Юлия Викторовна Игольникова
Русалочья ночь
шевельнуться не давал.
– Вижу, нечисть ты звала.
И она к тебе пришла.
Договор с ней заключила.
И себя тем погубила.
Бабка руку отпустила.
А Алену всю знобило.
– Что молчишь? Я угадала?
И Алена закивала.
– Я с русалкой говорила.
Красотой та наградила,
у сестры ее взяла.
И сестра моя слегла.
А русалка злая стала.
Заберет, она сказала,
у меня любовь мою.
– Облегчить беду твою
я, конечно же, могу.
Но, что хочешь, не пойму.
Все назад могу вернуть,
вспять заклятье повернуть.
Снова станешь, кем была,
чтоб сестрица расцвела.
Тут Алена прослезилась,
за лицо свое схватилась:
– А нельзя ли пополам
разделить пригожесть нам?
Я всю жизнь о том мечтала,
чтоб чуть-чуть красивей стала!
Рот беззубый усмехался:
– Хочешь, чтоб жених сыскался?
Красоту, любовь найти?
Так за это заплати!
Вот сестра твоя умрет,
ее счастье отойдет
все тебе. – Но как же так?
Я сестре своей не враг!
Очень я ее люблю.
Помогите мне, молю!
– Ладно, раз уж ты решилась,
в путь опасный ты пустилась,
помогу! Но не тебе.
Помогу твоей сестре.
Ну а ты за то заплатишь,
все, что есть, на то потратишь.
– Сколько денег нужно Вам?
Все, что есть, я Вам отдам!
Тут старуха рассмеялась,
затряслась, заколыхалась:
– Нет, мне деньги не нужны.
– Что же будем Вам должны?
– Долг потом с тебя спрошу.
Взять его я не спешу.
Я сама за ним приду
и везде тебя найду.
– Я согласна. Помогите!
И сестру мою спасите!
– Ну как скажешь, – бабка встала,
склянку черную достала.
– Вот, – Алене отдала,
– Надо чтоб сестра пила
каждый вечер это, в ночь.
Это может ей помочь.
Семь ночей когда пройдет,
жизнь она свою вернет.
– Но русалка говорила, -
вновь Алена загрустила,
– Мне еще про жениха.
Как спастись мне от греха,
защитить любовь свою,
если правда полюблю?
– Скоро он к тебе придет.
Радость в дом твой принесет.
Ты любовь его узнаешь,
а потом и потеряешь.
– И помочь нельзя никак?
– Людям добрым я не враг.
Оберег дам для него.
Не снимает пусть его
и всегда на шее носит.
И кулон она приносит:
– Вот, возьми да и ступай.
И про долг не забывай.
Ведь отдать его придется, -
смотрит ведьма и смеется.
И сестру Алена лечит.
И расправились той плечи.
Зелье ведьмино дает.
На поправку та идет.
Вот неделя миновала,
и она с кровати встала.
– Вот болезнь-то подкосила,
красоту мою сгубила, -
смотрит в зеркало, грустит.
А Алена-то молчит.
Правды так и не сказала,
от сестры ее скрывала.
– Ну а ты похорошела.
И меня спасти сумела.
Нет ведь худа без добра.
Меня радует сестра.
Все наладилось у них.
Как-то вечером возник
гость в их доме. Постучался,
очень долго объяснялся:
– Я пришел издалека.
И дорога нелегка
у меня была. Устал.
И ночлег я здесь искал.
Вижу, вы еще не спите.
Ночевать меня пустите.
Я вам щедро заплачу.
Погостить я здесь хочу.
Здесь природа, красота,
очень славные места.
Лес, река, поля, простор.
Все вокруг ласкает взор.
И они его пустили,
приютили, накормили.
Долго чай на кухне пили.
И всю ночь проговорили.
Он им много рассказал,
где, что видел, где бывал.
Путешествует один.
Сам себе он господин.
Приглянулся он девицам.
И обеим им не спится.
Парень видный, молодой.
Очень он хорош собой.
Он улыбкой одаряет.
Глаз искрится и сияет.
С ним легко и интересно,
будто он давно известный
им знакомый, не чужой.
Скоро стал он как родной.
Он сестрицам помогает,
все в избушке починяет.
Все в руках его горит.
Оказался домовит.
Работящий, неленивый,
да к тому ж еще красивый.
Как тут было не влюбиться?
И Алена уж сестрице
признается: – Ах, Ариша,
по душе пришелся Гриша.
Его голос слух ласкает.
Мое сердце замирает,
когда взглядом с ним встречаюсь.
Улыбнется – улыбаюсь.
Он грустит, и я грущу.
Как его я отпущу?!
– Ну а ты не отпускай.
И о чувствах знак подай.
Мне ж видней со стороны,
как его глаза ясны,
когда смотрит на тебя
и с улыбкой, и любя.
И Аленушка решилась.
И заклятье позабылось,
что русалка наложила.
Все спокойно в жизни было.
Стала время уделять,
говорить с ним и гулять,
лишь вдвоем с ним оставаться,
улыбаться, наряжаться.
Он и сам давно влюблен.
Красотой был ослеплен,
но не знал, как подступиться.
Скромен был, да и жениться
он совсем не собирался.
Он и так тут задержался.
Но не хочет уезжать.
По ночам не может спать.
Об Алене грезит он.
Он сказал ей, что влюблен.
И Алены нет счастливей,
нет нарядней и красивей.
Жизнь лицом к ней повернулась,
широко ей улыбнулась.
И роман их завязался.
И уж парень не старался
из деревни уезжать.
Здесь решил обосновать
он хозяйство, дом сложить
и с Аленой вместе жить.
Вот уж осень миновала.
И зима в окно стучала.
Речь о свадьбе уже шла.
И Алена вся цвела.
Новый год, за ним и святки,
и гадания и колядки.
Как-то девушки гадали,
духов разных вызывали.
И Алена говорит:
– Что в году мне предстоит?
Скоро ль свадьбе быть моей?
И тут плохо стало с ней.
Побледнела, завалилась
и за шею вдруг схватилась.
Рот как рыба раскрывает,
изо рта вода стекает.
И опять тот смех, тот самый,
злой, насмешливый, упрямый,
молоточком бьет в висках.
И навис над всеми страх.
Дверь скрипит и холодком
потянуло. Сквозняком
все задуло в доме свечи.
И дрожат девичьи плечи.
Но Алену откачали.
И уж больше не гадали.
Тьмой окутан небосклон.
В ту же ночь ей снится сон.
У реки она стоит,
в воду черную глядит,
взгляд не может оторвать.
Слышит голос: – Ты отдать
жениха мне не забудь.
И опять ей не вздохнуть.
Заметалась в сне бредовом.
Хочет сбросить сна оковы.
Тянет руки к ней русалка.
И Алену ей не жалко.
Тянет в воду да на дно.
Да твердит ей все одно:
– Ты должна! Ты не забудь!
Надо долг-то мне вернуть.
Наконец, она проснулась.
Чуть во сне не захлебнулась.
Дышит жадно, глубоко.
И на сердце нелегко.
Тень беды над ней висит,
счастью гибелью грозит.
А Алена Гришу любит,
ни за что уж не погубит.
Помнит, ведьма ей дала
оберег. Его нашла
и Григорию дарила.
Много раз уж повторила:
