Юлия Сергеевна Журавлева
Похождения кокетки
Доктор Одуванчиков
В обустройство своей личной жизни я вцепилась, как закаленный бойцовский пес – мертвой хваткой. Я безостановочно посещала экспресс-свидания; подолгу сидела в парке одна, приманивая особей противоположного пола, струящимся сарафаном лазурного цвета; записалась в фитнес-клуб, где каждый раз моему взору открывалось завидное зрелище с накаченными мужчинами, тягающими штанги. Но несмотря на все мои старания тот единственный все никак не объявлялся. Однако отступать я была не намерена – без боя Ромашкины не сдаются! И я решилась на прыжок с парашютом. Это был скорее тактический ход, нежели порыв души. Я так и видела себя в самолете, сплошь набитом симпатичными экстремалами. И подковалась я, надо сказать, по всем фронтам: решила прыгать с инструктором. Быть может именно он и станет моим ненаглядным. К моему огорчению наставником оказался заурядный невысокий паренек, который к своим 25 годам обзавелся женой и проплешиной. Уж не знаю есть ли связь между этими событиями. Кроме того, из-под его правой ноздри, все равно как болотная жаба из-под кувшинки, загадочно выглядывала крупная бородавка. Не оправдали моих ожиданий и другие «прыгуны» – вместо дум о женщинах их мысли были всецело поглощены предстоящим полетом. Пока я парила среди облаков в сотнях метрах над землей, я вдруг вспомнила про самый романтичный город на земле: разводные мосты, каменные улочки, прогулки под дождем, пятничный сидр.
– Я еду в Питер! – воскликнула я, когда мои ноги коснулись земли.
– А я всегда говорил, что прыжки с парашютом раскрывают в человеке новые горизонты. Кто напиться в хлам хочет, а кто в Питер рвануть! – восторженно сказал инструктор.
В тот же вечер я купила билеты на самолет, а уже в обед следующего дня топала каблуками по аэропорту Северной столицы.
Между тем, Питер поприветствовал меня ненастной погодой. Моя поездка была рассчитана на две недели и все это время безостановочно лил дождь. У меня в планах было сходить в Эрмитаж, и посетить Мариинский театр, погулять по Невскому проспекту и обязательно посмотреть на разводные мосты. Однако хмурость за окном нагнала на меня тоску: небосвод моих мыслей затянули огромные черные тучи, и я практически все 14 дней безвылазно просидела в номере, лишь иногда бегая в магазин за мороженым.
В последний день перед отъездом я открыла глаза и ощутила небывалый душевный подъем – впервые с моего прилета в Питер я увидела за окном солнце. И я решила в этот день пойти к разводным мостам. Я надела новенькое голубое платьице с ромашками, которое купила как раз по случаю поездки. Его облегающей верх красиво подчеркивал грудь, а свободно льющийся по талии и бедрам низ, создавал чарующую загадку. Я распустила локоны, надела каблучки, намазала губы нежно-розовой помадой и отправилась на встречу своей судьбе. Быть может сегодняшней ночью произойдет главная встреча моей жизни…
***
Ветер и дождь, похоже, работали в тандеме. Сначала тысячи ледяных капель совершали атаку на озябших прохожих, которые притаились в ожидании дивного зрелища у моста, а затем их добивал ледяной вихрь. Порой его порывы были столь сильны, что мысль быть унесенной ветром мне уже не казалась такой фантастической.
На часах было 00:30, еще около 40 минут оставалось до разведения мостов. Мои объемные локоны превратились в жалкие сосульки, а тушь под глазами легла в форме синяков. Я сейчас очень походила на девочку из фильма «Звонок». И не сказать, что менее злую. Небольшая предыстория. Как только я села в метро и покинула территорию отеля небо затянуло и рванул дождь. Благо я взяла зонтик. Но кто бы мог подумать, что он будет лить до 12 ночи. От побега в отель меня сдерживало лишь упрямство. «Я посмотрю на это чудо-зрелище, раз уж пришла». – говорил мой внутренний голос, который сейчас напоминал ворчливую бабулю.
Рядом со мной стояла толпа таких же зевак. Все, как зачарованные смотрели на мост и ждали, когда же его стороны разойдутся. И вот началось: опустевшая трасса над рекой пришла в движение. Две ее половины поднимались до тех пор, пока не стали перпендикулярны земле. Люди стали вынимать из карманов телефоны и фотографироваться, а влюбленные парочки тут же затянулись поцелуями, отчего мне стало еще грустнее. И я ощутила себя бездомной дворнягой, которая к тому же еще и промокла до нитки.
