Юрий Симоненко
Тут вам не кино
Недозомби-вирус
Случился как-то раз… – Да-да, знаю, было уже в других рассказах. Считайте это зачин такой. Ну, как: «Жили-были…» или «В некотором царстве, в некотором государстве…» Понятно? Во! Поехали! – Случился, значит, как-то раз мировой зомбиапокалипсис. Да не такой, как в дебильных сериалах про зомбей, и не такой, как в годных книжках (например, у Андрея Круза), а совсем другой, какого никто (кроме вашего покорного слуги, разумеется) не ожидал.
Что произошло? Сейчас расскажу…
Придумали наши, то бишь российские учёные способ оживлять мертвецов. Не для того, чтобы делать из мертвецов солдат, как в голливудских фильмах, и не для другой какой пакости, а чтобы посылать тех мертвецов в космос, трудиться там, ибо мертвецы те получались разумные, никого не жрали и вообще вели себя как приличные люди. Оживляли не всякого, а только прошедших при жизни специальную профподготовку и психологические проверки (у нормальных врачей, а не у популярных в основном на Западе шарлатанов, что зовутся «психологами»), потому как, оживление это – процедура очень дорогостоящая и к тому же секретная. Сами понимаете, упрут такого мертвеца те же пиндосы, выяснят технологию, и тогда точно наклепают бессмертных солдатиков, как в своих киношках… В общем, наделали наши учёные живых мертвецов не много – всего двенадцать человек. И все были высококлассные специалисты из инженеров, строителей, учёных, ну и из военных с фээсбэшниками тоже, не без того. Получился стройотряд из умелых на все руки и сознательных мёртвых товарищей. Стройотряд тот – совершенно секретно – отправили на планету Марс, строить там город-сад, где впоследствии не просто яблони будут цвести, но будут и всякие удобства – всё для нормальной жизни и трудовой деятельности живых россиян. Мертвецы на Марс благополучно долетели, и развели там бурную деятельность, показывая головокружительные успехи день за днём и год за годом, ибо не требовалось тем товарищам ни воды, ни еды, ни земного свежего воздуха. Посмотрев на кипучую деятельность марсианского стройотряда, наше начальство решило секретное это дело обнародовать, и сообщило всему миру об успехах отечественной науки и космонавтики. О русских мертвецах на Марсе узнал весь мир, и стали эти мёртвые товарищи мегапопулярны.
И вот тогда, увидев, что оживлять мертвецов действительно возможно, в «Цитадели Свободы и Демократии» задались целью повторить наш успех. Очень пиндосам хотелось заиметь морскую пехоту из бравых мёртвых ребят… И начали пиндосские учёные тему эту активно исследовать. Ну и доисследовались…
Короче, устроили-таки пиндосы планетарный зомбиапокалипсис: разрабатывая некий «идеальный зомби-вирус», чтобы не как у нас – у русских – дорого и муторно, а просто и дёшево, изобрели херню и по халатности своей заразили той хернёй весь мир. Теперь после смерти абсолютно все без исключения покойники стали оживать и… Нет, не жрать живых людей, а превращаться в тупых и совершенно бесполезных в народном хозяйстве существ, бессмысленно ползающих на карачках, стукающихся головами о стены, пускающих слюни и потихоньку разлагающихся.
Эти недозомби никого не узнавали, ничего не умели, не проявляли агрессии; многие просто лежали и смотрели перед собой, травмируя психику родных и близких. Самый тупой даун, олигофрен и дебил на фоне получавшихся теперь посмертно из всякого умершего гражданина «овощей» смотрелся натуральным сверхразумом. Только когда процесс разложения полностью разрушал мозг и нервную систему этих жалких непокойников, они переставали отличаться от покойников прежних, обычных.
