Юлия Кубикова
Касты
Глава 4. Элли
Резкий стук в дверь отвлек Кэт. Не успела она подбежать, как услышала голос Джона.
– Кэт! Открывай скорее!!! Элли пропала!
Девушка бросилась к двери и распахнула ее. Джон был запыхавшийся и обеспокоенный.
– Мне позвонила её бабушка, говорит, не может до тебя дозвониться, спрашивает, не видел ли я Элли. Мари сегодня допоздна на работе, нам с тобой ее искать. И, похоже, дело плохо, она никогда не убегала из общины. Говорят, была очень расстроена.
Кэт кивнула, накинула куртку, натянула ботинки и бросилась вслед за Джоном на улицу. Она знала, где, скорее всего, находится Элли. Было у них тайное место, где они любили гулять. Часто девушки приходили туда подумать, помечтать или просто поболтать. Времени было мало. Неизвестно, что взбрело Элли в голову, судя по словам Джона, она убежала в расстроенных чувствах.
Элли была младше Кэт на пару месяцев и приходилась ей двоюродной сестрой. Тихая и скромная от природы, а может, в силу воспитания она все время имела грустный вид, хотя Кэт и удавалось иногда рассмешить сестру. Элли была довольно милой, она была худенькой, настолько, что сильно вырисовывались ключицы и при желании можно было пересчитать все ребра девушки, среднего роста, почти высокой, но чуть ниже Кэт. Русые волосы и светло-голубые глаза в сочетании с уставшим видом и тоской на лице делали ее немного бледной, но не портили.
Элли жила с бабушкой в общине: так было дешевле. Там было несколько их родственников, но лучше бы не было. Дядя вечно находил причину отругать Элли, на нее вешали часть работ в общине, а Элли после трудового дня и так валилась с ног. Она была слабой и болезненной, такой ритм просто убивал её. Ко всему этому она постоянно получала в свой адрес оскорбительные выражения и понукания. Ей нельзя было ничего: включать телевизор, ложиться раньше или позже остальных, мыться дольше определенного времени. Дядя был руководителем их общины и следил за всем, и, хотя все сдавали деньги на оплату электричества и воды, он следил за использованием воды и выключал свет практически везде, так что все обитали в относительной темноте. Даже руки Элли мыла под присмотром. Она была в постоянном напряжении и стрессе. Ко всему прочему вся община решила, что, раз её травят собственные родные, это можно всем, и эти люди бросались на девушку, как голодные собаки на кость. Кэт несколько раз предлагала Элли переехать и жить отдельно, но одна девушка бы не потянула кормить еще и бабушку, а в общине она оставлять её не хотела. Кэт же была уверена, что старушка сможет за себя постоять, хоть за Элли она не сильно старалась заступаться. Кэт, в отличие от своей сестры, ни к кому из родственников тяги не питала, она жила всё детство и отрочество с мадам Крюшо, пока та внезапно не пропала. К этому времени Кэт была уже совершеннолетней, к тому же спустя несколько дней после исчезновения мадам Крюшо девушка обнаружила оставленные кем-то деньги, с помощью которых смогла доучиться. Она нашла работу, а жить осталась в их с мадам Крюшо домике. Обе – и Элли, и Кэт – давно были сиротами. В низшей касте это была относительно стандартная ситуация. Девочки и не помнили своих родителей, что, как ни прозвучит странно, радовало Кэт, она не хотела лишний раз испытывать страдания и боль и избегала этих ощущений всеми возможными способами. Все, за кого она переживала, – это Элли да два её старых друга – Мари и Джон. В Джона она была когда-то влюблена, но он мечтал о Мари, и Кэт с этим смирилась. В ее мироустройстве все было чётко, и эмоциям там отводилось места немного, попросту так было рациональнее, и девушке было не до них. Если бы она немного ослабила свою волю, то сейчас искать пришлось ещё бы и её.
По правде говоря, она была бы рада иногда вообще оставаться одиночкой, чтобы сердце не сжималось как сейчас, но она любила Элли и даже боялась подумать, что с ней произошло. Кэт вела Джона к их с Элли секретному месту – камням у реки, а точнее, в реке. Несколько валунов выступали из воды и образовывали мини-архипелаг. С детства сестры обожали там находится, они прыгали с камня на камень и хохотали. Позже смех ушел, а привычка ходить к воде и стоять на камнях осталась. Это было единственное место, куда можно было сбежать. Кэт сомневалась, стоит ли вести туда Джона, но она боялась, что одна может не справиться. По правде говоря, больше всего девушка боялась опоздать.
