Александр Калинин
К северу от первой парты
Глава 3. О непростых отношениях совести и справедливости
Настоящая оценка Оленьки
Молодому историку было чего стыдиться. Разными деяниями испятнал он белоснежные некогда одежды своей совести. Но было преступление, что затмило их все. Грех, что молодой учитель сотворил с Оленькой Залевской…
Единственное, что можно сказать в защиту историка – это то, что у него должен был быть выходной. И был бы, кабы не внезапный телефонный звонок. И все равно был бы, поленись он снять трубку. Но он все же снял. Ибо в порыве утренней ярости решил выяснить, какая с…ила зла звонит ему в такую ё…рническую рань!
Выяснил. Звонила та единственная завуч школы, с которой у молодого учителя сложились теплые отношения. И судя по голосу начальницы, даже если бы вьюноша не услышал звонка, то за ним все равно бы прислали группу захвата и вытащили бы из кровати. Какое-то время из трубки лились исключительно эмоции и междометия. И только пару минут спустя, короткая дыхательная гимнастика позволила завучу собраться и все-таки объяснить, в чем дело. А дело было в том, что у Оленьки Залевской сегодня была последняя попытка пересдать историю.
И в этом крылась проблема. Оленька была замечательной девочкой, но, скажем мягко, не очень быстрой в плане мышления. А еще – не очень сообразительной. И ко всему прочему, странноватой. Леша же, второй школьный историк, аккурат к концу учебного года впал во грех гнева. И его тоже можно было понять. Он с Залевской мучился три года, а ведь пределы есть даже у самого двужильного терпения.
И надо было так звездам сойтись, что тем проклятым утром, Леша столкнулся с Оленькой прямо в самом начале дня. Столкнулся, перекинулся парой слов, а потом влетел к завучу, и в ультимативной форме заявил, что его могут пытать, но тройки юной красавице на халяву не видать.
Дальше, завуч обрисовала перспективы. Двойка за пересдачу означает аналогичную оценку в году. Следовательно, Оленька не получит человеческий аттестат и не сможет поступить в Вуз. Логическую цепочку замыкала следующая картина.
Оленькины родители, обладающие заметными должностями в городской администрации, в лучшем случае закрывают школу и раздают всему коллективу волчьи билеты. В худшем, – перетряхивают свою старую телефонную книгу, открывают залитые бурыми пятнами страницы из 90-х годов, и присылают в школу соскучившихся по легкой крови бандитов.
– Поставят нас всех к стенке, причем сразу раком! – Визуализировала перспективы обычно интеллигентная завуч. – Спасай, вытяни Олю на тройку! –
(Вьюноша, как штатный историк, имел право прийти на экзамен и повлиять на итоговую оценку)
И так страстно подытожила она свою речь. И такими неподдельными эмоциями вибрировал ее голос, что внезапно вьюноша в анонсированные ужасы уверовал. Он, конечно, покряхтел немного и пожелал жестокой Вселенной Оленьку в вечные ученики. Но все это скорее для порядка. На деле же, молодой историк уже натягивал штаны и собирался в школу.
Утро – время надежд. По мере приближения к школе, настроение молодого историка постепенно улучшалось. Черный кофе окрасил мир в непоследовательно розовые цвета. Петербургская погода проявила несвойственное для нее участие, и даровала ясный теплый денек. Птички там всякие щебетали. Да и разговор старшеклассниц, виртуозно подслушанный вьюношей в коридоре школы, внушал оптимизм. Оленькин дружный класс собрал ударные силы отличниц, которые также не пожалели своего выходного, и приехали в школу во имя добра и справедливости. В коридоре вовсю шла бескомпромиссная подготовка Залевской к финальной битве. И та вроде как слушала, поддакивала, и, кажется даже что-то путное сказала по теме.
