Александр Иванович Вовк
Метаморфозы смутного времени
– Ты так это рассказываешь, словно анекдот, а не свою семейную трагедию!
– А так и есть! Анекдот! Поскольку давно всё перегорело! Дети, правда, тоже засранцами выросли, в мать пошли! Видимо, мало я с ними занимался, ведь всегда был на службе. Зато чужих детей в зеленой военной робе, говорят, хорошо воспитывал! Ну, а своей неверной благоверной я даже благодарен. Куда хуже до конца своих дней змею на груди греть… Впрочем, когда мои ноги по колени от строевой подготовки сточились, то выкатили меня по ненадобности за ворота части, сам знаешь на чём! Но повезло! Нашлась порядочная женщина, которая меня, с выработанным полностью ресурсом, подобрала… Сам видишь, даже морду, наконец, отъел! Впервые с самого детства заботу о себе почувствовал! Так что, я благодарен своей б/у, что хоть на пенсии выпустила меня из своих пут! То ей денег было мало, то внимания, то нарядов, то развлечений…
– А потом ты как? Уже на гражданке! – поинтересовался Андрей Алексеевич.
– Да, всё нормально! – весело заключил Анатолий. И в этом ему трудно было не поверить, ибо хорошее настроение он излучал во все стороны. – За три года до увольнения перевелся на военную кафедру свердловского университета. Там и квартиру получил, хотя пришлось помыкаться. Но к чему теперь о плохом вспоминать? После увольнения из армии продолжал работать преподавателем, но уже на кафедре «Внедорожные машины горнодобывающей промышленности». Работать со студентами было интересно, но в преподавательской среде обстановочка, я тебе скажу… В общем, давно прогнила эта интеллигентская шушера! Насквозь! И на военной кафедре, где все, казалось бы, офицеры, мёда также не осталось! Всю гниль от своих штатских коллег-негодяев переняли. И какие из них там, к черту, офицеры! Перерожденцы, алкаши, рыбаки и бабники! Но я среди них вес имел достаточный, чтобы задавить всякие пакости хотя бы вокруг себя. Всё-таки подполковник, не со стороны явился, а министром обороны туда и назначен. А на внедорожных машинах – кто я для них, для тех штатских приспособленцев? Так, новичок залетный и бесправный, по их представлениям! Жить не умеет – взяток не берет! Вот и пришлось поработать замполитом, научить кое-кого родину любить! В общем, пытался я из этих гадов ползучих советских людей опять сделать! – Анатолий весело засмеялся. – Да где уж там! Они насквозь все взяточники, десятилетиями притирались друг к другу, методы коррупционной конспирации отрабатывали. Круговая порука! Вот если бы мне пулемет да гранат бы кучку… Но случилось всё наоборот! Это они изловчились и меня однажды, пока я в отпуске находился, сократили! – он опять захохотал, будто в его словах содержался юмор. – Теперь я старший инженер городской службы лифтового хозяйства. Но и здесь, я тебе скажу, порядочки! И лифты падают, и люди скатываются! И всем это по фигу! Вот и сражаюсь почти со всем якобы еще советским народом за нашу советскую власть! – Анатолий опять заразительно захохотал.
– Интересно у тебя всё сложилось! – без эмоций согласился Андрей Алексеевич, нисколько не завидующий товарищу, но чтобы поддержать разговор.
– Теперь-то я думаю, Андрей, не туда нас после училища распределяли! Ох, не туда! – опять засмеялся Анатолий, энергично потирая руки. – Нас готовили страну от внешних врагов защищать, только внутренние враги после смерти Сталина быстрее внешних жирок накопили! Нас бы следовало распределять в штатские главки, министерства, в ЦК всякие… Да всем по маузеру вручать! Да с самыми чрезвычайными полномочиями! Тогда мы и без армии сумели бы страну сохранить! – и он опять захохотал. – А так ведь, пока мы врагу свою грудь подставляли, нас эта штатская шелупонь со спины подгрызла! Всяких политработников, кэгэбэшников, идеологов да лживых историков в стране было выше крыши, только все они по своей сути негодяями оказались! Либо изменники, либо матерые приспособленцы, которым ни народ, ни страна не дороги! Жаль, что Сталина никак не вернуть! Таких людей до него в истории не бывало, не бывает и теперь уже ясно, и не будет! Умный, решительный, совестливый, справедливый и еще аскет к тому же!
– Ты шутишь? Какой, к черту, Сталин? Мы до сих пор пожинаем его кровавую мудрость!
Впервые с начала разговора Анатолий осёкся и пристально всмотрелся в лицо товарища, насколько это возможно через скайп. Потом с удивленным сочувствием и затаённой надеждой, будто не верил своим глазам, мало ли чего бывает, протянул:
– Ты что, Андрюха? Головой бился?
– С чего ты взял? – по инерции удивился Андрей Алексеевич. – Будто сам не знаешь, что творилось в гражданскую… да в тридцать седьмом?
– Точно, спятил! Наслушался или начитался всякой нелепой дряни! Сейчас пишущих тварей расплодилось, будь здоров! Потому и заразился! – уже уверенно заключил Анатолий. – Я и диагноз твой знаю: банальный троцкизм и исторически-политическое невежество! Отсюда и все метаморфозы твоего детского сознания! – и снова захохотал, что свидетельствовало о не очень опасном, с его точки зрения, течении болезни у товарища. – Ладно! Вылечим мы тебя, дай только срок, а то буржуйский жирок тебе душу толстым слоем обволок! Ладно уж, расскажи о годах своего существования, которые превратили тебя в матерого троцкиста! – захохотал Анатолий, видимо, прощая заблуждения товарища.
