Александр Евгеньевич Чигаев
«Волково поле»
Тут Семен рассмеялся.
– Хороша у меня невеста, сладкая и теплая. Не женщина, а сказка. Вот так вот князь.
Гагарины откланялись и уехали к себе в имение. На прощанье Людмила лукаво поглядела на Александра, села в карету и из окна помахала ему ручкой.
VIII
Понедельник прошел в предпраздничной суете. Семен не собирался готовить пир на весь мир. На его свадьбе должны быть все свои, а много ли у него своих в этой жизни. Кум, сват, да зацепа хват. Дети, вот его и все родственники, вот и все его счастье в этой жизни. Он еще и посмеялся над своей мыслью. Может еще и Императора Александра I пригласить на свадьбу, но не по чину сие. На кухне стряпали, невесту обшивали, сынок на чердаке с Дарьей, хотя, в коротких промежутках, между любовью, они спускались вниз к фортепиано. Александр нашел ноты с песнями и разучивал их вместе с Дарьей. Он играл, а Дарья пела. Красиво пела, душевно. А Семен не у дел. Хорошо, хоть Болховской рядом, есть с кем поговорить за жизнь и время убить. Вот и день свадьбы. Наутро ожидали Анастасию с мужем, на приезд старших сыновей Семен и не надеялся. И не по тому, что они не захотят приехать на свадьбу отца, а по тому что, они, скорее всего в море, на своих кораблях. Вот и Гагарины приехали. Старший Гагарин не хотел ехать на свадьбу, по понятной причине, он не знал, чего там скажут в свете. Как всегда выручила женщина. Людмила учинила такой скандал, грозя монастырем и самоубийством одновременно, что ее отец тут же согласился с ее доводами. Была, ни была, сказал он, собирайтесь. Семен ходил по двору из угла в угол, но дочери все не было. Неужели не приедет, не может этого быть. Она так любит меня. Эти мысли все время, не терзали, а грызли его душу. Не приедет, жаль. Пора переодеваться. Скоро выезжать надо. Хорошо, что до церкви рукой подать. Семен ушел в дом. Он медленно надевал на себя свой парадный мундир гусара со всеми боевыми наградами. Анну уже нарядили, она сидела на стуле сама не своя, хотя и хорошо знала, свадьбе быть, даже, если будет землетрясение. Возле нее находилась жена Болховского Наталья и все время ее успокаивала.
– Аннушка, да все будет нормально, чего ты там так дрожишь. Может по коньячку для храбрости, а?
– Даже не знаю Наташа. Скорее всего, это от счастья. Нужен выход эмоциям, вот тело и дрожит все. Я безумно счастлива. Тут дело не в свадьбе, я готова всю жизнь жить с Семеном и без этого. Тут все дело в самом Семене, в его отношении к жизни, к понятию о чести, о достоинстве. Он во мне видит не похоть, он во мне видит человека, он во мне видит женщину. Я действительно счастлива. Сколько раз в жизни, в тех невзгодах, которые были со мной, я себя спрашивала, а что такое счастье, какая есть мера измерения счастья? Я не находила ответ на этот вопрос. Если я сыта и в тепле, разве я счастлива? Да, мне хорошо, но где это самое счастье? Вот и ответ, счастье это мой Семен. Так просто.
Александр залез на крышу и следил за дорогой, приставив к глазу подзорную трубу. Он видел, отец очень нервничает, нет Анастасии, его любимицы. Её не приезд, для отца означал приговор. Он ни когда не покинет имение и будет находиться там всю свою жизнь. Если его дочь не приняла крепостную в семью, чего уже можно ждать от других, значит, он стал узником. Сначала Александр увидел небольшое облачко пыли на дороге. Он еще ни кого не видел, но уже понял. Сестрица его скачет на коне. Вдали показалось еще одно облако пыли. Наконец он увидел Анастасию. Лица он еще не разглядел, но манера сидеть на лошади всадника, все ему подсказало. Так скакать могла только Анастасия и ни кто больше. Александр заорал.
– Едет отец, едет.
Тише добавил.
– А куда же ей деться-то, дочурка.
