Юлия Румянцева
Тёмный Клан. Предатель. Части II и III
Глава 11
– Отпустите! Отпустите меня немедленно! Как вы смеете?! Я сын императора! Мой отец вас всех повесит!
– Заткни мальчишке рот, быстро!
– Ох, зря мы в это ввязались Хью, помяни моё слово!
– Замолкни и шевели ногами!
Четыре серые тени устремились вглубь дворцовой аллеи, той, что вела к неприметной калитке в парковой ограде. Одна из них тащила, перебросив через плечо, брыкающийся свёрток.
***
– Ваше императорское величество, мы полностью обыскали замок, его высочества нигде нет. Сейчас гвардия прочёсывает дворцовый парк. Все отряды городской стражи выведены на улицы, – прибывший с докладом молодой лейтенант не смел поднять на императора глаза, голос его на миг сорвался, – но найти принца пока не удалось.
– Значит ищите лучше! По камню всё переверните, но найдите похитителей! – рявкнул Адриан. – Принц не мог исчезнуть бесследно.
– Слушаюсь, сир! – вытянулся в струнку посыльный. – Господин капитан просил передать, что сделает всё возможное, чтобы наследник престола был найден как можно скорее.
– Передай капитану, чтобы он сделал невозможное, иначе рассвет он встретит на плахе. Жду его с докладом через три часа. Свободен!
– Слушаюсь! – отрапортовал лейтенант и пулей вылетел из комнаты, благодаря судьбу, что отделался так легко.
Адриан нервно прошёлся по кабинету, зло пнул подвернувшийся под ноги табурет. Резное дерево с треском врезалось в стену и развалилось на куски. Император с надеждой проводил его взглядом, но легче не стало. Он упал в кресло и схватился руками за голову.
«Лукас, сынок! Как это вообще могло случиться?!! Немыслимо! Шкуру живьём спущу с ублюдков, когда их найдут!»
Тихонько скрипнула дверь и Адриан вскинулся, готовый убить посмевшего нарушить его уединение. В кабинет бледной тенью проскользнула Мирта. Он поднялся ей навстречу, прочёл в глазах немой вопрос и отвёл взгляд.
– Пока не нашли, – едва шевельнулись его губы.
Она подошла и взяла его руку в свою.
– Он жив, – тихо сказала Мирта, – Я чувствую, что он жив и здоров.
Складка, пролёгшая на лбу Адриана, немного разгладилась.
– Мы его найдём, – уверенно сказал он. – Они не причинят ему вреда. Он нужен им живым, а значит, у нас есть время.
– Я надеюсь, – прошептала она, – но мне страшно. Он совсем ещё ребёнок. Кому и зачем мог понадобиться наш сын?
– Кто бы это ни был, обещаю тебе, они ответят сполна! – произнёс Адриан, сжимая кулаки. Он раздражённо ударил по столу. – Бездействие сводит меня с ума!
Мирта погладила ладонью его судорожно сжатые пальцы:
– Мы не можем бегать по городу и искать Лукаса, но мы можем попробовать его позвать.
Адриан удивлённо посмотрел на жену:
– Он не ответит нам. Он же ещё совсем ребёнок с непробудившейся Искрой. Если бы отголоски Дара уже начали проявляться, мы нашли бы его без труда, ты ведь знаешь, но он сейчас обычный человек, а искать ауру неодарённого, не зная его местоположения, можно годами.
– Он не ответит, но кровь Дана и Даны, ответит за него, – едва заметно улыбнулась Мирта.
Адриан замер:
– Ты права! Я об этом не подумал. Стоит попробовать!
– Пойдём, – Мирта потянула его за собой, – я приказала подготовить святилище.
***
«Куда они меня везут? Бросили поперёк седла, как поклажу! С этим мешком на голове ничего не видно и дышать трудно. Скачем как бешеные, наверное, уже целый час! Всё, не могу больше, голова отвалится сейчас! Снимите меня отсюда!»