Ну а когда Залевская потянула вопрос «революция 1917 года», вьюноша и вовсе расслабился. Потому как ровно эту тему девочки и обсуждали каких-то пять минут назад. Дело было в шляпе – сдаст. Эх…, вьюноша еще так мало знал об этом мире…
Когда пришел ее черед, Оленька проследовала к учительскому столу совершенно спокойно. Она невозмутимо устроилась напротив комиссии, и уставилась на экзаменаторов своими огромными, чистыми глазами. Лицо у нее было умиротворенное, словно у далай-ламы перед нирваной. На губах блуждала легкая, еле заметная улыбка.
– Ну, начинайте… – подбодрил ее вьюноша.
На самом деле, Оленькиному ответу можно было бы посвятить отдельную книгу. Жанр ее был бы, скорее всего – психологический триллер. Хотя, с тем же успехом, могла получиться и комедия. А то и вовсе – полноценная драма абсурда.
Оленька молчала. Не как партизан, – с ненавистью буравящий взглядом своих мучителей. Не как, жертва, опустившая глаза в пол, из последних сил сдерживающая горькие слезы. С ее лица на протяжении всего ответа не сходила умиротворенная улыбка. Она не опускала глаза, только попеременно переводила взгляд с Леши на вьюношу и обратно. Большие такие, пустые глаза. И молчала…
Историки пробовали разное. Они уговаривали, доказывали и молили, угрожали и объясняли. Они кричали или надолго затихали в пароксизме бессилия. Они играли в хорошего и плохого полицейских. В дело было пущено все. И все напрасно. Оленька молчала.
«Ответ» длился уже минут семнадцать, когда Леша не выдержал, и на ходу выдергивая из себя волосы, выбежал из кабинета. Вьюноша сверился со своей совестью. Пообещал ей проставиться, после чего молча нарисовал на экзаменационном бланке «тройку», и отнес ее завучу.
ЗЫ 1. Подлинные масштабы содеянного им зла молодой историк осознал несколькими неделями позже, когда пришла информация о результатах вступительных экзаменов. Молитвами записной книжки своих родителей, Оленька поступила учиться на архитектора. Вьюноша прикинул, что свой шанс прихлопнуть массового убийцу, пока тот еще младенец, он упустил.
ЗЫ 2. Совесть немного успокоилась, когда Залевская разочаровалась в архитектуре и перевелась на журналистику.
Методичка по выставлению оценок от еще одного молодого историка
Молодой историк, впоследствии чиновник военкомата, славился специфическим чувством юмора. После его шуток, коллеги обычно временно столбенели, решая, что делать дальше: смеяться или звонить в скорую психиатрическую помощь и полицию одновременно. Когда в учительской, в очередной раз зашел разговор о том, возможно ли справедливое выставление оценок, оный историк по-военному четко и лаконично расставил все точки над i.
– Я делаю так. Красивым девочкам – пять, некрасивым – четыре. Всем парням тройки. Двойки, тем, кто особо выеживался.
Не Фетом единым!
Говорят, что свыше нам посылают только те проблемы, с которыми мы можем справиться. Мише Шульцу свыше подложили Фета. Можно сказать, высоко оценили. Потому что, к кому-кому, а к Фету Миша был не готов.
К чести юного Шульца надо заметить, что сей предательский удар судьбы, он встретил достойно. Безразлично пожал плечами, взял чистую бумагу для подготовки и, с эдакой показательной ленцой проследовал на отведенную ему первую парту.
К слову, парта была не случайна. Экзаменационная комиссия к визиту Миши готовилась особо.
Дело в том, что юный Шульц был легендой. Его способности к списыванию уже давно вошли в «мифы и сказанья старшей школы». Счастливые парочки называли в его честь свои лучшие шпаргалки, а двоечники всех планет и звездных систем возносили ему свои молитвы. Поговаривали, что если бы время, которое Миша тратил на изобретение, создание и совершенствование «шпор», он использовал для учебы, то стал бы медалистом с чудовищным отрывом от конкурентов.
Чего стоит хотя бы один его шедевр на листьях классного фикуса! Юный гений не пожалел времени, и иголкой выколол на беззащитном растении все необходимые формулы по физике. Меленькими такими дырочками, почитай только на просвет и разглядишь.
