Юрий Анатольевич Кириллов
Будущее уже было
Дорожные преграды
Двое мужчин, по внешнему виду один из которых из радикальной группировки, а другой журналист в каске и зелёном жилете, пробираются сквозь толпы самых разных людей – ликующих и скандирующих, грязных, но весёлых и, чувствующих себя очень свободными. Одни, с перевязанными руками или головой, но счастливыми лицами грызут здесь же пожаренное на костре мясо, другие поют песни и целуются, третьи пытаются прыгать, чтобы согреться и выкрикивают, повторяя лозунги, громко провозглашаемые выступающими со сцены. Всюду уже атмосфера праздника, несмотря на то, что совсем рядом ещё продолжает проливаться кровь, и гибнут люди. Каждый здесь ощущает свободу безнаказанности после долгих лет ограничений. И эту свободу каждый пытается использовать так, как он её понимает, в меру своих потребностей. У большинства это проявляется в безнаказанности за беспорядок вокруг, что никто не накажет за разбрасывание мусора, за разбитие стекла, за надписи на стене и т.д. Даже в таких мелочах многие чувствует внутри свободу действий. Поэтому площадь напоминает уже одну большую помойку. Мусор, по которому просто все ходят, всюду под ногами. Всё сплошь завалено камнями, пакетами, грязной пластиковой посудой, шелухой от семечек.
Выступающие со сцены, сменяя друг друга, выкрикивают лозунги о перевыборах президента, и подбадривают толпу обещаниями, но, в то же время призывают к осторожности и попусту не лезть под пули силовиков, рассказывая о массовых переходах солдат внутренних войск на сторону народа.
Мужчины пробираются к палаткам, расположенным недалеко от сцены. Войдя в одну из них, Тарас представляет своего друга, как питерского историка – блогера от народа, который делает репортажи о народных восстаниях против коррумпированной и диктаторской власти. За столами сидят представители и лидеры разных группировок, активно обсуждая что-то между собой и отдавая распоряжения приходящим и уходящим активистам, называющих себя между собой «сотниками».
Сергей понимает, что он попал в один из штабов, регулирующих действия Майдана. Быстро оглядевшись, он также сознаёт и то, что это далеко не верхушка, здесь нет настоящих лидеров оппозиционной власти, здесь нет ни одного депутата, которые реально руководят всем переворотом. Здесь лишь тактические исполнители, которые, в свою очередь раздают распоряжения действующим отрядам. Сергей остаётся стоять в стороне у входа, а Тарас, переговорив о чём-то на ухо с одним из руководителей, выходит, оставляя товарища дожидаться внутри. Через несколько минут в палатке появляется один из таких сотников и с ходу кричит, что ушли крымчане, что не успели их «уложить на месте». Сергей сразу узнает знакомый голос лидера банды отморозков Миколы, с которым встречались у ресторана.
– Нічого, – отвечает ему один из местного руководства, с которым Тарас шептался до этого, – далеко не підуть, перехопимо їх по дорозі. Воно навіть і так краще… Це вже не твої турботи. Йди поки.
– Добре, – Микола громко смеётся, берёт со стола яблоко, откусывает и поворачивается, чтобы выйти, но увидев Сергея, удивляется, – А, що тут він москаль робить?
– А твоє яке діло, – возмущается всё тот же майдановский лидер, – Не всякий москаль нам ворог. Буває і хороший москаль.
– Хороший москаль – мертвий москаль, – подойдя почти в упор к Сергею, сотник демонстративно делает жест, проведя большим пальцем возле своей шеи.
Ещё один такой же вооружённый сотник, стоявший рядом, посмотрев на Сергея, качает головой:
– Ні, це наш хлопчик. Я бачив як він на своїх руках виносив з під куль нашу поранену Марьянку.
– Твоя справа, Микола, – продолжает представитель руководства, – накази виконувати и своїми бійцями командувати. А тут політика. Не твого розуму справа. Йди займайся своєю справою.
