bannerbannerbanner
Авернское озеро

Юлия Лавряшина
Авернское озеро

Полная версия

Глава 7

Самый старый, но до сих пор безымянный городской сад уводил от центра города прямо к реке. Все его пространство, за исключением отвоеванных человеком асфальтовых дорожек и площадок для каруселей, захватили высокие, устремленные в сторону реки тополя. Когда Соня была маленькой, отчим приводил ее сюда зимой и учил кататься на коньках прямо по обледеневшим аллеям. Коньки были не красивыми, белыми, а простыми, «мальчуковыми», как говорила мама. Потом, когда дела у отчима пошли на лад, он подарил ей фигурные, но к тому времени Соня уже потеряла к этому занятию интерес и даже в душе обиделась на Валерия Ильича, что он добился успеха так поздно.

После школы она бывала в городском саду всего несколько раз и теперь с любопытством озиралась, то и дело осеняемая узнаванием. Денис незаметно следил за ней, она чувствовала, но почему-то это ей было даже приятно.

– А здесь была «Ромашка», – вспомнила она, с сожалением, как от внезапной потери, оглядев пустые плиты, на которых кое-где топорщились кустики травы.

Денис с готовностью подхватил:

– Я помню! Может, мы даже вместе катались на ней.

– Может. – Она засмеялась. – Но я бы тогда на тебя и не взглянула. Мне нравились мальчики постарше.

Он тут же парировал:

– А мне девочки помладше.

– А я никогда тут не катался, – вдруг вступил в разговор Андрей. – Мы жили в деревне. «Тарзанки» делали.

– Мы тоже делали, – не уступил Денис.

– И мы, – подхватила Соня. – С них-то все и началось. Потом меня потянуло в небо.

Денис посмотрел на нее с какой-то нежной благодарностью и нашел ее руку. Пальцы у него были твердые, но ласковые. Они словно неумело плели паутину, в которой Соня запутывалась все больше. Его неловкость и порывистость так противоречили всему сказанному о нем Зиминой, что Соня просто терялась. Существовали ли на самом деле все эти женщины, соблазненные и покинутые? В это было трудно поверить, но природное чутье уверенно подсказывало: да, существовали. И это противоречие в Денисе – его наивная жестокость и страстная невинность – волновало до того, что становилось все труднее дышать и совсем невозможно удерживать руки, которые так и тянулись к его плечам.

С той минуты, как он поцеловал ее, Соня погружалась в незнакомое, полубезумное состояние, когда все время хочется смеяться и болтать глупости. А мыслей нет вовсе, одни беспокойные, как прибой, ощущения близости его влажной от жары кожи, его твердого локтя, то и дело задевавшего ее, его не прикрытой майкой груди, о которую так и тянет потереться щекой. Произнося какие-то слова, отвечая и спрашивая, Соня брела, как в тумане, и убежденно думала, что каким-то образом заразилась от него и сходит с ума, потому что до сих пор не испытывала ничего подобного и была вполне здравомыслящим человеком. Конечно, Соня и раньше влюблялась и была близка с мужчинами, случалось, и рыдала ночами, но никогда не теряла головы.

У нее было железное правило: не заводить романов с коллегами и пациентами, и ей ни разу не довелось его нарушить. Теперь же она совершала одну ошибку за другой и не могла остановиться. Даже если Соня глядела в другую сторону, от одного присутствия этого фантастического мальчика у нее мутилось в голове.

– Лето в самом разгаре, а смотрите, кое-где уже желтые листья, – произнесла она, все еще надеясь отрезвить себя с помощью слов. – Как все быстро проходит…

– Не все. Но осень часто наступает раньше, чем мы ее ждем, – Денис задумчиво обвел взглядом недоступные верхушки и неожиданно прочел:

 
Мы пройдем по осени с тобой
Тихою, чуть слышною аллеей,
Где, от близости зимы светлея,
Повенчается закат с травой.
Мы к обрыву вечному придем
Высотой ничьею насладиться,
И споет невидимая птица,
Как бездомно в осени вдвоем.
 

– Чьи это стихи? Ты же знаешь, я не сильна в литературе.

– Тебе понравились? Это тоже Аннушкины.

– Они посвящены тебе?

Не ответив, Денис распорядился:

– Андрей, возьми два билета на «чертово колесо».