Неудивительно, что комиссия была на взводе. Против Шульца школа собрала лучшие свои силы. Брали самых опытных и самых внимательных. Укрепили их молодежью, что еще не посадила зрение. Созвали всех словесников. Уговорили снизойти даже саму Инну Леонидовну! (Инна Леонидовна была ведущим литератором школы, ее живой легендой. Кроме всего прочего, она обладала великолепным знанием и чувством литературы).
Весь экзамена Инна не отводила от противника глаз. Даже в туалет не выпустила. (Впервые за тридцать лет педагогической практики)! Остальным шпаргальщикам только и оставалось, что счастливо выдыхать и безбоязненно скатывать. Комиссии было не до них.
И вот наступил момент истины. Шульц пошел отвечать. Первый вопрос был теоретическим, и к тому же простым. У кого язык подвешен, – отбрехается на общей эрудиции. А вот второй… Ко второму вопросу, (анализ стихотворения) надо было готовиться дома. Стихи на экзамене не выдавали. Либо пользуйся памятью, либо испытывай удачу со шпаргалкой.
Инна Леонидовна была уверена, что в этот раз Миша списать не смог. И все же Шульц лихо разобрал одно из малоизвестных произведений Фета. Со знаками препинания, конечно, напортачил, но это был экзамен по литературе, а не по русскому, а значит – ничего страшного.
Выходило нечто невероятное, неужели выучил? Так еще и анализ текста, сволочной гений подготовил качественный. Проверили по интернету – нет такого. Без вариантов – сам писал. И хотя чувство неправильности происходящего многоопытную Леонидовну не оставляло, придраться было не к чему. Шульц получил «5».
Комиссия не видела, как на губах покидающего аудиторию Миши змеилась демоническая улыбка.
Леонидовна все же поняла, в чем фокус. Но, увы, слишком поздно, только вечером. Отчего-то, ей внезапно захотелось перечитать стихотворение. Хорошее, а она его, почитай и не помнила. Что, впрочем, неудивительно – попробовал бы кто упомнить все стихи классиков.
Она открыла томик Фета, посмотрела оглавление и напряглась. Открыла другой. Дрожащими руками забила запрос в интернете. Осознание настигало ее постепенно. Ни Фет, ни другие поэты этого стихотворения не писали. Его написал Миша Шульц, прямо на переводном экзамене по литературе.
ЗЫ К чести Леонидовны, она достойно приняла свое поражение. Конечно, Шульцу все на следующий день она высказала, но оценку менять не стала. Заслужил, негодяй.
ЗЫ 2 Ах если бы Шульц еще иногда учился…!
Помощь на коленках
Подобна эпическому столкновению ратей добра с ордами зла или бесконечной битве хаоса и космоса. Неистова, как схватка двух мексиканских карликов на ринге. Воистину вечна борьба учителя и ученика на арене списывания. И, наверное, лишь трубе седьмого ангела под силу остановить это нескончаемое противостояние!
В мире имеет хождение миф о том, что с учительского стола прекрасно видны любые попытки списать. И это именно миф, причем столь наглый, что при одном его упоминании, реальность судорожно хватается за сердце.
Учитель, конечно, не дурак. И впрямь, когда некое чадо вновь и вновь обращает свой взор на колени, подолгу задерживает там взгляд, потом что-то судорожно делает левой рукой под партой, и, наконец, начинает стремительно писать контрольную работу… Да, такое представление, разумеется, не заметить сложно. Хотя тоже можно. Ведь подобных чад в классе не двое, и не трое, а согласно последним откровениям министерства образования, – не меньше тридцати. А уследить одновременно за тридцатью взглядам и вдвое большим числом коленей уже весьма непросто.
Кроме того, ведь это только одна из огромного числа техник списывания. Причем самая примитивная. Прогресс же на месте не стоит, и арсенал двоечников давно пополнился такими цифровыми изобретениями, что ЦРУ со всеми своими спутниками-шпионами навзрыд рыдает в самом темном углу Пентагона.
