Александр Галушка
Кристалл роста к русскому экономическому чуду
Приложение 1. Вклад подневольного труда заключенных, займов у населения, крестьянства в отечественную экономику 1929–1955 годов
В основной части настоящей работы рассмотрены принципиальные решения и ключевые факторы экономической системы, обеспечившие большие темпы экономического роста в период 1929–1955 годов.
Этот же период связан с созданием системы подневольного труда, включая создание системы ГУЛАГа, «раскулачиванием» крестьян, ссылкой на специальные поселения.
Речь идет не только о убийцах, насильниках, ворах, мошенников и т. п., получающих справедливое наказание за совершенные преступления, но и об осужденных по доносам, решениями «троек». Репрессии направлены не только против членов управленческих структур, в том числе против руководящего состава правящей партии, армии, органов внутренних дел. Среди пострадавших верующие Русской православной церкви, представители иных религий и конфессий, деятели культуры и искусства, представители практически всех социальных групп.
Воспоминания о невинно осужденных и пострадавших людях, безусловно, достойны самой глубочайшей скорби о каждом без исключения человеке: казненном, невинно осужденном, насильственно переселённом, потерявшем здоровье и бесценные годы жизни, проведенные в заключении или спецпоселении, испытавшем на себе гонения и притеснения. Долг всех последующих поколений – свято чтить память всех невинно пострадавших и никогда больше не допустить повторения этой трагической страницы нашей истории.
Вместе с тем, объективности ради, необходимо отметить, что в мировой экономической науке не принято рассматривать в качестве пресекательного условия изучения объективных экономических процессов и реальных факторов экономического роста имеющие место одновременно с этими экономическими процессами и факторами трагические или негативные этапы, эпизоды, события истории тех или иных стран.
Так, например, выдающаяся кейнсианская экономическая теория, ее модели и методы не осуждаются, не замалчиваются или не запрещаются к изучению в силу того, что в тех странах, где кейнсианство применяется в экономике, в это же самое время в обществе существует расовая дискриминация, действуют жёсткие законы о сегрегации, имеет место голод, значительная криминализация экономики и различных сфер жизни общества. Или практикуются грабёж и варварская эксплуатация колоний, основанные на отношении к целым порабощенным народам как людям второго сорта, и целенаправленное, прямое поражение таких народов в правах, в том числе проведение политики апартеида.
Более того, среди профессиональных экономистов, ученых никому не приходит в голову объяснять эффективность моделей и методов кейнсианства в экономике имеющими место в это же самое время негативными, трагическими явлениями в обществе, например, ограблением колоний, апартеидом или сегрегацией.
В итоге кейнсианство входит в сокровищницу мировой экономической мысли, а теория и практика применения кейнсианства глубоко изучается, активно используется и творчески развивается. И сегодня «неокейнсианство» находится в мейнстриме экономической науки и практики экономической политики. То же самое можно сказать не только о кейнсианстве – о многих других экономических научных школах и направлениях.
Соответственно в рамках данной работы определяется, какой вклад в рост экономики страны 1929–1955 годов вносят такие факторы, как подневольный труд, займы у населения, труд крестьянства.
1. Подневольный труд
Здесь необходимо рассмотреть масштаб подневольного труда в экономике, его эффективность и реальный вклад в экономический рост.
Масштаб системы подневольного труда
К подневольному труду относится труд как всех заключенных в целом, так и труд «политических» заключенных в частности, а также с определенной натяжкой труд так называемых спецпосленцев. Последние живут семьями, получают вознаграждение за свой труд, получают премии, в том числе государственные. Тем не менее в силу насильственного характера самого переселения труд спецпоселенцев может быть также отнесен к подневольному труду.
27 июня 1929 года принимается постановление «Об использовании труда уголовно-заключенных».
1 февраля 1930 года принимается Постановление «О мероприятиях по укреплению ‹…› переустройства сельского хозяйства в районах сплошной коллективизации и по борьбе с кулачеством», согласно которому органы исполнительной власти на местах получают право конфискации имущества так называемых «кулаков» с выселением их в «отдельные районы и края (области)».
Во второй половине 1930-х годов начинаются депортации по этническому признаку.
В разные периоды времени высказываются разные мнения и приводятся разные оценочные суждения относительно количества людей, невинно осужденных по решению «троек» и коллегий, а также принудительно отправленных в спецпоселения, депортированных. Иногда, особенно начиная с конца 1980-х, называются цифры десятков и даже сотен миллионов людей.