Тот встрепенулся:

– Почему два? Кто не поедет?

– Конечно, ты. Кто же еще?

– Нет, я поеду.

– Нет, не поедешь.

Денис сжал ее руку и заслонил собой, словно собирался драться. Он забыл, что никто на свете не смел тронуть Дениса Зимина, пока рядом с ним находился телохранитель. Даже сам телохранитель. Стараясь сохранять невозмутимость, Андрей напомнил, что всего лишь выполняет свою работу.

– А мне плевать на твою работу! – отрезал Денис. – Может, ты еще в постель со мной полезешь?

– А ты уже собрался в постель?

Короткий удар в живот застал Андрея врасплох. Глухо крякнув, он скорчился и с трудом продохнул. Денис наблюдал за ним, покусывая побледневшие губы. Спина его подрагивала, как у готового к гонке коня. Соня положила ладонь ему на плечо, но он даже не почувствовал этого.

«Однако…»

Эта вспышка бешенства мгновенно привела Соню в чувство. Все разом встало на свои места: рядом был эмоционально неуравновешенный пациент, за которым нужен глаз да глаз. Когда Андрей выпрямился, яростно сопя и сжимая зубы так, что казалось, эмаль сейчас раскрошится, она шагнула вперед и ободряюще тронула его руку. Он тут же отдернул ее.

– Не волнуйся. – Соня постаралась, чтобы ее голос прозвучал убедительно. – Я не сброшу его с высоты. Ты же понимаешь это.

– Черт с вами, – процедил он. – Делайте что хотите.

И отошел к кассе.

Денис молча поигрывал ключами от машины. Краски вернулись к его лицу, и теперь не прикрытые волосами уши горели. Раскаяние вновь придало его лицу детское выражение, но теперь Соня была настороже.

– Ты испугалась? – выждав паузу, спросил Денис и наконец поднял глаза. – Я не хотел этого. Особенно при тебе. Я никогда его пальцем не трогал. Я ведь понимаю, что он не может ответить. О господи…

Он вдруг с силой отшвырнул ключи и закрыл лицо руками. В тот же момент Андрей выскочил из очереди и, на бегу подобрав связку, схватил Дениса за плечи.

– Что случилось?!

Соня содрогнулась от вспыхнувшего ненавистью взгляда телохранителя. Она качнула головой, но Андрей уже не смотрел на нее. Насильно опустив руки Дениса, он с тревогой заглянул ему в лицо.

– Что с тобой, малыш? Ну, успокойся, я здесь. Она тебя обидела?

Не отвечая ни слова, Денис мотал головой и все норовил спрятать лицо. Андрей по-отцовски прижал его к груди, и тот постепенно успокоился, затих. От потрясения Соня не могла вымолвить ни слова, только смотрела на них во все глаза.

– Иди же возьми билеты! – не выдержал Андрей, но Денис оторвался от него и глухо сказал:

– Не надо, я сам.

Когда он отошел, Андрей сердито спросил:

– Ты хочешь его вылечить или окончательно свести с ума?

– А при чем тут я?

– До тебя с ним такого не случалось. Ты смотришь на него, как на пустое место, вот он и заводится. Может, он и был лунатиком, но не психом. Мы с ним никогда не ссорились.

– А ты сам видел его на крыше?

– Сколько раз. Я ведь живу во флигеле во дворе.

«В будке», – язвительно перевела Соня.

– Тебе нравятся его песни?

Андрей опять занервничал:

– Какая разница? Дело не во мне. Это ведь ненормально, то, что он делает? Человек не должен петь во сне.

– Люди делают много такого, чего делать бы не должны. Но ведь от него никому нет вреда, правда?

Лицо Андрея вдруг просветлело.

– Так ты не считаешь его больным? Тогда скажи это его отцу, пусть, наконец, оставит Дэньку в покое! Он ведь и меня-то нанял не столько охранять его, сколько следить, чтоб Дэнька чего-нибудь не выкинул.

– Тебе жаль его? – с сочувствием спросила Соня. Ей начинал нравиться этот свирепый парень.

– Да при чем тут жаль? – огрызнулся он. – Дэнька не инвалид, чтоб его жалеть, и не блаженный какой-нибудь. Он из меня, можно сказать, человека сделал, несмотря на то, что я его чуть не на десять лет старше. Я до встречи с ним двух слов без мата связать не умел. А Дэнька со мной часами разговаривал, размышлял вслух. Мы просто бродили по городу и разговаривали. Сначала только он, потом и я научился. Он мне столько книг пересказал! Знаешь, сколько он прочитал… Его мама ведь библиотекарем была, приучила. Не эта, что сейчас, – презрительно растянув выпяченные губы, пояснил он. – А настоящая.

– Тебе не нравится его мачеха? А какие у них отношения?

– Не знаю. Нормальные. Дэнька никогда о ней не говорит.

– Но ты ведь бываешь у них, видишь?

– А что я вижу? «Доброе утро», «Приятного аппетита» – вот и все.

– Ты давно с ним?

– Три года. Тихо, он идет.

Они разом замолчали, безразлично поглядывая по сторонам. Если Денис и заподозрил неладное, то ничем себя не выдал. Глаза его вновь были непроницаемы, но улыбка застыла в уголках губ. Когда он улыбался, его хотелось погладить по лицу.

– Готово! – весело объявил Денис и помахал билетами. – Андрюха, ты едешь с нами, пошли.

Он подхватил Соню под руку и потащил к карусели. Пропустив ее вперед по узкому, огороженному белыми решетками загончику, он обернулся и, придержав Андрея, что-то тихо сказал. Телохранитель смотрел на него сверху, но не свысока. Оглянувшись, Соня отметила, как размягчилось его собранное лицо. Гроза миновала, и как после дождя, стало легче дышать, потому что ослепительная молния разбила душившее Соню наваждение. Она окинула Зимина беспристрастным взглядом: отлично сложенный мальчик, и мордаха неплохая, но ничего магнетического в нем нет. С чего она так раскисла? Но стоило ей вспомнить поцелуй, как вокруг сердца вновь сомкнулось холодное кольцо. Однако Соня знала, что воспоминания имеют власть только над теми, кто нипочем не хочет с ними расставаться. Она же никогда не считала себя склонной к ностальгии ни в одном ее проявлении.

Желтые и красные кабинки, сдержанно грохоча, проплывали мимо, но Денис никак не мог выбрать подходящую. Наконец он запрыгнул в желтую и, по-особенному наклонив голову, как только он один и умел, подал Соне руку. Андрей легонько подтолкнул ее сзади.

 

– Мне понравился желтый цвет, – усевшись, заявил Денис. – Когда я тебя увидел, ты была в желтом.

– Говорят, это цвет разлуки. – Ей вдруг стало не по себе.

Но Андрей решительно опроверг:

– Я специально узнавал у цветочницы. Она сказала, что желтые цветы – к деньгам.

Денис мягко упрекнул его:

– И ты ей поверил? Цветы и деньги существуют в разных плоскостях. Они даже пересечься не могут.

– Но мы ведь платим за цветы!

– Платим. Но цветы-то этого не знают. Они уже мертвы к тому времени.

Кабинка медленно поползла вверх, и все замолчали, поглядывая по сторонам. Тополя нехотя уступали место серым, безрадостным крышам и заводским трубам. Денис тронул Соню за мочку уха.

– Ты правда прыгала с парашютом?

– А ты решил, что я просто хотела произвести впечатление?

– Нет, – не сразу ответил он. – Хотя это, безусловно, произведет впечатление на любого. Но я уверен, что ты не стала бы меня обманывать. У тебя не такие глаза, чтобы лгать.

Андрей отвернулся и уставился на темную полосу реки. Прилетавший оттуда ветер приносил запах лодочного бензина и рыбы, которая уже давно здесь не водилась. Говорят, когда-то в их реке ловили даже хариусов… Соня не помнила такого времени. Осторожно откинув голову, она стала следить за облаками. Ей нечасто доводилось подолгу смотреть на небо, и прозрачная голубизна поразила ее своей бездонностью.

– А тебе нравилось прыгать с парашютом? – снова спросил Денис.

– Мне нравилась сама высота. До того, что хотелось петь. Ты никогда не испытывал такого?

Не меняя положения, она увидела, как Андрей медленно повернулся, и тогда опустила голову, испугавшись, что он подаст Денису какой-нибудь знак. Но неподвижное лицо охранника не выражало ни любопытства, ни тревоги. Когда Денис ответил, она услышала голос человека, говорящего о вещах, малозначительных для него.

– Пожалуй, нет. Но я ведь никогда и не забирался особенно высоко.

– Выше крыши? – попыталась пошутить она.

– Да я и на крыше, кажется, ни разу не был. А что мне там делать?

Соня весело произнесла:

– У моей бабушки в деревне был сосед. Днем – обычный человек. А по ночам забирался на крышу своего дома и пел. Причем во сне. Очень странный случай сомнамбулизма. Что бы ты сказал о таком человеке?

Побарабанив пальцем по ровному носу, Денис спросил совсем как она у его мачехи:

– А хорошо пел?

– Хорошо.

– Тогда в чем дело? Он раздражал соседей?

– Нет. Но они беспокоились за него.

– Почему? Ведь он не буйствовал и никого не оскорблял. Когда человек поет – он счастлив. Разве не так?

– Его песни не назовешь веселыми…

– Думаешь, Шекспир не был счастлив, когда ему удавались трагедии?

– Ты считаешь, надо было оставить его в покое? – равнодушно спросил Андрей. – Мне тоже так кажется.

– Смотрите, мы на самом верху. – Денис вдруг встал, и телохранитель предусмотрительно вытянул руку, перекрыв проем.

Денис снисходительно потрепал его спутанные ветром кудри.

– Думаешь, я бы не улизнул от тебя, если б захотел? Вот смотри!

Он резко отскочил и перемахнул через край с обратной стороны. Под Сонин вопль Андрей рванулся за ним, но Денис уже спустился на металлический переплет, идущий от кабинки к центру.

– А ну, вернись! – срывающимся голосом приказал Андрей. Глаза его остекленели от ужаса. – Ты что, совсем рехнулся?

Страх выступил на ладонях испариной. Соня машинально потерла их, поднеся к лицу, и сморщилась: от рук пахло железом. Ей подумалось, что это и есть запах страха – удушливый, острый запах, который так болезненно чуют собаки. От Дениса такого запаха не исходило, хотя губы его подрагивали.

– Соня, – окликнул он, по-прежнему улыбаясь, – о ком ты говорила? Кто этот несчастный? Ты ведь не какого-то старика из деревни имела в виду… А кого? Кто это поет по ночам на крыше? Ты что-то скрываешь от меня? Это что, ловушка такая?

– Денис, бога ради, иди сюда, – умоляюще проговорил Андрей. Казалось, язык у него распух и ворочается с трудом. – Что ты издеваешься надо мной? Что она может от тебя скрывать, вы ведь только вчера познакомились! И ты же сам к ней подошел…

– Я не мог к ней не подойти, – пробормотал Денис и нехотя признал: – Но, в общем, это выглядит не слишком правдоподобно.

Соня строго прикрикнула:

– Ты ведешь себя как избалованный ребенок. Вернись немедленно!

Иногда необходимо ударить по больному, решила она. Его так пугает собственная незрелость, и все же он не спешит с ней расстаться. Как дошкольник, которого изводит качающийся зуб и который готов жизнь положить, чтобы только не подпустить близко маму с шелковой ниткой.

Встав на бортик кабины, Андрей подался вперед, напряженно вытянув руку. Но Денис без труда справился сам. Спрыгнув на сиденье, отчего кабинка испуганно взметнулась, он беззаботно усмехнулся:

– Внизу приготовились к линчеванию.

Возле выхода с аттракциона уже толпились разъяренные билетерши. Их яростные возгласы до них, однако, не долетали, словно им мешал невидимый, защищающий Дениса купол, который спускался вместе с кабинкой. Денис подтолкнул Андрея в бок:

– Наконец-то тебе придется поработать!

– Я бы убил тебя собственными руками, больной сукин сын!

– Не повторяй дурацких киношных выражений! – строго сказал Денис. – И никогда ты меня не убьешь. Где ты еще найдешь такую работу? Со мной ведь никаких хлопот! Я даже в ночные клубы не хожу.

– Помолчи, а? – взмолился Андрей, усаживая его на сиденье. – Ты меня с ума сведешь!

Денис внезапно помрачнел и замкнулся. На Соню он не глядел. И, только сойдя на землю, с горечью сказал:

– Что знаете вы оба о том, как сходят с ума?!

Глава 8

Мать позвала ее к телефону, когда Соня, забравшись с ногами на диван, листала руководство по психиатрии. Она не надеялась найти на потрепанных страницах ничего ей не известного, просто пыталась отвлечься. Все случившееся днем до сих пор стояло перед глазами и мешало разглядеть в Зимине больного.