Я вызвала такси. Машину подали быстро – хоть какая-то радость. От подъехавшего автомобиля меня отделяла небольшая лужа и я с разбега решила ее преодолеть. Не оценила я свои силы и истинный глубинный потенциал этого уличного водоема – похоже она была на месте провалившегося асфальта. Приземление мое пришлось как раз на место скоса, и я, в буквальном смысле, села в лужу. Мои губы задрожали, а брови нахмурились, и я в голос разрыдалась.
Ко мне подскочил таксист.
– С тобой висе в порадке? – поинтересовался мужчина, вероятно, узбекской национальности.
– Неудачница я, а в остальном все хорошо, – ответила я, всхлипывая.
Водитель помог мне встать, а затем мы поехали. За окном мелькали городские огни. Я ощущала себя мокрым местом, оставленным на асфальте жизнью.
– 350 рублей пожалуйста, – попросил таксист по окончании поездки.
– Пожалуйста, – сказала я, подав деньги.
– Нэ пэрэживай так, наладится висе, – подбодрил меня водитель.
– Наверняка. Спасибо и до свидания.
– До свидания.
Я подцепила ручку двери и попыталась выйти из машины. Однако ощутила сильную боль в правой лодыжке.
– Ай! – вскрикнула я.
– Что такое? – спросил водитель.
– Ай. Ногу больно.
Я снова попробовала наступить на правую ногу, но боль усилилась.
– Ты упал, может поврэдила себе что?
– Не удивлена. Мне сегодня очень везет, – огорченно сказала я. – Наш следующий пункт в маршруте – больница.
***
На прием я попала сразу – очереди в больнице не было. В ослепленном холодным светом небольшом помещении, спиной ко мне сидел врач. Он перебирал пальцами по клавиатуре, уставившись в монитор.
– Здравствуйте, – сказала я, доковыляв до стула.
– Доброй ночи, – равнодушно кинул он мне, не поднимая взгляда. – Фамилия?
– Ромашкина. Марианна Ромашкина.
– А я Одуванчиков, Матвей Игоревич, – сказал он не поворачиваясь. – Приятно познакомиться.
– Приятно доктор… – ответила я.
– Девушка, – серьезным тоном обратился он ко мне, чуть показав в профиль лицо – оно было гордым и волевым. Нос его был прямой с легкой едва заметной горбинкой, густые темные брови выгнуты домиком, а скулы и подбородок окаймляла легкая щетина. Его лицо было таким неоднозначным: строгость в нем сочеталась с упоительной мягкостью, – вы в медицинском учреждении находитесь и у вас, вероятно, перелом. Можно без шуток?
– Но я правда Ромашкина, – ответила я.
– А я правда Одуванчиков.
– В таком случае очень приятно, доктор Одуванчиков.
– Можно ваш паспорт? – раздраженно сказал он и на его высоком лбу проступила морщинка.
– Да. Пожалуйста! – обидчиво положила я паспорт на стол.
Он взял со стола, положенный мной документ, открыл главную страницу, а потом удивленно уставился на меня. Цвет его глаз напоминал цвет волны, когда солнце уже почти село – то ли серо-зеленые, то ли синие, но такие глубокие и завораживающие.
«А этот Одуванчиков ничего тако», – подумала я, прибрав в пучок мокрые волосы.
Рождество
Лампочки на новогодней елке бросало из крайности в крайность: то они ярко разгорались, ослепляя домочадцев своим светом, то неожиданно гасли. Уже прошла неделя с тех пор, как вся семья Чернышевских была в сборе. Старшая дочь отправилась подышать свежим воздухом вместе с папой, младшая же всю неделю взахлеб читала найденный на чердаке дневник. Делала она это по всем правилам конспирации: в тайне и чаще всего по ночам. И вот сейчас она перевернула последнюю исписанную чернилами страничку. Марианна в это время вела на кухне последние праздничные приготовления к рождественскому ужину: смазывала курицу сметаной перед тем, как положить ее в духовой шкаф.
– Мам? – загадочно сказала дочь, спрятав за спиной тетрадь.
– Да, Лерочка?
– А кто такой Богатырь?