Сегодня рассекреченные документы дают реальную статистику.
Масштаб использования труда заключенных, в том числе «политических» заключенных
В абсолютном выражении среднегодовая численность всех заключенных, включая убийц, насильников, мошенников, воров и т. п. составляет в период с 1929 по 1955 год – 1 425 819 человек в год (подробнее по годам с 1929 по 1955 год, смотри Таблицу 21, приложения 5){516}.
В относительном выражении – на 100 тысяч населения – в период 1930–40 гг., который включает в себя 1937–38 годы – пик массовых «политических» репрессий – составляет 581 заключенный на 100 тысяч населения страны. Для относительного сравнения уместно привести фактические данные по современной России за сопоставимый по количеству лет период 1992–2002 гг. – 646 заключенных на 100 тысяч населения страны и за этот же период 1992–2002 гг. в США – 630 заключенных на 100 тысяч населения (подробнее в Таблице 22 Приложения 5).
При этом согласно специализированному исследованию «ГУЛАГ: экономика принудительного труда»[28], проведенного группой учёных-историков из России, Великобритании, Германии и США на больших массивах документов из ранее секретных архивных фондов, доля «политических» заключенных, осужденных по 58-й статье, составляет 34 % от общего числа заключенных в период 1937-38 гг.{517} Согласно исследованию доктора исторических наук Виктора Николаевича Земскова, доля «политических» заключенных от общего числа заключенных колеблется от минимальных 12,6 % в 1936 году до максимальных – 59,2 % в 1946 году и в среднем составляет в период 1934-53 гг. – 31,27 %{518}. Существенный рост числа «политических» заключенных в послевоенные годы, обусловлен главным образом осуждением предателей Родины и коллаборационистов, сотрудничавших и воевавших на стороне немецко-фашистских агрессоров.
1 февраля 1954 года Генеральный прокурор Р. А. Руденко, Министр внутренних дел С. Н. Круглов и Министр юстиции К. П. Горшенин направляют руководителю государства совместный совершенно секретный доклад, в котором констатируют: «за период с 1921 года по настоящее время ‹по 58-й статье› было осуждено ‹…тройками и коллегиями› 3 777 380 человек, в том числе: к ВМН (высшей мере наказания – Прим. авторов) – 642 980 человек, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже – 2369 220 человек, в ссылку и высылку – 765 180 человек»{519}. При этом около 90 % приговоренных к высшей мере наказания осуждены в течение двух лет – 1937 и 1938 годов{520}.
В конце 1954 года общая цифра осужденных уточняется в письме Министра внутренних дел С. Н. Круглова руководителю государства. Министр добавляет 282 926 человек, осужденных за особо опасные государственные преступления по другим статьям, приравненным к 58-й.
Таким образом, общее количество осужденных по «политическим статьям» за 32 года – с 1921 по 1953 год – составляет 4060 306 человек, в том числе работающих в системе ГУЛАГа – 3417 326 человек за 32 года.
Масштаб использования труда спецпоселенцев
Всего в период 1930-1953 годов через ссылку на спецпосление проходят порядка 6 млн человек{521}, в том числе в период 1930-1940 годов через «кулацкую ссылку» проходит около 2,5 млн человек{522}.
Среднегодовое количество ссыльнопоселенцев в указанный период составляет 1,5 млн человек в год{523}. Максимальное количество людей, единовременно находящихся в спецпоселениях, составляет 2 753 356 человек в год.
Ссыльнопоселенцы заселяют малообжитые территории и занимаются в основном сельскохозяйственными работами и промыслами (лес, рыба и пр.). Они живут семьями, получают вознаграждение за свой труд, получают премии, в том числе государственные.
Совокупный масштаб использования труда заключенных и спецпоселенцев
Таким образом, совокупно среднегодовое количество граждан, единовременно находящихся в системе подневольного труда, составляет 2,926 млн человек в год, в том числе заключенных – 1,426 млн человек и спецпоселенцев – 1,5 млн человек. Среднегодовая численность населения нашей страны в рассматриваемый период 1929-1955 годов составляет 177 млн человек. Таким образом, средняя доля всех граждан, единовременно находящихся в системе подневольного труда, включая заключенных и спецпоселенцев, от общей численности населения страны составляет в среднем 1,65 %.