– Эй, Хью, чего это он задёргался?
– Да Аусеклис с ним, главное – держи его крепче, чтоб под копыта не свалился.
– А если он откинется? Смотри – как червяк вертится, поганец. Может, поплохело ему? За дохлого щенка-то нам денег не заплатят, – забеспокоился Шон.
– И то верно, – поддержал подельника Курт, – давай глянем, чего это он затрепыхался.
– Да пущай, доехали почти. Сейчас с рук на руки сбагрим, и пускай сами с ним нянчатся, – отозвался Хью.
– А если ему до ветру надо? Как обделается сейчас, сам будешь везти и нюхать, – не отставал Шон.
– Ладно, – Хью придержал коня, – своди его в кусты, только смотри в оба.
Шон спрыгнул на землю, привычно взвалил на плечо ношу и потащил её к обочине дороги, заросшей молодой порослью.
– Ну, давай малец, делай что нужно, да побыстрее, – сказал он, снимая мешок с головы Лукаса и развязывая ему руки.
Как только руки юного принца оказались свободны, он первым делом вытащил изо рта кляп и выпалил:
– Вы знаете, что отец сделает с вами, когда вас схватят его гвардейцы? Он прикажет всех вас четвертовать!
– Поговори мне ещё, – буркнул Шон и грубо толкнул мальчишку в спину. – Пошевеливайся давай!
Тот, не удержав от неожиданности равновесия, полетел кубарем и неловко плюхнулся в траву. Его провожатый издевательски усмехнулся и презрительно буркнул:
– Щенок…
В этот момент со стороны дороги донёсся приближающийся топот копыт. Мальчик, трущий кулаками мокрые от слёз глаза, радостно вскинул голову и истошно завопил:
– Помогите!
Шон коршуном бросился на принца и зажал ему рот рукой, но тут же взвыл и отдёрнул её. Из прокушенной ладони капала кровь. Лукас изо всех сил ударил своего пленителя ногой в колено (уроки борьбы кардинала Фарга не прошли даром) и развернувшись, со всех ног бросился в лес.
– Ах ты маленькая гнида! – вполголоса взвыл Шон и прихрамывая побежал следом. Однако, те несколько секунд, что он потерял, согнувшись от резкой боли в колене, дали мальчишке хорошую фору.
***
– Ох и напугали же вы нас, господин Ноэль, мы уж, грешным делом, решили, что нас императорская гвардия нагоняет, – с облегчённой улыбкой приветствовал подъехавших всадников Хью.
– Вы задержались, – коротко донеслось в ответ.
– Так дело-то поди не пустяшное, не девку ведь из хаты крали, – хмыкнул Хью. – Стража на каждом шагу, гвардия, слуги, еле ноги унесли. Пару раз чуть не попались. Опять же, петлять пришлось, чтоб возможную погоню с толку сбить, на Ризу сначала поехали, круг дали, а уж потом на Северную дорогу вернулись, вот и потеряли время. Но обделали дельце чисто, как сговорено было, то бишь, заказ выполнили. Только сами же понимаете, что за такие риски неплохо бы накинуть пару сотен.
– Где мальчишка? – холодно спросил предводитель настигнувшего их отряда, закутанный с ног до головы в мышиного цвета плащ.
– А где обещанный гонорар? – с наглой ухмылкой поинтересовался похититель.
– Ты торговаться со мной вздумал? – угрожающе донеслось из-под опущенного капюшона.
– Что вы, господин Ноэль, просто хочу убедиться, что вы не забудете оплатить наши услуги, – невинно улыбнулся Хью.
Несколько секунд над дорогой висела напряжённая тишина, потом закутанная в плащ фигура сделала знак рукой, и один из всадников выехал вперёд и бросил в руки говорившему тяжело звякнувший кошель.
– Вот это другое дело! Вот это разговор! – довольно произнёс Хью, взвесив кошель в руке.
