Александр Иванович Вовк
Метаморфозы смутного времени
– В чём-то ты, возможно, прав! – согласился в малом Андрей Алексеевич, чтобы не разругаться сразу. – Но ты умалчиваешь, что именно капитализм обеспечил рекордную производительность труда, а ее даже твой Ленин считал важнейшим условием жизнеспособности любой общественной формации! Вот потому капитализм и оказался более живучим, нежели слюнявый социализм! Это же капитализм работу и зарплату дал миллионам людей, значит, дал им возможность жить! Причем, многие, не так уж плохо там живут! Лучше, нежели мы с тобой при социализме! И если капиталистов устранить как класс, то и остальные людишки без «соковыжималок», как ты сказал, не выживут! Что они сами-то могут? Вот тогда и наступит подлинный крах человечества! Стало быть, капиталисты, какими бы плохими они ни были, спасают человечество от гибели! Уже потому они не являются паразитами! Они, скорее всего, благодетели! Режут по живому, но только для того, чтобы всех спасти!
– Ишь, как ты запел, Андрюшенька! Твои капиталисты все средства производства захватили, потому рабочие от них полностью и зависят! А ты-то сам себе веришь, напевая мне про капиталистические добродетели? Раньше ты по-другому пел, а сейчас, хоть и не являешься капиталистом, а, может, и являешься, кто же тебя знает, но сильно подвинулся в противоположную сторону. И поступаешь ты не по совести, а по корысти и во вред той стране, которая тебя взрастила, выучила и дала неплохой старт в жизни! А ты ее за всё хорошее гадко предал, а совесть заткнул подальше, чтобы она тебе других обирать не мешала!
– Ну, знаешь ли! Послал бы я тебя подальше, да скучно в последнее время мне стало! Вот и сижу до обеда в социальной сети. Тебя слушаю… И знаешь, мне с тобой интересно! Да, да! Ты всегда занятно выступал… Поскольку свихнутым всегда и был! Таким, вижу, и остался! Пойми же, наконец, что человек должен приспосабливаться к той среде, в которой он живет, иначе он обречен! Обыкновенный дарвинизм людей этому учит! Тебе, положим, себя не жалко, а остальные люди думают иначе! Не как ты! Ну и чего же ты, в отличие от них, всё-таки добился? Что ты в жизни улучшил своими идеалистическими принципами? Что оставишь не абстрактному человечеству, а родным детям и внукам? Молчишь? Где они у тебя, кстати? Как устроились? Пожалуй, как и ты, дон Кихотами где-нибудь прозябают? Без квартир, без нормальных зарплат, без продыху, без покоя и перспектив? И за такую жизнь ты еще и борешься? Ей богу, Толян, жаль мне и тебя, и твоих детей, и твоих внуков!
– Зато их уважать можно! И не я один ими горжусь!
– Вот и правильно! Я тебя, знаешь сам, уважал в наши курсантские годы и потому ссориться теперь не хочу. Ты это видишь, ведь иначе я давно бы отключился! И, вообще, напрасно ты меня поносишь! Ну, какой из меня паразит? Уже потому, что той стране, которая мне, как ты заметил, дала неплохой старт в жизни, я свой долг давно вернул! И в знак признания моих заслуг она мне даже пенсию платит. Правда, о ее размере говорить неудобно, но всё-таки платит! Так что, мы с ней в расчете! А здесь теперь совсем другая страна, в ней другие правила жизни! И другие законы…
– О законах вспомнил, Андрюшечка, зато о морали забыл! И не случайно, ведь! Мораль-то у порядочных людей прежней осталась! В ее основе, как и раньше, справедливость отношений и забота о нуждающихся! Как ни старались мерзавцы, но хребет моему народу окончательно не сломали! Он умирает, но и над гадами своими посмеивается! А они от этого бесятся! И предателей он по-прежнему ненавидит! Как и раньше!
– Нет, Толян, зря ты так… Ты же ничего о моей жизни, о моих заботах и проблемах не знаешь, а сразу в идеологические враги меня зачислил! Зря ты так! Изменить в этой жизни ты ничего не сможешь, а отношения наши прервутся… Зря! Ей богу!
– А ты хочешь для обобранных тобой же хорошеньким считаться? Приспосабливаешься к среде, говоришь? Интересно, как это можно чистую совесть к грязной среде приспособить?