Дополнительно, в качестве примера можно рассмотреть 1939 год – год переписи населения и год, который следует за 1937-1938 годами. Согласно статистике Министерства внутренних дел, на 1 января 1939 года в тюрьмах содержится 350 тыс. заключенных, в исправительно-трудовых лагерях – 1,3 млн человек, в исправительно-трудовых колониях – 365 тыс., на учете отдела спецпоселений состоит 990 тыс. человек. Итого 3,005 млн человек. Согласно данным переписи в 1939 году общая численность спецпоселенцев и заключенных, включая подследственных, составляет 3,1 млн человек, а численность населения страны составляет 170,6 млн человек{524}. Таким образом, в 1939 году доля граждан, единовременно находящихся в системе подневольного труда, включая заключенных и спецпоселенцев, от общей численности населения страны составляет 1,8 %.
При этом существенная часть граждан, находящихся в системе подневольного труда, не работает. В спецпоселениях живут семьями, и, естественно, старики, дети, инвалиды не являются трудоспособными. Согласно специализированному исследованию «ГУЛАГ: экономика принудительного труда»: «Анализ статистических данных… показывает, что примерно треть из них относится к числу не работающих, куда входят отказывающиеся работать («отказники»), нетрудоспособные, инвалиды и "ослабленные", которых в силу каторжных условий труда было немало среди заключенных»{525}.
Американский экономист Роберт С. Аллен дает следующую оценку масштаба подневольного труда в экономике: «Если предположить, что в 1937 г. число заключенных было около 3 млн человек, а производительность их труда была эквивалентна труду 1,5 млн свободных рабочих, то объем труда, производимого заключенными, составлял лишь 5 % от объема труда несельскохозяйственных свободных рабочих, или 2 % от общего объема труда в экономике страны. Столь малые доли не могли оказывать сколько-либо существенного влияния на экономическую ситуацию»{526}.
По оценке руководителя центра экономической истории МГУ, доктора исторических наук Леонида Иосифовича Бородкина: «Роль ‹системы подневольного труда› в экономике, в валовом внутреннем продукте, была в целом 2–3 %»{527}.
Рис. 84. Резолюция Главы государства о закупке зерна в Канаде. 8 мая 1932 г.
Неэффективность системы подневольного труда
Доктор исторических наук Галина Михайловна Иванова – исследователь темы подневольного труда в рассматриваемый период – указывает в своей работе «ГУЛАГ в системе тоталитарного государства»: «Себестоимость продукции, ‹производимой в местах заключения›, несмотря на бесплатность труда заключенных, значительно превышала себестоимость аналогичной продукции, изготавливаемой местной промышленностью»{528}.
Галина Михайловна Иванова использует ранее секретные данные начальника ГУЛАГа В. Г. Наседкина, согласно которым на начало 1941 года в среднем по всему пенитенциарному ведомству выработка труда на один человеко-день заключенных была ниже, чем выработка на один человеко-день в гражданских ведомствах:
– на 50 % (в два раза) по строительно-монтажным работам в различных отраслях;
– на 64 % по железнодорожному строительству;
– на 55 % по промышленному строительству;
– на 39 % по гидротехническому строительству.
В специализированном исследовании «ГУЛАГ: экономика принудительного труда» указывается, что повышение производительности труда в исправительных учреждениях является насущной проблемой, поскольку этот показатель в производственных структурах МВД на 40–50 % ниже производительности в соответствующих отраслях народного хозяйства»{529}.
Система подневольного труда характеризуется низким организационным уровнем, что является еще одним фактором ее неэффективности. Так, например, заместитель начальника ГУЛАГа Щекин по результатам деятельности Молотовского управления исправительных учреждений за 1948 год отмечает в своем отчете, что если простои из-за отказов заключенных работать составляют 4 тыс. человеко-дней, то вследствие необеспеченности вещевым довольствием – 115 тыс. человеко-дней, из-за непредоставления работ – 343 тысяч, отсутствия конвоя – 59 тыс. человеко-дней{530}.
В целом весь мировой опыт свидетельствует о крайне низкой эффективности подневольного труда. Не является исключением и система подневольного труда в период с 1929–1955 годов, которая с учётом расходов на её содержание вовсе убыточна.