(К слову – отбирать мобильные телефоны – незаконно)
Есть, конечно, немало учителей – мастеров по засеканию шпаргалок. Профессионалов, внимательному взгляду которых позавидовал бы сам Шерлок Холмс. Одна только слава подобных виртуозов от педагогики заставляет ученика задуматься – а стоит ли вообще пытаться? Но, даже несмотря на регулярную «гибель» своих собратьев, юные Мориарти пытаются. И, как показывает практика, зачастую – весьма успешно.
А ведь вопрос обнаружения шпаргалки – это только часть проблемы. Иногда учитель видит списывающего ученика, но не хочет его «засечь».
Списывают-то не только демоны, но и ангелы тоже. И как поступить, когда в преступлении замечена любимая ученица, комсомолка и спортсменка Аня Пупкина?! Ну, видит это учитель. Что, впрочем, немудрено, ведь Аня не умеет списывать, ей обычно шпаргалка просто не нужна. Но учитель видит больше, помимо преступления, он видит отчаяние и стыд в трепетных Пупкинских глазах. Отчаяние и стыд?! Нет, больше – океан страдания! Вот пойдет сейчас бесчувственный учитель, да и отнимет «шпору». И что потом?! Будут радостно реветь обезьяноподобные одноклассники, реветь и тыкать пальцами. Вечером, строгая Анина мама схватится за сердце и заплачет. В глазах самой Ани, уже сейчас набухает первая слеза – жизнь ее кончена.
И когда все эти картины пробегут перед мысленным взором учителя, вздохнет он тяжело, да и останется на месте. Глаза в журнал опустит, будто бы ничего и не случилось.
Наконец, бывает так, что учитель знает про списывающих, но ничего не может с ними поделать. Вьюношу, например, брали критическими днями. Начинались они, обычно аккурат во время контрольной работы. Подходит девочка, смотрит молодому историку прямо в глаза и говорит, дескать, выйти надо, живот болит. И ведь по закону нельзя не пустить!
Вьюноша, одни раз, конечно, попробовал. Напустил на себя максимально безразличный вид. Пожал плечами, мол, ничего не знаю, ничего не понимаю. Сухо пояснил.
– Надо было на перемене сходить. Знала ведь, что сегодня контрольная!
Девочка немного подумала, и объяснила конкретнее – Дни! Надо. – И судя по ее решительным взгляду, если бы вьюноша стал настаивать на своем, то получил бы полноценную лекцию об особенностях женского организма вплоть до практической демонстрации и инфаркта от стыда. Вот и сказочке конец.
По возвращении из туалета, о чудо, девочка почувствовала себя на порядок лучше, и начала вдохновенно строчить контрольную. Как вьюноша ни старался, но контрприема так и не нашел. Приходится признать – пока что педагогика бессильна перед критическими днями.
Выкуси(те)
6 урок. Контрольная.
Учитель выразительно смотрит на коленки Алины.
Алина смотрит в глаза учителю. Спокойна как удав, играющий в покер.
Учитель (устало-раздраженно) – Алина, мне подойти и забрать?
Алина (неторопливо убирает тетрадку с коленей и садится на нее) – Давайте.
Вымирающий лев, созревающий орел
Однажды Лев и Орел попали. В самую настоящую черную дыру, то есть, задницу. И ведь ничего не предвещало беды.
Вообще, конечно, предвещало. Паша Орлов и Лев Самойлов, были неглупыми парнями, но на их оценки это влияло слабо. Лев наелся образованием еще в младшей школе, и в старшей откровенно заскучал. В свое свободное время он с воодушевлением занимался музыкой, запоем читал серьезную литературу и азартно предавался философским штудиям. Но только не на уроках, – в обстановке торжествующей формальности Лева закукливался и уходил глубоко в свой богатый внутренний мир. Так глубоко, что порой, даже просто привлечь его внимание было непросто.
Орлов, напротив, был растворен в мире внешнем. Ходят слухи, что у бойцовых псов при укусе челюсти сводит судорогой. Да так, что без помощи сторонних средств, то есть лопатки – их уже не разжать. Это-то слухи, а вот у влюбленных одноклассниц челюсти точно не разжимались. Они роняли розовую слюну и гирляндами висели на Паше. Учиться с такой ношей было решительно невозможно. Орел созрел и млел.