– Где мальчишка! – повторил тот, кого называли Ноэлем.
Хью неопределённо махнул рукой в сторону кустов:
– Да, здесь он, здесь.
И повысив голос, крикнул:
– Шон, всё в порядке, веди пацана.
При этом он не отрывал взгляд от кошеля, в котором таки оказалось обещанное золото, поэтому не заметил, как мужчина в плаще поднял руку. Три стрелы со свистом вспороли воздух, три тела рухнули в дорожную пыль, не издав ни звука.
– Приведите ко мне принца, – распорядился предводитель и двое всадников, соскользнув на землю, метнулись в указанном Хью направлении. – Уберите тела, следов остаться не должно.
***
Темнота, едва разгоняемая светом луны. Ветви деревьев, хлещущие по лицу. Воздух, холодом обжигающий лёгкие.
«Бежать. Скорей! Бежать. Не останавливаясь. Не оглядываясь. Бежать.»
Топот преследователя за спиной. Ненадолго показалось, что шаги стали глуше, как будто он начал отставать. Теперь приблизились снова. Неуёмная дрожь сотрясает тело с головы до ног.
«Не могу больше! Нет сил! Спрятаться! Нужно где-то спрятаться!»
Тяжёлый топот совсем близко. Слышно глухое прерывистое дыхание. Закрыть глаза, они выдают своим блеском, дышать неслышно, будто воздух сам входит в лёгкие и выходит из них.
«Никогда больше не буду говорить его преосвященству, что мне не нужны его уроки!»
– Где же ты, недоносок?! Темно, хоть глаз выколи. Ну, погоди, догоню, ноги переломаю, чтоб больше не бегал!
Заляпанные грязью сапоги в двух шагах от лица, если протянуть руку, их можно коснуться. Или ударить мечом под колени, чтобы перерезать сухожилья, чтобы негодяй рухнул на землю, истекая кровью, а потом добить его ударом в сердце, как учил кардинал Фарг. Но меча нет, он остался во дворце. Чудесный лёгкий меч, удобно ложившийся в руку. Первое боевое оружие юного наследника. Дар Тёмного Клана, который так не понравился матери. Жаль, что сейчас не ощутить ладонью приятную тяжесть его рукояти…
Хруст ветки вдалеке. Преследователь прислушивается, задержав дыхание. Секунда, другая и шаги торопливо удаляются в ту сторону, откуда послышался звук. Спасибо зверю, почуявшему человека и метнувшемуся в испуге прочь!
«Кажется, ушёл!? Ушёл, шагов неслышно! Нужно выползти из-под ствола. Как мне повезло наткнуться на эту поваленную сосну! А теперь скорее, подальше отсюда! Надо попытаться выбраться обратно к дороге. Там наши гвардейцы, они меня ищут. Всё будет хорошо!».
Темно. И так было видно лишь на пару шагов вперёд, но луна скрылась за тучами, и тьма стала почти непроглядной. Ночной лес полон шорохов, полон звуков. Их неслышно в пылу погони, но, когда кровь перестаёт стучать в висках и топот бега превращается в бесшумные шаги, сердце начинает биться так громко, что кажется его слышно на мили вокруг. Его, да крик ночной птицы, иногда прорезающий приглушённые звуки ночного леса.
Ветер шумит в ветвях деревьев, и они скрипят и качаются, отбрасывая на землю неровные шевелящиеся тени. Кажется, что они серыми призраками сейчас поднимутся с земли и бросятся на чуждое лесу человеческое существо. Жутко ночью в лесу. Одному, без огня, без оружия. Страх лишает осторожности, страх подгоняет, заставляя почти бежать, страх затмевает собой все остальные чувства.
«Скорей! Дорога должна быть совсем рядом, я не мог убежать далеко. Ну, где же она наконец? Скорей! Что это там в кустах? Уф, вроде показалось. Скорей!»