Он слез с крыши, вышел и Семен на двор.
– Почем знаешь, что Настя скачет, лица-то не видно?
– А зачем мене ее лицо. Вон платье задрала по самую шею, в одних панталонах. Женского седла на постоялом дворе нет. Вот она и оседлала конягу по-мужски. А как сесть в седло, если платье мешает? Хорошо хоть голая не скачет. Видать ночью ублажала своего муженька, да до самого утра, вот и проспала. Теперь и торопится. Скоро десять часов-то. Во, теперь вижу, сзади скачет ее муженек на сивом мерине. Видать, на постоялом дворе верховых лошадок не было. Вижу и карету, она совсем далеко еще. Все папаня, нервы отбрось, теперь и лицо Настьки вижу. Она голуба, ну как же, папуля ее любимый женится.
– Алексашка, остерегись ерничать. Не посмотрю, что ты офицер, велю Кошта, он тебя быстро высечет. Давно его плетка не разговаривала с твоим задом, соскучилась.
Тут и Анастасия подъехала. Ох, и конь невзрачный у нее был, да и весь в пене, чуть не загнала. Вид у Анастасии был великолепен. Платье, действительно задрано до шеи. В стременах босые ноги, кружевные чулки и шелковые белые панталоны. Волосы распущены, лицо раскраснелось от скачки. Она соскочила с коня и бросилась в объятья отца.
– Привет папуля.
Обняла и поцеловала Семена.
– Фу ты, чуть не опоздала. В гостинице клопы, жуть, какая. Уснуть невозможно, кусаются, сволочи. Вот я к своему муженьку и влезла под одеяло. Так чего время-то терять, сна все равно нету. Вот я его и полюбила маленько, под утро и сон пришел, уже было плевать на кровососов. А предупредить, что бы утром разбудили, забыла. Само собой проспали. На постоялом дворе ни одной приличной верховой лошади не оказалось, я уже и не говорю, про женское седло. Пришлось воспользоваться тем, что было. Вот мода чертова, узкое платье на бедрах, ни как в седло не сесть. Не голой же ехать. Платье по шву разодрала и в седло. Успела. Сейчас мой муженек приедет и можно в церковь ехать.
Тут и Александр добавил ржа как конь. От смеха, он долго не мог выговорить все слова.
– А вы, папаша, выпорю, выпорю. Тут и Насте говорить ни чего не надо было, я тебе все заранее рассказал, почему дочурка твоя опоздала. Она же Волкова и вся в нас. Тут и не грех проспать.
Он и дальше продолжал смеяться. Так и подошел к сестре. Обнял ее и поцеловал.
– Привет сестричка. А братца наши где, не в карете же они сзади едут?
– Да, папа. Андрей и Павел в плаванье. Ожидать их приход в Петербург можно не раньше конца ноября. Я была в адмиралтействе, так мне там сказали. Вот и мой муженек доехал. Все, вся семья в сборе. Можно и в церковь ехать. А где невеста-то? Надо бы глянуть на красоту твою и познакомиться.
Я уже описывал, на какой лошадке приехала Анастасия, так муж ее подъехал, не на лошади, а на кляче. Видимо, из-за жесткости ее мяса, ее и не приняли на бойню, повезло, значит, и оставили доживать свой век на постоялом дворе. Следом подъехала и карета. Тут с лошадьми было все в порядке. Замечательные вороные кони, они бы с легкость обогнали всадников, и тут беда была не в конях, а в главной российской беде. Дорога с ухаба на ухаб. Если бы кони ехали быстро, то карете бы точно не доехать до конечной станции. Асфальт придумали в России, а вот постелили его на западе, хотя в то время асфальта еще и не было, а вот дороги были. Они ни чем не отличаются от сегодняшних. Поздоровался с Семеном и муж Анастасии. Вот жил себе человек на свете. Его боялись все подчиненные офицеры, страшились нижние чины, ибо страшен был Настин муж во гневе, а вот с женой, небольшая промашка вышла. Он еще до свадьбы надеялся, что будет и над женой командир. Знавал этот бравый гвардейский капитан много женщин в своей жизни. Удивить его, чем-либо было невозможно. Но, видимо Анастасия, как купец, предложила ему доселе невиданный товар. После первой же брачной ночи он сделался рабом своей жены. Со следующего утра, бравый командир стал полным подкаблучником. Вне дома он повелевал, дома, слушался свою жену во всем. Повезло ли ему в жизни? Хорошо ли это или плохо? Тут надо спросить об этом самого Настиного мужа. На свадьбу своего тестя он бы поехал с огромным удовольствием, уважал он Волкова за его боевые заслуги, но когда узнал на ком жениться Семен, то тут же ему захотелось сослаться на неотложные полковые дела и ни куда не ехать. Он так и хотел сказать об этом Анастасии, даже приказ заготовил, о срочном служебном действии, не терпящим отлагательства. Но когда Анастасия сказала, собирайся, надо ехать. Он тут же спросил у нее, когда выезжаем Настенька? Теперь, действительно, вся семья была в сборе, не считая сыновей. Была маленькая проблемка, на которую и указал Александр.
