Аннабель Ли
Влюбляться запрещено
Вадим.
Он надеялся, что Маша передумает. В конце концов не рискнет продать кофейню, что так сильно любила и испугается начинать все сначала совершенно одна.
Алевтина и Александр Михайлович сильно расстроились, когда она сообщила им, что решила уехать. Но и они не могли отрицать тех трудностей, с которыми сталкиваются люди их ремесла. Сейчас все было спокойно и стабильно, особенно после исчезновения Волкова, а как будет через несколько лет не знал никто.
Конечно Александр Михайлович мысленно уже представлял как передаст свои дела сначала Вадиму, а тот сыну, но у Маши были совершенно другие планы на будущее ребенка и ни за какие деньги, она не хотела, чтобы он подвергался опасности. Понимал это и Вадим. У его положения было много преимуществ, но он всегда знал, что за власть и красивую жизнь нужно платить.
Александр Михайлович, когда Вадим был еще совсем зеленым любил говорить, что лучше жить недолго, но богато, чем долго и бедно, хоть как время и показало, сам он не вписался в данное правило. Точнее Александр Михайлович был единственным, из бесчисленного количества людей, что Вадим встретил на своем пути.
– Когда она уезжает? – спросил Вадим спустя месяц, сидя на кухне с Алевтиной.
– Саша людей нанял на следующий вторник, – ответила Алевтина, и тяжело вздохнула, – может тебе и вправду стоит уехать вместе с Машей?
– А Александр Михайлович как? Год, два, хорошо пять, он все еще сможет держать власть, а потом? Алевтина, что потом?
– Не знаю Вадим, – она уткнулась лбом в ладони, – но ты Саше долг уже с лихвой вернул, подумай лучше о своей семье.
– Ну брошу я все и поеду вслед за ней и что дальше? Я же ничего кроме, – Вадим думал как же подобрать подходящее слово для того, чем он занимается, – «менеджмента» не умею. А так хотя бы деньги нормальные посылать смогу и ребенок ни в чем не будет нуждаться.
Вадим готов был себя возненавидеть за то, что обдумывал вариант жить в халупе и работать кем-то вроде консультанта в Евросети.
– Он будет нуждаться в отце, – тихо сказала Алевтина, – В общем думай сынок, мы с Сашей все поймем.
Вадим только покачал головой, он в отличии от Маши, не мог бросить родителей. Поднявшись на второй этаж Вадим прошел нужную дверь и, сам, не зная зачем, зашел в Машину комнату.
В полумраке, ему даже показалось, что вот–вот раздастся шорох и окажется, что хозяйка комнаты тут. На комоде было совсем немного вещей. Косметичка, резинка для волос и маленький флакон цветочных духов. Последний он взял и, сев на кресло в углу, распылил по комнате. Теперь Маша виделась ему еще реальнее и Вадим решил что либо сходит сума, либо становится извращенцем.
В голове возникла безумная идея приехать к Маше и силой заставить остаться с ним. Именно так он привык решать проблемы. Часть Вадима хотела попробовать изменить свою жизнь, хотя бы ради того, чтобы быть рядом с Машей. Помогать ей растить их ребенка, не пропустить его первые слова и шаги. А другая напоминала о прошлом и утверждала, что таким как он поздно меняться.
За то время, что Вадим сидел один в ее комнате, он успел перебрать целую гамму чувств, которые до этого предпочитал блокировать и избегать. Ему стало обидно, что единственная женщина, к которой он смог хоть что–то испытывать, сбегала от него за сотни километров. Он почувствовал бессилие, из–за того что не может поехать с ней и злость, что она поставила его перед таким выбором.
Глава 17.
Маша.
В последний вечер в кофейне я закрыла ее пораньше и осталась одна. Небольшое чаепитие и проводы прошли с девочками еще пару дней назад, и я могла спокойно попрощаться со своим детищем.
Налив себе чай, я положила оставшийся кусочек клубничного чизкейка и вдохнула приятный кофейный аромат. Столики, книжки с полок грустно молчали, и я смахнула навернувшиеся слезы. Будет новый день, открою кофейню еще раз, только вот точно такой уже не получится. Не будет Галины Васильевны, Ольги, Алевтины и Аленки. Конечно приезжая в город я смогу заходить сюда за чашечкой кофе, но кофейня больше не будет моей. Я оставляла ее в надежных руках Алевтины и Ольги, но все же, было ощущение, что отдаю часть себя навсегда.