Такой вот зомбиапокалипсис. Ни тебе упырей кровожадных, ни заброшенных городов с полными товаров магазинами, ни поселений «выживших», как в повесточковых сериалах. Люди жили, как и раньше: ходили на работу, развлекались, женились, детей рожали… Ну, по крайней мере, подавляющее большинство. Разве что, заметно религиознее стали. Мертвецов вот только в закрытых гробах всё чаще хоронили, да и крематории без работы не стояли. А кто очень хотел устраивать церемонии, как в прежние времена, тем приходилось раскошелиться. Объявилось множество предприимчивых медработников, которые за щедрую плату брались тыкать недозомбей скальпелями в разные правильные места, после чего покойные лежали в открытых гробах смирно, и даже глазами не вращали.
Известный читателям по другим зомбиапокалиптическим рассказам из настоящего сборника Серёга Огурцов в этой альтернативной реальности так и не собрал партизанского отряда особого назначения, не истреблял мутантов-метаморфов, уголовников и этнических банд, а трудился скромным лаборантом в известной фармкомпании, имел долю в магазине «Охотник, рыболов и выживальщик» и в свободное время постреливал в тире, чтобы не терять полезные навыки. И Шамиль Борцухаев не собрал свою банду, и не встретился с Огурцовым, и потому дожил жизнь, торгуя на рынке овощами, и умер своей смертью, превратившись в «овоща».
А как же, спросят читатели, те, другие мертвецы, которых на Марс отправили? А с ними всё хорошо. Нет, конечно, бывали и у них кое-какие проблемы по мелочи, и даже настоящие эксцессы случались, не без того. Но о том уже написана другая история. Читайте повесть «Стройотряд», – она как раз про этих самых мёртвых товарищей. Таких живых мертвецов ещё нигде не было.
Машина Шнобельмана
Построил как-то раз гениальный учёный Самуил Рудольфович Шнобельман – выдающийся математик и физик – у себя в гараже машину времени. И решил испытать машину эту, не откладывая дело в долгий ящик. Лично.
– Стану первым путешественником во времени! – сказал он себе, пристегнувшись и устраиваясь удобнее в кресле посреди диковинных трансформаторов, ламп накаливания, телевизионных антенн и микросхемных плат.
Глубоко вдохнув и выдохнув, он на всякий случай перекрестился и, протянув руку, взялся за рычаг рубильника на самом большом из трансформаторов, закреплённом прямо перед ним на сваренной из стальных труб квадратной раме.
Машина представляла собой подобие «багги» на четырёх колёсах, однако, ходовые качества её были весьма скромны; рама была нужна для жёсткого соединения элементов машины вместе, а колёса – для её транспортировки в пределах нескольких десятков, максимум сотен метров. Понятное дело, что двигателя и трансмиссии машина эта не имела, – вместо них были педали, как у велосипеда, редуктор и пара рычагов. Всё остальное оборудование, обильно сосредоточенное на этой самодельной тележке служило исключительно перемещению её самой и пассажира во времени и пространстве.
Многочисленные переключатели и верньеры вокруг Самуила Рудольфовича были настроены на место и дату, куда собрался отправиться гениальный учёный; на сегментном табло слева от главного рубильника светилась надпись: «ИЗРАИЛЬ»; на табло справа: текущая дата и дата переноса: число, месяц и год – одна тысяча четыреста сороковой до нашей эры. Индикаторы – зелёные, красные, жёлтые, синие – весело перемигивались; утробно гудел суперкомпьютер, закреплённый на раме справа от кресла; сзади за креслом что-то мерно пикало.
Зажмурив на несколько секунд глаза, Самуил Рудольфович открыл их, ещё раз пробежал взглядом по табло и приборам, набрал полную грудь воздуха и, задержав дыхание, решительно перевёл рычаг в положение «Вкл»…
…Гараж, в котором стояла машина времени, мгновенно исчез. Непроглядная чернота и странный неприятный холодок космического вакуума окружили Самуила Рудольфовича; тело его потеряло вес и полностью пропало ощущение положения в пространстве. Мириады точек звёзд, что без мерцания ярко и ровно горели в окружившей его черноте, не могли осветить оказавшуюся в невесомости машину, и только табло с надписью «ИЗРАИЛЬ» и табло с датой, да многочисленные прикрытые цветными колпачками маломощные лампочки позволили ему кое-как сориентироваться.
