Сергей Абрамов
Убей страх: Марафонец
Глава восемнадцатая
ПСЫ
Это были не слова, не звуки… Это были мысли, что, впрочем, Чернова не удивляло: не первый раз он сталкивается в Пути с обыкновенной телепатией. Удивляло иное: мысли внушал лежащий перед ним дракон-Мессинг. Они возникали в мозгу яркими образами и автоматически превращались в понятные русские слова. Языки не нужны. Лингвистические способности Чернова в беседе с драконом не пригождались. И всё же он говорил. Воображение Чернова наделило его голосом, слышным только самому Чернову, – голосом сильным, низким, рокочущим, как и должен, если верить детским представлениям, говорить сказочный персонаж под названием Дракон.
«Ты всё-таки боишься… Не надо».
Не боюсь, подумал Чернов, ни фига не боюсь тебя, рептилия. Стараюсь по крайней мере…
И не сообразил, что его мысли тоже читаются.
«Стараешься не бояться. Но боишься».
– Испугаешься тут! Ты, прямо скажем, страшноват, – произнёс вслух Чернов.
«Не говори так громко. Думай тихо».
Чернов постарался сформулировать мысль не молниеносными образами, а полноценной речью, но – не произнесённой вслух.
«Говорю громко? А как ты гудишь? Тихо, что ли?»
«Гудение?.. Это мысленное».
«Но я же слышал…»
«Ты и сейчас меня слышишь. А у меня нет органа, способного издавать звуки».
«Понял».
На самом деле дракон издавал массу звуков. Органов для этого он имел предостаточно. Во-первых, очень шумно дышал. Шумно и вонюче. Запах горелого и одновременно тухлого мяса стойко витал над Черновым и не исчезал, даже несмотря на открытость местности. Да и погодка к тому же выдалась безветренной. Во-вторых, в драконе всё время что-то булькало. Громко и раскатисто, как будто он, простите, рыгал. В-третьих, крылья, подрагивая, видимо, рефлекторно, елозили по земле, шурша, как брезентовые. Одним словом, дракон был совершенно реальным живым существом со всеми вытекающими. Люди, надо признать, тоже не всегда себя бесшумно ведут. Даже когда молчат…
«Я ждал тебя, Бегун», – помыслил дракон.
Чернов не удивился, что под руководством Директора Мироздания имеются такие ПВ, где его, Чернова-Бегуна, ожидают драконы. Причём именно ожидают. Летают себе, наверное, места себе не находят, задаются вопросами: когда же к нам Бегун прибежит? Заждались уже…
«Если бы я умел завидовать, я бы позавидовал человеческому умению думать и говорить смешно», – поделился дракон отчётливо печальной мыслью.
Чернов окончательно успокоился, поняв, что ни одна, даже самая мелкая мыслишка не ускользнёт от драконьего внимания. Плюс к тому – он умеет телепатировать эмоциональную составляющую собственных мыслей. Но не умеет «думать смешно», так?..
«Что ты имеешь в виду? Ты не способен шутить, иронизировать?»
«Не умею. Знаю, что такое смех, но не умею смеяться».
«Как такое может быть? Знаешь, но не умеешь…»
«Люди знают, как летают птицы, но сами не умеют».
«Убедил. Чего ты ещё не умеешь?»
«Сердиться, ненавидеть, любить… Долго перечислять. Я знаю про всечеловеческие чувства, но сам не могу их испытать. И не жалею об этом: ведь жалости у меня тоже нет».
«Не скучно – без чувств-то?»
«Я знаю и умею много чего другого».
«А кто ты вообще такой? Местный Зрячий в обличье сказочного дракона?»
«Почему сказочного? Я реален, ты видишь… А Зрячий… Да, ты верно догадался».
«И не спрашивай, как я догадался. Знаешь, Сущий, оказывается, предсказуем и прогнозируем. Если в новом мире над тобой летает дракон, а потом ложится и начинает с тобой беседовать, то вариантов немного. Либо это сумасшедший дракон, либо Зрячий».