– Сестричка, так ты, что пойдешь в церковь в разодранном платье?
На что Анастасия лаконично ответила.
– Братец, времени-то нет. Вон колокола уже минут десять, как звонят. Я булавками, по дороге, все пришпилю, придем из церкви, я и переоденусь.
Семен не видел Анны в ее подвенечном платье. Он сел в коляску с сыном и поехал к церкви. Князь Болховской вывел Анну из дома, когда Семена уже во дворе не было. Все же, хотели придать больше торжественности этому дню. Пусть молодые увидят друг друга в церкви. Анна выглядела восхитительно в своем подвенечном платье. Ничего в нем не было необыкновенного. По крою платье было просто. Не было там золоченых лифов, корсетов, рюшей и прочей мишуры с десятками юбок. Белый шелк облегал прекрасную фигуру Анны. Показывая ее плечи, большую и прекрасную грудь и гибкую тонкую талию. Из всех украшений, нитка жемчуга и серьги. А зачем больше? Красивая женщина не нуждается в прикрасах. Анастасия, аж, присвистнула, когда увидела свою будущую мачеху. Ну, папуля, ты даешь. Хотя, все правильно, мы Волковы. Если жениться со скандалом, то на самой прекрасной, чего уж там. Настя обняла Анну и поцеловалась с ней. Болховской усадил невесту в коляску и поехал вслед за Семеном. Туда же отправились и все остальные. Семен был уже у алтаря. Все жители окрестных деревень пришли посмотреть на венчание их барина, это понятно, они любили и уважали его. Князь Болховской подвел Анну к алтарю и удалился. Анна впервые увидела Семена в военной парадной гусарской форме. Вся его грудь была в орденах. Ордена и кресты блестели. Щеки ее зарделись. Она поднялась еще на одну ступеньку по иерархической лестнице, не по тому, что она сейчас из крепостной станет княгиней, нет, она была горда, что Господь Бог послал ей такого мужа, ее распирала гордость за Семена. Семен, когда увидел Анну в подвенечном платье, он не подумал о высоком. Его мысли были проще и земны. А все-таки моя жена красавица. Завидуйте. У вас нет, не было и ни когда не будет такой. Отец Михаил уже был стар, он в последнее время уже и не служил все обедни, в этом ему помогал помощник. Но сегодня ему самому захотелось венчать Семена и Анну. Все прошло по полному чину. Семен и Анна надели друг другу обручальные кольца и поцеловались. Поцелуй их был очень длинным. Потом Анна прошептала, теперь уже своему мужу.
– Я так счастлива. Я твоя жена на всю мою жизнь.