Сучок трещит под неосторожным шагом, и нога с размаху проваливается в какую-то дыру. Мозг успевает испугаться пока тело, не сумевшее скоординироваться, летит вперёд. Миг от потери равновесия до падения, когда видишь неизбежное, но уже не в силах его предотвратить. Удар обо что-то твёрдое и голова разрывается болью. Реальность плывёт перед глазами, а потом, мир мягко заполняет тьма.
Глава 12
Пламя свечей горит ровно. Отрешённые лица держащихся за руки императора и императрицы бледны и сосредоточены. Сейчас правители империи кажутся очень похожими, будто брат и сестра. Алые плащи с капюшоном скрывают фигуры и отбрасывают тени на лица, которые в неверном свете огненных языков настолько безжизненны, что напоминают восковые маски.
Их сплетённые пальцы обагрены кровью, она медленно, по капле течёт по рукам из рассечённой на запястьях кожи и, смешиваясь в сжатых ладонях, падает в угли стоящей на алтаре жаровни. Угли шипят, и жадные языки пламени слизывают багровые капли, принимая дар и помогая превращать энергию жизни в Зов. Среди тянущихся в пространстве миллиардов нитей, соединяющих всё живое, одна начинает дрожать и вибрировать как струна, и голос крови звучит всё громче, всё увереннее. Он повелевает ответить и не повиноваться ему невозможно. Как камень, брошенный в колодец, всегда отзовётся всплеском, коснувшись воды, так Зов неизбежно касается родственной души и те, кто его послал, чувствуют волны энергии, рождённые этим прикосновением, видят их подобно тому, как люди видят круги на водной глади.
Зов звучит мощно, неотвратимо, подобно музыке, достигнув самой высокой ноты, но ему отвечает лишь тишина, будто и нет в этом мире души, для которой он предназначен. Тяжёлая капля вновь срывается и летит вниз. Багряное на чёрном. Затихающая песнь Зова и холод пустоты в ответ.
Императрица пошатнулась, разжала руку и со стоном опустилась на холодные камни пола.
– Мирта! Мирта, что с тобой?
Он подбежал, схватил жену на руки, приподнял, пачкая кровью одежду.
– Его нет, Адриан. Кровь не отвечает на Зов.
Из закрытых глаз по лицу текут слёзы.
– Мы просто сделали что-то не так, надо пытаться снова, – он изо всех сил старается, чтобы голос звучал твёрдо.
– Я больше не чувствую его Адриан, – едва слышно шепчут бледные губы. – Его нет. Нашего мальчика больше нет…
– Это не так. Я уверен, слышишь! – он слегка встряхивает её, стремясь привести в чувства. – Этому есть объяснения. Мы найдём его! Найдём, обещаю!
– Боюсь уже слишком поздно. Мы ничего не можем сделать, ничего не можем изменить. Это, наверное, под силу лишь богам. Но Ильтаир не ответит на наши молитвы, – горькая усмешка кривит её губы. – У любого простолюдина больше шансов добиться его благосклонного взгляда. Светозарный не нарушит Равновесия и не снизойдёт до помощи Хранителям, ведь это нарушает Договор. Мы можем рассчитывать только на себя, а у нас ничего не получилось. Твои гвардейцы найдут его слишком поздно, время уходит…
– Ты не должна отчаиваться. Я помирюсь с отцом и попрошу его о помощи. Уж ему Ильтаир поможет, не сомневайся.
– Ты сделаешь это? Правда? – Мирта подняла на него удивлённые, мокрые от слёз глаза.
– Ради Лукаса я сделаю всё что угодно, – мрачно кивнул император и с облегчением увидел, как в глазах его Даны вновь оживает надежда.
Он аккуратно помог ей подняться:
– Пойдём, ты очень устала, нужно немного поспать. Я отправлю гонца в Цитадель. Тьма рассеется, скоро рассвет, он принесёт нам добрые вести.