Ощутив, что из-за поднявшегося внутреннего давления он больше не может удерживать в груди набранный воздух, Самуил Рудольфович выдохнул превратившийся тут же в пар кусочек земной атмосферы и, начав про себя обратный отсчёт – «Десять, девять, восемь, семь…» – потянулся к расположенному под табло с датой рычагу обратного переноса…
…На счёте «два», когда сознание нашего естествоиспытателя уже стало меркнуть, он, всё-таки, сумел нащупать нужный орган управления…
…Ему повезло. Причём дважды: повезло вернуться обратно на Землю, в свой гараж, и повезло не оказаться при этом странным и страшным образом смешанным с гаражной стеной… А вот машине повезло меньше. Правая часть машины вместе с суперкомпьютером по возвращении оказалась со стеной одним целым. Только кресло, в котором продолжал сидеть пришедший в себя Самуил Рудольфович, пребывало внутри пространства гаража и – вот же везение! – в месте том не оказалось ни верстака, ни шкафа с инструментами. Да и окажись там пустая картонная коробка, или прислонённая к стене лопата, Самуилу Рудольфовичу бы не поздоровилось…
– Вот тебе и древний Израиль, старый ты дурак… – тихо пробормотал учёный, выбираясь из кресла.
Самуил Рудольфович очень хотел взглянуть на живого Моисея, но не учёл в своих расчётах простой вещи, о которой обычно забывают писатели-фантасты и некоторые гениальные учёные.
Перемещающемуся хоть в прошлое, хоть в будущее путешественнику потребуется вначале вычислить не просто географическую точку на планете Земля, в которую он собрался переместиться, а точку… – нет, не в Солнечной системе, и даже не в Галактике, и даже не в скоплении галактик… – во Вселенной! Ту самую точку, в которой в нужное ему, путешественнику, время находилась или будет находиться географическая точка планеты… При этом ошибка, скажем, в полметра может привести к тому, что путешественник окажется по пояс в земле, или в стене дома, или в месте, где росло или будет расти дерево, или над пропастью, или вот как только что – в открытом космосе.
А ведь ему, по сути, повезло! Ведь мог бы оказаться внутри какого-нибудь астероида, или планеты, или даже звезды!
Вполне возможно, что в тот самый момент, когда Самуил Рудольфович недолго обретался посреди космической пустоты, где-то очень-очень далеко, где была тогда земля обетованная, известный еврейский пророк и политический деятель водил свой народ по пустыне, или по дну Красного моря, вот только присоединиться к тем мероприятиям наш учёный муж никак не мог. Хорошо хоть назад вернулся…
А как же, спросит любопытный читатель, так вышло, что вернувшись обратно в тот же момент времени, машина угодила не на своё прежнее место, а в стену гаража? О том автор не ведает. Возможно, то была какая-то ошибка в машине. А быть может, Самуилу Рудольфовичу просто сказочно повезло.
Во всяком случае, всем будущим путешественникам во времени стоит кое-что крепко запомнить:
Даже если вы просто сидите на месте и никуда не двигаетесь, вращающаяся вокруг своей оси планета несёт вас со скоростью примерно двести шестьдесят метров в секунду (если брать в пример широту Москвы). Добавим сюда скорость движения Земли по орбите вокруг Солнца – тридцать километров в секунду, и скорость обращения самого Солнца вокруг центра Галактики – двести сорок километров в секунду. Добавим также и скорость сближения Млечного Пути с Туманностью Андромеды – около ста двадцати километров в секунду, и скорость их совместного движения в направлении Скопления Девы – около четырёхсот километров в секунду. И ещё добавим движение Местной группы галактик и Скопления Девы в направлении Большого аттрактора – шестьсот километров в секунду.
После того случая Самуил Рудольфович не стал восстанавливать пришедшую в негодность машину времени, и строить новую тоже не стал, решив, что полезнее будет починить стену.
Попаданец Аркадий Рогатов. История пятая, в которой наш герой никуда не попал
После возвращения из «святых 90-х», попал в следующий раз Аркадий Рогатов во Владимира Влади… Простите, товарищ майор, я больше не буду! Честно-честно! Честное пио… а-а-ай!.. Ну всё, всё! Понял! Простите!