Боец отвечает ухмылкой. В этот момент в палатке появляется Сирый и сразу направляется к Сергею, здороваясь и похлопывает друга по плечу. Сотник Микола, ещё раз бросив косой взгляд, тут же покидает палатку. Сирый подходит к одному из руководителей Майдана и даёт какое-то распоряжение, после чего выходит из палатки, уводя за собой друга.
– Сергей, у меня для тебя две новости, и одна из них хорошая, – отойдя пару метров начал Сирый, – нашёл я Мишку, слава Богу, жив…
– А вторая?.. – Филатов пристально смотрит в глаза друга. – Ну, не томи… Ранен?.. Идти может?
– Да, всё в порядке с ним. Побили только малость. Ну, до свадьбы заживёт.
– Шутишь, ещё… Что тогда?
– Не знаю пока, получится ли вытащить так скоро… И получится ли вообще. Я попробую, но, нужно время. Возможно, что ждать придётся долго. Если что, ночевать я тебя к себе определю.
– Я готов, хоть сколько. А ночевать могу и здесь. Я тут уже, как свой… – Сергей пытается пошутить, но, у него это плохо получается.
– Ну, добре. Тогда будь пока здесь, дожидайся Тараса, а я в Украинский дом, порешаю через нужных людей.
Друзья прощаются, и Сергей остаётся один среди митингующей толпы совсем рядом со сценой, где выступающий громко рассказывает, как повстанцы уже блокировали Академию внутренних войск и не допустили участия курсантов в уличных беспорядках. Следом за оратором под свист толпы на сцену поднимается глава администрации Киева и демонстративно заявляет о выходе из правящей партии и берёт на себя ответственность за жизнедеятельность города, о том, что он немедленно запускает работу метро. Толпа ликует. Свисты переходят в весёлые крики радости.
Следующий выступающий, обращаясь к власти, вновь кричит о недопустимости применения оружия, и объявляет, что колонна десантников, которая двигалась на Киев, остановлена, что глава генштаба Украины и замначальника генштаба Вооружённых сил подали в отставку, указывая на рядом стоящего офицера. Тот обращается к народу: «Сегодня происходит втягивание военных в гражданский конфликт, что является недопустимым. Это может привлечь к гибели, как военнослужащих, так и мирных граждан, чего нельзя допустить. Это моя собственная позиция, как гражданина, как офицера, и как руководителя, который отвечает за своих подчинённых…»
Самые разные лица, которые Сергей последние дни привык видеть из телевизионных новостей, сейчас здесь один за другим спускаются и поднимаются рядом с ним по лестнице на сцену и обратно. Вот уже какой-то священник во всеуслышание заявляет, что «украинская православная церковь Киевского патриархата принимает решение в своих богослужениях больше не упоминать власть нынешнего президента».
К микрофону выходят сразу несколько депутатов, представляясь от разных фракций и, заявляя о том, что «проголосовали и приняли постановление о выводе из Киева всех спецподразделений и внутренних войск и возвращении на места их дислокации». А следующий выступающий в форме силовых структур под громкие овации ревущей толпы провозглашает о «переходе в полном составе львовской милиции на сторону протестующих, не желая становиться заложниками власти в противостоянии с собственным народом своей страны, и если потребуется, готовы защищать его с оружием в руках».
Вслушиваясь в эти выступления и воззвания, Сергей невольно пытается оценить режиссуру «постановки», правильность и очерёдность подачи «нужной» информации, грамотно подзадоривая и подстрекая буйные головы бездумной бунтующей массы, не давая ни минуты скучать, чётко используя уже отработанные технологии.
Вот очередной такой подстрекатель изученными и стандартными фразами рассказывает, как депутаты правящей партии один за другим массово покидают её ряды, потому что не хотят делить ответственность с Януковичем за преступления его режима, как народ один за другим занимают администрации городов, как милиция в этих городах не препятствует, а добровольно переходит на их сторону, и как президент готовит к вывозу из своей резиденции ценности – картины, иконы, статуэтки, деньги, золото. Безусловно, от таких новостей толпа ликует и неистовствует от ярости и злости. Никто и не пытается даже задуматься, насколько эта информация может быть правдива, безоговорочно веря каждому сказанному слову.