Провожая Соню домой, он за половину пути не произнес ни слова и выглядел осунувшимся и измученным. На углу соседней улицы вдруг остановился у газетного лотка и, казалось, начисто забыл, что его ждут. На его лице, пока Денис проглядывал заголовки, все отчетливее проступало брезгливое любопытство, словно мутный водоворот творившихся в мире событий затягивал его. Все это время Андрей поглядывал по сторонам и не проявлял никаких признаков нетерпения.

– Дурацкая у тебя работа, – пренебрежительно заметила Соня. – Слоняться с бездельником, который не знает, чем себя занять.

Андрей немедленно огрызнулся:

– Твоя не лучше. На мой взгляд, так даже хуже.

– И денег меньше платят, – язвительно подхватила она.

Хотя этот выпад телохранитель оставил без ответа, Соня уже не могла остановиться. Сунув ладони в карманы узких джинсов и покачиваясь на носках, она звонко спросила:

– И тебе не противно так жить? Не обидно?

– Слушай, отцепись от меня, – посоветовал он, настороженно посматривая на склонившегося над газетами Дениса. – Может, ты и привыкла у себя в больнице допросы устраивать, но я не твой пациент, поняла? И нечего тут выпытывать: не противно, не обидно? Не противно и не обидно, ясно? Дэнька – мой лучший друг. Почти брат. Я бы за него и бесплатно убил всякого, кто его тронет.

– Что?

Денис обернулся и обвел их рассеянным взглядом.

– Вы ссоритесь?

– Упаси бог! – воскликнула Соня, вскинув руки. – Не хотела бы я с таким поссориться.

– Это уж точно, лучше не пробуй, – заверил Денис. – Посмотри, какие у него кулачищи… Ну, сожми кулак, покажи ей! Я против него – щенок.

Он легонько ударил приятеля в плечо и отскочил, обворожительно улыбаясь. Андрей в ответ сделал выпад, имитируя удар, и поднял сжатую руку. Побелевшие костяшки были испещрены тонкими красными прожилками. На безымянном пальце слабо светился ровный след от кольца.

– Ты что, женат? – поразилась Соня. Почему-то это казалось ей невозможным.

Быстро спрятав руку за спину, Андрей односложно ответил:

– Был.

– Ладно, пошли, – заторопился Денис. – Я еще обещал…

Соня так и не узнала, что же он обещал. «Наверное, к Аннушке заехать». Она пыталась мыслить отстраненно, но его нетерпение показалось ей оскорбительным. Что-то напевая себе под нос и улыбаясь, он толкал ногой отколовшийся кусок асфальта и не обращал на Соню ни малейшего внимания. Когда Андрей привычно отстал, она спросила:

– И давно он в разводе?

– Кто? А, уже с год.

– Из-за чего он развелся?

Не моргнув глазом, Денис поправил:

– Из-за кого. Из-за меня.

– Что?!

– Я отнимал у него слишком много времени, его жене это не нравилось. Я ее вполне понимаю. Но я не заставлял его постоянно находиться при мне, честное слово! Он сам этого хотел.

– И хочет, – подсказала Соня.

– Наверное. – Он с невинным видом склонил голову. – Хотя за это время я бы себе уже надоел.

– Тебе быстро надоедают люди?

– Люди? Нет. Не знаю. У меня, кроме Андрея, нет друзей.

– Но подруг-то у тебя много?

– Нет, – сразу ответил он. – Подруга – это тот же друг, только женского рода. Кроме Аннушки, у меня нет подруг. Но если тебе не терпится узнать о моей половой жизни, то здесь все в полном порядке.

«Вот скотина!» – восхитилась Соня, однако вслух сказала:

– Почему ты думаешь, что меня это интересует?

– А разве это может не интересовать?

– Похоже, для тебя это главная ценность в жизни…

Денис замер и звонко шлепнул себя по ноге сложенной газетой. Сдвинув прямые брови, он резко спросил:

– С чего ты взяла? Что ты вообще знаешь о моей жизни?

Соня послушно согласилась:

– Ничего. Может, расскажешь? Мне хочется узнать.