Реальное Эр-Пэ-Гэ
Жил-был читатель, и любил он читать фантастику. Читал он много и постоянно: твёрдую как железобетон фантастику научную, фантастику боевую, космическую, постапокалиптическую, социальную; не чурался хорошего фэнтези и даже историй про попаданцев, среди каковых тоже бывают достойные внимания вещи. Перечитал всю классику; перечитал подборки толстых советских журналов; плюясь, перечитал весь шлак из 90-х, серию «S.T.A.L.K.E.R.», «Метро» и «Гарри Поттера». А когда понял, что читать ему осталось только современников, напала на него тоска зелёная. Потому как увидел читатель, что не пишут современники его любимой фантастики, а пишут какое-то говно: ЛитРПГ, РеалРПГ, Бояръ-Аниме и нечто инфантильно-тошнотворное, выдаваемое за подростковую литературу, именуемое дебильным словом «янг-эдалт».
Присмотревшись к новым именам, читатель обнаружил, что большинство этих имён появились совсем недавно – в какие-то три-пять лет. И за столь недолгое время авторы эти успели понаписать кто тридцать романов, кто пятьдесят, а кто и все сто. Попробовал почитать – оказалась графомань лютая. Но более молодые читатели графомань эту охотно употребляли, читали так, что аж за ушами хрустело, и добавки просили. Описания игрового процесса; какая-то японщина и корейщина; какие-то кланы и боярские роды́; магические академии; попаданцы в Наруто… – всё поглощала непритязательная молодёжь.
Глянул на авторов постарше, кто ещё десять-пятнадцать лет назад писал бодрые боевички про зомбей и попаданцев в другие миры… Боже! Пролетарский наш Аллах! И эти туда же! Пишут ЛитРПГ, явно стремясь обогнать новоявленных графоманов по числу публикуемых в год книг.
«Что делать? Как быть?» – схватился за голову читатель. Попробовал перечитывать старые фантастические романы, которые ему раньше очень нравились, но быстро понял, что это плохая идея. Книги, которые в годы юности казались ему остроумными и полными гениальных идей, теперь таковыми уже не выглядели. Это потому, что читатель наш повзрослел.
И тогда он решил: «Напишу свою книгу! Такую, чтобы душу отвести! В жанре Реал – мать его – РПГ!»
Сказано – сделано! Сел и написал…
…Грозовые облака застили осеннее небо, где-то вдали засверкали бело-голубые молнии, а по крыше Центрального Дома литераторов, в котором собрались вместе все ТОПовые авторы популярного сайта Время Убей, пишущие в год не менее десяти романов, ударили первые крупные капли дождя. Они собрались в большом зале этого Храма Литературы, чтобы присутствовать на церемонии награждения самых выдающихся золотыми, серебряными и бронзовыми кубками, а также конвертами с наличными деньгами. Каждый из трёх сотен собравшихся на конвент молодых и талантливых авторов полагал себя достойным высокой награды, но имён победителей никто не знал. Интрига!
В зал впустили не всех желающих, а только самых-самых. Здесь были Юрий Перекуров, опубликовавший за полтора года аж семьдесят два романа, и жалкий эпигон и подражатель Андрея Круза – некто Алекс Недокруз, высокомерное интернетное чмо Андрей Покрасников и плодовитейший и бездарнейший из графоманов Макс Хеклер; были Александр Мразотов и Вадим Фаггот, оба оправдывающие свои фамилии; была парочка украинствующих либералов и русофобов из Харькова – престарелые гомосеки Олежик и Дмитро, скрывающиеся за общим на двоих псевдонимом Генрих Лейба Куколди; Иван Колдун – человек-гондон, и, конечно же, Кир Хлебальский с Ником Метёлкиным – неизменные ТОПы вышеназванного сайта.
Нескольких известных писателей из «старой гвардии», зашедших в тот день в Дом литераторов, чтобы просто выпить пива в буфете, и изъявивших желание поприсутствовать на церемонии, в большой зал не пустили организаторы с охраной, предложив им подождать в фойе, когда номинанты выйдут на раздачу автографов. На что один из прежде известных писателей – кажется, его звали Лукьян Дивный – кинулся на наглецов с кулаками, но был урезонен собутыльниками.