Вот рядом оказываются откуда ни возьмись уже изрядно весёлые рок-музыканты, продолжая подогреваться коньяком из горла, передавая бутылку по очереди друг другу. Через минуту они уже на сцене, а полуопустевшая пятизвёздочная оказывается в руках Сергея от крайнего волосатого весельчака.
Взревев, первые же аккорды приводят в настоящее неистовство и до того, казалось бы, обезумевшую толпу. Но, музыкальное выступление неожиданно останавливает кто-то из очередных важных глашатаев с очередной неотложной новостью, воодушевлённо зачитывая с трепещущей на ветру бумажки: «Друзья!!! Наконец подписано Соглашение «Об урегулировании политического кризиса в Украине» между Януковичем и лидерами партий Яценюком, Тягнибоком и Кличко. Соглашение заверено министрами иностранных дел Германии и Польши, и представителем Франции!… Это соглашение поддерживает и администрация президента США!!!… Оно предусматривает, что на Украине состоятся досрочные президентские выборы, и страна вернётся к Конституции 2004-го года с перераспределением полномочий в пользу парламентской республики!.. В течение десяти дней будет сформировано правительство национального единства. Конституционная реформа начнётся немедленно!.. К досрочному дню голосования будет изменён Закон о выборах и поменяется состав избирательной комиссии. В стране не будет вводиться чрезвычайное положение!.. Расследование событий будет проведено под мониторингом Совета Европы. Внутренние войска и спецподразделения уже сейчас обязаны покинуть правительственный квартал!.. Депутаты уже приняли Закон, которым освобождают от политических преследований всех активистов Майдана!.. Диктатура Януковича низвергнута, и он уже не имеет поддержки своих депутатов в парламенте!!!…»
Каждая пауза поддерживается яростными и дружными восторженными возгласами уже совсем очумевшей от переполняющих чувств радости и почти обезумевшей толпы.
«…Но мы – штаб национального сопротивления, требуем немедленного освобождения всех задержанных активистов уже сейчас!!! Слава, Украине! Героям, слава!» – немного подумав, продолжает выступающий активист.
Вся площадь в голос бездумно повторяет и скандирует лозунги. Сергей продолжает с удивлением и интересом всматриваться в лица ликующей толпы, пытаясь понять, что движет этими людьми, которые совершенно не понимая настоящих реалий, лишь поддаются всеобщему веселью, радости сиюминутной свободы, ни на секунду не задумываясь, как ей воспользоваться и для чего она вообще им нужна, под рёв гитар с вытянутыми вверх руками пускаются в дружные пляски.
***
Проходит уже несколько часов, а известий так и не поступает. Сергей, изрядно устав от неистового шума и всеобщего шабаша, решает найти тихое укромное место, чтобы спокойно дозвониться до друзей и узнать, как выбрались из города. Пробравшись мимо палаток, он оказывается перед огромным обгоревшим зданием. Пожар в Доме профсоюзов уже потушен, но, складывается полное впечатление, что дымиться продолжают даже стены. Бойцы самообороны толпятся возле входа, охраняя от посторонних. Но, Сергей замечает, как какой-то корреспондент выходит из здания. Включив на телефоне камеру, он решает сделать попытку, и с очень уверенным видом идёт прямо на организованную охрану. Увлечённые разговором между собой, майдановцы, расступившись, даже не обращают особого внимания на ещё одного «журналиста».
Оказавшись внутри, тут же ощущается резкий удушливый едкий запах горевшего пластика и… жареного мяса. В голову приходит только одна ужасающая мысль. На улице уже смеркается, а потому внутри полностью обесточенного здания почти совсем темно. Сергей, используя телефон в качестве фонарика, по осколкам стекла и бетона осторожно поднимается на второй этаж. Чёрный дым всё ещё заполняет коридоры, мимо изредка проходят какие-то люди без каких либо опознавательных знаков. Филатов замечает удивительную особенность, что в здании почти ни одного целого окна, снаружи беснуется Майдан, а внутри – гнетущая тишина.