В голове за один миг пронеслись воспоминания, как я впервые встретила Вадима и все, что с ним связано. Это был самый трудный период в жизни и теперь я могу идти дальше.
Я встала с места и взяла с полок одну из книг решив погадать. Это была ни много ни мало «Книга воина света» Паоло Коэльо. Закрыв глаза, я попросила дать мне ответ, чего ожидать дальше.
Первые строки гласили:
«Воин света давно усвоил, что Бог посылает одиночество, чтобы научить человека искусству общежития»
Стоит ли мне думать, что я должна пройти через одиночество, чтобы обрести счастье или то, что вскоре мне грозит жизнь в общаге? Улыбнувшись, я оторвала лепесток у китайской розы, зацветшей на подоконнике и вложила внутрь. Быстро ополоснула посуду и закрыв дверь, сжала ключи, которые мне уже никогда не пригодятся.
– Прощай, – прошептала я частичке своей души и ушла домой.
Александр Михайлович убедил меня не продавать квартиру, а сдать ее в наем, так что в день отъезда я отдала ключи новым жильцам, оставив на всякий случай запасной дубликат у отца.
Не оглядываясь назад, я запрыгнула в машину, где меня ждали Алевтина и Александр Михайлович, чтобы отвезти в новый дом, что я купила на деньги, вырученные с продажи кофейни и заодно помочь обустроиться. На заднем сидении уже сидел Бегемот в переноске, его я решила забрать с собой.
Было у меня какое–то странное чувство, или навязчивая идея, что Вадим вот–вот появится из ниоткуда и изменит свое решение или попросит остаться. Да в конце концов хотя бы скажет, что любит! А не «я должен», «я хочу».
Мое новое жилье находилось в соседней области. Я выбрала небольшой городок, который настоятельно советовал отец. Он больше напоминал большую деревню, так как состоял в основном из частных домов и узких улочек, приглянувшихся мне с первого взгляда, словно я уже где–то видела их.
Во второй половине дня мы прибыли на место и выходя из машины, Алевтина обомлела.
– Маша, это он? – с надеждой спросила она, показывая на дом, покрытый сайдингом.
– Нет, напротив, бревенчатый, – махнула рукой я, разминая ноги.
Мда, мой новый домик конечно терялся в сравнении с особняком отца, но надо же было с чего–о начинать. Мне так понравилось жить в частном доме, с возможностью выйти на свой участок, что я не хотела больше жить в квартире.
Алевтина стоически держала свое мнение при себе, ровно до того момента, когда выяснилось, что в туалет придется ходить в будку на улицу.
– Саша, Боже, куда ты смотрел?! – тихо воскликнула она, когда я отвернулась.
– А что? Тут неподалеку речка, отличный домик для дачи и, если что, Маша всегда может вернуться домой, – попытался оправдаться он, – а туалет дело поправимое, до осени все сделаем.
– Здесь хоть поликлиника–то есть? – обреченно спросила Алевтина, подходя ко мне.
– Конечно, и садик со школой. – заверила ее я.
– Надо обязательно поставить забор! – вдруг выдала Алевтина, с подозрение оглядываясь по сторонам, – надеюсь ты соседей проверил?!
– Обижаешь, – сказал Александр Михайлович, и я хотела было возмутиться, но передумала, так как тоже решила – проверка людей, которые будут жить со мной бок о бок, дело не лишнее.
Вся мои пожитки, что я решила взять с собой, были уже на месте. Вечер вышел суматошным, мы немного их подразобрали, чтобы устроиться на ночь как можно удобнее. Тяжелее всего пришлось Алевтине, она к походным условиям не привыкла и ей везде мерещились насекомые, но мы как–то справились.
На следующий день подъехала новая мебель с кроватью и кое какие материалы для косметического ремонта. Александр Михайлович починил крыльцо, кое где поправил покосившиеся двери и вместе с Алевтиной поклеил обои. Мне доверяли только самые простые поручения, но я старалась помогать как могла.
– Знаешь, это было весело, – к концу маленького приключения Алевтина перестала быть такой требовательной, – мне сразу вспомнилась наша первая квартира в хрущевке и стаи муравьев с тараканами.
– А помнишь, как у нас кран сорвало, пока мы были на работе и затопило все три этажа вниз? – рассмеялся Александр Михайлович.
– Ох Машенька, мне с тех пор в кошмарах снились капающие краны и недоделанный ремонт для соседей, – хохотнула Алевтина.
– Могу только представить, – я взяла их за руки и добавила, – спасибо вам большое, вы так много для меня сделали, что я чувствую себя неблагодарной, избалованной девчонкой.