«Сущий предсказуем? – Если бы дракон мог смеяться, он бы усмехнулся. Ан – не дал Сущий. – Ошибаешься, Бегун, Сущий непредсказуем настолько, что ты себе даже представить не можешь. Уместно применить толкование: непредсказуем бесконечно».
«Неужто бесконечно?»
«Именно. Делай скидку на то, что ты – человек, мыслящий, уж извини, довольно простыми, абсолютно человеческими категориями. И если тебе усложнить задачу, то ты её не только не решишь, но даже и не поймёшь. Так что с тобой играют ровно на том уровне, до которого ты способен дотянуться».
«Играют?»
«Ты подобрал не совсем точный эквивалент тому, что я имел в виду…»
Чернов понимал, что дракон не хотел сказать «играют». Образ, посланный Чернову, включал в себя одновременно различные понятия: и «игра», и «труд», и «задача», и «спасение».
«И что дальше?» – Чернов хотел поторопить Зрячего дракона, ибо сомневался, что долго протянет в таком смраде.
«С какими Зрячими ты встречался? Что ты знаешь о Сущем? Что Он позволил тебе узнать?» – Дракон говорил, как будто экзаменовал собеседника, причём был уверен, что экзаменующийся ничего по предмету не знает.
«С разными встречался. Что знаю, то знаю, – решил обидеться Чернов. – Не тяни кота за хвост, Зрячий. Если хочешь что-то сказать мне – скажи. Не хочешь – не ходи вокруг да около. Знаешь, что ещё людям свойственно? Прямота. Немногим, правда, только самым лучшим…»
Интересно, знакомо ли дракону понятие «скромность»?
«Знакомо. Но не присуще. А тянуть кота за хвост я не буду, потому что не встречал представленное твоим воображением животное. Но смысл выражения понял. Объясняю: на меня возложена функция рассказать лишь то, что тебе следует знать. И я расскажу».
«Мне следует знать многое, как я сам полагаю. Говорить придётся долго».
«Я расскажу только то, что в меня вложили – для передачи тебе. А больше и сам не ведаю».
«Весь внимание».
«Бегун обладает не только уникальным умением, но и ещё сокровенным знанием. Знание это вскрывается постепенно, частями всплывая в памяти. Оно облегчает Путь. Это знание доступно немногим из Вечных. Самому Бегуну, как уже сказано. Из тех Вечных, с кем ты встречался в Пути – некоторым Зрячим…»
«А Хранителю?»
«Хранитель… Человек-функция… Он – лишь рядовой исполнитель, не возлагай на него особых надежд».
«Скажи, Зрячий, в этом твоём мире – где мы сейчас находимся с тобой – люди есть? Или только драконы? Почему Сущий не прислал мне на встречу Зрячего-человека?»
На месте дракона любой вскинулся бы: дескать, а чем тебе я не нравлюсь? Но дракон был совершенно чужд таких чисто человеческих заскоков.
«Здесь нет людей. А те, что есть, – гости. Ты и те, кто пришёл с тобой. Это наш дом. Здесь живём мы – драконы».
«Драконий мир, значит. И много вас здесь?»
«Я один».
«Один? Но ты же сказал «мы»…»
«Да, нас много, но сейчас и здесь я один. Остальные – на войне».
«На какой?»
«Не знаю».
«А почему ты не с ними?»
«Я не молод. Хотя я и моложе Луны, моложе Океана, но старше Скал и Деревьев. Мой Путь близится к концу. Я уже слаб, и поэтому Сущий не отправил меня сражаться, а велел встретиться с тобой».
Самосвал Чернова, гружённый вопросами, опрокинул свой кузов.
«Так сколько тебе лет? Как это: Сущий велел? Лично? С кем сражаться?»