Мрачная картина предстаёт в этой ужасающей обстановке. Материал, из которого сделаны стены, потрескался и тут же отламывается кусками. Все двери взломаны и по центру пробиты, словно топорами. Вероятно, в панике во время пожара искали подходы к гидрантам. Сергей осторожно поднимается выше по обгоревшей лестнице и попадает в большой зал заседаний. Стройными рядами, словно тысячи оловянных солдатиков, из бетонного пола торчат оплавленные металлические основы бывших кресел. Всё это напоминает кадры из фантастических фильмов о катастрофах. Заглядывая в соседние кабинеты, он натыкается на пыльные, но, целые и не разбитые чьи-то очки. На покосившемся столе под толстым слоем пепла чайные кружки и обгоревший хлеб. Видимо неожиданная трагедия застала людей за вечерней трапезой. На стенах висят расплавленные остатки от телевизоров, на шкафах чудом сохранившиеся, покрытые толстым слоя пепла, комнатные цветы.
Вдруг в этой тишине медленно и со скрипом открывается дверка шкафа, и на Сергея «смотрят» две пары с детства знакомых добрых глаз – Гагарина и Королёва. Очень старый, уже слегка пожелтевший, потрёпанный плакат с внутренней стороны дверки шкафа нисколько не пострадал и даже не подгорел.
Коридоры здания построены как в лабиринте. Трудно себе представить, как можно было в дыму искать здесь выход. На полу всюду разбросаны огнетушители, из стен торчат полностью сгоревшие гидранты. Сергей пытается представить, как здесь всё происходило, как пытались спасаться от огня, но, вряд ли это помогало.
На следующем этаже Филатов натыкается на комнату, где на полу целая гора обгоревших и оплавленных различных стеклянных пузырьков. Разбросаны десятки металлических военных касок и щитов. Вероятнее всего, именно здесь разливали по бутылкам эту адскую смесь, которая, впоследствии несла ужас и страх, наносила непоправимый урон и уносила жизни. Не покидает мысль, что и здесь причиной трагедии могла стать именно такая, случайно или даже специально, вспыхнувшая от чьей-то руки жидкость.
С каждым этажом выше запах становится всё ядовитей. Уже невозможно дышать, не зажав нос. Сергей ловит себя на мысли, что здесь пахнет смертью, чужой и мучительной. Металлические опоры и арматуры, торчащие из стен расплавлены и согнуты, перекрытия на потолке от невероятной термической нагрузки сильно прогнулись. Под ногами груды неразобранного обгоревшего мусора, по которому приходится шагать и спотыкаться. Ледяная дрожь пробегает по его спине, когда что-то хрустнуло под кучей обуглившейся одежды. Невольно приходит мысль: «А вдруг ещё не всех нашли и вынесли?»
Так и не решаясь перевернуть лежащее сверху, он быстро выходит и попадает в большую комнату. Из высокого окна повеяло ветром и появляется первая возможность глотка свежего воздуха. Отсюда весь Майдан, как на ладони. Сквозь ватную ненастоящую тишину, будто в перевёрнутом стерео, доносятся отзвуки музыки. Сергей тут же вспоминает, как уже «видел» всё точно также из этого окна, только из телевизионных новостей. Именно на этом самом месте ещё несколько дней назад стоял представитель администрации американского Белого дома и снимал на свой телефон митингующих на площади.
Новоявленный «журналист» также достаёт свой телефон и делает снимок. Тут же он видит пропущенное сообщение от Насти, из которого узнаёт, что «автобусную колонну по Бориспольской трассе заблокировали националисты, и им пришлось повернуть на Корсунь». Чувство сильной взволнованности охватывает Сергея. Он смотрит вниз на полностью, заполнившую площадь, массу народа. Перед его взором в спустившейся вечерней мгле предстаёт настоящее «людское море» из сотни тысяч свечей и фонариков, по которому словно лодки, над головами «плывут» гробы с телами погибших. Митинг превращается в ужасающе красочную панихиду.
