Александр Александрович Мишкин
Время
– Ну, а с другой стороны, вдруг у них есть такие мощности или возможности, или они как-то иначе используют демона или не демона вообще. Короче цифры могут быть настоящей датой смерти. Типа демон определил движение каждой частицы человека, над которым производят эксперимент, и узнал, когда тот закончится. Определил его конечность. А зачем цифры на спине, я не знаю. Но ты не очкуй. Такую херню построить в наше время невозможно. Так что даже если и демон очень старается, то цифры не могут быть точными. Слишком много всего должно быть учтено. Столько памяти не найдёшь. Короче скорее всего цифры приблизительные. Так! Кажись фурычит! Мы в интернете!
– Что тут у вас такое? Что фурычит? – сказал Катя, войдя в комнату. На руках она держала Саву.
– Интернет, Катька! Егор принёс нам в дом интернет!
– Как это? – сказал Катя, подойдя к парням. Наклонила голову. Заметила чёрный прямоугольник на колене у Егора.
– Илон Маск! – сказал Егор, гладя экран смартфона.
– Спутниковый интернет! – Сказал Гена.
– Ага, – сказала Катя.
– У-у-а-у! – сказал Сава.
Егор открыл приложение. На экране смартфона появился красный прямоугольник с тупыми углами и с белым треугольником по центру. Появились картинки. Егор тыкнул пальцем, и картинки поменялись. Стал водить пальцем, листать ленту.
– Сколько видосов… – сказал он. – Все из нашего города.
– Так включай какой-нибудь! – сказал Гена.
– Да их тут не меньше сотни.
– Любой включай, – сказала Катя.
Егор выбрал видео и нажал пальцем. Просмотр начался.
В первом ролике молодой Парень, со слезами на глазах, стоял спиной к зеркалу и пытался показать цифры на спине. Картинка дрожала, и ребята всматривались в экран смартфона Егора, пытались разглядеть цифры на спине парня, но их не было. Слёзы крупными каплями скатывались по щекам юноши, он бубнил что-то о сестре, что назвала ему цифры, что ему осталось жить, судя по тому, что сказала сестра, пять минут. Он тряс камерой пытаясь рассмотреть спину. Егор, Катя и Гена ничего не понимали. Они не видели цифр, и судя по всему парень их не видел тоже. Где была его сестра? Почему он не зовёт на помощь? Через пять мину парень слегка успокоился. Сказал, что вызвал скорую для сестры, что скорее всего она ошиблась и всё будет хорошо. Он пошёл с телефоном в комнату и показал лежащую на спине девочку. Он сел рядом с ней и стал, продолжая снимать, поглаживать по головке. Спустя минуту смартфон выпал из рук парня и упал на пол. Несколько минут камера продолжала снимать одну только ногу, а затем запись закончилась. В описании говорилось, что видео было вырезано из трансляции, которая шла несколько часов. Парень и девочка на видео скончались.
– Жесть, – сказал Егор, когда закончил читать в слух описание.
Просмотр продолжился.
Многие люди снимали пустые спины, пытались назвать их и удивлялись, что у них это не выходит. Они пыжились, краснели, плевались, но назвать не могли. Другие же будоражили нервы. Десятки людей, родственники которых снимали их, падали замертво. Но были и те, кого скорая смерть обошла стороной. Одна женщина снимала мужа, плакала и билась в истерике. Мужчина сохранял хладнокровие и успокаивал жену. Спустя несколько минут, он продолжал успокаивать, и женщина попросила того показать ей спину. Мужчина повернулся. Выдох облегчения вырвался из груди женщины. Видео было снято в тот же день, когда Гена узнал о цифрах. В описании говорилось, что с мужем женщины всё в порядке и цифры, что она видела, оказались ложными.
Один ролик особенно поразил ребят. Там парень снимал старушку на улице. Он шёл, снимал старушку со спины, цифр не было. Он удивлённо голосил, что бабуле осталось жить совсем чуть-чуть. Бабуля подходила к пешеходному переходу, и каждый шаг, по словам парня, был равен секунде. Вдруг парень перевёл камеру влево и показал мчавшую вдалеке машину. Он окрикнул бабулю, что шла напролом к переходу, на котором светофор неумолимо горел красным, но она не реагировала. Бабушке оставалось жить несколько секунд, обусловлено это было, очевидно, приближением машины. Парень рванул к старушке и на время камера показывала белиберду. Секунда и раздался визг тормозов, причитания бабули и пыхтящий голос парня. Он снимал лежащую на снегу женщину, которую спасая, повалил на живот. И тут случилось поразительное. На спине старушки вырисовались цифры и судя по ним бабуле оставалось шесть лет жизни. Цифры были на спине и это удивило ребят.
– А почему у бабки цифры появились? – спросил Гена.
