык к нашим, отечественным…. Ты не обижаешься, что я задаю тебе подобные вопросы, это профессиональная привычка. Хочу отвыкнуть, но не получается.
– Просто, Саша, я думала, что мы с вами, по крайней мере, хоть друзья, а выходит, что я ошибалась. Вы явно меня в чем-то подозреваете…. Все какая-то недосказанность.
Костин улыбнулся ей и, достав из кармана папиросы, закурил.
– Это ничего, если я немного покурю? Что ты Клава, как и в чем я могу тебя подозревать, – произнес он, специально акцентируя на то, что он в отличие от нее, по-прежнему разговаривает с ней, как со старым другом. – Ты старый проверенный временем сотрудник госпиталя. Заметь – советского.
Костин подошел к одной из стен, которая была словно задрапирована белой простыней.
– Клава, а Клава! А что там? У тебя нет того волшебного ключика, который подарила черепаха Тортила Буратине. Ты читала про «Буратино»? Похоже не читала, а жаль….
Александр оттянул простыню в сторону, за которой была узкая дверь.
– Куда ведет эта дверь? Ты слышишь, Клава, о чем я тебя спрашиваю?
Женщина молчала, наблюдая за тем, как офицер срывал со стены драпировку.
– Ты, что молчишь, Клава? А я то, подумал, что ты мне все расскажешь по дружбе, а ты словно воды в рот набрала.
– Там сарай. В нем мы храним всякое барахло, – с трудом ответила женщина.
– Вот как? Значит – барахло. Может, ты мне его покажешь? Хочешь, а я тебе расскажу твое будущее. Ты не поверишь, но оно не радостное для тебя. Ждет тебя, Клава, дальняя дорога, казенный дом. Это при хорошем раскладе карт, а при худшем – стенка. Ты еще молодая, неужели ты так хочешь умереть?
Лицо женщины окаменело. Она попыталась, что-то сказать, но у нее не получалось.
– Снимай халат, поехали ко мне в гости…
Женщина сняла с себя халат и шагнула за порог склада.
***
Клава сидела в кабинете Костина и, молча, изучала интерьер помещения. Она делала вид, что все задаваемые ей вопросы, она просто не слышит.
– Клава! Не заставляй меня применять к тебе иные методы допроса. Я думаю, что они тебе явно не понравятся….,– произнес Александр. – Ты же знаешь, что дороги обратно для тебя уже нет.
– Не пугайте меня, товарищ Костин. Я многое видела в этой жизни, и для меня нет секретов в НКВД. Я хорошо знаю методы вашей работы. Вы думаете, что я испугаюсь физической боли, не надейся. Ты хочешь, чтобы я тебе рассказала то, в чем не виновата? Не получится, капитан. В чем мне признаваться, в том, что на складе медикаментов была потайная дверь? Смешно, я ее не делала. Госпиталь занял эти помещения буквально, как только Мозырь освободили советские войска. Там и ранее была эта дверь, только я ее завесила простыней. За эти двери, надеюсь, у нас в государстве не расстреливают.
Костин усмехнулся.
– Скажите, Клава, какая ваша настоящая фамилия?
– Зачем вам моя настоящая фамилия? Вы же ее хорошо знаете и без моей подсказки. Так, что давайте, бейте…. А в прочем, моя настоящая фамилия…
Она назвала фамилию одного из известных военных специалистов, который был репрессирован в 1937 году, а затем был расстрелян, по обвинению в участии военного заговора Тухачевского.
– Моя мама тоже была арестована перед самым началом войны, осуждена, с потерей всех гражданских прав. Теперь вы, наверное, понимаете мою «своеобразную любовь» к нашему отечеству. Не буду скрывать, что я росла, и все время мечтала отомстить всем вам за своего отца и умершую в ГУЛАГе, мать, но мести у меня не получилось. Я спасала раненных бойцов, которые были не виновны в гибели моих родителей.
Клава замолчала. Она ждала от Костина вопросов, которые могли бы обвинять ее в измене родины, но он почему-то молчал. У капитана явно не хватало доказательств ее вины. Они оба понимали, что этот допрос был лишь прелюдией к настоящей схватке. На данный момент у Костина кроме подозрений больше ничего не было, и Клава посчитала, что ей проще пройти по делу, как человек, изменивший свои данные, чем как агент немецкой разведки.
«Похоже ее на испуг не возьмешь, – подумал он. – Нужны веские аргументы, а не догадки».