Обычно Лев и Орел перебивались с двойки на тройку, и особо не парились. Но однажды в их размеренную жизнь вторглось министерство образования.
Случилось так, что в одной из мраморных ванн Кремля зажглась лампочка вдохновения. И было решено, что итоговую оценку ученика по предмету отсель будут выставлять по итогам не 11 класса, а 10 и 11-го вместе. С рекомендацией, что в спорных случаях надо ориентироваться на интересы ребенка. То есть, если школьник в 11 классе сдал, скажем, астрологию, на четверку, а в десятом – на пятерку, то в аттестат идет 5. Идея, в целом здравая.
Но даже в самом замечательном документе, обязательно есть строчка написанная мелким шрифтом, и не исключено что кровью. Министерство уточняло – если у ребенка за одно из полугодий 10–11 класса стояла двойка, то ребенок автоматом получал испорченный аттестат, и лишался права на поступление в вуз.
Зачем придумали это примечание сказать сложно. Его единственным реальным следствием стало то, что школа могла начинать требовать выпускную взятку уже в десятом классе. И все. Почти все.
* * *
До школы «А» решение министерства дошло не сразу, аккурат к лету. А если точнее, к той его части, когда большинство оценок было уже выставлено, и учителя готовились впасть в летнюю спячку. Кто-то телепортировался в свою дачную берлогу, кто-то клином улетел в Турцию, и лишь немногие неудачники лениво фланировали по школе и предавались отпускным мечтам.
И посреди всего этого благодушия вьюноша вчитался в послание министерства. Волосы его оттого внезапно поседели и стали дыбом. Очень модно получилось, если кто понимает.
Увы, молодому историку было не до красот. Был он классным руководителем Льва и Орла, и потому помнил, что у будущих «царей зверей» стоят полугодовые двойки по-французскому языку.
И ведь какое проклятье, приди постановление буквально двумя днями ранее, и никакой проблемы бы не было. Молодые школьные француженки обожали детей, и портить тем жизнь не стали бы. Вошли бы в ситуацию и поставили нужную тройку без вопросов. Но вот только обе француженки были уже вне пределов родины. Одна с мужем в Брянске, другая без мужа – на Багамах.
Вьюноша хлопнул пузырек корвалола и побежал к завучихе. Глупец! Один раз брошенная мужем-изменником, другой раз – бросившая апатичного мужа-ученого, завучиха только злорадно пожимала плечами.
Тогда молодой историк направился к директору. Семейное положение директора известно не было, но вот только глаза директрисы уже заволокли сладкие миражи с изображением пляжей жаркой Турции. Для виду она посокрушалась, но на деле только развела руками и выразила скупые соболезнования.
Вьюноша же метался в поисках выхода. Просил совета у дружественных коллег. Ныл на коврах административных сил. С чужого телефона (шпионское кино+наивность) звонил в РОНО на предмет консультации. И везде ответ был один – выхода нет. Судьба орлов и львов решена. Красная книгами им, а не высшее образование.
Вселенская несправедливость потирала ручки. Администрация зловеще позевывала. Разведенные мамы Орла и Льва рыдали в трубку телефона.
И тогда вьюноша решился. Один выход он все же видел. Тот всегда был рядом, обманчиво мирно покоясь на полочке в соседней комнате. Универсальный способ решения проблем – опасная бритва.
Сознание того, что дороги назад уже не будет, дурманило рассудок. Было страшно! Рука, сжимающая бритву, откровенно дрожала.
– Так нельзя! Это неправильно! Остановись! – Рычало что-то внутри.
Но чувство справедливости оказалось сильнее. Вьюноша решительно тряхнул головой, соскреб французские двойки и поставил вместо них спасительные тройбаны. А потом он захлопнул журнал и пошел топить свою законопослушную совесть в корвалольно-алкогольном коктейле. До сентября просыпался он в холодном поту, воочию представляя, как его подлог будет раскрыт. Вьюноша еще не понимал одной простой истины – всем насрать.