В его узких потемневших глазах метнулось подозрение. Будто прося поддержки, он оглянулся на телохранителя, и тот, не дожидаясь, пока его позовут, как опытная собака, пришел на помощь.

– Нам пора, Дэнька, – сурово напомнил он. – Еще светло, она вполне доберется сама.

– Конечно, – обиделась Соня, – я вообще не просила меня провожать. Я-то как раз не нуждаюсь в телохранителе!

– Ты самостоятельная, да? – отступая и чуть наклоняясь, как бы готовясь к прыжку, выдохнул Денис. – Доктор. Ты сама зарабатываешь себе на жизнь. Тебе на всех наплевать, хоть в лепешку разбейся! Ты ни в ком не нуждаешься. Может, у тебя и вибратор есть?

Не успела она и замахнуться, как Андрей перехватил ее руку. Жарко дохнув в лицо, он прошипел:

– Не смей больше так делать!

Соня вырвалась и быстро пошла к своему дому. Ей хотелось пуститься бегом, но бегство означало бы поражение. На неровных плитах, которыми была выложена аллея, было легко поскользнуться, но Соня крепко держалась на ногах. Уходящее на покой солнце сочувственно согревало спину, а может, это обжигал чей-то безумный взгляд.

«Зря я ввязалась в эту историю! – ругала себя Соня. – Какая из меня актриса?! Курам на смех… Едва не раскисла от одного поцелуя! Черт бы побрал всех этих мужиков, никогда не знаешь заранее, чем это для тебя обернется… В одном он прав: лучше потратиться на вибратор, чем так мотать себе нервы».

Вернувшись домой, Соня приняла контрастный душ, напилась кофе и даже взялась читать справочник по психиатрии. В разделе об амбулаторных автоматизмах она прочла, что особую их форму представляет пароксизмальный сомнамбулизм (снохождение). Чаще это свойственно детям и подросткам. «Мальчик… – вспомнилось ей. – Зимина все время называла его мальчиком».

Пробежав глазами несколько страниц, Соня остановилась на абзаце: «Относительно редкой и недостаточно изученной является группа сенсорных („психосенсорных“) припадков, к которым относятся соматосенсорные, зрительные, слуховые, обонятельные и вкусовые припадки… Галлюцинаторный вариант проявляется сложными соматосенсорными переживаниями, например, ощущениями лишней конечности, восприятием красочной сцены, музыкальной мелодии…»

– Тебя к телефону, – сказала Тамара Андреевна, заглянув к дочери, и, не скрывая сожаления, добавила: – Это не Денис…

Взяв трубку, Соня с трудом распознала голос Андрея: телефонная связь делала его каким-то механическим.

– Ты очень занята? – не здороваясь, спросил он.

– Не очень. А что случилось?

– Пока ничего, но может случиться. Мы с ним в том же кабаке, где тогда обедали. По-моему, Дэнька решил напиться до полной отключки. Я хотел спросить: ему это не вредно?

– Вредно. Это любому вредно.

– Я говорю о нем. Как это отразится на его психике?

– Ты же считаешь его здоровым человеком…

 

– Я тебя спрашиваю! Ты – врач.

– С его склонностью к психопатии… Конечно, ему лучше вообще не пить. Ты можешь его остановить?

Немного помолчав, Андрей с неохотой признал:

– Нет. Он меня не слушает. Ты не могла бы прийти?

– В ресторан?

– А куда же?! Ты там не одна, что ли?

– С родителями.

– Так давай, собирайся!

– Мы так расстались… Ты уверен, что он захочет меня видеть?

– Слушай, кто из нас психолог?!

– Психиатр, – поправила Соня.

– Один черт! Ты что, правда не понимаешь, что это он из-за тебя тут напивается? Или просто решила над ним поиздеваться?

– Не болтай, – строго остановила Соня. – Зачем мне над ним издеваться? Он мой пациент.

– Он тебе не пациент! Он – человек, понимаешь? И ему плохо, потому что он влюбился, как дурак, в женщину, у которой калькулятор вместо сердца. И я ничего не могу с этим поделать.

– Хорошо, я сейчас приду, – резко ответила Соня. – Только ты не смей больше говорить мне про калькулятор!

Наспех перебрав свой небольшой гардероб, она остановила выбор на телесного цвета узком платье. Мать всегда ужасалась, видя Соню в нем, и говорила, что она выглядит голой. А отчим посмеивался и украдкой показывал большой палец.