– Что Клава, так и будем играть в молчанку, – спросил ее Костин.
– А вы как хотели, Костин? Вы думаете, что привезли меня сюда, и я начну лгать, подыгрывая вам. Вам за это орден, а меня к стенке. Нет, дорогой мой Саша, хотите сделать из меня шпионку – делайте, но я не хочу вам помогать в этом. Отправьте меня в камеру.
– Кто такой Хмелев и когда вы познакомились с ним?
– Лейтенант Хмелев был помощником городского коменданта. Это и вы знаете. Познакомилась с ним случайно. Он зашел к нам в госпиталь и попросил у меня лекарство от головной боли.
– Я не верю вам, Клава.
– Это ваше дело, верить мне или нет. Вы меня спросили, я вам ответила….
Костин пригласил конвой и приказал отвести женщину в камеру.
***
– Простите меня, товарищ капитан. У меня совсем не хорошая новость.
– Что произошло? Говори, что ты мямлишь….
– Погиб Каримов!
– Как погиб? При каких обстоятельствах? Ну, говори же!
– Один из выживших бойцов рассказал, что взрыв произошел в старой разрушенной церкви, которая находится в поселке железнодорожников. Когда младший лейтенант попытался что-то достать из тайника в стене, произошел взрыв.
– Кто еще погиб?
– Сержант Соколов, Самойлов, а боец Жирков был добит ударом штыка в грудь.
– Что с Мезенцевой? Она жива?
– Неизвестно. Похоже, что ей удалось уйти живой.
– Комендант в курсе?
– Похоже, товарищ капитан. Ему по всей вероятности доложил исполняющей обязанности коменданта станции. Что прикажите делать, товарищ капитан?
Костин бессильно опустился на стул. Так удачно начатая им операция была полностью провалена.
– Вот что, Званцев. Собери у меня весь оперативный состав. И еще пригласи начальника уголовного розыска города. У нас своих сил не достаточно, пусть подключается к этому делу и НКВД.
Через полчаса в кабинете Костина собрался оперативный состав СМЕРШ и милиции. Александр вкратце доложил им обстановку в районе и разделил их на две группы. Первая должна была заняться розыском Людмилы Мезенцевой, вторая – осуществлением обысков и отработки всех связей арестованной Клавы. Он связался с комендантом города и попросил его усилить поисковые группы красноармейцами. Получив его согласие, он проинформировал старших групп и когда те покинули его кабинет, Костин стал звонить начальнику Управления СМЕРШ.
– Товарищ полковник! Сегодня при проведении оперативных мероприятий был смертельно ранен младший лейтенант Каримов.
На том конце провода повисла тишина, которая не сулила Александру ничего хорошего.
– Я в курсе, но заметь не от тебя. Мне об этом доложил комендант города.
Следующие пятнадцать минут Костин просто слушал, что он из себя представляет. Когда голос полковника потерял свой накал, Александр стал докладывать о принимаемых им мерах.
– Товарищ полковник, если вы считаете, что я недостаточно хорошо работаю, отзовите меня обратно. Я вот уже третьи сутки на ногах, валюсь от усталости….
Он не договори
– Мальчишка! – вновь заорал на него полковник. – Даю на все двое суток, Костин. Меня не интересуют частности, мне нужен результат, а он один – ликвидация немецкой агентурной сети. Как ты на нее выйдешь, через медсестру госпиталя или Мезенцеву, меня не волнует. Усвоил?
– Мне нужны все сведения по арестованной медсестре.
Он быстро надиктовал текст.
– Хорошо, Костин. Работай, я сделаю запрос в Москву.
Александр положил трубку и облегченно вздохнул.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Строй замер, заметив в дверях начальника разведшколы. Полковник медленно прошел вдоль строя курсантов. Иногда он останавливался перед кем-то и буквально буравил его своими серыми глазами. Полковник резко развернулся и не произнося ни одного слова, направился к выходу.
– Лесник! – обратился к одному из стоявших в строю курсантов немецкий лейтенант. – Полковник хотел бы с вами переговорить лично.
– Яволь, гер лейтенант, – ответил мужчина, небольшого роста.
Когда по команде лейтенанта строй распался, мужчина последовал вслед за лейтенантом. Около двери кабинета начальника школы, мужчина остановился и, пригладив ладонью волосы, осторожно постучал в массивную дубовую дверь.
– Господин полковник! Курсант Лесник по вашему приказу прибыл, – громко произнес мужчина, выбросив правую руку в нацистском приветствии.