Убыточность системы подневольного труда
Затраты на содержание системы подневольного труда заключенных превышают ее отдачу в экономику страны:
– «В 1940 году бюджет ведомства был сведен с дефицитом в 500 млн рублей, причем…, если бы не его производственная деятельность, его содержание обошлось бы дополнительно в 3 млрд рублей»{531};
– в 1948 году, согласно сводному балансу доходов и расходов МВД, доходы по этой статье составляют 6,8 млрд рублей, а расходы на содержание превышают 8,5 млрд рублей{532}, то есть убыток системы по году составляет 1,7 млрд рублей;
– в 1954 году, в первом полугодии расходы на содержание исправительных учреждений превышают доходы на 448 млн руб.{533}
На протяжении всего периода предпринимаются различные попытки повысить производительность подневольного труда заключенных, чтобы сделать систему не убыточной. Однако даже введение зарплаты заключенным как наиболее эффективного рычага материального стимулирования не решает проблему убыточности ГУЛАГа. Так, в справке главной бухгалтерии ГУЛАГа по итогам выполнения производственного плана за I полугодие 1954 года отмечается, что план по накоплениям недовыполнен на 25,2 %, план по доходам от трудоиспользования заключенных выполнен лишь на 91 %, а фактические расходы по содержанию лагерей и колоний превысили доходы от предоставления рабочей силы на 448,1 млн руб., или на 50,6 млн руб. более плана{534}.
Об убыточности системы подневольного труда пишет в докладной записке заместитель начальника финансового отдела ГУЛАГа Рубанова во второй половине 1953 года: «Содержание лагерей и колоний в течение ряда лет не окупалось доходами от трудового использования заключенных»{535}.
Виктор Николаевич Земсков дает следующую оценку относительно экономической эффективности спецпоселений: «Спецпоселенцы внесли значительный вклад в развитие производительных сил северных и восточных регионов ‹страны›. Однако экономический эффект от этого был весьма сомнительным по причине убыточности депортаций, так как расходы государства по переселению и устройству депортированных были весьма значительными. Под углом зрения экономической выгоды (или, вернее, невыгоды) все эти многочисленные насильственные переселения являлись делом нерентабельным, затратным и служили одним из факторов, сдерживавших рост жизненного уровня всего ‹…› народа»{536}.
Таким образом, в целом система подневольного труда уменьшает рост экономики, является убыточной – затраты на ее содержание больше вклада в экономику.
2. Государственные займы у населения
В период 1929–1955 годов источником финансирования бюджета страны становятся государственные займы у населения.
Стандартная схема предполагает заем на 10 лет с ежегодным погашением, розыгрышем призов и выплатой процентов по займу.
В рассматриваемый период (без учета военных лет) вклад государственных займов в формировании доходов бюджета и доля государственных займов от доходов населения характеризуется следующими фактическими данными:
– среднегодовая доля государственных займов у населения в доходной части бюджета составляет 5,2 % (Рис. 82, подробнее в Таблице 20 в Приложении 5);
– среднегодовая доля государственных займов, отнесенная к доходам населения, составляет 3,9 % (Рис. 83).
Рис. 82. Доля государственных займов у населения в доходной части бюджета 1929–1955 гг. (без учета военных лет, %){537}
Рис. 83. Доля государственных займов у населения от доходов населения 1929–1955 гг. (без учета военных лет, в %){538}
Можно отметить, что тема займов у населения подробно обсуждается с участием ведущих в стране экономистов 16 апреля 1929 года на конференции по финансовым вопросам перспективного плана. В частности, отмечается, что, согласно социологическому исследованию, 90 % населения рассматривает займы не как возможность заработать, а как форму участия в достижении общенациональных целей. При этом займы являются ликвидными, то есть могут быть реализованы в любое время. Ключевой вывод на конференции состоит в том, что займы не должны приобрести характер налога, а должны на 100 % оставаться ликвидными, чтобы «каждое лицо, желающее этого, могло эту облигацию продать».
3. Крестьяне
Голод 1932–1933 годов. В эти годы происходит огромнейшая трагедия. От голода в стране погибает 3 млн человек{539}. По другим источникам – от 2 млн до 8 млн человек{540}.
Объективности ради, в целом такое страшное, трагическое явление как голод в России конца XIX – начала XX веков носит достаточно регулярный характер. Голод охватывает десятки губерний России в периоды 1891–1892 годов, 1901–1902 годов, 1905–08 годов и 1911–1912 годов. Всего за эти годы страдают от голода десятки миллионов человек{541}. Так, например, на заседаниях 15 и 16 мая 1906 года в Государственной Думе обсуждается неурожай и голод 1905 года, от которых пострадали 20 млн человек в 24 губерниях европейской части России{542}.