Заметьте, не на их жизнь, не на его жизнь, а, именно на свою жизнь. А дальше все просто. Свадебный стол. Возгласы, горько! Еда, танцы. В общем, гулянка до утра. Гвардейский офицер, столбовой дворянин и граф, муж Анастасии, сидел рядом с унтер-офицером Акимом и португальским разбойником Кошта. Пил с ними вино и водку. Танцевал с простыми крестьянками. Плясовую и под гармошку. Оркестра не было, так что, менуэты танцевать было не с кем. Аким с Кошта напоили его до полного бесчувствия к концу дня. Он с ними обнимался и признавался в большой любви. Людмила, естественно ни на секунду не оставляла Александра. На свадьбе была и Дарья, она сверкала глазами и сгорала от ревности. Людмила все это заметила. Но, как я уже говорил, она дружила с головой и промолчала. Хорошо, хоть скандала не было. Все же Дарья понимала свое положение. Все песни, что она разучила с Александром, она прекрасно исполнила, под бурные аплодисменты. Потом пела и со всеми девушками, которых Семен специально пригласил на свою свадьбу. Он очень любил русские народные песни. С ними он рос, вырос-то он тут в имении. Что описывать свадьбу? Свадьба, как свадьба. Гуляли два дня, хорошо гуляли. Гуляла и вся деревня, Семен позаботился и об этом. В деревни он накрыл хороший стол. Были и пьяные, возможно и подрался кто, как без этого на Руси, но все прошло тихо и спокойно. Потом и гости стали разъезжаться. Первым уехал Болховской, за ним и Гагарины. Людмила успела поговорить по душам с Александром.
– Дай мне слово, что ты обязательно посетишь нас.
– Людмила, радость моя, я уже тебе давал это слово. Сказал, буду, значит буду.
Потом, как и положено был долгий поцелуй и Гагарины укатили к себе. Александр поцеловал отца, усадил в коляску Дарью и укатил в Петербург. Тут и его сестрица успела сострить.
– А где это ты мой милый братец такую красоту себе нашел, неужели денщик.
– Ты сестричка поостерегись. Везу девушку учиться пению. Ты же слышала, как она поет прекрасно.
– Ах, какие мы меценаты стали. Смотри не пришли девку с пузом обратно, после такой учебы. Какой ты учитель, я догадываюсь.
Дарья покраснела, но тут коляска тронулась. Александр поднял тент, обнял Дарью и тут же поцеловал ее в губы. В Петербург они добирались точно так же, как его отец, когда-то ехал в Россию из Рима вместе с Дагу. Только дорога на много короче и не было приключений. Ни кого не высекли. В имении осталась, только Настя с мужем. Они немного погостили еще и так же уехали. Семен и Анна ушли с головой в свой медовый месяц, который продолжался у них всю их совместную жизнь.
IX
Жизнь опять дает виток и выходит на очередной круг. Александр привез Дарью в Петербург. Её он отдал на попечение Федора, старшего лакея в доме Волковых. Дарья расположилась в комнате, в которой когда-то жил Кошта. Сам же Александр поехал в свой полк, доложить о прибытии из отпуска и узнать, как там обосновался Прохор. Все было спокойно. Полковой командир принял его хорошо.
– Ну, что Александр, как служить теперь будешь? Батюшка твой, небось, строго спросил с тебя?
– Служить отечеству буду с усердием. Теперь, сначала служба, потом развлечения. С сего дня мое подразделение будет лучшим в полку. Тут я вам слово даю. Если на фронт будут посылать, меня первого запишите, а то отца по наградам не догоню и генералом мне стать надо. Отец ждет от меня этого.
– Я рад Александр. А генералом ты станешь, я уверен в этом. Войны сейчас нет, когда понадобишься, будь спокоен, первым и отправишься на фронт. Пригляделся и к денщику твоему, хорош, не чего сказать. Мне бы младших офицеров таких иметь. В седле держится прекрасно. В учебном бою на шпагах я его против двух поставил. Он быстро со всеми расправился, потом и офицера дал ему для боя, ух и погонял он его по залу. Настоящий гусар, хоть и рядовой. Передай отцу за это мой поклон. Мне бы всех таких солдат, тут и армии не нужно будет. Как там отец, после свадьбы-то? Разговоров в Петербурге море. Ох, и достается твоему папаше-то, страсть. Говорить тебе ничего не буду. Сам все узнаешь. Приказать не могу, но совет даю. Не обращай внимания. За шпагу не хватайся, я же знаю тебя. Всех не вызовешь на дуэль и всех не перебьешь. Поболтают немного и бросят. Еще и завидовать будут. Волков на простушке не женится, значит, там красота небывалая есть и любовь между ними. И отца я твоего знаю. Службу под его командованием начинал. Все, свободен. Утром на службу и помни, что сказал.