На лице полковника промелькнула едва заметная усмешка. Он, старый военный, не любил это показное приветствие и старался не обращать на подобные выходки своих подчиненных. Вот и сейчас он пропустил мимо своих ушей это приветствие, так как ему показалось, что оно прозвучало не совсем искренно из уст русского диверсанта.
– Скажите, Лесник, группа готова к выполнению задания? – спросил его полковник. – Вы уверены в своих людях, ведь там за линией фронта других людей у вас просто не будет.
Лесник задумался. Эту не решительность моментально заметил начальник школы.
– В ком вы сомневаетесь?
– Меня не устраивает курсант Гаврилов, господин полковник. Нельзя ли его заменить?
– И чем же он вас не устраивает, Лесник?
Мужчина задумался, пытаясь отыскать какие-то веские доказательства, по которым он смог бы убедить полковника в своих подозрениях в отношении этого человека.
– Гаврилов надежный человек. За его плечами десятки акций в составе зондеркоманды 179. Он не сдастся русским, ведь там его ждет расстрельная стена.
Полковник пристально посмотрел на Лесника.
– Кто еще?
– Не знаю, господин полковник. По мне, я бы действовал один.
Немец усмехнулся и, открыв портсигар, закурил.
– Если бы одиночки решали судьбу войны, то зачем тогда нужны были бы армии? То, что тебе поручат, один человек не справится….
Лесник напрягся, ожидая услышать задание, которое он должен был выполнить за линией фронта. Однако, полковник, замолчал, словно взвешивая про себя, стоит ли сейчас довериться этому человеку.
– Что у вас еще? Я имею ввиду, что еще нужно, для выполнения задания?
– Я думаю, господин полковник, что в районе выполнения задания, действуют и другие наши разведгруппы. Было бы хорошо, если всех их переодеть в советскую форму. Это позволит нам бесследно раствориться среди подразделений охраны….
По лицу полковника пробежала едва заметная улыбка.
– Когда начало операции? – поинтересовался у него Лесник.
– Когда? Думаю в самое ближайшее время. Вас проинформируют, а сейчас вы свободны.
Лесник козырнул полковнику и, развернувшись через левое плечо, направился к двери. Из соседней комнаты вышел мужчина средних лет и посмотрел на полковника.
– Теперь вы знаете в лицо человека, который будет прикрывать вас за линией фронта.
***
Операция, проводимая СМЕРШ и военной комендатурой Мозыря, подходила к своему завершению. Совместными усилиями, при зачистке района, было задержано несколько дезертиров, уголовников, выявлен ряд притонов и воровских «малин». Однако, ни «Виллис» с номером Г-781, ни самих диверсантов задержать не удалось. Костин сидел за столом и курил очередную папиросу. От избытка никотина в организме его немного подташнивало.
«Бесследно исчезнуть из города они просто не могли, – размышлял он. – Скрываться где-то в лесу, им не резон. Им нужны разведданные, которые они могли получить лишь в городе, через который проходит железная дорога и автомобильная дорога. Следовательно, они где-то в городе. Если это так, то рано или поздно должны будут появиться на железнодорожной станции, тем более, что после ареста Мезенцевой и Клавы, получение данных сведений стало для них настоящей проблемой».
Раздался осторожный стук в дверь.
– Кто там? Заходите! – устало произнес Александр, сминая папиросу в пустой консервной банке, которая стояла на углу его стола. – Да, заходите же!
В кабинет, осторожно ступая, вошел молодой боец. Он вскинул руку для приветствия.
– Товарищ капитан. Майор Михеев просит вас срочно с ним связаться.
Майор Михеев был назначен заместителем начальника оперативного отдела СМЕРШ два дня назад. Александру не приходилось встречаться с новым начальником. Из разговора с полковником Носовым, он понял лишь одно, что майора прислали в Управление для усиления оперативной работы, которую в кабинетах Москвы почему-то считали довольно слабой и непродуктивной.
– Хорошо. Можете идти. Я сейчас позвоню ему.
– Товарищ капитан, Майор Михеев здесь, он в кабинете коменданта города.
Капитан Костин закрыв кабинет, спустился на первый этаж. Он постучал в дверь и лишь после этого вошел в кабинет заместителя начальника отдела. Александр устало козырнул и присел на стул, ожидая начала разговора. Наконец, майор положил трубку и посмотрел на офицера.
– Товарищ майор, капитан Костин, – представился он, поднявшись со стула. – Вы просили меня зайти к вам.