Решив, напоследок, заглянуть ещё в один кабинет, Сергей с большим удивлением обнаруживает на столе небольшую, каким-то чудом совершенно не тронутую огнём, деревянную подарочную модель парусника. Неожиданно рядом слышится хруст штукатурки под ногами. Обернувшись, буквально в двух шагах, он видит такого же любопытствующего зеваку в форме корреспондента. Сделав несколько фотографий на телефон, молодой блогер пафосно произносит:
– Как символично. Корабль украинской революции – не подгоревший и не потонувший, – после чего вдруг спрашивает. – Можно, я заберу его себе, как сувенир. Не против?
Сергей в ответ только пожимает плечами, не имея никаких поводов возразить. Наконец звонит Тарас с хорошей новостью. Нужно возвращаться.
***
Подойдя к сцене с обратной стороны, Филатов обращает внимание на группу хорошо и дорого одетых людей. Даже со спины он понимает, что это кто-то из высшего руководства той самой оппозиции, вероятно, только что спустившиеся со сцены. Сергей только что отчётливо слышал, как кто-то из них во всеуслышание объясняли народу, почему подписали соглашение, почему пошли на уступки, и почему не удалось добиться перевыборов президента немедленно.
Сейчас же уже за сценой они пытаются что-то активно обсуждать и активно спорить. Филатов снимает каску журналиста, в которой находился всё это время, быстро сбрасывает яркую манишку, и из любопытства незаметно подходит почти вплотную, чтобы слышать их спор. В самом высоком Сергей сразу узнаёт известного в прошлом боксёра, а ныне лидера одной из оппозиционных партий. Другие лица также часто появляющиеся в новостях. Боксёр в чём-то сомневается, но, товарищи пытаются его убедить. Со сцены в это время доносятся обрывистые фразы выступающего, вероятно тоже из их компании: «… мы выражаем недоверие действующему президенту… Требуем продолжения борьбы с режимом Януковича до полной победы!.. Перевыборы должны быть назначены в ближайшие два месяца, а не в конце года!..»
Рядом с важного вида депутатами в дорогих пальто появляется уже знакомый Сергею, сотник самообороны в камуфляжной куртке и нашивками на рукавах, тот самый, что недавно заступился за него в палатке. Получив какие-то напутствия, он поднимается к микрофону и неожиданно заявляет: «Нужно продолжить начатое нами, нужно завершить свержение режима Януковича окончательно и прямо сейчас!.. Он много раз уже нас обманывал, обещая перемирие, а сам проводил карательные акции… Мы даём ему времени до утра, чтобы немедленно подать в отставку!.. Если он не согласится, мы продолжим борьбу и свергнем эту власть!!! Вы поддерживаете?!!!»
В ответ толпа ликует и беснуется. Тысячи голосов превращаются в единой вой. Депутаты заметно довольны происходящим, встречают возвращение сотника, похлопав того по лечу: «Молодец. Считай, что это твой звёздный час».
На сцену вновь поднимается депутат-боксёр, и несколько неловко начинает извиняться за подписание соглашения с президентом. Пока он выступает с призывами продолжить борьбу за свержение власти, оставшиеся быстро и чётко дают распоряжение этому главарю: «А теперь бери своих лучших пять-шесть сотен бойцов и в Межигорье. На тебе самая важная миссия. Автобусы наготове, там вас ждут наши люди. Оружие уже на месте. И запомни, никто не должен уйти. Не нужно никого оставлять. Всё подчистить. Ты всё понял? Подчистить!!! Картины, скульптуры и драгоценности привезёшь, куда скажут наши люди. И проследи за всем сам лично. Остального твоим бойцам до конца жизни хватит».