Александр забрал Прохора из казармы и отправился к себе домой. Пока Александр едет домой, хочется немного рассказать о старшем лакее Федоре. Родился он от служанки и конюха, в браке родился. Место служанки в петербургском доме Волковых дорогого стоило, и его мальцом отвезли в деревню, что бы матери ни мешал, там он и прожил у деда с бабкой до семи лет. И тут ему повезло. Освободилось место мальчика на побегушках, вот его мать и смогла Федора забрать в Петербург. А дальше иерархическая лестница и такая есть у подневольных. Младший лакей, затем и лакеем стал у Семена Андреевича, по выслуге лет, поднялся и на самую вершину, стал старшим лакеем. Трудная жизнь крепостных, но, что поделать, время такое. Есть князья, есть и их слуги. Человек сам себе этого не выбирает, тут, как Бог даст. Федор родился крепостным. Власть старшего лакея огромна. Барин-то, когда появится, а он всегда на месте. Старший лакей карает и милует. Он может отправить любого назад в деревню, а там жизнь намного труднее городской. В имении нужно бороться за хлеб насущный, а тут кормят, одежду выдают, имеется и денежное пособие, и кров всегда над головой. Кто вошел в город, тот цеплялся ногами и руками за это благо. После города, деревня была каторгой. Вот и княжил крепостной Федот в доме Волковых. Нельзя сказать, что он был деспотом, все же он был справедлив. Карал за плохую работу, но так, могли высечь, что мужика, что девку, тут разницы не было. Мог и обругать за нерадивость. Лишь дважды он отправил лакея обратно в деревню, а другого отдал в рекруты, но это было все за дело. Один подобрал монетку с пола и не отдал ни ему, ни хозяину. Другой позволил себе лишнего выпить и болтать непотребное. А так все по совести было. В женской ласке ему ни какого отказа не было. Замужем, не замужем, если Федор позвал, отказа не могло быть, хотя, замужних он мало трогал. Хватало ему и остальных. Как-то и не женился и детей не нажил. Волковым он служил верой и правдой. Это не хвалебные оды, так оно и было. По-другому он и не понимал жизнь. За годы своей жизни в лакеях, он скопил огромное состояние, по меркам крепостного. Медные копейки собирал, менял их на серебро, серебро менял на золото. Бумажные деньги, которые ввела Екатерина, он так и не признал. Наверно барствовал. Свой большой гарем он постепенно выдавал замуж, давая приданное в десять рублей серебром. Огромные деньги на то время для простого человека. Так и жил. Умер он тихо и спокойно в своей постели. Похоронили его в Петербурге, за его же деньги. После своей смерти, он оставил больше тысячи рублей, в золотых монетах с маленьким завещанием, если можно назвать так клочок бумаги, завещанием, где крестьянским почерком было написано.
– Все свои деньги завещаю своему барину, его сиятельству Александру Семеновичу Волкову.
Когда Александр прочитал эту записку, он прослезился. Понятно, что почти все эти деньги были получены Федором от его отца, но как же надо было любить своих хозяев, что бы все вернуть им обратно. Он раб, он все это мог прогулять, потратить, а оказалось, как мало человеку нужно в жизни. Но пока Федор был жив, и он распоряжался всеми слугами в доме.