Крикнув матери, что ненадолго уходит, Соня выскочила за дверь и бегом спустилась по лестнице. Перестук каблуков дробно разлетался по подъезду и пульсировал в висках. Соня решила, что это бунтует выпитый кофе, и не поверила себе.

Ресторан был совсем рядом – через два дома, и можно было не торопиться, но Соня с каждой минутой ускоряла шаг. Вечер дышал в лицо свежестью, охлаждая голову, но веселя кровь. С удивлением прислушавшись к ее пьяному волнению, Соня залюбовалась отчаянной мыслью: «А не напиться ли мне вместе с ним? И в кои веки переспать с шикарным мужиком… Может, это окажется лучшая ночь в моей жизни. Сколько их было-то…»

Подойдя к стеклянным дверям ресторана, она без труда нашла Дениса. Он сидел спиной к ней, подперев рукой щеку, и, видимо, что-то говорил, потому что Андрей не отрывал от него взгляда. Но стоило Соне появиться в зале, телохранитель тут же заметил ее, и губы его шевельнулись. Тяжело опираясь о стол, Денис поднялся и неуверенно двинулся к ней навстречу.

«Сколько же он успел выпить?!» – поразилась она и торопливо подхватила его под руку. Он вцепился в ее запястье и жалобно простонал:

– Соня…

– Пойдем за стол. – Она усадила его обратно. – Что, ребята, гуляете?

– На всю катушку, – мрачно сказал Андрей. – Присоединишься?

– Может, лучше пройдемся? Такой вечер…

– Нет, – протянул Денис. – Ходить я уже не в состоянии. Только ехать. Ты поедешь со мной?

– Зачем? Андрей доставит тебя в лучшем виде.

Непонимающе замигав, Денис мотнул головой:

– Нет. Ты не поняла. Ты бы поехала со мной… куда-нибудь? Подальше от всего на свете?

– Мы поговорим об этом потом, завтра. – Соня хотела взять его безвольную руку, но Денис неожиданно проворно отдернул ее.

– Не говори со мной как врач! Ты ни на минуту не можешь забыть, что ты врач?

– Могу. Я сейчас не врач. Я просто твоя подруга.

– Нет. – Он упрямо склонил голову, и длинные волосы бессильно обвисли. – Ты мне не подруга. Разве ты полезла бы за мной на это «чертово колесо»? Вот он бы полез. И Аннушка бы полезла…

– А ты? – Она знала, что пожалеет об этом, и все же спросила: – А ты бы полез за мной?

Он поднял печальные пьяные глаза, четко очерченные губы его изогнулись.

– Разве ты не поняла? Я ведь и полез за тобой. Чтобы дотянуться до тебя. Да, видно, не дотянулся…

– Денис, пойдем отсюда, – начала Соня, но ее перебил восторженный возглас:

– Дэник, солнце мое! Ты здесь! А я уж и не чаяла тебя увидеть.

Дэник… Знакомый голос с пляжа заставил Соню напрячься. Сцена заполнялась новыми, вернее, старыми героями, и нужно было приспосабливаться к ним, а Соня почувствовала себя разбитой. Вся эта сумасшедшая жизнь была не по ней…

– Садись, Ленка, – ровным голосом пригласил Денис. – С кем-то встречаешься?

– После тебя-то? Нет. Так, заглянула. Думала, вдруг увижу своего Дэника. – Она криво усмехнулась. – Что пьем? О, хороший коньяк. Это твоя новая девочка? – Она протянула через стол узкую позолоченную руку. – Магдалена.

– Ленка, – ласково поправил Денис. – Моя предпоследняя пассия… Как поживает наш кот?

– Скучает по тебе.

– Будет врать-то. – Он слегка коснулся пальцем кончика ее носа. – Никто по мне не скучает. Особенно кот.

Магдалена упрямо наклонила голову:

– Нет, скучает. И не он один.

– Ты такая красивая, Ленка, – мечтательно произнес Денис. – Ты и сама не знаешь, какая ты…

Соне захотелось встать и уйти, но она заставила себя молча улыбаться и не забывать, что она прежде всего – доктор, а значит, не имеет права злиться на пациента. Даже если тот делает все, чтобы вывести ее из себя. «Запихнуть бы его в психушку, – закипая, думала она. – Там бы с него быстро спесь сбили. Не за этим ли и приходила Зимина? Если с нею он ведет себя так же, ее нетрудно понять». Золотые искры от тонких пальцев, которые порхали над столом, но все не решались дотянуться до лица Дениса, его блестящая лукавством улыбка, последние лучи солнца, захлебнувшиеся в коньяке, – все это резало Соне глаза, и она прятала их, чтобы не выступили слезы.