Когда двери зала закрылись, номинанты расселись, свет притух и из колонок на сцене зазвучала торжественная музыка из какого-то голливудского фильма, на сцене открылся пиксельный портал, как в фильме «Матрица», из которого к собравшимся вышел…
(Торжественная голливудская музыка достигла в этот самый момент кульминации.)
…недовольный читатель. Он был обмундирован как заправский спецназовец, увешан подсумками с гранатами и всякими полезными для нормального героя вещами; в руках его был пулемёт РПК-74 с СПУ – съёмным подающим устройством, а сбоку до колена висел огромный невиданных размеров стальной короб, из которого к пулемёту тянулась лента питания.
– Ну, что, козлы! – громко сказал со сцены читатель. – Любите РПГ? Щас, бля, я вам покажу настоящее Реальное Эр-Пэ-Гэ! – И нажал спусковой крючок.
Первые две пули ударили в грудь Макса Хеклера, и графоман, взвизгнув как свинья, завалился назад, сломав спинку кресла. На груди его расплылись буро-коричневые пятна, а по залу полетел душок дерьма. Третья пуля попала точно в лоб резко вскочившему с места Недокрузу, и тот скопытился, не произнеся ни слова. Следующая пуля попала в короткостриженую растатуированную как ковёр бабу лесбиянистого вида, которую звали… да хрен её знает, как там звали эту дуру! Завоняло говном ещё сильнее. Потом были Перекуров, Мразотов, Фаггот… Зал наполнялся запахами сгоревшего пороха и говна. Началась паника, графоманы вскакивали с мест, сталкивались лбами, прятались друг за друга, дрались, визжали как кастраты: «А-а-а-а-а-а-а!!! Памаги-и-и-ите! Убива-а-а-ают! А-а-а-а-а-а-а!!!» Пришла очередь чмыря Покрасникова, за ним одного и другого Куколди… «А-а-а-а-а-а-а!!!» – вопили подстреленные графоманы. И каждый раз, когда пуля разила очередного молодого-талантливого-автора, читатель зло приговаривал:
– Плюс пять к меткости! Плюс десять к урону! Минус один к жалости!
Ствол пулемёта покраснел от частой стрельбы, на полу большого зала Центрального Дома литераторов вяло копошились, отчего-то никак не желая подыхать, ТОПовые графоманы, – уже не меньше сотни, – а воздух наполнялся невыносимой фекальной вонью.
Читатель убрал палец со спускового крючка, и зал заполнила звенящая тишина, продавившая визги и стоны. От дверей послышался глухой шум – это снаружи в зал ломилась охрана. Безуспешно. С появлением из портала читателя с пулемётом, двери заблокировали туманные «текстуры», как в компьютерной игре. В зал нельзя было войти, и из него нельзя было выйти.
– Ладно, – поморщившись, произнёс читатель, опуская ствол пулемёта, – на первый раз вам хватит… Да не стони ты, гондон! – прикрикнул он на ползавшего в проходе Ивана Колдуна. – Живой же! Это вам, козлам, было моё первое и последнее читательское предупреждение. Ещё раз кто напишет РПГ или боярку… или больше трёх романов в год! – Он повысил недобро голос, после чего выдержал театральную паузу, обводя зал суровым взглядом. – Приду к каждому, и нафиг расстреляю! По-настоящему. Боевыми. А не как в этот раз, пулями из говна… Понятно?! – прикрикнул читатель, взглянув на пришедшего в себя и зашевелившегося посреди обломков кресла Макса Хеклера.
– Д-д-д-а-а-а! – зашуганно протянул тот, и громко испустил газ.