X
Дарья хорошо устроилась. Скарб ее мал, вещи разобрала быстро. В людской она поужинала. Потом, впервые в жизни приняла душ, такой диковины в деревне не было, и вода была горячей. Так, что она быстро поняла, Петербург не деревня и жизнь тут может быть прекрасной. Она ждала Александра и думала о нем. Любила ли она его, Дарья часто об этом думала. С мужем она не познала бабьего счастья. Может из-за мужицкой грубости его, он же ее не ласкал, как Александр. Положил на кровать, раздвинул ей ноги, сделал свое дело и уснул. А может из-за того, что она еще молода была, кто тут знает. С Александром она сразу ощутила все прелести общения мужчины и женщины. Она приходила в полный восторг от оргазма, который, за ночь с Александром она испытывала множество раз. И тут не было животной похоти, ей казалось, что это и есть настоящая любовь. Она увидела, что жизнь многоцветна. Её положение круто изменилось, она стала желанна. Но, все же ее терзали сомнения, а любовь ли это. Дарья прекрасно понимала все свое положение на этой земле. Да, она крепостная, она раба своего хозяина, но Александр не взял ее силой в бане, хотя мог это сделать с легкостью. Тут и сопротивляться не имело смысла. Барин приказал, значит делай, как велят. А он ее пощадил, дал ей сделать выбор. Её мысли путались, но она сделала главный вывод для себя. Пока смогу, буду с Александром, рабой, значит, буду и рабой. А чего там будет дальше в жизни, посмотрим, чего гадать. Скоро и Александр с Прохором вернулись. Прохор не удивился, что Дарья в Петербурге, он только подмигнул ей. Александр принял Прохора, как и отец Акима. Мужчины ужинали вместе. Эту ночь Дарья провела в комнате Александра, утром ушла к себе. Она ни от кого не пряталась, да и прятаться было не зачем. Федор все сразу знал, а остальные молчать будут, даже если их и на дыбу поднимут. Александр встал рано. Нужно было до службы успеть одеть Дарью. Он зашел в одну из комнат и открыл шкаф, который никогда в своей жизни не открывал. Там висело множество женских платьев. Он позвал Дарью.
– Так Даша, выбирай, меряй. Что тебе по душе. Извини, что с чужого плеча, скоро у тебя будут свои платья.
У Дарьи загорелись глаза. Что могла видеть деревенская девушка в своей жизни. Такой роскоши она не видела. Мужчинам не понять этого, они сделаны из другого материала. Если женщины из шелка, то они из дерюги, наверно, так можно сравнить. Александр не стал больше ждать, и он позвал Федора.
– Федор, значит так. Подогнать платье Дарье, то, какое она выберет себе. Что бы вечером она была самой красивой женщиной на свете. Зови швею, пусть работает.
Дарья подошла и что-то шепнула на ухо Александру и сама сильно покраснела.
– Да, и еще Федор. Там все эти женские причиндалы надо, разберешься, не маленький. Туфли новые закажи, под цвет платья. Где лежат деньги, ты и без меня знаешь. Чуть не забыл. Ты уж покажи Даше, как господа раскланиваются, как женщины руку для поцелуя подставляют. Все там по этикету. Может, пару фраз скажешь Дарье. Мы в оперу вечером идем, а она у меня еще дикая совсем. А ты Дарья не волнуйся, не боги горшки обжигают. Выучишься, и будут тебе господа ручку целовать. Я верю в тебя. Вот твоя вольная, отец отписал. Выйдешь на сцену Мариинки, она твоя. В шесть часов, что бы ты у меня сверкала.
Александр с Прохором уехали на службу. Прохор все выполнял четко. На службе, Александр для него был ваше благородие, или ваше сиятельство. Все зависело от обстановки. Он сидел на козлах, а не рядом в коляске барина. Подпоручик Волков с сего дня стал рьяным служакой. Все это почувствовали разом. Был, и осмотр его подразделения, и у всех подчиненных началась новая жизнь. Увольнительная, только лучшим. Вскоре все стали ходить в увольнение в положенные дни. Как и обещал, Александр появился дома к шести вечера. Дарья была уже одета. Красота, она везде красота, а если эту красоту обрамить и красивой одеждой, слово шедевр сильно напыщенно, в данном случае, но все равно красиво. Перешивать платье, почти не пришлось. Она была одинакова ростом с Дагу. Дарья не смогла вложить свою роскошную грудь в это платье. Швея нашла выход, и все было в ажуре, в прямом смысле этого слова. Вот интересно, как Дарья могла выбрать именно то платье, в котором Дагу впервые побывала в театре. Белоснежное платье, отороченное розовым шелком, подходило не только к смуглой коже Дагу. У Дарьи плечи были белы, она не успела получить загар на полях в ее деревне. И проблемы у Дарьи были те же, что и у Дагу. Как только Дарья надела туфли на высоком каблуке и попыталась пройтись в них по комнате, все стало на свои места, ее подхватил на руки Александр. У Дарьи не появились крылья, и у нее не было таких сильных ног, как у Дагу. Ей бы еще долго пришлось тренироваться, что бы идти с прямой спиной и гордым взором. Александр поступил как истинный гусар. Он сказал волшебные слова для женщины.