Когда она все-таки подняла голову, то поймала пристальный взгляд Андрея. Он тут же отвел глаза, предоставив ей возможность наконец-то разглядеть его как следует. И она пришла к неожиданному выводу, что если б рядом не было Дениса с его необъяснимой, дьявольской обворожительностью, то незаметный телохранитель оказался бы самым привлекательным мужчиной в зале.

– Хорош, да?

Денис хлопнул приятеля по плечу.

– А что, Ленка? А не потанцевать ли нам, пока серьезные люди общаются?

Властная рука Дениса выхватила девушку, и они заскользили между столиками к месту, освобожденному для танцев. Было очевидно, что они проделывают это не впервой, так слились их красивые тела. Только на этот раз Магдалена смеялась так нервно и выглядела настолько оживленной, что любому в этом зале было ясно: она прекрасно понимает, что это их последний танец. Соня видела, как она старается изо всех сил, вкладывая в каждое движение все то страстное отчаяние, что накопилось в ней за эти страшные дни без Дениса. А он подзуживал ее, отступая и любуясь, и его приоткрытые в улыбке губы источали трепет обольщения.

– Да он кокетничает с ней! – в гневе воскликнула Соня.

– Вовсе нет, – сказал Андрей. – Он всегда такой. Просто такая манера. Он и мне так улыбается, когда разыграется. Когда мы начинаем боксировать или что-нибудь в этом роде. Выглядит действительно, будто Дэнька соблазняет, но это не так. А может, и так. Ему хочется, чтобы его все любили, а ведь по-настоящему его не любит никто. Кроме Аннушки и меня, конечно.

– Ты разошелся с женой из-за него? – напрямик спросила Соня.

– Это он тебе сказал? Да, в общем, я этого и не скрываю.

– Ты считаешь, это нормально?

– Нет. – Он на минуту оторвал взгляд от Дениса. – Все, что связано с Дэнькой, вообще не может быть нормальным. Скоро ты в этом убедишься. Но если ты подозреваешь, что у нас с Дэнькой какие-то особые отношения, то зря.

Соня смущенно пробормотала:

– Ты так смотришь на него, будто любуешься…

– А я на самом деле им любуюсь, – не моргнув глазом подтвердил Андрей. – Разве им можно не любоваться? Если тебе это действительно важно знать, то я отношусь к нему как к ребенку. Как к сыну, хотя я, конечно, не гожусь ему в отцы. Я брата своего так не нянчил, как Дэньку. Я его оберегаю, опекаю, поддерживаю, успокаиваю, спать укладываю…

– Неужели он настолько беспомощен?

– Нет, конечно. Он-то в этом как раз не нуждается. Мне самому хочется это для него делать.

– Ты получаешь за это деньги…

– Это ты мне уже говорила.

В этот момент Денис подхватил обессилевшую девушку на руки и, кружась, направился к столику.

– Вот болван, – с нежностью произнес Андрей. – Он кого хочешь с ума сведет…

Соня холодно возразила:

– Только не меня. Я сама лечу сумасшедших.

– Разве у стоматолога не может заболеть зуб?

– Нет. Потому что существует такое понятие, как профилактика.

– Ну, давай, – насмешливо подмигнул он. – Проводи профилактику.

Денис бережно усадил партнершу, потом стоя допил коньяк и, вытянувшись, отрапортовал, обращаясь к Соне:

– Имею честь пригласить вас на танго.

– Я не танцую.

– Сударыня, вы разбиваете мне сердце! – вдруг завопил он на весь зал и бухнулся на колени.

Андрей толкнул ее под столом ногой и сделал грозные глаза.

– Ну хорошо, – сдалась Соня. – Только не ори так.

– Ты ведь уже знаешь, я делаю что хочу.

Он подхватил ее под локоть как раз в тот миг, когда музыканты снова заиграли. Казалось, все вокруг смотрят на Дениса и улыбаются.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29 
Рейтинг@Mail.ru