– Какой богатырь? – не понимающе спросила Марианна, – Из мультика ты имеешь в виду?
– Нет, – игриво протянула дочь, – тот, у кого могучие плечи и розовые щеки, да и вообще он весь такой крепыш.
Лера и глазом не успела моргнуть, как хозяйка дневника оказалась перед ней.
– Лера? Что это означает? – спросила женщина, обтирая руки о фартук. Ее глаза загорелись синим пламенем.
Дочь слегка стыдливо достала из-за спины пожелтевшую тетрадь.
– Где ты это взяла? – строго спросила Марианна и на ее щеках проступил румянец. – Отдай сейчас же!
И Лера покорно передала дневник. Марианна взяла его в руки и села на диван рядом с дочерью. Она мельком пролистали его от начала до конца, а затем спросила:
– И что? Ты значит его прочитала?
Лера кивнула.
– Доченька, разве мы с папой тебе не говорили, что читать чужие письма и записи это все равно, что в грязном белье копаться? – строго спросила мать.
– Говорили, – виновато ответила дочь.
– Так, а чего же ты тогда нас не слушаешь?
– Я слушаю! Мам, честно. Просто я нашла эту тетрадку и прочитала одну страничку, а потом еще и еще. И меня так затянуло! Я ведь поначалу и не знала, что это твой дневник.
– А если я твой дневник прочитаю тебе понравится? – строгим тоном озадачила Марианна свою юную собеседницу.
– Нет. – покачала головой Лера.
Под елкой притаился рыжий кот. Он делал вид, что спит, но один его полураскрытый глаз говорил о том, что он непрестанно следит за ситуацией. Четырехлапый питомец любил находиться в обществе людей. Он прятался где-нибудь неподалеку и исподтишка наблюдал
за обстановкой.
– Ладно, прочитанного не вернуть, – сказала Марианна и толкнула дочь плечом, как бы протягивая ей белый флаг.
– А у моей мамулечки то припрятаны скелеты в шкафу, – шутливо заявила дочь.
– Валерия!
– Мам, какая ты у меня кокетка была!
– А что это была? – спросила Марианна. – Я и сейчас ничего.
– Да ты у меня самая крутая! И я теперь знаю тебя чуточку лучше. Мам? А как вы с папой познакомились? Он есть в твоем дневнике?!
Входная дверь заскрипела и в дом вошли беременная девушка и мужчина лет 60 с посеребренной щетиной. Это был муж Марианны и ее старшая дочь – Злата. Щеки их были розовые, а на лице сияла улыбка. Они были удивительно похожи – оба высокие, темноволосые. Заметное сходство было и в чертах лица, разве что глаза у Златы были такие же васильковые, как и у матери. Впрочем, такой цвет глаз Марианна подарила обеим дочерям.
– Как дела семья? – спросил мужчина.
– Хорошо! – воскликнула Лера и бросилась обнимать отца.
– А мы сметанник к чаю купили, – сказал муж Марианны.
– Какой еще сметанник?! – разыграла Марианна шутливое недовольство. – Ты посмотри на свое пузо!
– А мне нравится! – вступилась Лера. – С ним папа больше похож на деда Мороза.
И все рассмеялись. Дверь снова отворилась и в дом вошла Екатерина Васильевна.
– Мамочка!
– Привет орава! – сказала бабушка.
После ужина вся семья разошлась по спальням. Марианна села на диван в гостиной и задумчиво посмотрела в окно. Находка младшей дочери произвела на нее впечатление, взбудоражила, заставив ее вспомнить о былом.
– О чем задумалась, любимая? – спросил муж, одарив ее теплым поцелуем в щеку.
– Да так: о своем, о женском, – ответила с улыбкой Марианна.
– Идем спать, – предложил он.
– Милый, ты наверно иди спать, а я еще немного посижу. Может, книжку почитаю.
– Хорошо, – ответил мужчина, – приходи поскорее.
Он нежно поцеловал ее и удалился.
Звезды на небе заглядывали в окна человеческих домов. В этом жилище они бы увидели елочные огоньки и одинокую женскую фигуру, склонившуюся над старенькой пожелтевшей тетрадкой. Рыжий кот перебрался на диван и завалился на колени к хозяйке. Марианна погладила его по голове, и он блаженно замурчал. Марианна провела пальцем по всем страницам тетради и улыбнулась. Она прижала ее к носу и изо всех сил вдохнула аромат своего давно потерянного дневника.