Сцена на сдаче курсовых работ в педагогическом университете
Учитель долго смотрит в потолок. Потолок ничем помочь не может, но скорбит вместе с учителем. Ставить Юле «2» не хочется. Оценка «2» – несправедлива. Завышена на пару-тройку баллов. А кроме того, «2» означает, что придется общаться с Юлей еще раз.
Учитель (душит совесть, глубоко вздыхает) – Юлия, ставлю вам «тройку».
Юля (рыдает искренне) – Я за курсовую заплатила пять тысяч… (Через пять минут неудержимых слез, с трудом собирается) Можно хотя бы «четверку»?
Совесть (учителю) – Ставь, и пойдем – напьемся.
Глава 4. О коварстве Амура
Как Татьяна Семеновна стала Танечкой (секс беспощадный)
Была она худа как голодающая лань, хрупка как ваза богемского хрусталя и «правильна» как престарелая пуританская матрона. Ее мужа ненавидела вся школа. И не потому что с ним был что-то «не так». Просто каждое предложение Татьяна начинала со слов.
– Мой муж говорит… – Или, – Мой муж считает… -
По имени мужа не знали, но ненавидели, ибо задолбал. Помимо Мужа был еще Бог, которого Татьяна упоминала реже, в основном, в одном предложении с Мужем. Ну и, наконец, третьим и последним авторитетом в жизни трепетной учительницы был Вуз, где ее научили всему, о чем недостаточно часто рассуждали Муж с Богом.
И все было у Татьяны хорошо, пока не пришла она работать в школу, где на нее набросился Секс.
Начать с того, что кабинет, трепетной математичке пришлось делить с Лешой. Точнее Алексеем Алексеевичем. Который, при всех прочих достоинствах был прямолинеен как бронепоезд, легендарно пошл и флиртовал как, ммм, пошлый бронепоезд. Даже самыми своими целомудренными пассажами он доводил румянец на щеках Татьяны до буро-пунцовых оттенков. Диво, что Муж не пришел в школу разбираться, хотя анонс этого визита звучал неоднократно.
Дальше – больше! В 8 классе учился мальчик по имени Боря, и по фамилии Хренов. (Очень умный, но очень непростой юноша) А ведь в Вузе учили, что начинать урок надо с переклички! И каждый день, трепетная девушка должна была говорить… Ужас!
Боря, не иначе как заметил особое к себе отношение, и однажды нанес ответный удар. Увы, фамилия тяжело прошлась по психике ребенка. Был он немного не от мира сего, и притом непредсказуемо «не от мира».
В школе давно привыкли к самым креативно-шокирующим перформансам от Бори. Но то, что именно проходящую вдоль колонки Татьяну он непринужденно шлепнет по жо…, то есть пониже спины, не ожидал никто. С тех пор, несмотря на методические рекомендации Вуза, по классу Татьяна не ходила. И вообще предпочитала сидеть, если поблизости имеется существо отличного от нее пола.
Моральное равновесие вернулось к учительнице не сразу. Да и не до конца, – поминать Мужа и Бога она стала в два раза чаще. Впрочем, казалось, что осталось чуть-чуть, и все придет в норму, когда лукавый Секс нанес новый удар. Предательский. Руками своего же пола.
Случилось так, что прямо во время урока математики, в пятикласснице Лене Красовской проснулась женщина. И произошло это на второй парте. И так Лена сильно увлеклась неожиданным открытием, что безо всяких отлагательств совершила грех библейского Онана. И поддавшись новизне ощущений, не смогла это скрыть.
Татьяне бы порадоваться – только настоящий педагогический талант сможет довести человека до оргазма примером по математике. Но тому, как реагировать на детскую мастурбацию в Вузе не учили.
Реанимировали Татьяну всем коллективом. Старательно, даже отсмеяться, и то выбегали вовремя. Деликатность высшего уровня! И вообще, школа показала несвойственную ей человечность и даже отпустила потрясенную учительницу домой. К слову, с той поры, в коллегах неожиданно проснулась редкая нежность в адрес пострадавшей. Теперь ее называли не иначе как Танечка.