– Не надо, доченька. Все это мелочи. И помни, ты всегда можешь нам позвонить, чтобы не случилось…
– Пап, – я сжала его руку чуточку сильнее, так как не знала, как его отблагодарить.
На следующее утро Александр Михайлович и Алевтина уехали в приподнятом настроении, и мне даже стало чуточку обидно, так как думала расставание им дастся тяжелее чем мне, а оказалось совсем наоборот. Кругом были знакомые вещи и любимый Бегемот, но тем не менее, я почувствовала как стало вдруг неуютно в новом доме. Налив себе чашечку чая, я вышла на улицу и решила обойти участок, чтобы оценить оставшиеся в наследство старые вишню с яблоней и пару кустов смородины.
– В доме есть кто? – окликнули сзади и я повернулась.
–Так как забор на моем участке отсутствовал, я смогла разглядеть на дороге старого деда, который не смотря на теплую погоду почему–то был в валенках и галошах.
– Здравствуйте, – тихо сказала я, как только подошла к нему.
– Новая хозяйка? – проигнорировал мое приветствие дед.
– Да, а что такое?
– Эх Авдотья тут жила лет десять назад, тоже одинокая баба была, хорошая…, – старик вспомнил видимо свою зазнобу, но вскоре продолжил, – собрание горожан будет в доме культуры. Вам, наверно тоже не мешало бы присутствовать.
– Хорошо, – кивнула я, – из–за чего собрание?
– Да объявился какой-то москаль и под шумок выкупил пару лет назад у администрации шесть гектаров леса! Шесть! Чтоб его черти взяли, поставил дом и теперь по весне огородил территорию, чтобы лесники не ходили по его земле, видите ли грибы с ягодами не собирали! Да где это видано, по этому лесу дед моего деда ходил, а он забор поставил и таблички вывесил! У–у–у бандюга…
С трудом отделавшись от назойливого старика, я скрылась в доме и из–за закрытой двери еще долго слышала причитания мужчины, шедшего по дороге в центр города. Мне собрание показалось хорошим поводом познакомиться с кем–нибудь и заодно прогуляться.
– До центра оказалось недалеко, я прошлась в свое удовольствие и вскоре, благодаря навигатору в телефоне, стояла напротив дома культуры где собралось около тридцати человек.
– Печальное зрелище, – заключила стоящая рядом женщина с коляской, – никому нет дела до своего города.
– Думаете ничего не добьются? – спросила я.
– Мэр совещание в администрации созвал, но судя по тому, какой откат он получил со сделки, он просто возьмет в долю полицию и все закончится как всегда – нам выделят дешевую детскую площадку на какой–нибудь улочке, чтоб отстали. А лес как был, так и останется под забором.
Я с грустью для себя сделала вывод, что все везде одинаково и отправилась гулять по городу. Неприятное впечатление от местных темных делишек сгладила маленькая деревянная церковь с парком из многолетних дубов, понравились мне и небольшие самобытные магазинчики с автобусным парком и железнодорожной станцией, около которой стоял паровой поезд. Не знаю, буду ли я жить здесь всегда, но пока ребенок маленький лучше места, вряд ли можно было бы найти.
Я зашла в продуктовый магазин, где продавалось все начиная с шампуня и заканчивая свежим хлебом. За прилавком сидела женщина из моего детства – самая настоящая продавщица в лучших традициях уездных городков, и я только хотела заказать мороженое, как сзади раздался удивленный голос.
– Маша?
Обернувшись, я не поверила своим глазам – напротив стоял Вадим. Забыв о недовольной продавщице, я не смогла сдержать порыв и подошла к нему, чтобы обнять, неужели он вправду передумал?! Он растерянно обнял меня в ответ и прижал к себе.
– Что ты тут делаешь? – одновременно спросили мы друг друга.
– Я приехал по делам, – туманно ответил Вадим, не расцепляя рук за моей спиной.
– А я купила здесь дом… Постой, – сдержать разочарование было сложно, но в моей голове уже складывались кусочки пазла, – это в здешнем лесу ты купил землю?!
– Да… То есть как купила дом? Тут одни старые развалюхи…
– Вы еще долго обжиматься будете? – оторвала нас от разговора продавщица, – я конечно не против, но вы проход загородили.
– Посетители скромно стояли в дверях, с любопытством разглядывая нас с Вадимом. Он, крепко взяв меня за руку, повел к своей машине.
– Постой, куда ты собрался? – спросила я.