Отсутствие такого сдерживающего фактора, как речь, позволило Чернову сформулировать и передать дракону все эти вопросы единым блоком. Сомнений, что дракон понял всё правильно, не было.
Дракон решил начать с конца.
«Сражаться…»
Чернов увидел нечто большее, чем сам себе представлял – по милым книжкам, сочинённым в лёгком жанре «фэнтези». Дракон думал о жутких бойнях – с морем крови, с океанами огня, с сумасшедшим количеством драконов, с невообразимым гудением пикирующим с неба на какие-то городки и деревеньки… Что там Лукас – с его компьютерными «Звёздными войнами»!
«Мы делаем это по приказу Сущего. Мы его Псы».
И опять понятие «Псы» подкинуло стеснённое в средствах воображение. Имелась в виду покорная армия, могучая и готовая на всё – ради исполнения воли Сущего. Армия, которой Верховный Главнокомандующий пользуется с размахом невероятным…
«Это всё происходило в разных мирах?» – Чернов решил проверить свою внезапно родившуюся догадку.
«Да. Мы умеем перемещаться по ПВ. Возникаем там, где надо Сущему».
Термина «ПВ» дракон, конечно же, знать не мог. Скорее всего у Чернова подслушал и правильно истолковал. Кстати, пора Чернову попрощаться со своим эксклюзивом: не один он, оказывается, по ПВ как по станциям метрополитена тусуется – драконы целыми стаями туда-сюда летают. Всё, в общем, правильно, бойцы-спецназовцы Сущего должны быть мобильными: нам нет преград на суше и на море, в любом ПВ посеем боль и горе. Стихи.
А дракон продолжал:
«Это наше дело – сражаться везде, где есть причина сражения. Дело, которое дал нам Сущий. Ты должен помнить: «Дело Бегуна – искать Путь. Дело Хранителя – беречь Слово. Дело Зрячего – нести Слово. Дело Избранного – знать Тайное…»
«… Дело Пса – стеречь Путь», – закончил Чернов цитату, которую, как и многое иное, вспомнил, никогда не слыша.
«Всё правильно».
«Стеречь Путь… Не про вашу ли братию мне рассказывал Хранитель Кармель? Летающие чудища с огненными шарами над спинами… А потом воины с невидимыми сетями…»
«Про нас».
«Что за шары такие?»
«Не знаю, как объяснить… попробую. Чувствуй…»
И Чернов почувствовал. Ещё как почувствовал! Он просто-напросто стал драконом – огромной птицей с гибкой шеей и сильными крыльями. Совсем не брезентовыми! Он летел на огромной высоте, внимательно разглядывая всё, что лежало внизу – под ним. Рядом летели такие же, как он, драконы. Он не знал никого из них, он никогда с ними не общался. Зачем? Они лишь делают общее дело. Они вместе лишь потому, что один бы он не справился. Ему надо сжечь город. Такой приказ. Как он узнал о нём? Неизвестно. Он просто знал. И вот теперь он летел к этому городу, толкая впереди себя громоподобное гудение. В горле было горячо. Там рождался огонь. Он знал, что это немного преждевременно, что огонь пока не нужен, но ему хотелось почувствовать свою мощь заранее. Он нагнул голову и резко выдохнул, исторгнув из себя длинный язык пламени. Всё хорошо. Приятно чувствовать себя сильным. Другие драконы не обратили на это никакого внимания – все сами по себе.
Вот и город. Россыпь тёмных и светлых точек в ложбине между гор. Блестящая нитка реки. Жёлтые пятна полей. Им туда. Они должны всё это уничтожить. Таков приказ.
Драконья эскадрилья начала снижение. Они мчались вниз так, будто собирались разбиться о землю, но каждый из них знал, что на критической высоте он сделает одно небольшое движение крыльями и столкновения не случится – не для того они прибыли сюда из других миров. Каких? Он не помнил. Какие-то миры, какие-то приказы, какие-то войны… Не его это дело – помнить. Его дело – летать и жечь.