– А вот этого я не знаю, – ответил Егор. – Очень интересно.
– А что ещё есть? – спросила Катя.
Продолжили искать дальше.
Им удалось найти ещё три ролика в которых цифры на спинах спасённых людей появились позже. Егор заметил, что цифры возникали, только тогда, когда человека спасали практически в самый последний момент, после происшествия. Судьба человека менялась и время жизни менялось. Егор сказал, что это кое-что проясняет, но не уточнил что. Продолжили смотреть.
Были ещё фрагменты, с людьми которых так же снимали со спины. Они говорили, что жить им осталось всего несколько минут, но происходило что-то, что меняло дальнейшее развитие событий. Человек сталкивался с кем-то другим. Бездомная собака пугала человека лаем, от чего тот останавливался и бранился. После всех этих, кажется, не значительных происшествий цифры на спинах людей появлялись. Но не у всех, у одного мужчины они не появились. Даже после того, как человек снимающий мужчину, сказал, что цифры изменились.
После почти часа просмотра картинка не прояснилась. Кто-то погибал, а кто-то нет. Кого-то жизнь покидала позже назначенного время, а кого-то, как бабулю, можно было спасти. Гена не знал, что и думать. На спине у него две недели, но умрёт ли он через это время или нет, он выяснить не мог.
– Боже, Егор, выключи, я больше не могу это смотреть! – сказала Катя и прижалась к плечу Гены. Спрятала лицо. Нежно гладила Саву по спине. Сава довольно ёрзал.
– Да, Егорик, хватит. Хрень какая-то.
– М-да. Ты прав. Ничего не понятно. Хотя видишь, я в чём-то был прав. Очевидно – этот эксперимент и есть попытка воссоздать демона Лапласа, но как видишь, работает всё не очень точно.
Егор положил смартфон в карман. Похлопал по плечу друга.
– Ты главное не переживай. Я тебе пропасть не дам! Через две недели закрою тебя в университете и подключим к аппаратам, откачаем! Если вдруг что…
– Ага, – уныло сказал Гена. Мысль эта не приходила ему в голову и просвет надежды задребезжал глубоко в сознание, но другая, более мрачная и сильная мысль, быстро погасила этот свет. Надежда была убита абсолютным неверием в успех плана Егора. Мысль в голове шептала ему, что демон Лапласа сильнее и никаким аппаратам не удастся откачать Гену. Ему становилось страшно. Нарастающий гул панической атаки бурлил где-то внизу живота, поднимался и набирал силу.
– Ты не унывай давай. Цифры приблизительные! Ты, когда последний раз кардиограмму делал? Что по проф. осмотру у тебя?
– Здоров.
– Ну и всё тогда! Чего переживаешь? Сердце у тебя не остановится, значит что-то произойти должно, раз две недели. Будешь дома сидеть, и как бабка та старая жизни себе прибавишь. Нельзя знать будущее с точностью до секунды! Это невозможно!
– А что тогда ты скажешь про тех, у кого всё сошлось? Как парень тот?
– Наверное машина в порядке эксперимента как-то сама убивает людей… – сказал Егор и тут же осёкся, поняв, что сказанул. – Но это бред. Невозможно… В общем давай, не ссы! Сказал, что не дам тебе пропасть – значит не дам!
– Спасибо, – сказал Гена натянув слабую улыбку. Пожал руку другу. Катя отлепилась от плеча Гены и протёрла заплаканные глаза. Гена потёр мокрое плечо. Сава махал ручками и радостно пищал.
– Спасибо тебе Егор за тёплые слова, – сказала Катя.
– Не унывайте мне тут, молодёжь! Со всем разберёмся, всех победим, – они поднялись с дивана. Егор метал заряды позитивного настроения, и ребята на время забыли о произошедшей с ними беде.
Егора проводили. Выслушали ещё несколько позитивных тирад. Егор обнял всех, пощекотал живот Савке и сияя вышел из блока. Как только за ним закрылись двери, в коридоре ещё отчётливо ощущалось присутствие стихии, бури, которую принёс с собой в дом Егор. Обнявшись Гена и Катя пошли обратно в зал. Посадили Савку и принесли тому игрушек. Начали играть. Савка удивлённо наблюдал за каждой игрушкой, что трещала или пищала у него перед лицом. Пытался ухватить ручками всё до чего мог достать. Верещал и слюнявил всех и вся. И вот в этот момент Гена почувствовал облегчение. Хоть на секунду терзавшая мысль решила сжалиться и оставить его в покое. Освободила из плена доброе и мирное чувство, но с условием, что обязательно вернётся, и очень скоро.