– Ну, здравствуйте! Повелитель драконов, ледяной айсберг, восточный принц, полуночный визитер, – прошептала Марианна. Кот один раз мяукнул, будто тоже с ними поздоровался. – Все здесь, все в сборе.
Марианна обхватила руками тетрадь и закрыла глаза. Она сейчас унеслась в прошлое, в то время, когда она была молода. Она прогулялась по улицам родного города, вспомнила вид зимней набережной, осенний листопад и свой первый поцелуй. Из ее глаз хлынули слезы. То были слезы радости от осознания пройденного пути, в конце которого она причалила к пристани под названием: «Счастье». Она открыла дневник на последней недописанной главе, которая именовалась «Доктор Одуванчиков» и взяла с тумбочки ручку.
Неоконченная глава
«С диагнозом “растяжение лодыжки” меня отправили в отель. Билет на самолет я сдала, но о сроках своего возвращения пока никому ничего не говорила: во-первых, нога травмирована, во-вторых, доктор уж больно симпатичный. Я хотела дождаться повторного приема, чтобы проверить взаимность наших чувств, но он меня опередил, позвонив следующим вечером.
– Зачем врач звонит на дом пациентке? Только если я ему тоже нравлюсь! – радостно заключила я.
Голос его был серьезным и сдержанным. Он очень интересовался моим самочувствием и даже предложил поквартирный обход. А в конце разговора позвал меня в океанариум. Мой голеностоп был не в лучшей форме после фееричного прыжка через лужу, но с тростью ходить я могла. Прихрамывая на правую ногу, я возникла перед доктором Одуванчиковым в своем счастливом красном платьице. Мы оба с восхищением смотрели на рыбок и смеялись, когда водолаз изображал из ласты балалайку. А затем мы пошли гулять, и он меня поцеловал. О снах, о мечтах, о путешествиях – всю ночь мы болтали, глядя на небо, укутанное в объемные облака, словно в пуховое одеяло. До чего же он удивительный, этот доктор Одуванчиков! Такой спокойный, добрый и благородный, с огоньком в глазах и непомерной силой внутри. Да и снаружи тоже: видела я его большие руки, обтянутые серым кардиганом. Рядом с ним мне уютно и безмятежно, и весь мир перестает существовать. Будто мы с ним заключены в невидимый шар, внутри которого всегда зажжена лампа, источающая теплый свет; пахнет булочками с корицей и горячим кофе. Я впервые в жизни ощущала столь родное тепло от человека, которого знаю всего второй день. Мы с ним очень не хотели торопить события и все испортить, но через две недели я узнала, что беременна. А потом мы поженились, и я стала Марианной Одуванчиковой. Шучу. Чернышевской.
Вот и весь сюжет этой незатейливой истории, которая завершает мою экспедицию под названием “Поиски любви”. У нас с доктором Одуванчиковым было все просто. А счастье оно ведь сложным быть и не должно. После встречи с Матвеем все события, которые были в моей жизни, сложились в один общий паззл, кусочек за кусочком. И когда все это в моей голове объединилось в одну общую картинку я поразилась насколько жизнь мудрее нас. Как закономерно развиваются в ней события и как хорошо, что в тот или иной период своей жизни кому-то отказала я, а кто-то отказал мне. И как хорошо, что некоторые любовные истории состоялись лишь в моей голове.
А любовь она на этом свете есть. Только нужно иметь терпение и ни в коем случае не отчаиваться. Но она однозначно стоит того, чтобы ее ждать.
P.S. Люблю тебя, мой доктор Одуванчиков. Навсегда твоя – Марианна».
Она отложила в сторону дневник и, на цыпочках поднявшись в спальню, прилегла на кровать. Сон у Матвея был очень чуткий и он тут же пробудился. Марианна взглянула в его глаза и вспомнила, как впервые увидела его, такого серьезного во врачебном кабинете, и, как он впервые признался ей в любви, а потом, как она показала ему личико сопящей Златы в роддоме. Марианна нежно поцеловала его в губы.
– Люблю тебя, мой доктор Одуванчиков, – тихонько прошептала она.
– И я тебя очень сильно люблю, – ответил Матвей.
И, обнявшись, они уснули.
* Для подготовки обложки издания использована художественная работа Александры Артемовой.