Город был ясно различим. Видны люди, убегающие от огромных крылатых теней. Видны собаки, отчаянно и бессмысленно лающие на небо. Видны даже трещины в стенах домов… И всюду – страх. Море страха!.. Сейчас всего этого не станет, и некому будет бояться.
Жар в горле стал нестерпимым. Ещё немножко подождать, накопить огня… горячо… Ещё потерпеть… Сейчас!
Десяток драконьих глоток обрушил на город потоки огня. Пролетев на бреющем над целью, ни один из них не оглянулся. Они и так знали, что сейчас происходит там, внизу. И это только начало…
Скорее… уходить на следующий виток, на цель… не слышать криков… люди так громко и неприятно кричат, когда им больно…
Драконы описали по небу широкую дугу и вновь устремились к городу. И вновь – жар в горле, и вновь – несколько секунд терпения, чтобы огонь был плотнее, и вновь – выплеск…
Крики всё-таки доносились до слуха… неприятно…
Они сделали ещё несколько заходов, они кружили по небу и возвращались, вновь и вновь, поливая город огнём. Жар в глотке, казалось, выжег все внутренности – не просто рождать огонь так мощно и часто… На очередном заходе он понял, что не может больше извергнуть из себя даже крохотного язычка пламени. Что-то внутри кончилось, слишком велик был расход огня. И тут он вспомнил об огненном шаре. Он не знал, что это за штука, он просто вспомнил и уже знал, что шар поможет. Он подумал о шаре, ясно представил его себе… И не он один. У других драконов тоже кончился огонь, и они тоже вспомнили о шарах…
Если бы люди из Полыхающего городка нашли время, силы и желание наблюдать за драконами вместо того, чтобы спасаться от огня, то они бы увидели, как над спинами смертоносных крылатых созданий из ничего, из воздуха появляются большие золотые шары. Вспышки, мерцание, яркие сполохи, молнии – всем этим сопровождается рождение шаров. И вот уже все драконы увенчаны абсолютно ровными, круглыми шарами, полными огня. Шары никак не держатся на спинах драконов, не стесняют их движений, но и не отпускают своих носителей, словно те с ними родились…
Возникнув из памяти в реальности, шар словно придал новые силы. Горло не болело, огня было снова в достатке. Он (дракон? Чернов?) вместе с братьями по оружию снова стал делать заходы на город, щедро орошая его вновь приобретённым огнём. Десять заходов, двадцать, тридцать… Теперь картина резко отличалась от той, которую они видели на подлёте. На месте города – догорающее пепелище. На месте полей – чёрные проплешины. Даже река обмелела и почернела от сажи. Она понесёт дальше по течению воспоминания о драконьем налёте – обгорелые доски, чёрную муть, обугленные тела жителей. И главное – память о страшном, а значит, и сам Страх. Впрочем, драконов это не волновало. Они легко взмыли ввысь и, набирая скорость, понесли над землёй грозный гудящий звук. Ещё немного – и они пролетят в другой мир, в котором… Нет! Дракон не может предполагать, он не думает о будущем, он ждёт приказа. Он живёт от приказа до приказа, не помня, что происходит между битвами, которые он никогда не проигрывает. Да и сами битвы тоже он не помнит…
Чернов шумно выдохнул. Оказывается, всё это время он сдерживал дыхание. Прямо как тот ёжик из анекдота, который забыл, как дышать.
«Я всё видел! Ужас!»
«Работа», – буднично не согласился дракон.
