Юрий Корочков
Пингвин выходит на связь
Среди ночи нас разбудил грохот. Выскочив из-под одеял, мы увидели, что о корпус лодки ударяют льдины. Их было целое море. Лёд уходил из озера в реку, по которой нам предстоял путь. Пришлось срочно менять стоянку, но, слава Богу, всё обошлось. Мы уже было решились сниматься с якоря, но всё вдруг окутал непроницаемый туман. Утром туман рассеялся, и мы вошли в реку.
Течение было столь стремительным, что Алёшка едва успевал ворочать рулевым веслом, я же вовсю орудовал шестом на носу лодки, отталкивая льдины. Русло реки изобиловало крутыми поворотами, а вскоре мы попали на первый порог – каменную гряду, протянувшуюся вдоль русла метров на триста. Каменных глыб не было видно, и лишь вода, кипевшая на поверхности, выдавала гряду. Мы старались держаться подальше, но, уворачиваясь от льдин, всё ближе приближались к опасной черте. Наконец порог был пройден, и мы, поставив парус, смогли вздохнуть спокойнее.
К вечеру погода испортилась – сильный северный ветер гнал волну, и мы решились заночевать. Сижу у костра и пишу эти строки.
5
Июнь?
Надо взять себя в руки. Сегодня у меня появились первые признаки цинги. Когда я сказал об этом Алёшке, он признался, что у него цинга уже больше месяца. Но надежда ещё есть. Главное – не отчаиваться, и мы выберемся. Продолжу заметки с того места, где остановился.
После той ночи мы шли по реке целый день, и к вечеру добрались до распутья. До сих пор сомневаюсь, правильно ли мы тогда решили пойти по течению – к морю. Выше по течению притока был установлен крест, там могли быть люди, жизнь. Но идти против течения мы, ослабевшие после зимовки, могли только под парусом, а это крайне ненадёжно при местных переменчивых ветрах. И мы продолжили наш бесконечный путь вниз по реке. Глядя на нашу очень «обзорную» карту, я думаю, что мы спускались по Пясине. Только она тянется так далеко на север, сворачивая затем на запад, и впадая в море фактически перпендикулярно Енисею. Река очень широкая – шире Невы у стрелки Васильевского острова, но мелкая, с низкими каменистыми берегами, за которыми до самого горизонта тянется голая безжизненная тундра.