По потайному ходу он на руках донёс её до спальни. Почти бесчувственную положил на кровать и ещё долго сидел рядом, пока она металась в полубреду на грани между реальностью и сном. Он ласково гладил её волосы, шептал ничего незначащие, успокаивающие слова, пока она наконец не погрузилась в глубокий сон. Глаза под закрытыми веками перестали двигаться, но по щекам время от времени продолжала сбегать слеза, а из груди вырывался тяжёлый вздох, похожий на стон. Адриан нежно поцеловал жену в лоб и вышел, тихонько прикрыв за собой дверь.
У дверей кабинета его ждал капитан Дрейк, командир императорской лейб-гвардии, отвечающей за охрану дворца. Адриан кинул короткий взгляд на его осунувшееся мрачное лицо и понял, что хороших вестей он сейчас не услышит. Пройдя мимо вытянувшегося в струнку капитана, император сделал ему знак следовать за собой и молча вошёл в кабинет. Капитан, прикрыв за собой дверь, первым делом наткнулся взглядом на разлетевшиеся по полу остатки табурета, и побледнев, поспешно отвёл глаза.
– Я слушаю тебя, Дрейк, – тяжело произнёс Адриан, заметивший реакцию капитана, несмотря на попытки последнего держать себя в руках.
– Ваше императорское величество, – говоривший запнулся, собираясь с духом, -все наши силы брошены на поиски, но принца найти пока не удалось.
Адриан, уже готовый услышать сообщение, что сына нашли мёртвым, внутренне выдохнул:
«Значит ещё есть надежда найти живым».
– Но, при тщательном обыске дворцового парка было обнаружено вот это, – Дрейк приблизился и с поклоном положил на стол фарфорового солдатика, одну из двадцати искусно выполненных и разукрашенных фигурок, которые император подарил сыну два года назад. Кажется, именно этого конного гвардейца, Лукас почти сразу потерял, очень расстроился и заставил прислугу перевернуть свои покои вверх дном, в надежде отыскать пропажу, но солдатика тогда так и не нашли.
Адриан взял фигурку в руку и недоумённо поднял бровь, собираясь поинтересоваться, какое отношение потерянная игрушка имеет к исчезновению его сына, да так и замер на месте. Предмет, лежащий на его ладони, был энергетическим носителем, содержащим управляющее плетение и полным почти до краёв. Полным энергии Тьмы!
Рука императора дрогнула, и он едва не выронил фигурку. Задавленный усталостью и отчаянием гнев всколыхнулся в душе упавшей в солому искрой.
«Что?! Тёмные посмели поднять руку на императорский дом?!» – огненным росчерком вспыхнуло в голове. Он судорожно сжал пальцы. В ладони пульсировала и билась Сила. Чужая, колючая, неподвластная. Артефакт сопротивлялся вторжению, заработала защита, но того, что Адриан увидел было достаточно. Он держал в руке «внушалку», легко узнаваемый, несложный по структуре, но очень функциональный артефакт. Как правило, он содержал плетение, активирующиеся при контакте с конкретной аурой, для носителя которой оно было предназначено. То есть, когда фигурку держал в руках любой человек, это был просто кусок фарфора, но, когда она попадала к тому, на кого было нацелено плетение, оно активировалось и внушало жертве некую программу действий, угодную её создателю. Конечно, Одарённый, как и Адриан, сразу заметил бы идущий от предмета энергетический фон, он был достаточно активным и почти не маскировался защитой. Но для этого он должен был взять фигурку в руки. А зачем взрослому детская игрушка?
Фигурка была похищена, а потом подброшена в комнату Лукаса. Мальчик, найдя потерянную игрушку, конечно, первым делом начал с ней играть, активировал тем самым носитель и плетение, поработив его волю, заставило ребёнка что-то сделать, возможно, самому прийти к похитителям.
Всё это вихрем пронеслось у императора в голове и Дрейк, следивший за выражением его лица, почти перестал дышать.
– Где вы нашли это? – свистящим шёпотом произнёс Адриан, впившись в капитана горящими бешенством глазами.