– Ну, знаешь! Пошёл ты к черту! Какого хрена ты из себя прокурора лепишь? Кто ты такой вообще? Иисус? Так и он плохо кончил из-за своих нелепых догм! А ты – обычный неудачник! И с коммунистическим тебе приветом! – с раздражением почти выкрикнул Андрей Алексеевич и сразу выключил скайп.
Потом машинально покормил в огромном аквариуме любимых пираний, неистово активизировавшихся при его приближении, и плюхнулся в добротное кожаное кресло. Но, едва утонув в нем, опять вскочил и нервно зашагал по мохнатому ковру внушительных размеров, стараясь погасить сильное раздражение. «Общественный обвинитель нашелся! Поставь нас рядом, так кого эти болванчики достойнейшим признают? Шут гороховый! Дурак! Правдолюбец и вечный неудачник! Мог бы что-нибудь попросить… Тех же детей или внуков куда-нибудь пристроить! Так нет же, взял и всю малину обгадил! Ни себе, ни людям покою не даёт! До сих пор всё перетряхивать пытается!»
Глава 19
– Андрей! Ну и как поговорили? – поинтересовалась Татьяна, обнаружив, что супруг спустя полтора часа, наконец, оторвался от скайпа. – У меня, глядя на вас, прямо душа пела! Сразу видно, как много у людей общего! Трудная военная судьба, лишения и достижения! Я специально не заходила, вам не мешала! Разговоры у вас чересчур серьезные…
– Да уж! Чересчур!
– Так мне планировать поездку в Казань? Собираться? Нам ведь экипироваться заранее придется, чтобы не в грязь лицом перед твоими… Костюм тебе для ресторана новый нужен, светлый. А тот, немецкий, ты больше не надевай, пожалуй, достаточно ему и этой чести! И что-нибудь для экскурсии, для прогулок по Волге, для автобуса! И платье вечернее, и купальник новый… И босоножки, которые в Париже купила, пока не надевала… Или другие… Планировать?
– Перебьются! – Андрей Алексеевич резко прервал разговор с женой, будто ещё спорил с Анатолием, и раздраженно подумал: «Буду я перед всякими лохами исповедоваться да еще оправдываться, почему не бедствую, как они! Они же в моей успешности, недоумки, предательство усматривают! Дурдом какой-то! Страна рушится, но спасаться никому не дозволено! Аморально это, видите ли, с их нищенски-пролетарско-офицерской философией! «Если уж погибать, так непременно всем вместе! И никак иначе!» – передразнил он. – Нет уж, дорогие однокашники! Пора бы и вам научиться приспосабливаться, чтобы выживать! А если на строевом плацу вас этому не обучили, то хоть другим, самостоятельно дошедшим до этой истины, жить не мешайте! Потому-то, ребята, продолжайте, как вам угодно, но меня оставьте в покое, ради всего святого!»
– Андрюша! Что с тобой? Уж не заболел ли ты, случаем? Перенервничал, наверное?
– Что вы о моём здоровье все печетесь! Здоров я! Вполне здоров! – раздраженно ответил Андрей Алексеевич и подумал:
«Надоели со своей моралью давно сгинувших веков! Лучше взгляните трезвыми глазами на реальную жизнь! За окном давно двадцать первый! Век взлётов и падений! Век бескрайних возможностей! Не мешайте мне жить, не приставайте и хотя бы сегодня не портите настроение!»
– Ну, да! Век невиданных доселе предательств и пирующих среди чумы доморощенных негодяев! – вмешался ехидный внутренний голос.
«Поговори, поговори! Стану я тебя слушать! Будто все они, как на подбор, святые патриоты! О стране они, видите ли, все только и переживают! Заботливые наши! И что толку от их переживаний? Самый страшный идиот – вечно пьяный патриот!» – продолжил злиться Андрей Алексеевич, потом резко захлопнул дверь ванной комнаты, чтобы струёй холодной воды смыть с лица и души незатихающее раздражение от липкости неприятного разговора.
– «Вот же, проклятая Италия!» – к чему-то пробурчал он и решительно сунул голову под отрезвляюще-холодный водопад.
2014 г.
*
В оформлении обложки использован бесплатный шаблон c https://www.canva.com