– Покажешь, где ты живешь, – ответил Вадим и мне стало немного не по себе, ведь увиденное ему скорее всего не понравится.
Через пять минут мы стояли у моего дома и молча смотрели из машины, на что я променяла кофейню.
– Ты должно быть шутишь, – сказал Вадим, созерцая мой домик.
– Не нравится, можешь ехать дальше по своим делам, – буркнула я и выскочила из машины.
Вадим последовал за мной. Он обошел вокруг дом, пнул пару раз ногой фундамент. Истерично посмеялся над туалетом и вошел без разрешения в дом. Оценил новые обои и скрипучие полы, не постеснялся залезть в подпол и оттуда сыпал ругательствами насчет водопровода и того же фундамента.
Я все это время пила чай с ромашкой, который не хотел оказывать успокаивающего эффекта. Вадим поднялся наверх, закрыл люк и, брезгливо стряхивая паутину, коротко спросил.
– Что за сволочь продала тебе эту рухлядь?
– Какая теперь разница, – попыталась отмахнуться я, хотя внутри уже жалела о содеянном.
Нужно было покупать квартиру и не воображать из себя невесть что.
– Александр Михайлович дом видел?
– Да, он и помог его найти по выгодной цене…
Вадим сел на стул и скрестил на груди руки.
– Маша, ты иногда меня убиваешь своей наивностью. Постой, а ванна где?
– Ванны пока нет. Баня на заднем дворе, почти новая…
Вадим сверлил меня взглядом.
– Туалет значит у нее на улице, вместо ванны – баня, как понимаю отопление дровами?
Моих сил хватило только на то, чтобы кивнуть.
– И при всем при этом ты беременна, – закончил Вадим, на этот раз подавив приступ смеха, – Бегемот, – обратился он к коту, – вот что бывает, когда женщина решает все сама!
Тот только мяукнул и прыгнул к нему на колени, всем своим видом показывая мужскую солидарность.
– К осени я закажу пристройку для ванны с туалетом, сделаю септик для канализации и газовое отопление, – озвучила я свой грандиозный план.
– Слыхал Бегемот? – продолжал общаться со мной через кота Вадим, – она даже не знает, что в этом городе не проведен газ!
Если бы коты умели смеяться, Бегемот непременно бы составил Вадиму компанию.
– В общем собирай вещи, поедешь ко мне, до тех пор, пока не сделаешь этот дом пригодным для жизни, – обратился наконец–то ко мне Вадим, – и сразу тебе скажу, до осени ты не уложишься.
– Нет, – настаивала я, так как была не готова еще осознать, какую глупость совершила.
– Ну как хочешь, Бегемота хоть отдай, или будешь его вместе с собой мучить?
– Очень смешно!
Вадим к моему удивлению быстро ушел, не став меня уговаривать дальше. Закрыв за ним дверь, я держалась ровно пять секунд и разревелась. Через полчаса и полкило конфет, мне удалось взять себя в руки. Я даже убедила себя, что не все так плохо. Дом и вправду стоил недорого, но будь все так плохо отец не позволил бы мне его купить. Уверена, Вадим специально сгущал краски, чтобы запугать меня.
Ночью ложась спать, я обняла Бегемота и попыталась уснуть. Отовсюду доносились странные шорохи, ухала на улице сова и летали термоядерные комары, которых наверно мог остановить только полог над кроватью. Чудом мне удалось задремать, но усы Бегемота у лица вскоре меня разбудили.
– Хватит, – буркнула я и пошевелила затекшими ногами.
Медленно до меня доходило осознание того, что Бегемот давно перекочевал спать в ноги и нечто щекотавшее мое лицо, было однозначно не его усы. Взвизгнув я стряхнула с себя серый комок, и в панике побежала включать свет.
Я не знала, что хуже, мышь, трогавшая мое лицо или Бегемот, которому было плевать на ее существование. Спать в этом доме я больше не могла и пришлось сделать то, что следовало еще днем.
– Вадим, я передумала. Забери меня, пожалуйста, – попросила я по телефону.
– Скоро буду, – сонно сказал он в трубку.
К приезду Вадима Бегемот сидел в переноске, и я бросала на него разочарованные взгляды. И этот мужчина оказался не идеален. Вадим молча погрузил сумку с одеждой в багажник, бережно поставил переноску с Бегемотом на заднее сиденье и помог мне сесть в машину.
– Ну рассказывай, – спросил он спустя пару молчаливых минут.
– Что? – я за это время успела немного задремать.