– То-то же… – Читатель развернулся и небрежно взмахнул рукой, открывая портал. – Досвидос, черти! – сказал он, не оборачиваясь, и исчез в пиксельном матричном мареве портала, которое провисело в воздухе ещё секунду и схлопнулось…
…Участники конвента нескоро разъехались в тот день из Центрального Дома литераторов. Они надолго оккупировали все имевшиеся в здании уборные, где усиленно отмывались от читательских пуль и стирали портки. Ни погибших, ни тяжелораненых среди них, конечно же, не было. Разве что, некоторые, падая, получили синяки, ссадины и лёгкие ушибы. Что, в общем-то, и неудивительно, ведь от говна говну какой убыток?
Хроники Эдика V. Отверженный
Прошло лето, наступила осень. Эдик не навещал больше тётку Анну. Он ходил исправно на работу в офис, а всё свободное время посвящал самосовершенствованию. А именно: ходил после работы в качалку и занимался самбо, а в выходные посещал курсы токарей. Начал, было, ходить ещё на тренинги по «пикапу», то бишь соблазнению баб на предмет секса, но быстро понял, что главный гуру – типичный инфоцыган, которому дают только проститутки, финансы на которых тот и собирает путём окучивания разных девственников и просто застенчивых чуваков. Поэтому, «пикап» он скоро забросил и вместо того, чтобы развешивать уши перед хитрожопым коучем и оплачивать ему проституток, прикупил кое-какие инструменты и стал потихоньку чинить мебель у себя в квартире, справляясь в интернете на разных тематических форумах – чего и как правильно делать, а потом и вовсе принялся за небольшой косметический ремонт.
Мышцы Эдика крепли, движения и повадки становились уверенными и местами даже хищными, число умений его с каждым днём росло, и теперь уже нельзя было сказать про него, что он рукожопый. Эдик стал коротко стричься, отпустил аккуратную бороду, и выглядел теперь этаким резким и бодрым молодым мужиком. Коллеги противоположного пола стали чаще ему улыбаться и заговаривать с ним, а офисные альфачи поглядывали на него с опаской…
…В декабре месяце перед Эдиком во весь рост встала реальная проблема выбора: с кем провести, так сказать, обряд инициации, чтобы стать наконец настоящим и полноценным мужиком (ведь Эдик, напомним читателям, всё ещё оставался девственником) – с маркетологом Ленкой, с бухгалтершей Светкой, или с разбитной спортивной девахой Наташкой из качалки? И наш обновлённый и возмужавший герой решил: ни с кем!
«Отдеру как сидоровых коз всех троих! – сказал он себе. – Но потом». А инициировать своё мужское начало он решил с законной супругой, которая, как он надеялся, ждала его в волшебной стране Мордорвинде – с прекрасной принцессой Галоперидриэлью. Потом он обязательно найдёт время для приватного общения с Титанией, королевой лесных фей. А уж после примется за Ленку, Светку и Наташку…
…К новогодним выходным Эдик готовился тщательно. Приоделся, приобулся в цивильное, посетил магазин «Охотник, рыболов и выживальщик», в котором закупил тактикульный шмот и всё необходимое для нормального героя (а-то мало ли… вдруг ту амуницию, что осталась на поляне у лесных фей, кто прибрал к рукам?); прикупил новую «Сайгу» двенадцатой модели (как завещал писатель Андрей Круз, книги которого стал в крайние месяцы на досуге почитывать наш обновлённый Эдик, стволы лишними не бывают) и, конечно же, запася патронами. Всё это добро упаковал в большой непромокаемый тактикульный баул, а в другую (цивильную) сумку уложил приобретённый для тётки Анны Петровны дорогой подарок – шубу из чернобурки.
Собрался, значит, и тридцать первого числа декабря поехал в деревню. На своей, к слову, машине. Ещё летом Эдик отучился в автошколе и в сентябре приобрёл подержанную «Ниву» бежевого цвета.
– Эдик? – вытаращила подкрашенные в честь праздника красивые глаза Анна Петровна на крепкого спортивного мужика с аккуратной бородкой в дублёнке, штанах в стиле милитари и берцах, вышедшего из остановившейся у её ворот незнакомой машины.
– Я, тёть Ань. Кто ж ещё! – улыбнулся Эдик, обходя машину и открывая багажник. – Я тут вам кое-чего привёз… – сказал он, доставая из багажника сумку с подарком и всякими съестными ништяками, которые он прикупил по дороге в деревню.