Безусловно, в начале 1930-х годов проблемы коллективизации, реализованной политики раскулачивания и необходимости получения дополнительных средств оказывают свое влияние.
Но ситуация усугубляется неурожаем, вызванным засухой и массовым заражением зерновых растений головней и стеблевой ржавчиной. «В частности, в обобщающем докладе Русакова указывается, что за счет зараженностью бурой ржавчиной наблюдались потери до 70 % урожая по всей стране»{543}. На Кубани потери урожая из-за ржавчины в 1932 году достигали 50 %. На Дальнем Востоке за счет ржавчины гибель урожая составляла в 1933 году 30–50 %, а по Северному Кавказу в отдельных колхозах – до 90–95 %{544}.
Показательно, что эпидемия ржавчины разразилась не только в нашей стране, она поражает сельскохозяйственные культуры в странах Восточной Европы, став причиной голода в Румынии, где в эти годы коллективизация не проводится.
Проблема голода в стране становится причиной ряда экстренных решений со стороны Правительства. В марте 1932 года принимается постановление по борьбе с засухой, в котором, в частности, говорится о создании дополнительных систем ирригации{545}.
Экстренно закупается хлеб за границей, о чем, например, говорится в резолюции Главы государства на телеграмму от 8 мая 1932 года: «Уже куплено в Канаде дополнительно 3 млн пуд. хлеба. Хлеб поступит Владивосток для Дальвоста и Востсибири. Свою долю получите. Просьба выполнить наряд на вывоз Запсибирь»{546}.
Очевидно одно: внутренние экономические проблемы страны совпадают с природным катаклизмом, который становится причиной голода не только в нашей стране. Правительство целенаправленно предпринимает усилия для минимизации тяжелых последствий неурожая.
Трудности начального периода индустриализации.
В годы первой пятилетки 1929–1932 годов всей стране приходится «затянуть пояса». Сам процесс коллективизации приводит к так называемым «ножницам цен», при которых промышленная продукция оценивается выше сельхозпродукции, да и самих промтоваров не хватает. Это приводит к снижению объемов производства сельскохозяйственной продукции, и для предотвращения возможного голода вводятся карточки.
Объемы капиталовложений в годы первой пятилетки составляют около 4 % от капиталовложений в народное хозяйство за весь период 1929–1955 годов. С 1932 года начинает работать двухконтурная денежная модель, а созданная в первую пятилетку промышленность – выпускать отечественные средства производства. Соответственно с 1933 года сильно снижается потребность в мобилизации внутренних ресурсов для импорта технологий, закупки техники за рубежом, привлечения иностранных специалистов для строительства новых заводов.
Рис. 85. Страница из Совершенно Секретного справочника 1955 г
В 1935 году отменяются карточки и начинают создаваться личные приусадебные хозяйства. Как показано ранее, личные приусадебные хозяйства становятся основным источником продовольствия для страны и доходов жителей села.
Ранее реализованная программа подготовки кадров для сельского хозяйства тоже дает свои плоды. Через систему организованных курсов к 1932 году подготовлено более одного миллиона специалистов различной квалификации для работы на земле. «Организованы также колхозные техникумы, 10 практических колхозных институтов и сеть ВШКМ (вечерние школы колхозной молодежи. – Прим. авторов). Работа колхозных техникумов ‹…› перестроена в направлении создания кадров, специализирующихся на отдельных отраслях колхозного производства, равно как и работа колхозных институтов»{547}.
Таким образом, сложное положение крестьянства относится к начальному периоду индустриализации, тяготы которого ложатся на плечи всей страны.
К 1954 году реальные доходы крестьян в сравнении с 1913 годом увеличиваются в 6,5 раз. Для сравнения реальные доходы рабочих за аналогичный период увеличиваются в 6 раз{548}.
Вывод: Система подневольного труда, включая общее количество заключенных и спецпоселенцев, охватывает в среднем 1,65 % от общего населения страны. Низкая производительность подневольного труда и высокие затраты на содержание делают данный сектор неэффективным и убыточным, вносящим отрицательный вклад в рост экономики страны.
Государственные займы в среднем составляют 3,9 % от годовых доходов населения и приносят в среднем 5,2 % годового дохода государственного бюджета.
На долю крестьянства в годы первой пятилетки выпадает значительное бремя финансовых проблем страны. В 1932–1935 годах ситуация постепенно выправляется, и в дальнейшем положение сельских тружеников улучшается.