Майор пристально посмотрел на капитана, словно стараясь найти на нем какие-то изъяны в одежде или внешности. Это продолжалось чуть более минуты. Наконец, он отодвинул документы в сторону и снова посмотрел на Александра. Пауза явно затягивалась.
– Вот что, Костин. Оставь за себя Козырева, а сам двигай в область. Это приказ полковника Носова, – приказал он Александру.
– Товарищ майор! Я с ним говорил по телефону чуть меньше часа тому назад. Вы не подскажите, по какому вопросу меня хочет видеть полковник?
– Приедешь – узнаешь.
– Разрешите идти?
Майор махнул рукой. Костин вышел из кабинета и направился на улицу, где стояла полуторка. Открыв дверь кабины, он толкнул в плечо дремавшего водителя.
– Давай, Захаров, в контору, начальство вызывает.
Тот, молча, завел машину и, взглянув на капитана, словно ожидая от него каких-то дополнительных указаний, нехотя нажал на стартер. Машина тронулась и покатила по дороге.
– Чего молчишь? – спросил его Александр.
– Мое дело водительское, сказали ехать, поехали – скажите стоять, будем стоять. Что вы такой хмурый, товарищ капитан? Вы думали, наверное, что диверсанты такие дураки? Зачем им лишний раз светиться в городе. Я бы на их месте вообще не появлялся в населенном пункте.
– Ты лучше смотри за дорогой. У нас есть, кому думать, а нам лишь выполнять то, что они надумают, – то ли в шутку, то ли в серьез, произнес Костин.
Захаров замолчал. Он сразу понял, что офицер не в духе, а в тот момент лучше не соваться к нему со своими советами. Притормозив около здания Управления, он высадил из кабины Костина и поехал дальше. Александр козырнул часовому и направился в дальний конец коридора, где находился кабинет полковника Носова.
– Товарищ полковник, по вашему приказанию прибыл, – отрапортовал Александр.
Полковник с недовольным видом посмотрел на него и рукой указал на стул. Он не любил неуставные обращения и лишь при хорошем настроении позволял иногда отходить от устава.
– Как у вас дела, капитан? Мне кажется, что я начинаю понемногу разочаровываться в ваших возможностях. У вас под носом до сих пор действует немецкая агентура, а вы, до сих пор топчетесь на месте.
– Товарищ полковник! – но тот рукой остановил Костина.
Полковник явно был чем-то озабочен и поэтому не желал слушать какие-либо извинения со стороны капитана.
– Вот что, слушай меня внимательно, Костин. Час назад мне позвонили из Москвы. Им удалось расшифровать две последние немецкие радиограммы. Вот читай, – произнес он и протянул ему два небольших листочка.
Александр прочитал и посмотрел на начальника Управления. Диверсанты сообщали своим хозяевам информацию, о готовности принять диверсионную группу и указывали предполагаемый район десантирования. Во второй радиограмме сообщалось о состоянии подъездных дорог к этому месту.
– Что скажешь, капитан? Что мы можем им противопоставить?
– Может, это «диза», товарищ полковник? Сейчас мы все перебросим в район предполагаемой высадки и оставим открытыми охраняемые объекты.
– Нет, это не «диза», Костин, – произнес полковник. – Нам с тобой дали десять дней, чтобы мы ликвидировали эту группу. Десять дней, ты это понял. Следовательно, ты должен разделить свою группу на две – одна, продолжит работу на железнодорожной станции, а вторая, которую возглавишь ты, займется этой диверсионной группой. Надеюсь, ты меня понял, капитан?
– Понять то понял, товарищ полковник, но у меня нет людей. От всей группы остался лишь лейтенант Козырев и Званцев.
– Хорошо, Костин. Мы поможем тебе людьми. На многое не рассчитывай, но человека три – четыре, ты дополнительно получишь. А сейчас, иди, работай, капитан.
– Все понял, товарищ полковник.
– Скажите, а как там медсестра?
– Молчит. Бог с ней, пусть молчит. Я хорошо знал когда-то ее отца. В Гражданскую вместе воевали.
***
Лесник проснулся от легкого прикосновение к его плечу. Он открыл глаза. Перед ним стоял лейтенант Гинзбург.
– Просыпайся, Лесник. Вылет через час.
Мужчина вскочил с койки начал быстро одеваться. Когда он вышел во двор, там его ждали остальные, вошедшие в его группу. Отдельно от них стоял мужчина в форме офицера НКВД.