– Ах! Эдичка! – всплеснула женщина руками, когда, войдя в дом, Эдик извлёк из сумки лисью шубу и протянул ей. – Да что же это! Это же денег каких стоит!
– Ерунда… – Эдик махнул рукой. – Надевайте скорее! Посмотрим, как подойдёт…
…Шуба подошла. Тётка смотрелась в ней весьма, надо отметить, эффектно. Женщина она была приятная, самую чуть полноватая, но без того веса, который обычно называют лишним. Нет, ничего лишнего в этой сорокапятилетней крепкой и ладной, грудастой бабе не было. Городские сверстницы Анны Петровны, чтобы так выглядеть, упражняются до седьмого пота в спортзалах и проплывают километры за раз в бассейнах, а Анна, которую Петровной звали исключительно из уважения, поддерживала форму благодаря натуральному хозяйству, требующему ежедневных трудовых усилий, свежему деревенскому воздуху и в целом здоровому образу жизни.
Посмотрел Эдик на неё, посмотрел, да так засмотрелся, что вспомнилось, как минувшей весной довелось ему осязать – пусть и большей частью в беспамятстве, полагая, что то вовсе другая была женщина – её роскошную, тяжёлую, упругую и такую тёплую грудь. Вспомнилось, как летом, после работы на огороде или в саду, пахло от Анны Петровны потом, и запах этот был всегда на удивление приятен, как обдавало его, Эдика, исходящим от неё жаром всякий раз, когда он на мгновение приближался к ней слишком близко. Замер наш Эдик, засмотревшись на эту женщину, и овладевшая им гамма чувств не укрылась от неё.
Приподняв с интересом изящную бровь, Анна Петровна посмотрела внимательно на стоявшего перед ней нового Эдика – не того замарашку и задрота с длинными несвежими патлами, каковым он был раньше, а уверенного в себе, сильного, в меру наглого и, пожалуй что, красивого молодого мужчину, младше её на семнадцать лет, – посмотрела и улыбнулась ему. «Ну и что, что младше на семнадцать лет…» – сказала она себе, а он каким-то пока ещё до конца неясным ему образом прочёл эту мысль…
…Час спустя прошедший неожиданную «инициацию» Эдик вышел из дома своей двоюродной тётки и, мимолётом размышляя на тему законности и моральной допустимости только что многократно содеянного, направился в сад к знакомому деревянному строению. Причём, в этот раз Эдик даже не помышлял о сокрытом в яме под строением проходе в иной мир. Сейчас ему требовалось просто справить нужду.
Наш герой довольно быстро разобрался с моральной дилеммой. Если можно иметь отношение с кузиной – сиречь двоюродной сестрой, и даже вступать с ней в законный брак, то почему бы не иметь таковых отношений с двоюродной тёткой? Закон таких отношений не запрещает. Другое дело – общественное, мать его, мнение… Здесь деревня. Соседи Анны Петровны знают Эдика как её – хоть и двоюродного, но, всё же – племянничка. Поэтому, решил Эдик, только что начавшиеся между ними отношения лучше не афишировать.
Шевеля валенками, в накинутом на голое тело старом тулупе Эдик шагал по протоптанной в снегу дорожке. На небе блестели звёзды, вокруг стояли припорошенные снежком яблони, и уже показался впереди украшенный шапкой снега деревянный домик сортира, когда на тропинке впереди с треском раздвинулась ткань реальности, и из открывшегося портала навстречу Эдику вышел старый знакомец – добрый волшебник из Мордорвинда Саурваронзуррбантургбенгурион. Похожий на актёра-гомосека старец был, как и всегда, облачён в неизменную белую хламиду, и в руке его был магический посох.
– Ну ни хрена ж себе! – остановившись, сказал Эдик. – Так ты и сюда ходить можешь!
– Я везде могу, – с раздражением ответил волшебник и зло уставился на Эдика.