– Почему передумала? – с нетерпением спросил Вадим.
– В доме оказывается есть мыши, – буркнула я, не собираясь вдаваться в подробности и унести этот позорный случай в могилу.
– Надеюсь Бегемот никого не поймал, иначе придется вести его к вету.
– Нет, эта наглая морда не испытывала к ним никакого интереса. Да даже сожри они весь его корм, Бегемот бы не обратил на это вынимания!
Вадим рассмеялся и больше расспросами меня не донимал. Мы приехали в его дом, который с момента моего визита немного изменился. Внутри стало больше мебели и как–то уютнее.
Пока я принимала душ, Вадим обустроил лоток с едой для бесполезного кота и принес мою сумку в спальню.
– Душ свободен, – потеребила его за плечо я, так как он успел уснуть на кровати.
Она кстати по–прежнему была одна.
Моя самостоятельная жизнь в частном доме накрылась медным тазом и мысли об этом мягко говоря угнетали, но было еще кое–что не дававшее мне покоя. Когда вышел из душа Вадим, мне хотелось провалиться сквозь землю, но и молчать было глупо.
– Вадим, отвезешь завтра меня с Бегемотом в город?
– Зачем? – устало спросил Вадим.
– Бегемота к вету, а меня прикрепиться к поликлинике и записаться на прием к врачу. – тихо сказала я, мысленно ругая себя последними словами.
Соседство с грызунами для беременных было чревато, об этом я вспомнила слишком поздно, и моей гордости предстояло на глазах Вадима опуститься на самое дно. Бегемот конечно был проверен и привит, но я хотела перестраховаться. Следующий день вышел суматошным. На прием к врачу в поликлинику можно было попасть только через несколько дней, и оставалась надежда на ранее сделанные анализы, но и их я потеряла при переезде.
– Маша, давай вспоминай, тебе врач точно не говорил, воздержаться от контактов с домашними животными? – в сотый раз спросил Вадим.
Я покачала головой в сотый раз и Вадим выругался.
– Нет, значит жить в одном городе со мной из–за моей работы опасно, а одной без мозгов нет?!
– Не кричи на меня, – шмыгнула я, готовая унизительно разреветься.
– Женщина, ты своими выходками, угробила всю мою нервную систему! О чем ты думала, покупая дом, в котором нет элементарных условий для жизни?!
– Отец сказал…
– О, с Александром Михайловичем у меня будет отдельный разговор! Сейчас мы говорим о тебе. – Вадим скрипнул зубами бросив на меня колючий, злой взгляд, – как называется клиника, где ты наблюдалась.
Я назвала, и Вадим тут же позвонил им, но в частной клинике был выходной. Ему удалось решить и эту проблему, пока я сидела тише воды, ниже травы. Он заставил Анатолия найти владельца и вызвать администратора на работу, чтобы тот перенаправил анализы ему, и мне стало еще хуже от всех проблем, что я доставила мало знакомым людям.
Секунды длились вечно, и когда Вадиму все же переслали на почту документы, я хотела сама проверить результаты, но он только отвернулся, предпочтя убедиться лично.
– Можешь выдохнуть, у тебя есть к токсоплазмозу иммунитет. – заключил Вадим и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза, – а беременные, случаем, у психиатра осмотр не должны проходить?
Это замечание Вадима стало последней каплей, и я разрыдалась. Продала свою любимую кофейню, купила черте что и теперь находилась в полнейшем отчаянии. Еще и своем ребенке не подумала.
– Ладно, не плачь. Я немного перегнул палку, – сказал он мягче, сжав мою коленку, – и я зря на тебя накричал, – он сделал небольшую паузу и добавил, – хотя нет, ты это заслужила.
От этих слов мне не стало легче и Вадим меня приобнял.
– Ну заканчивай со слезами, – он погладил меня по голове, – моих мозгов хватит на нас двоих…
– Ты… Ты… Бесчувственный чурбан!
– Что поделать, какой есть. – и говорил он это все таким снисходительным тоном, что мне захотелось его ударить.
Но Вадим был во всем прав.
– Я все еще не понимаю, зачем отец так со мной поступил. – тихо сказала я.
– Маш, сама не догадываешься? Он нашел тебе развалюху. Отговорил продавать квартиру и кофейню чудесным образом выкупила Алевтина, чтобы ты, хлебнув тут самостоятельной жизни на первом же автобусе вернулась домой! И место выбрал недалеко от меня, старый сыч, знал, что я летом тут часто бывать буду!