Когда сотник удаляется, заговорщики очень хладнокровно продолжают: «Нужно устранить всех… вместе с их семьями. Немедленно. Нельзя никого оставлять. Направьте срочно такую же бригаду бойцов к Азарову. Звоните в Харьков. Пусть соберут самых отмороженных». Спускаясь со сцены, депутат-боксёр пристально смотрит на Сергея, стоявшего за спинами его товарищей. Филатов, понимая, что спалился, и на него сейчас все обратят внимание, сам бросается навстречу боксёру и с улыбкой кричит:
– О-о-о! Great athlete of free Ukraine. Greatest beauzer!!! You are my idol.
Депутат широко улыбается, но делает недоумённое лицо. Не давая ему опомниться Сергей продолжает:
– Let me take a picture with you?
Лицо боксёра выражает вопросительный взгляд, при этом натянутая улыбка не сходит с его лица. Сергей показывает на телефон и произносит:
– Selfie… Selfie.
– О, да, конечно, – спортсмен, продолжая улыбаться и кивая, встаёт за спиной Филатова, позируя для фото.
Остальные депутаты, покачивая головами, с ухмылкой наблюдают за происходящим.
– Thank you… thank you so much. – Сергей пожимает огромную сильную руку боксёра, делает несколько шагов назад и быстро скрывается за рядом стоящей палаткой.
Сделав круг сквозь толпу митингующих, он возвращается к сцене с другой стороны – к тому самому месту, где несколькими часами ранее расстался с товарищами и тут же натыкается на Тараса.
– Ну как? Где Мишка? – с ходу набрасывается он на друга.
– Да, нормально всё, – пытается успокоить Тарас. – Только сам с ним разговаривай.
– Что случилось?
– Пусть сам всё объяснит.
Друзья протискиваются сквозь толпу, чтобы выйти с площади. В это время многотысячная масса в голос скандирует: «Юля!!! Юля!!!» Оглянувшись, Сергей уже издалека замечает, как всё та же компании депутатов на сцену выкатывает инвалидную коляску с женщиной, укутанной в плед. Сквозь несмолкаемые возгласы, раздаётся звонкий женский голос, но отчётливо расслышать слов уже не получается.
Мужчины сворачивают с площади и выходят на примыкающую улицу, полностью заполненную гуляющим народом. Изрядно подвыпившие компании, вольготно разбредаются по всей дороге, палками и дубинами продолжая колотить по стенам, заборам и припаркованным автомобилям. Всюду крики, шум, выстрелы, взрывы питард, в общем хаосе разобрать и отличить одно от другого уже сложно. Тут же, совершенно не замечая прогуливающихся горожан, на большой скорости по дороге несётся жёлтый трактор с ковшом впереди, скорее всего уже приватизированный у коммунальных служб. На нём каким-то чудом со всех сторон разместились с десяток, вооружённых винтовками и обрезами, молодчиков, беспорядочно стреляющими в воздух. Под всеобщий радостный визг, ничего не замечая на своём пути, этот «взбесившийся ёж» своим ковшом сносит всё, что попадается – скамьи, заборы, груды мусора, цепляя припаркованный транспорт и прохожих.
Свернув в подворотню, друзья подходят к уже знакомому, только совсем не белоснежному, а, изрядно испачканному грязью, внедорожнику. С заднего сидения навстречу выходит парень в милицейской форме, только без бронежилета и каски. Не обнаружив, кроме разбитой губы, на забрызганном многочисленными каплями засохшей крови лице парня, больше видимых повреждений, Сергей, обняв Машиного брата, громко командует:
– Поехали!
– Я никуда не поеду, – вдруг упрямо заявляет молодой милиционер.
– В смысле? – Сергей с недопониманием смотрит на него.
– Я никуда один без ребят не поеду. Там остались мои друзья.
Филатов вопросительно смотрит на Тараса.
– А я что могу сделать? – отвечает тот. – Ты не представляешь, чего стоило договориться, чтобы забрать одного. Больше никого не отпустят. Бесполезно. По крайней мере, сейчас. Остальных планируют передать в ближайшие дни, возможно уже завтра. Сирый через отца там договаривается.
– Значит, и я поеду завтра вместе со всеми, – упрямо стоит на своём молодой парень. – Верните меня обратно.