Тот от неожиданности отступил на шаг, но быстро взял себя в руки и отчеканил на одном дыхании:
– В западной части парка, сир. Мы выяснили также, что потайная калитка открывалась сегодня ночью. Гвардейцы, стоящие на страже, задержаны, но первичный допрос не выявил новых фактов, своё соучастие они отрицают.
– Кто их допрашивал? – спросил император, продолжая буравить Дрейка взглядом.
– Я лично поговорил с ними, сир, – произнёс капитан, стоическим усилием воли заставляя голос звучать ровно. – Они утверждают, что за время их караула никто не входил и не выходил из замка, но сторожевое плетение периметра показывает обратное.
– Тогда почему с ними беседовал ты, а не палач? – вкрадчивым голосом поинтересовался император. – Или, может быть, вас нужно отправить в пыточную всей компанией, чтобы быстрее докопаться до истины?
– Как будет угодно вашему императорскому величеству, – тихо произнёс капитан, плотно сжав ставшие бескровными губы, и склонил голову.
– Привести их сюда, – коротко распорядился Адриан и рявкнул, заметив замешательство Дрейка: – Немедленно!
Когда за пулей вылетевшим капитаном закрылась дверь, Адриан принялся мерить нервными шагами кабинет.
«Если в похищении действительно замешаны Тёмные, а найденный артефакт является серьёзным доказательством их вины, подобное деяние, имеющие целью навредить императорскому дому, вполне может быть расценено как попытка нарушения Равновесия», – подумал он.
Власть Хранителей, поставленных над Великими Кланами волей обоих богов, была священной и преступления против неё карались жестоко и беспощадно. Император и императрица олицетворяли мир, наступивший после того, как между Силами двух Начал был заключён Договор о Равновесии. И пусть мир этот не был абсолютным, и извечная борьба между Светом и Тьмой исподволь продолжалась, он удерживал стороны от открытого противостояния, способного утопить империю в крови, как уже бывало однажды. Конфликт этот уходил корнями даже не просто в седую древность, а в предначальную эпоху сотворения мира. Предания о его истоках передавались поколениями из уст в уста, впитывались с молоком матери в душу каждого смертного, рождённого на этой земле.
Легенда гласила, что однажды, в безвременье бесконечного Ничто вспыхнули две Искры, породившие созидающее Пламя. И разделилось Ничто на Свет и Тьму, и родилось из безвременья время. Так пробуждался новый мир. Начала, творившие его, были различны как огонь и лёд, и всё же были частью целого, породившего когда-то их самих. Противоположности, потерявшие единство, создавали этот мир вместе, и творение их, причудливо сочетало противоречия в удивительную гармонию.
Двум непримиримым Началам было дано вдохнуть жизнь в мёртвое вещество, лишь вместе им было под силу создать Живое. И из пустоты потянулось, ростком к солнцу, бытие нового мира. Он был молод и прекрасен, но венцом его красоты стало рождение одухотворённого создания – человека. Эта сущность поразила оба божественных Начала тем, насколько похожа она оказалась на них самих. Человек был мыслящим, чувствующим, а главное, имеющим способность и желание творить. И каждый из богов пожелал стать светом познания для этого удивительного создания и не хотел уступить это право другому. Тогда боги решили дать человеку выбор и подвергли его испытанию.
Они погрузили своё творение в кромешный мрак безвременья и зажгли каждый свой светоч, решив, что путь к одному из них, он должен найти и выбрать сам. И тот, кого выберет человек, станет дневным светилом, а тот, чей огонь будет гореть напрасно, уйдёт во Тьму, без права дарить людям Свет.
Несчастный человек брёл во мраке целую вечность и никак не находил дорог, искусно спрятанных богами. Его глаза незряче смотрели во тьму. Он ослабел от долгих скитаний так, что едва переставлял ноги, жизненные силы стали покидать его, он умирал.