Спасли ее, в итоге, Муж и Бог, не иначе как общими усилиями. Неожиданно Танечка забеременела и с облегчением покинула юдоль разврата, по недоразумению именуемую словом школа.
Вот такая вот смешная история, если не вдумываться.
Везде разврат!
Однажды две молодые учительницы вывели на прогулку группу дошколят. Обязанность это была не из легких. И не только потому, что выпущенные из клетки дошколята немногим лучше татаро-монгольской орды, но и потому, что выводить юных ордынцев было особо некуда.
Детский садик находился в центре города, в той его части, где не осталось ни одного даже самого занюханного сквера, а все дворы были забаррикадированы надежнее подвалов форта Нокс.
Так что гулял садик в единственном на всю округу открытом дворе, что по неясной прихоти судьбы был признан Росохранкультурой объектом исторического наследия. А следовательно, не мог быть закрыт.
К слову, что послужило причиной такого решения Росохранкультуры науке неизвестно. Ведь единственное, что выделяло обозначенный двор из числа тысяч его безликих Петербургских собратьев – это большая абстрактная роспись, созданная неизвестным художником на заре эпохи гласности. В остальном же, двор обладал совершенно стандартным набором достопримечательностей: детская площадка доисторическая – 1 шт., скамейка изгаженная – 1 шт., кусты чахлые – 2 шт.
Учительницы завели орду во двор и стояли, притворившись скульптурной группой «помесь цербера и феи». Были они молодые, зеленые, и, несколько с приветом. Ибо вместо того, чтобы «пойти в бизнес», выбрали работу с маленькими детьми, страдающими тяжелыми отклонениям психоневрологического спектра. Зарплата их числом нулей не блистала. И голос разума давно разъяснил юным феям, что свойственные девичьей душе мечты о пристойной жизни, лично они могут связывать только со сказочным принцем.
Так что, когда в зоне видимости нежных красавиц материализовался неизвестный импозантный мужчина, – с девушками произошли ожидаемые метаморфозы. Верхние пуговицы на их блузках рефлекторно расстегнулись, а на губах заиграла томительно-загадочная улыбка родом из романов 19 века.
Внешность приближающегося мужчины и впрямь впечатляла. Это был эдакий Олег Меньшиков, в той своей зрелой ипостаси, что рекламирует часы Longines. Только от одного вида его пальто, сшитого, отнюдь не кавказскими модельерами, можно было получить полноценный оргазм. А ведь добродетели незнакомца на этом не заканчивались. Помимо пальто у него у него были дорогие, чистые! ботинки. А это в мире Петербургской осенней грязи означало, что где-то неподалеку у него имеется автомобиль. Бах! Еще одна пуговица самопроизвольно расстегнулась.
Ну а вишенкой на торте были пальцы Меньшикова. Пальцы, на которых не было кольца. По крайней мере, встроенный в учительниц металлодетектор ничего похожего не обнаружил. Девушки так увлеклись изучением деталей, что слишком поздно обратили внимание на выражение лица подходящего принца. А зря…
– Развратницы! – Яростно заявил незнакомец с места в карьер. И пока учительницы осознавали, что это совсем не комплимент, продолжил.
– У вас один секс в голове. Шалавы, насмотрелись порнухи и теперь детей поганите!
Учительницы, к слову, не только молодые, но к тому же безнадежно испорченные своими интеллигентными семьями, противостоять открытому хамству были не приучены. Так что стояли две трепетные девы, буквально парализованные, только ресницами ошарашено хлопали.
А им тем временем объяснили многое. И то, что голые бабы – это зло. И то что, прелюбодеяние есть грех смертный, и души их изгвазданы и изъедены тьмой. И что в аду с блудницами делают. И многое другое.
Наконец, одна из трепетных учительниц вспомнила, что русские женщины вообще-то умеют не только ресницами хлопать, но и коня на ходу останавливать. И воспользовавшись случайной заминкой в обличительных речах, все-таки задала вопрос – а что мы сделали-то?
«Меньшиков» на секунду сбился. – Да вы детей развращаете, водите их смотреть на голых баб!