Все встало на свои места. Вот почему Алевтина быстро изменила свое мнение насчет дома и уезжая была в отличном настроении. Муж видимо в планы свои посвятил. И сам отец так легко меня отпустил на вольные хлеба, что мне давно пора было что–то заподозрить.
– Почему ты меня не остановил? – вдруг выдала я, понимая, что сейчас пытаюсь свалить вину во всех своих несчастьях на Вадима.
– Не знаю! – прикрикнул Вадим и ударил по рулю машины, от чего я вздрогнула, – Мне все вокруг твердили, что я тебя не достоин и только подвергну ненужному риску. И я в конечном итоге в это поверил.
И тут мне стало по–настоящему невыносимо стыдно. Я наломала дров, перевернула всю свою жизнь верх тормашками, заставила Вадима выбирать между мной и его долгом перед родителями, а вину за все это испытывал сам Вадим. Закрыв лицо руками, я опять расплакалась.
– Мне так жаль, – всхлипнула я, – прости, я такая дура… Мне все казалось, что ты со мной из–за ребенка или власти. И поставив тебя перед выбором мне хотелось проверить любишь ли ты меня или нет.
– Я же говорил, что люблю тебя. Это ты мне ничего не говорила.
– Нет, – я всхлипнула, – ты ни разу не сказал «я тебя люблю».
– То есть слова «ты для меня самый дорогой и родной человек» это уже не признание в любви? Хочу заметить было обидно тогда не услышать хотя бы «ты тоже мне не безразличен»
Крыть было нечем. Выход исправить ошибки был только один – признать их.
–
Я тебя люблю, – прошептала я и шмыгнула носом.
Вадим тяжело вздохнул и притянув к себе подарил целомудренный поцелуй в макушку.
–
Я рад, что мы все прояснили… Ай, – я ткнула его в бок, – и я тебя люблю.
Эпилог
Просыпаться от запаха кофе приятно, а если ты спишь в уютном домике, расположенном в сосновом лесу, и не одна, а рядом с любимым мужчиной – приятно вдвойне. Обнимая подушку, я сладко потянулась. Мой завтрак видимо сегодня не собирался приходить в постель.
С момента моего маленького приключения прошло несколько месяцев. Я не возвращалась в город, и мы договорились с Вадимом, что до рождения ребенка я останусь в его домике в лесу. Он старался, как можно чаше приезжать, а ближе к зиме даже взял небольшой отпуск, чтобы чаще быть со мной. Алевтина и Александр Михайлович тоже заглядывали к нам, хорошо им было где остановиться. Отец можно так сказать искупал свою карму, живя в старом домике.
С трудом приподнявшись, я на ощупь нашла тапочки . Талия давно исчезла с моего тела, уступив место огромному животу, в котором должно было располагаться, как минимум два малыша, вместо одного. Посмотрелась в зеркало и мне показалось, что я стала еще больше с прошлой ночи.
Вадим почему–то закрылся на кухне, и я осторожно приоткрыла дверь. Моим глазам открылась интересная картина. Он задумчиво пил кофе и взирал на результат своих трудов. Круассан одиноко лежал на тарелочке. Кривенький и не равномерно запеченный, он умолял его пощадить и не кушать, но для голодного утра сойдет.
– Доброе утро, – сиплыми голосом сказала я, и потянулась за чашкой Вадима.
– Тебе нельзя, – спустил меня с небес на землю он, – не понимаю, что я делаю не так…
Я отломила кусочек и с аппетитом слопала.
– Уже гораздо лучше, просто нужно больше практики.
Вместо ответа Вадим выхватил его из моих рук и выкинул.
– Эй! Это был мой завтрак! – возмутилась я.
– Овсянка в холодильнике, – сказал он и дразня, сделал еще один глоток кофе, – я говорил, что ты очень красивая по утрам?
– Ага, скажи ты иначе от тебя не осталось бы и мокрого места, – буркнула я, так чтобы он не слышал.
Я прекрасно понимала, что сейчас больше напоминаю колокол в халате, нежели женщину, но тем не менее маленькая ложь Вадима, мне была очень приятна. Внутри холодильника, рядом кастрюлей овсянки и недельным запасом творога, Боже, как я его ненавидела, лежал фруктовый тортик, на котором самым кривым почерком на свете было выведено «я тебя люблю».
Закрыв холодильник, я посмотрела на Вадима, который тихо смеялся. Это была его новая фишка – делать каждый день признание в любви с ноткой подкола.
Конец.