Тогда один из богов, не в силах видеть гибель своего творения, зажёг во мраке Утреннюю Звезду, её свет коснулся умирающего живительным пламенем, и силы вернулись к человеку. Он поднялся на ноги и прозревшими глазами увидел ближайший к нему светоч, по иронии судьбы принадлежавший другому божеству, и пошёл к нему. Так, тот огонь, к которому вышел смертный, стал дневным светилом, символом Ильтаира Светозарного, подарившего людям Силу Светлого Начала, а другой огонь погас, и создавший его ушёл во Тьму. Но случилось так, что Искра от пламени, вернувшего человека к жизни, осталась в его душе навеки и со временем стала пробуждаться в его потомках пламенем другой Силы, получившей название Тёмного Начала. А по ночам, когда гасло дневное светило, ярче других звёзд сияла на небосклоне звезда Аусеклиса, Утренняя звезда, засиявшая до срока.
Так вышло, что венец творения двух Начал, человек, выбирая свой путь, пошёл одной дорогой, неся в сердце другую, и в результате смог сохранить обе. Шло время. Людское племя стало почитать и Свет, и Тьму и конфликтовать между собой, оспаривая их значимость и величие. Борьба продолжалась веками, и боги исподволь поощряли её, стремясь упрочить своё влияние, пока однажды противостояние не накалилось настолько, что едва не уничтожило созданный ими мир. Увлечённые сражением своих созданий, Силы двух Начал напрямую схлестнулись друг с другом и в тот же миг, ткань мироздания задрожала, их творение начало разрушаться безвозвратно. Тогда боги поняли, что для существования этого мира необходимы оба Начала, и Светлое, и Тёмное, и если одно из них победит, всё сущее сгинет вместе с побеждённым. И был заключён Договор, закрепивший Равновесие Сил, и люди должны были его соблюдать и прекратить войну, едва не погубившую всё живое. Следить же за выполнением воли богов, были поставлены Хранители, не принадлежащие ни Свету, ни Тьме. Хранители, жизнью отвечающие перед богами за соблюдение справедливости. Хранители, стоящие над обоими Великим Кланам, и наделённые правом и властью покарать любой из них, осмелившийся преступить волю Высших и пошатнуть Равновесие мира.
Адриан и Мирта ещё ни разу этим правом не воспользовались, но имея на руках доказательство причастности Тёмных, они могли получить освящённые волей обоих богов полномочия, жестоко расправиться с преступившими Закон и казнить виновного, даже если им окажется Верховная Жрица, уничтожив таким образом своего главного потенциального соперника. От этих мыслей у Адриана вспотели ладони, но он тут же остудил себя.
«Это будет сладкой местью, но она не вернёт нам Лукаса. Пусть лучше Тёмные будут ни при чём, но мой сын останется жив», – мысленно взмолился он, сжав кулаки.
От раздумий императора отвлёк стук в дверь. Он тряхнул головой, возвращаясь к реальности, и произнёс:
– Войдите.
Конвой ввёл в кабинет двух безоружных гвардейцев, со связанными за спиной руками. Адриан окинул взглядом понурые обречённые лица и хмуро спросил:
– Вы несли караул у потайной калитки сегодня ночью.
– Да, сир, – не сразу ответил один из гвардейцев, выглядевший значительно старше своего товарища.
– Во сколько вы приняли пост?
– В десять часов, сир.
– Кто входил и выходил во дворец во время вашего дежурства? – продолжил допрос Адриан.
– Никто, сир, – ответил всё тот же гвардеец, не поднимая глаз с пола.
– Весь период своего дежурства вы неотлучно находились на посту, добросовестно выполняли свои обязанности и можете с уверенностью утверждать, что ничего не прошло мимо вашего внимания? – спросил император, тщательно наблюдая за допрашиваемыми.
– Да, сир, – почти сразу выпалил тот, что взялся отвечать на вопросы.
Второй же гвардеец продолжал стоять молча, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.