– Очень смешно! Ты всегда у нас считался выдающимся! И о себе всё рассказал, и меня заодно по полочкам разложил! Молодец!
– Да не обижайся, Андрюха! Из-за мощного инсульта у меня голова давно не в порядке! Одноканальная! Да и тормоза не держат! Могу ляпнуть такое, о чем потом жалею! Смутное нынче время! Оно меня на борьбу за праведное дело зовёт! И хватит обо мне… У тебя-то жизнь военная как прошла? – смеясь от переполнявшей его радости, вызванной встречей со старым товарищем, всё выспрашивал Анатолий.
– Да что там… Всё стандартно получилось… Только в академию, в отличие от тебя, я вырвался командиром стартовой батареи. Правда, с аттестацией на выдвижение, конечно… Ну, ты сам знаешь эти проблемы поступления! Потом была Белоруссия, после нее три годика в ГДР служил. На пенсион ушел командиром дивизиона. Как понимаешь, подполковником, но никому больше не нужным. Жена, двое детей… Ни квартиры, ни перспективы… Страна рухнула. Молодой мужик, вполне здоровый, а с дороги сброшен! Моя мать нас всех и приютила, да и кормила она же! Хоть в петлю от беспомощности… Долго я маялся, но неожиданно повезло – взяли в небольшую шведскую компанию… Теперь медицинское оборудование в нашей стране продаю. Деньги появились, жизнь наладилась, квартиру купил, в Европе часто бываю, полмира с женой объездили. Больше всего Великобритания нравится, но лишь внешне, а вглубь-то ее так просто не изучишь! В последнее время вроде и у нас порядки стали человеческий вид принимать! Теперь, конечно, не социализм, трижды воспетый, будь он неладен! Его в последние годы народ проклинал, на чем свет! Сколько жизней запорол! Ведь как было? Что ни делай, а ничего не добьешься, никуда не пробьешься! Даже если деньги есть, всё равно купить нечего! Одна пропаганда! Мол, всё у нас самое лучшее, даже слоны! А где они? Одни съезды КПСС в памяти и остались! Лишь их-то и не разворовали, потому, видимо, что пронумерованными да никому ненужными оказались!
– Это никак ты, Андрюшенька, нашу советскую власть, за которую я кровь проливал, поносить при мне вздумал? Да еще на сочувствие моё рассчитываешь? – уже без усмешки возмутился Анатолий, полагавший, очевидно, что товарища занесло ненароком. Не может же он, немало в жизни познав, такую чушь всерьез молоть? Должен же понимать, где истина, а где вражеская пропаганда! Но тот неожиданно упёрся:
– Будто для тебя это новость! Ведь ни честным людям, ни ворам жизни в СССР не было! Одни танки и производили, но даже танк никто купить себе не мог! Быстро ты всё забыл!
– Это точно! Многое я забыл! Только с моей больной головы, что теперь возьмёшь? Но я, Андрюшенька, не головой своей, а хребтом уразумел, будучи крестьянским сыном, что ни при какой власти, кроме советской, не пробился бы даже в лейтенанты! Рылом не вышел! А советская власть меня и с таким рылом приняла, обучила, воспитала, поверила, подняла, и я ей верно служил! И теперь по гроб обязан! А что не всё было, как обывателям того хотелось, так сам говоришь, чтобы стране выстоять, она таких, как мы с тобой офицеров, генералов, да солдат за большие деньги вооружала и кормила, вместо народа своего бедствующего! И неплохо, надо сказать, нас кормила! А население наше, вечно полуголодное, не зря военным завидовало! Или я что-то приукрасил, Андрюшенька?
– Всё правильно! Только почему же на каждом углу твою советскую власть все подряд костерили? Ни водки, ни колбасы, ни штанов…
– Так ты у нас, бедненький, без штанов ходил? – поддел его Анатолий.
– Не ёрничай, пожалуйста! Не без штанов, но тех же джинсов, которых теперь на любой вкус, я себе так и не купил!
– Так я тебе вот что скажу, любитель ты наш дрянных американских штанов! Люди костерили тогда не советскую власть, они поддерживали ее и сердцем, и рублем, а ту жизнь ругали, которую нам наши зажравшиеся партократы обеспечили и сложнейшая экономическая ситуация в мире добавила. Которую создали твои кумиры в тех самых синих штанах да в Великобританиях!
– Ну, тебя понесло! Будто я и не жил тогда!
– А много ли толку от того, что жил? По-моему, важно лишь то, что ты сам из прежней жизни вынес! И не на заднице своей, в виде синих штанов, а в своей душе, в своей совести! Да какие выводы сделал! Негодяи нашу чудесную, самую справедливую страну загубили, а ты только и сожалеешь, что штанов она тебе вдоволь тогда не предоставила! Эх, Андрей! Развернуло тебя не туда на скользкой жизненной дорожке… Шведская фирма, говоришь? Может, шепнёшь мне, пока никто не слышит, сколько тебе там платят? – почему-то с сочувствием, словно тяжело пострадавшего, спросил Анатолий.