Сергей подходит к парню в упор и пытается внятно, но спокойно разъяснить:
– Послушай, Миша. Хватит сопли распускать. Я обещал полковнику привести сына домой, и я это сделаю, даже, если мне придётся применить для этого силу. Но, я думаю, ты и сам парень разумный, всё понимаешь. Твои товарищи, рано или поздно, всё равно вернутся домой. Новой власти не нужны новые жертвы на фоне последних событий. Им сейчас нужно в глазах западных спонсоров выглядеть лояльными. Они обязательно должны совершить шаг милосердия, поэтому всех отпустят, ещё и на службу позовут. А тебе выдалась возможность уже сейчас оказаться дома, где уже завтра нужна твоя помощь. Там тоже мрази голову поднимают и завтра их нужно будет усмирять. Ты нужен отцу, ты семье нужен, как никогда. Кто сейчас их будет защищать? Ты об этом подумал? Тебя там ждут. Понимаешь?.. Подумай, где ты сейчас нужнее?
Молодой человек, опустив голову, понуро потупляет взгляд.
– Ну, вот и правильно. – Филатов открывает дверь автомобиля и усаживает парня. – А у нас ещё одно важное дело появилось. Тарас, сделаешь ещё одно одолжение?
– Что ещё?
– Дорогу на Межигорье знаешь?
– Дорогу-то знаю, только кто нас туда пропустит? Там территория перекрыта.
– Нужно срочно важную информацию передать президенту.
– Кому?.. – Тарас чуть не поперхнулся. – Президенту?.. Ты в своём уме? Ты что, вот так вот просто хочешь приехать к президенту и сказать: «Здравствуйте, я Сергей из Питера. У меня к вам предложение»? Да, нас за километр к его даче не подпустят. Только, если приступом с армией брать.
– Ну, боюсь, что приступом его и без нас возьмут… А, что предлагаешь? Как можно ему важную информацию срочно передать? Может через кого-то?
Немного помолчав, Тарас предлагает:
– Я знаю, где резиденция премьера. Она не так сильно охраняется. Блок-постов нет, дорога не перекрыта, охрана только на территории. Можно попробовать достучаться.
– Поехали быстро, где это?.. – Сергей прыгает в машину.
– В посёлке одном в южном направлении.
***
Спустя уже полчаса машина резко тормозит, осветив светом фар высокие ворота, и, не переставая, сигналить, пытается привлечь внимание. Сергей выбегает из автомобиля и буквально барабанит по металлической двери калитки. одновременно пытаясь звонить в звонок. Никакого ответа не следует. Слышен только вдалеке истошный собачий лай. Так продолжается несколько минут. Разъярённо и нервно со злости он несколько раз пинает по дверям, после чего отходит к дороге, берёт несколько булыжников с обочины и один за другим с размаху бросает по воротам. Реакции не следует. Сергей повторяет попытку, только теперь пытаясь через забор добросить камнями до ближайшего здания. В этот момент неожиданно дверь калитки открывается, из которой мгновенно выскакивают в полной экипировке вооружённые охранники и одним ударом укладывают «хулигана» лицом в землю. Приподняв голову, тот успевает лишь заметить прижатые к капоту лица искорёженные лица своих друзей.
– Кто такие? Что здесь нужно? – быстро и чётко спрашивает главный из охраны.
– Срочная информация для вашего хозяина, – с трудом произносит Сергей, т.к. лицо вжато перчаткой в землю.
– Какого хозяина?
– Самого главного. Мне нужно срочно передать важную информацию Азарову. Отведите меня к нему.
– А больше ничего не хочешь? – с ухмылкой отвечает главный.
– Я серьёзно, – продолжает настаивать Филатов. – Дело касается лично его и президента. Мужики, время уходит… Думаете, я бы стал с дури просто так ломиться в дверь?..
Охранник внимательно смотрит на милицейскую форму Михаила и, делая знак остальным освободить хулиганов, строго отвечает:
– Валите-ка отсюда быстрее, по-хорошему.