Выходные кончились и Гена, смурной и не выспавшийся, шёл по коридору в цех. Войдя, он увидел, как его коллектив, получив сменные задания от мастера, выходит приступать к выполнению обязанностей. Планёрка проводилась на складе заготовок и брака, с высоким потолкам помещение, три на три метра. Первыми, гуськом, шли женщины, получив задания, они, кисло улыбаясь Гене, проходили мимо. Он терпеливо ждал, когда эта процессия наконец-таки выйдет и не обращал внимание на вздохи и охи через чур любопытных коллег, что, не сдерживаясь, пялились на цифры у него на спине. Бригадирша, замыкавшая колонну женщин в белых халатах, гадко улыбнувшись, и открыв рот полный позолоченных зубов, решила сделать замечание, без которого она не могла начать ни одной смены:
– Ну что Кирилов, опять опаздываем? Уже третий раз за эту неделю, придётся ставить вопрос о твоём коэффициенте.
– Делай что хочешь, – сказал, не обращая внимания на едкое замечание бригадирши, Гена.
– Люба, не трогай ты его, – зашипела на бригадиршу правая рука Ядвига Егоровна, указывая пальцем на спину Гены.
– Да кто его трогает? – сказала она, отходя от Гены всё с той же гадкой улыбкой. Посмотрев на его спину выражение лица в мгновение изменилось. Попытка изобразить на безвкусно накрашенном и морщинистом лице сострадание, только сильнее подчеркнуло не привлекательность лица бригадирши. Схватив за руку, Ядвига Егоровна поспешила отвести собиравшуюся вставить ещё несколько фраз подругу подальше от Гены, который кажется вообще находился где-то далеко от всей этой ежедневной рабочей суеты.
Войдя наконец на склад, где остались мужчины и мастер, первым кто протянул ему руку для приветствия, был его напарник Федя. Пожилой, никогда не унывающий, с небольшими остатками кудряшек на крупной овальной голове, мужчина. Подмигивая и чмокая языком, в привычной для него манере, приветствовал напарника:
– Ну что студент, опять жонка спать не даёт?
– Ничего тебя Федя не берет, как я посмотрю, – все так же без настроения и скорее машинально, а не из вежливости, ответил Гена.
– А чего мне унывать? От…– сказал, махнув рукой Федя. – Если ты про цифры эти… без них жили хреново и с ними живём так же. Да и не значат они ничего. Так что нечего мне переживать.
– Ага, – сказал Гена здороваясь с Генадичем – высоким и полным седым мужчиной в белом халате. – Это ты так решил, послушав эту херь по телевизору? Ещё как значат, Федя! – Сказал Гена пожимая руку напарнику Генадича Ване.
Федя, простой и добродушный мужчина, мало переживал о чужих ему людях, но за пять лет работы с Геной, тот стал ему почти как сын, и увидев оставшиеся две недели жизни на спине напарника, заметно изменился.
– Ладно, Тадеушевич, – сказала Феде мастер, высокая худая женщина с тонкими чертами лица и бардовыми короткими волосами, что молча стояла и наблюдала, пока Гена пожмёт всем мужчины руки. – Потом будем обсуждать эти вопросы. Мы все поставлены в нехорошее положение с этими открытиями, давайте не будем о плохом, у нас много работы. Гена, фронт работы ты знаешь, посмотрите с Федей полировку, прошлый фокон весь в царапинах.
– Хорошо, – сказал Гена наклоняясь к нижней полке. Взял в руки деревянный ящик с причудливыми конусообразными деталями, с тупыми и обрезанными вершинами. – Давай, я тебя жду. – Сказал он Феде и вышел со склада.
До обеда они с Федей чистили и драили полировку – два станка в обмотанной полиэтиленом квадратной теплице. Искали мельчайшие осколки и зёрнышки шлиф порошка, которые могли поцарапать детали в процессе полировки, меняли охлаждающую жидкость. Гена делал всё машинально и за работой совсем не следил. Он был далеко от завода, с женой и маленьким сыном. Он отчётливо видел их счастливые лица и от этого чувствовал себя немного лучше. Напарники почти не разговаривали, но Федя старался максимально отвлечь Гену – пытался неловко шутить и подкалывать, как он это обычно делал. Гена криво улыбался и больше походил на призрак нежели на живого молодого человека.
Закончив с полировкой, Гена принялся исправлять прошлый фокон. Нужно было по новой отшлифовать плоскую поверхность основания конусообразного цилиндра, с соблюдением ювелирной точности. Убрать шлифовкой можно было всего несколько микрон, поэтому используя самый мелкий, специально для его деталей, шлиф порошок, Гена водил фокон по металлическому круглому плану. Подмазывая иногда порошок, он бегал спустя несколько кропотливых и напряжённых минут к крану с водой, промывал деталь и просматривал на свету, чтобы отполированная ранее поверхность стала вновь матовой.