– На каких голых баб? – Отмерла от таких откровений вторая дева.
– Да вот же! – Борец за мораль и благочинность ткнул рукой в сторону абстрактной росписи.
Повисла пауза, в ходе которой, учительницы искренне попытались рассмотреть в хаотичном месиве, размытых петербургскими дождями красок, не то чтобы голых баб, а хотя бы какой-то нерадикально абстрактный образ.
– Голая баба – это что ли та волнистая линия…? – Спустя минуту спросила молодая учительница у бездушных небес.
Безнадежно развращенные детсадовцы тем временем с визгом катались с горки и лепили из песка ностальгические куличики. В виде фаллоса, наверное?
О принцах – «покорителях», феях, и совсем чуть-чуть о Золушках
Проститутке быть! Парни приняли это решение где-то за месяц до выпускного. Ведь уже совсем скоро они должны были окончательно стать взрослыми и отправиться покорять этот большой мир. А без проститутки мог случиться конфуз.
Так и представляется. Большая конференция по вопросам спасения человечества и утверждения мира и справедливости во всей галактике. Наши герои в смокинге и бабочке. Софиты вокруг так и сверкают. И тут какой-нибудь плюгавенький журналист возьми да и спроси.
– Покорители, а вы, часом не девственники?
А краснеющим «покорителям» и сказать-то нечего, кроме как. – Нууу, мнеее, я с Катей Огнецкой целовался, и, нуууу, еще «девять с половиной недель» смотрел. Раз семнадцать.
Да, проститутка была определенно нужна!
Как-то раз, все четверо будущих «покорителей» собрались на детской площадке, что за магазином «Продукты» и задумались. Между решением снять проститутку и его успешным воплощением, как выяснилось, лежало немало препятствий.
Первым на повестке дня был поставлен вопрос финансирования проекта. Все четверо были из интеллигентных, небогатых семей. Каких-то существенных заначек ни у кого не обнаружилось. А рынок интимных услуг, между тем, благотворительными акциями не славился. Поприкинув так и сяк, мальчики пришли к выводу, что им хватит на один из двух вариантов.
А. – Проститутка каждому, но в публичном доме.
Б. – Проститутка, одна штука, но зато на целую ночь, с доставкой.
Ребята были настоящими гуманитариями. За их спиной имелось немало зачитанных до дыр томов классической литературы. Помимо них имелся еще мешок фобий, по штуке на каждого. И весь этот багаж сулил им серьезные неприятности, если решатся они на поход в бордель. Воображение рисовало припортовые трущобы, где помимо проституток водятся исключительно Джеки Потрошители, телевизионные бандиты, обычные бандиты, необычные бандиты, а также все известные человечеству бактерии. Мальчики пригорюнились, но потом вспомнили, что у одного из них родители уезжают на дачу. Перст судьбы – не иначе!
Не успели «покорители» свыкнуться с мыслью, что скоро они станут «братьями» по проститутке, как впереди замаячила новая проблема. И была она не в пример сложнее первой.
Надо сказать, что это было то поросшее легендами время, когда сходив по ссылке «горячие девочки в душе», можно было получить лишь кучу вирусов, причем исключительно компьютерных. И мальчики уже пережили немало неловких минут, что следуют за подобным опытом у тех, кто еще не смог приобрести себе персональный компьютер. А где и как ищут проституток в реальном мире «покорители» даже представить себе не могли. Проклятые проститутки, нет, чтобы в газете «Метро» объявление дать!
Выход коллективными усилиями искали почти весь предвыпускной месяц. Но не зря говорится, «кто ищет – тот всегда найдет»! Решение проблемы обнаружилось в циничной роже старшего брата одного из юных девственников. Брат не смеялся, – он долго-долго ржал! А еще вдохновенно издевался. Впрочем, помочь совей кровиночке, все-таки помог. И в один прекрасный вечер «покорители» получили искомое – мятую бумажку с номером телефона настоящей проститутки. Проверенной, и заблаговременно предупрежденной о грядущем образовательном мероприятии. Проблемы были героически покорены, почти все…