В их разговоре возникла пауза. Чернов обдумывал прочувствованное, а тактичный дракон, кажется, не лез к нему в голову. Чернову представился уникальный шанс – наблюдать «работу» дракона как бы по обе стороны от прицела: вчера он стал сторонним свидетелем показательного выступления над Вефилем, а сегодня видел всё глазами исполнителя. И то и другое – жутко… Но вопросов меньше не стало. Чернов привёл в порядок свои чувства, изгнал сумбур из головы и сформулировал новый вопросительный поток мыслей:
«Сколько вас? Ты участвовал в налётах на страну, из которой исчез Вефиль? Кто, кроме драконов, участвовал в сражении? Кто эти воины с невидимыми сетями?»
«Сколько – не знаю. Не помню. Может быть, много, а может, и нет… Налёт… – Дракон силился вспомнить, Чернов это почти физически ощущал, – нет, не могу сказать. Этих налётов было столько… Мне нет дела до запоминания. А воины с сетями… Тоже не знаю. Наверное, тоже что-то вроде нас – Псов Сущего».
Авиация, пехота, подумал Чернов, только артиллерии и флота не хватает. И космических войск. Хотя Сущий сам себе космические войска и все прочие рода в одном флаконе. Ладно, хрен с ними, с войсками…
«Зрячий, ты ведь мне сказать что-то должен? Я тебя вопросами сбиваю, отвлёк от главного. Ты же не просто так меня нашёл, верно?»
«Сущий ничего не делает просто так. Я лишь носитель его воли…»
«Да, да, конечно, рассказывай про волю».
«Скоро конец Пути».
«Вот тебе и на! И когда? И где?»
«Смотри вперёд…»
«Куда?»
«Вперёд».
«Впереди у меня твоя морда».
«Смотри дальше».
«А дальше холм. А за ним Вефиль. А дальше я не знаю что, я ещё туда не бегал».
«Ты не так всё понял, Бегун. Вспомни, ты сможешь. «Смотри вперёд…»
«…Впереди Истина»? – Чернов вновь завершил начатую драконом фразу из Книги.
«Да».
«И всё?»
«Смотри по сторонам…»
«Справа и слева – бренное…» – Слова сами возникали в мозгу, как хорошо выученный стих.
«Ты вспоминаешь, Бегун. Хорошо».
«Вспоминаю… – Чернов действительно легко вспоминал цитаты из Книги Пути.
– «Смотри вперёд – впереди Истина. Смотри по сторонам – справа и слева – бренное. Смотрящий вперёд знает Путь. Смотрящий по сторонам знает Жизнь. Иди вперёд и смотри по сторонам – пройдёшь Путь».
«Всё правильно».
«Правильно, но непонятно…»
«Истолковывать – не моя работа. Я – Пёс…»
«Да знаю, знаю, что ты Пёс. А кто же мне всю эту хрень истолкует, а, Пёс? Я не понимаю ни фига из того, что, оказывается, знаю. Смотрю по сторонам, смотрю вперёд, верчу как ошалелый башкой, а толку – чуть».
«Сущий подскажет, если захочет. Всё».
«Что «всё»?»
«Я всё сказал, ты всё вспомнил. Мне пора».
Дракон зашевелил крыльями, поднял голову, осмотрелся, дёрнул хвостом и резко встал на лапы. Под его весом дрогнула земля. Два перепончатых паруса расправились за драконьей спиной, закрыв Чернову изрядную часть неба. Дракон явно собирался улетать, а у Чернова было ещё столько незаданных вопросов…
– Погоди! – заорал он, забыв, что дракон не любит громких звуков. – Ты куда это намылился?
«Тихо!» – прогремело в мозгу у Чернова.
«Подожди, я хотел ещё спросить…» – Чернов даже не знал толком о чём, но уж как-то очень внезапно, сразу, вдруг дракон решил улететь.