– Через пять минут не встанешь на каблуки, будешь сидеть в доме и тренироваться до посинения.
Этого Дарье хватило с лихвой. Через пять минут она ходила по комнате как баронесса, не меньше. Красота, страшная сила. Тут и Федор постарался. То, что он научил Дарью малость этикету, так это понятно. Он подобрал шляпку девушке с вуалью, так на всякий случай, не обязательно, что бы посторонние могли рассмотреть ее лицо. Дарья сопротивлялась, она ни как не могла взять в толк, зачем нужна занавеска перед её глазами. Федор убедил просто.
– Выпорю, пока барина нет. И выпорю нещадно. На то мне даны права большие.
Убедил моментально. Вот что значит сила русского слова. Александр не торопился. Нужно было завершить Дарьин туалет. Федор принес заветную шкатулку и у Дарьи загорелись глаза. Наверно, она точно так же обвешала себя бриллиантами, как в свое время сделала Дагу, но Александр не дал ей выбор. Он надел на нее бриллиантовые серьги, при этом каждый раз, целуя Дарью за ушком, и на шею повесил золотую цепочку с кулоном. Вот и все украшения. Коляска стояла у парадного, до театра не далеко. Можно было все сделать гораздо проще. Дарью посадить в театре на галерке с простыми людьми, а самому остаться в свое ложе. Но, во-первых, там плохо слышно и Дарья не все услышит, во-вторых, он же гусар, а где эффект. Дарья красавица, а что дворовая, так кто знает об этом. Отвечать на вопросы он Дарье запретил. Только небольшой поклон головы и можно дать поцеловать ручку. Был риск разоблачения, но эффект красоты Дарьи легко побеждал этот риск. Гусар, он везде гусар. К театру они подъехали к первому звонку, ко второму, они были на втором этаже. К третьему звонку Александр эффектно появился в своей ложе. Сотни глаз устремились на него. Он поцеловал Дарье руку и пригласил ее присесть на стул. Погасли свечи. Увертюра. Занавес.
XI
А какой эффект ждет человек, когда он впервые приводит своего ребенка в зоопарк. Ребенок ни когда в своей жизни не видел зверей, и он приходит в полный восторг. Вокруг все красиво, зверушки прекрасны. Он не задумывается, что на самом деле он видит полный ужас. Животные, рожденные на воле, находятся в клетках, пусть в золотых клетках, но все же они невольные в своем выборе. Предложи им сытную жизнь в зоопарке или не очень сытную жизнь на воле, они тут же пойдут на свободу. У ребенка, просто восторг. Да, любой человек, когда видит, что-то необычное, которое ему нравится, восторгается всем увиденным. Вы ни когда в своей жизни не видели, как танцует балерина, хотя, достаточно много видели женщин в быту. И тут, вдруг начинается танец, какая красота, какая пластика. Полный восторг. Человек часто поет в своей жизни, ему нравится это занятие. Но, вдруг он пришел в оперу, там, так же поют, но какой восторг, оказывается, человек может петь совершенно по-другому, от его пения душа улетает в небеса. Так, что хотел увидеть Александр, когда он привел в оперу, простую девушку, которая ни когда в своей жизни не слышала, как поют настоящие дивы. Весь мир этой девушки был заключен в маленькой оболочке ее деревни. Она ни когда в своей жизни не предполагала, что мир так огромен, его невозможно объять. Ежедневно, она видела свою деревню от края, до края, впервые приехав в город, она увидела необъятность мира, число людей счесть невозможно и это всего лишь один город, а каков же сам мир, если один город таков. Все тоже происходило и в сознании Дарьи. Она слушала, как поют в ее маленькой деревеньки. Ей нравилось, она сама любила петь, и это ей доставляло огромное удовольствие, а тут, впервые, зайдя в оперу, она услышала пение, на много порядков