Из-за постоянного контакта с холодной и горячей водой руки Гены покрылись мелкими кровоточащими ранками. Кожа трескалась и используемые в производстве растворы охлаждающей и полирующей жидкости, обжигали руки. Делая очередные круговые движения по металлическому плану, Гена думал. Начальник был прав. Оставить семью после смерти на улице и без гроша в кармане, он не мог. Но эти пять дней, занимаясь этой тупой и монотонной работой, зная, что тебе осталось всего две недели, будут для него самой жестокой пыткой. Он продумывал различные варианты от грабежа до мошенничества. Грабить было опасно, а получить деньги в кредит у него вряд ли бы получилось. В банке увидят сколько ему осталось. Брать где-то ещё он не мог. Ему то всё равно, но вот Катя и Сава, их он не мог так подставить. Мысли, как жвачка, брошенная на грязный пол, собирали в огромный отвратительный комок различные варианты событий. Во всех, он оставлял жену и сына в опасности, и подвергал после смерти нищете, долгам и гибели. К тому же фокон все никак не желал шлифоваться до нужной ему чистоты, поэтому не выдержав, Гена остановил станок, положил деталь в коробку и направился из цеха в курилку.
До обеда было меньше получаса и обычно в это время курилка была наполнена людьми со всех ближних цехов. Но открыв двери Гена обнаружил лишь одинокого и пожилого наладчика из соседнего цеха. Худенький и низкий человек, с черными с проседью волосами, держал сигарету жёлтыми от чрезмерного курения пальцами, и не обращал на вошедшего внимания. Его звали Николай и выглядел он точно так же как Гена. Как будто его душа была очень далеко от тела. Он сидел, накинув одну ногу на другую, и наклонившись немного вперёд, поддерживал свободной рукой голову. Подойдя к нему ближе, Гена сообразил, почему он сидит один и так печален. На спине светились более ужасные и скорбные цифры, Коле оставалось жить два дня.
– Здорова, не угостишь? – сказал Гена, присаживаясь рядом с мужчиной.
Николай, не говоря ни слова, держа во рту папиросу, полез в карман из которого достал помятую пачку и протянул Гене.
– Спасибо.
– За яд спасибо не говорят, – пробубнил, тряся во рту сигаретой, Николай. Обратив наконец внимание на Гену, мужчина сообразил, что тому нечем подкурить и засунув снова руку в карман, вытянул из него спички.
– Угу, – кивнул Гена с сигаретой в зубах беря в руки коробок. Подкурил, резким движением потушил спичку, выбросил в металлическую пепельницу на подставке и прислонился спиной к холодной стене. Курилка располагалась на последнем, третьем, этаже здания где находились их с Николаем цеха. Стены были выкрашены в синий цвет только на уровне человеческого роста, остальное пространство было отштукатурено и побелено. Всё это было проделано, наверное, ещё при постройке завода, так что сейчас стены выглядели печально: подтёки ржавчины, оголённые куски кирпича под рваной штукатуркой. Выдыхая обжигающий горло дым, Гена смотрел в потолок. Высота была не меньше четырёх метров, и он внимательно изучал прямоугольные щели в углу, с металлическими решётками, которые, как он считал, были вентиляцией. Ему не хотелось разговаривать, но молчание прервал Николай:
– Ты я как посмотрю не брезгуешь в моём обществе находиться?
– А должен? – опустив глаза к Николаю сказал Гена.
– Я как вошёл в курилку так все как будто мертвеца увидели. Видимо на спине у меня что-то особенное написано, ведать не долго мне осталось, что скажешь?
– Знаешь же не могу.
– Понимаю, а тебе там сколько?
Коля вытянул шею пытаясь заглянуть Гене за спину. Решив удовлетворить любопытство мужчины Гена повернулся к нему спиной.
– Такой молодой… Скоты эти учёные, по-другому не скажешь.
– Скоты, не то слово. А самое интересное знаешь, что?
– Я знаю сколько мне осталось.
– Это как же?
– Да девчонка одна маленькая сказала. Представляешь?
– И как ты?
– Хреново.
– Понимаю. Ходят все, смотрят в спину и стоять рядом боятся, говорить не хотят, зырят, как на мертвеца. Знают сволочи, что помру скоро, но сказать не могут. Попались бы мне эти учёные, всю душу бы вытряс. Не готов наш народ к такому.
– Это точно.
– Вот сижу сейчас и думаю, сколько осталось, неделя? Год? А может вообще пару часов, а я на работе торчу, места себе не нахожу. Всё на потом жить откладывал, всё о других думал, дочке квартиру, после внукам помогай, а сам что? Думал на пенсии буду корзинки плести, дело организую, ремесленником стану, как всегда мечтал. Но что теперь? Не доживу я до пенсии чует моё сердце. Ну хоть намекни, а?
– Не могу Коля.
– Да что бы они все провалились, паскуды! – сказал он. – Ты хоть чем заниматься думаешь?