Буквально: мавр сделал своё дело…
Но дракон уже взлетал. Крылья-паруса сделали несколько медленных взмахов, породив мелкую локальную бурю, чешуйчатая махина начала отрываться от земли, которая, должно быть, испытывала облегчение, избавляясь от многотонной ноши. Раздалось знакомое гудение, летающий Зрячий поднимался всё выше и выше в небо. Чернов смотрел ему вслед, Понимая, что дракона уже не остановить, не вернуть, да и зачем? Раз он сказал, что говорить больше не о чём, значит, так оно и есть. Это человек может, поддавшись вредным эмоциям, ещё проронить несколько фраз «на дорожку» или вообще вернуться для продолжения разговора, а дракон… Чувства его сильно купированы. Раз улетел, значит, улетел.
Он и улетел. Исчез вместе со своим гудением. Видно, в какое-то сопредельное ПВ направился по делам своим драконьим. Как стало ясно из его же рассказа, он только на полставки Зрячий. В остальное время он находится на службе Его Непредсказуемого Величества Генерального Стратега Всех ПВ. Что прикажет Главнокомандующий, то и выполнит летающая ящерица. Скажет: спалить огнём к такой-то бабушке целый народ – спалит. Напялит на спину огненный рюкзак и спалит, не задумываясь, совместно с братанами своими чешуйчатыми, исполняющими тот же приказ. Зачем палить – не его ума дело. Сказали – жечь, будем жечь. Велели встретиться с Бегуном и провести инструктаж – так точно, встретимся, проведём. Интересно, дракон получает приказы непосредственно от самого Сущего или через посредников? Вот бы взойти на самый верх этой иерархической лестницы, постучаться в кабинет Главного и задать ему пару нелицеприятных вопросов… И пусть считается, что Сущий – не человек и с простыми человеческими мерками к нему не подойти. Чернову почему-то казалось сейчас, что аура загадочности вокруг Первой ВИП-персоны всех ПВ похожа на маскировку волшебника Гудвина из одной детской книжки – там за страшными масками и громовым голосом скрывался тщедушный старикашка, насквозь закомплексованный, но, в общем, добрый.
Чернов разозлился.
– Детские игры, честное слово, – сказал он в голос, не заботясь ни о чьём нежном слухе, – недомолвки, намёки, шифры… Надоело.
Резко встал, отряхнулся и пошёл в сторону Вефиля. На ходу зло думал о превратностях Пути. Может, в Книге Пути и есть ответ на глобально-грандиозный вопрос: «На хрена всё это?» – но Книга тоже не блещет прозрачностью и понятностью, да и отрывочные воспоминания, изредка всплывающие в голове, картину скорее запутывают, нежели проясняют. Чернов чувствовал себя дураком. Простым таким, обыкновенным дураком. Единственным взрослым в детском коллективе, где дети замыслили нечто, о чём он, взрослый, понятия не имеет, и вот над ним смеются в кулачок, над его растерянностью и неадекватностью. На взгляд детей, конечно. И выйти из этой ситуации можно либо прикрикнув на детей, что негуманно, да и не особо эффективно, либо просто покинув помещение и оставив малолетних «издевателей» без повода для смеха и шуток. В реальной жизни Чернову прикрикнуть не на кого. Можно сколько угодно грозить кулаком небу – толку от этого вряд ли дождёшься. А уйти из комнаты… Да, собственно, весь Путь Бегуна и есть одна большая попытка уйти, бросить, покинуть, оставить, избавиться… Только вот не получается. Нет из этой комнаты выхода. И хохочут детишки уже в открытую, покатываются, позволяют себе наглость тыкать пальцами во взрослого дядю и говорить ему гадости. Жестокий народ – дети.
Думая обо всём этом и теребя мимоходом сорванный с диковинного дерева резиновый лист, Чернов подошёл к Вефилю. Когда до входа в город оставалось метров триста, он услышал вдалеке слабое-слабое, но очень хорошо различимое, такое знакомое гудение. Он даже не удивился, подумал только: к чему бы это снова? Может, он всё-таки вернётся? Может, недосказал чего? Или просто летает – разминает старые косточки… Нет, не понять… Не место людям в драконьем мире.