лучшее, чем она могла себе представить. Неграмотная девчонка, ни чего не видящая в своей жизни, вдруг окунулась в совершенно другой мир. Этот мир вспыхнул множеством ярких разноцветных звезд, появились звуки, доселе не слыханные ею. Она ошеломлена. Её душа взорвалась. Восторг. Восторг. Восторг. Такого же не может быть. Это непостижимо прекрасно. Её зрачки расширились, нервы напряглись, сердце стало биться в бешеном ритме. Все тоже состояние испытала много лет тому назад Дагу. И Дарья, точно так же схватила Александра за руку. Сжала ее. Ей нужно было отдать куда-то свою энергию, которая в избытке находилась в ее организме. Тут шок, она не может осмыслить, услышанное ею. Она только впитывает в себя музыку и голоса. На другое она неспособна. Александр украдкой наблюдает за ней. Первый акт. Лицо Дарьи беспристрастно, а глаза огромны и горят ярким пламенем. Она парализована и поражена. Первый акт окончен. Уже давно зажгли свечи. Зрители встают из кресел, разговаривая между собой. А Дарья сидит неподвижно с широко открытыми глазами и смотрит на сцену. Уже опущен занавес, актеров там нет, а она все продолжает туда смотреть. После полного восторга, шок и ступор. Александру показалось, что Дарья умерла и сидит в кресле с открытыми глазами. Она и не дышала вовсе. Через некоторое время, он увидел, что, все же она вдохнула воздух. Её грудь приподнялась, и она своими огромными глазами взглянула на Александра. Говорить она не могла, она, просто на него смотрела. Вот, только сейчас он почувствовал, что у него сильно болит кисть правой руки. Дарья ее настолько сжала своей рукой, что пальцы побелели и у Александра и у Дарьи. Ему вдруг слало ее очень жалко. Она выглядела как маленький ребенок, которого очень сильно обидели. Нет, его не побили, его страшно унизили. Александру захотелось утешить этого ребенка, он чуть не начал целовать Дарью в щеки, что бы привести ее в чувство. Он огляделся, на него смотрели сотни глаз. Дарья была прекрасна, хоть на ее лице и была прозрачная вуаль. Свет ее глаз привлек внимание публики. Александр пришел в себя. Теперь нужно было приводить в чувства Дарью. Он освободил свою руку, от хвата Дарьи. Но, что делать дальше он не знал. Спас молодой офицер, сидевший в соседней ложе.
– Не правда ли, прекрасно сегодня поют итальянцы?
Начал он.
– Жаль, вы не были на премьере. А кто это милая дама, Александр?
Тут, только и дошли слова соседа до Александра.
– Добрый вечер поручик. Да, согласен, поют превосходно.
Но Александр и не думал отвечать, кто с ним рядом. Он поцеловал Дарье руку. Только сейчас она вернулась на землю. Глаза ее стали нормального размера, они теперь могли моргать, а Дарья могла говорить. Александр продолжал.
– Я вам сейчас принесу бокал шампанского, что бы вы могли прийти в себя.
Дарья не знала, что такое шампанское, но она закивала головой. Александр не собирался надолго покидать свою спутницу, за дверью находился Прохор и он хотел велеть ему принести два бокала шампанского. Он, только на секунду открыл дверь ложи, что бы сделать заказ, как столкнулся с офицером своего полка. От разговора было уйти невозможно. Он сделал приказание Прохору, который тут же все и исполнил. Нет, в очереди в буфете, в то время стоять было не надо. Прохор все сказал лакеям театра, которые и разносили господам напитки. Пока Александр беседовал с однополчанином, которого он не пустил в ложу и который был сильно удивлен этим, сосед поручик пытался заговорить с Дарьей. Он перед спектаклем выпил немного вина и находился в прекрасном состоянии, при котором очень хотелось, просто, поболтать, не более. Он задал тот же вопрос и Дарье.