Сергей поднимается с асфальта. Не замечая, как по разодранной щеке вместе с грязью стекает кровь, он делает шаг в сторону автомобиля, после чего поворачивается, достаёт из кармана телефон и, пока охранники не скрылись за калиткой, опять кричит:
– Погоди, командир. Ты ведь должен знать полковника Бочарова из Симферополя?..
После чего уже в телефон кричит: «Олег, там Михалыч рядом?.. Передай, пожалуйста, ему трубку… Прямо сейчас. Очень срочно надо». Командир охраны останавливается и наблюдает за разговором неуёмного хулигана. Филатов протягивает ему трубку телефона: «Возьми… Это тебя». Охранник смотрит на Сергея, но не двигается с места. Филатов что есть мочи в не себя кричит: «Да возьми ты трубку!.. Поговори!.. Тебе что, трудно?..» Главный из охранников делает шаг в сторону Сергея и берёт телефон, другой, что всё это время стоял за его спиной в этот момент передёргивает затвор автомата и направляет в сторону непрошенных гостей. Несколько минут командир молча слушает, после чего коротко отвечает: «Я понял».
Он молча возвращает телефон и быстро скрывается за калиткой. Дверь за охранниками закрывается и вновь наступает тишина. Сергей в недоумении ещё несколько минут ходит из стороны в сторону вдоль высокого забора, лишь изредка нервно пиная по колёсам и ударяя кулаком по капоту. Несколько раз он подходит к воротам, пытаясь заглянуть в щель. Тянущиеся минуты кажутся ему часами.
Наконец за воротами слышатся шаги, калитка отпирается, и начальник охраны молча протягивает Филатову трубку обычного бытового радиотелефона. В трубке Сергей слышит мужской голос:
– Здравствуйте, молодой человек. О чём Вы хотели со мной поговорить?
Сергей отходит с телефоном на несколько шагов в сторону:
– Здравствуйте, Николай Янович. Меня зовут Сергей Филатов, я историк, преподаю в Питерском университете. Но, я не об этом хотел сказать… У меня для Вас очень важная информация, только мне нужно Вам об этом сказать лично…
– Ну, так говорите, я же Вас слушаю.
– Да, но…
– Вы сомневаетесь, с кем разговариваете?.. Тогда Вам придётся дождаться, пока я прилечу из Харькова… или поверить, так сказать, на слово. Не сомневайтесь, это действительно я.
Тут Сергей вдруг отчётливо вспоминает, как на Майдане говорили о задании для боевиков именно в Харькове.
– Николай Янович, а Вы в Харькове вместе с семьёй?
– Супруга со мной… А, зачем Вы мне задаёте такие вопросы?
– Дело в том, что Вам вместе с супругой прямо сейчас угрожает смертельная опасность.
– Что за вздор? Откуда мне может здесь угрожать опасность? Почему я должен Вам верить?
– К сожалению, но теперь уже Вы должны мне поверить на слово. Буквально полчаса назад я, находился в самом центре штаба оппозиции, только не спрашивайте, как я там оказался. Так вот, я отчётливо слышал распоряжения этих самых важных персон о ликвидации всей верхушки действующей власти. Это очень серьёзно, и это правда. Скажу больше, всё это решается при участии иностранных представителей. Именно, физической расправы, и «зачистки» вместе с семьями. Есть приказ – живыми не брать.
– Этого не может быть… Виктор Фёдорович сегодня подписал соглашение. Пошёл на все уступки. Всё склоняется к мирному разрешению. Конфликт исчерпан…
– Простите, но, Вы глубоко ошибаетесь. Наоборот, именно сейчас и намечается настоящее свержение. Толпа на Майдане уже озверела от ненависти. Им нужны настоящие жертвы. Всё происходит по ливийскому сценарию. О физическом свержении уже отданы приказы. Поверьте, счёт идёт на минуты. Спасайте себя и супругу. К Вам из Харькова отправлены пятьсот до зубов вооружённых боевиков. С минуты на минуту они будут у Вас.