Мороз стоял кусачий, но одетый в, по сути, плотную домотканую простыню и обутый на босу ногу в сандалии по типу древнегреческих дед холода, казалось, не замечал.
Эдик взгляд волшебника выдержал, помолчал, потом окинул критическим взором его облачение, медленно застегнул до того просто запахнутый тулуп и, сунув руки в карманы, заметил:
– Тэ-эк… Значит, можешь, говоришь… – Он цыкнул зубом. – А я тут, значит, в нужник ныряю, чтобы к вам туда пройти… – Взгляд его посуровел. – Позорюсь перед людьми, и… – тут он немного замялся, – близкую мне женщину позорю… В то время когда ты, Центризбирком…
– Саурваронзур… – начал, было, поправлять волшебник, но Эдик его настойчиво оборвал:
– В то время когда ты, Гэндальф недоделанный, оказывается, можешь открыть сюда другой грёбаный портал! – Руки Эдика в карманах сжались в кулаки. Он тихо и медленно недобро вопросил: – Ты ничего не попутал, дед?
– Фитиль прикрутил! – сухо рявкнул в ответ волшебник.
– Чё сказал!.. – Эдик достал руки из карманов и сделал шаг вперёд.
– Через плечо! – Волшебник пристукнул посохом. – Ты какого хера полез на эту милфу?! У тебя законная жена есть в Мордорвинде! Дева непорочная! И ты должен был оставаться девственником, до времени, когда разделил бы с нею ложе! А ты то к Титании, шлюхе этой недорослой, под юбку норовишь залезть, то теперь вот… – Старик не договорил и, скривившись, плюнул в сторону. – Все планы мне обосрал! Теперь придётся для принцессы другого мужа искать…
– Э-э! Постой, дед! – возмутился Эдик. – Как это «другого мужа»?! Охренел?! Я – законный муж Галоперидриэли! Щас вот схожу до машины, за сумкой, и проведёшь меня в Мордорвинд!
– Дурак ты… – покачал головой волшебник. – Всё. Теперь Мордорвинд для тебя закрыт. Пройти туда могут только задроты и девственники, готовые ради манды хоть в нужник нырять, хоть иным способом унижаться, а ты теперь не такой. Ты теперь крутой мужик, в качалку ходишь, бабы вокруг тебя вьются. Вон, даже тётку родную оприходовал…
– Двоюродную, – угрюмо поправил Эдик. – Это как кузина, только тётка…
– Да похеру, – сказал волшебник. – Я просто пришёл сказать тебе, Эдуард, что ты больше не Избранный, и что в сральник тебе нырять больше не нужно. Не поможет… – Взгляд старца погрустнел. Он некоторое время молча смотрел на Эдика с сожалением, и наконец произнёс: – Ладно, пойду я… – С этими словами он развернулся и, изобразив посохом перед собой особый магический знак, открыл портал, за которым виднелся волшебный лес.
– Э-э! Дед, постой, подожди! – позвал его Эдик.
– Ну, чего тебе ещё? – Волшебник обернулся.
– Ты это, извинись за меня перед Галоперидриэлью… И Титании передай привет.
– Ладно, – сказал старец.
– И это… Спасибо тебе, что предупредил насчёт нужника. А то б меня точно в дурку закрыли, если бы ещё раз спалили на выходе…
В ответ Саурваронзуррбантургбенгурион только хмыкнул и шагнул в портал, после чего ткань реальности за ним схлопнулась, издав электрический треск. В воздухе сильно запахло озоном.
«Ну, что ж… – сказал про себя Эдик Додиков. – Нет худа без добра…» Подышав быстро на пальцы, он потёр ладони и, сунув руки в карманы тулупа, побрёл к сортиру…
Ему было немного грустно и жаль. Не о том, что не сложилось с принцессой Галоперидриэлью, – перед принцессой ему было просто стыдно, – а о том, что не вышло с королевой лесных фей Титанией. Вот с кем бы Эдик с удовольствием провёл ночку-другую.
…«Зато, – сказал он себе, возвращаясь в дом, – у меня теперь очень хорошие отношения с Анной Петровной, а в перспективе – Ленка, Светка и Наташка!»