– Подумайте ещё раз, над вопросом, который я вам задал. Он был последним, больше я ничего спрашивать не буду. Для вас будет лучше, если вы всё же ответите мне правдиво.
Молодой гвардеец скосил глаза на товарища, но тот уныло молчал, уставившись в пол. Он закусил губу, отчаянно борясь сам с собой, и наконец выпалил:
– Ваше императорское величество, я не мог бы под присягой утверждать, что отвечаю за всё время своего дежурства, так как в какой-то момент времени, – он замялся и закончил совсем тихо: – Кажется, я уснул на посту.
Его товарищ бросал на говорившего красноречивые взгляды, но тот, поглощённый собственными переживаниями, их просто не заметил.
– Значит, ты уснул и мог не видеть, как второй караульный открыл калитку? – невинно поинтересовался император, изучая говорившего вторым зрением.
– Я не знаю, сир, вряд ли такое возможно, – пробормотал гвардеец испуганно.
Его товарищ, рухнув на колени, затараторил:
– Ваше императорское величество, я ничего такого не делал, я бы никогда…Я, кажется, тоже заснул, просто признаться не решился, что вот так на посту…
Адриан поморщился и сделал знак рукой:
– Уведите!
– Как прикажете с ними поступить? – спросил Дрейк, когда за конвоем закрылась дверь.
Адриан задумчиво постучал пальцами по столу.
– Что ты думаешь о том, что услышал? – ответил он вопросом на вопрос и испытывающее посмотрел на капитана.
– Этот общий сон кажется мне более чем странным, сир, – осторожно произнёс Дрейк, тщательно подбирая слова. – Я предположил бы, хотя это и совершенно невозможно, что они просто набрались на посту, но оба трезвые как стёклышко. А это значит, либо караульные лгут и являются соучастниками похитителей, либо им «помогли» на время отключиться, что видится мне более вероятным.
Адриан едва заметно кивнул, словно отвечая своим собственным мыслям, и на минуту в комнате воцарилась тишина.
– В их ауре остаточные следы воздействия энергетического плетения, – наконец произнёс он, размышляя вслух. – Слабые, едва заметные, значит, вмешательство было довольно кратковременным и точечным. Скорее всего, использовали заранее созданный энергетический носитель.
«И этот носитель абсолютно точно был Тёмным!» – добавил он про себя и сжал кулаки так, что хрустнули костяшки пальцев.
Минуту император не замечал ничего вокруг, а потом, словно очнувшись, в упор посмотрел на капитана:
– Твоё предположение верно, их действительно усыпили на короткий промежуток времени. Только что помешало тебе прийти к этому выводу раньше?
Дрейк опустил голову:
– Я неправильно задавал вопросы.
Адриан кивнул снова, и капитан опустил голову ещё ниже.
– Мне нужны результаты, Дрейк, время дорого. Что же касается этих двоих, тот, который сознался, может продолжить службу, а того, который соврал, высечь на плацу и отправить в пограничный гарнизон, – вынес вердикт император.
– Да, сир, – склонил голову Дрейк и замер, ожидая продолжения.
Однако, Адриан, начавший что-то писать, полностью погрузился в свои мысли и уже не обращал на него никакого внимания. Капитан постоял некоторое время переминаясь с ноги на ногу и наконец, решившись привлечь внимание правителя, негромко кашлянул. Император удивлённо поднял на него глаза:
– Вы ещё здесь капитан? У вас есть какие-то вопросы?
– Ваше императорское величество, я…, – Дрейк замялся.
Адриан, увидев его замешательство, вдруг вспомнил про переданную через лейтенанта угрозу и понимающе усмехнулся.
– Я жду ваших дальнейших распоряжений, касающихся меня лично, – наконец негромко произнёс капитан.
– Идите Дрейк и сделайте так, чтобы мне не пришлось назначать нового командующего моей гвардии. Найдите их!
Капитан поклонился, пряча облегчение, и торопливо покинул кабинет.