Запыхавшиеся и еле переводящие дыхание друзья добежали до реки и понеслись вдоль берега. Кэт плохо видела, но всё же различила стоящую на камнях фигуру. Джон обернулся к девушке и прошептал:
– Она там.
Кэт кивнула и так же шепотом попросила Джона уйти, объяснив, что теперь справиться сама. Джон подумал и нехотя согласился. Они договорились, что он будет неподалеку на всякий случай.
Кэт спустилась к воде и запрыгнула на ближайший валун. Элли вздрогнула.
– Привет, – сказала Кэт как ни в чем не бывало.
Элли повернулась, и Кэт замерла, боясь её реакции. Глаза у девушки были заплаканные, лицо странное и незнакомое. Взгляд скользнул по Кэт и застыл, Элли снова отвернулась и стала смотреть на воду.
– Что ты здесь делаешь? Зачем пришла? – донесся до Кэт глухой безжизненный голос сестры.
– Тебя ищу, хотела погулять, а тебя дома нет, – Кэт никогда не умела уговаривать и врать.
– Нет.
– Что нет?
– Ты говоришь неправду. Я домой не пойду, у меня нет дома, я хочу постоять здесь, побыть одна.
Кэт вздохнула, она знала, что нельзя оставлять её тут одну. Девушка догадывалась, что задумала Элли. Она никогда не убегала из дома, лишь уходила прогуляться, и никогда Кэт не видела Элли в таком состоянии. Она была очень слабой и морально, и физически, и Кэт, как это ни было странно, удивляло, как её сестра до сих пор всё терпела. Так как Кэт не умела убеждать и не имела времени на уговоры, она сразу перешла к делу, хотя и опасалась ответной реакции.
– Элли, мы можем пойти ко мне. Всё равно пора уже что-то менять, ты же знаешь. Твоя бабушка справиться и без тебя, но, если что-то случится с её внучкой, вот это она вряд ли переживет.
– А мне уже всё равно, – отозвалась тихо Элли.
– Ладно, я буду стоять здесь с тобой, – Кэт устало посмотрела на наручные часы, время шло, оно никогда не останавливается, что бы ни происходило.
– Стой, как хочешь, – вяло отозвалась Элли и посмотрела на воду, плескавшуюся у её ног.
Кэт разозлилась.
– Что ты задумала? – гневно спросила она.
– Ничего.
– Врёшь! Чем ты думаешь? Кому просто живется?!
– Я устала, отстань от меня.
У Кэт кончились аргументы и мысли, она села на камень и смотрела на воду. Небольшие волны набегали на камни одна за другой, в сумерках вода казалась темной, и было довольно холодно. «Попасть бы сюда на закате!» – мечтательно подумала Кэт. В её голове проносилось много мыслей, но они не задерживались. Стало как-то спокойно и всё равно. Интересно, что чувствует Элли? Из-за облаков показалась робкая вечерняя луна и осветила лист, упавший на воду и закружившийся на волнах в причудливом танце. Кэт улыбнулась своим воспоминаниям.
– Элли, а помнишь, раньше, когда мы учились и наступали летние каникулы, мы выбегали из дома и танцевали и пели под луной, а прошлым летом в отпуске мы гуляли, светило солнце, а по вечерам луна озаряла небо.
– Отпуск был всего неделю, а дальше мы работали в душном здании…
– Я тебя спросила, помнишь ли ты про танцы и песни, про луну, про небо?
– Нет, я больше ничего не помню! – решительно заявила Элли.
– И зря! – бросила Кэт.
Кэт знала, что сестра лжет, всё она помнила. Много лет назад танцы и песни были их любимой забавой в теплое время года. Девушки представляли, как они выступают на большой сцене и им дарят цветы, или же поют в переулках, или в старом кафе. Они бежали под лунное небо со своими проблемами, страхами, горестями и обидами и вкладывали их в строки. И все эти горести улетали куда-то далеко, вместе с их звенящими голосами, в небо. А девушки кружились и пели. Элли лучше чувствовала музыку и лучше пела. У неё был замечательный голос. Кэт же хорошо танцевала, но здесь, в низшей касте, это были бессмысленные таланты, ими можно было заниматься для души, если останется время и хватит сил.
– Ты ведь хотела прыгнуть в воду, – просто сказала Кэт.
– И как всегда струсила, – так же просто ответила Элли.
– Это не трусость, – заявила Кэт.
– А что? – сестра грустно усмехнулась. – Моя трусость загоняет меня в еще больший тупик. А в этой жизни тупиков и так хватает.
Кэт огляделась по сторонам. Совсем стемнело, там где-то Джон ждёт их. По вечерам в низшей касте было небезопасно ходить по улицам, отовсюду, как тараканы, выползали бандиты и всякие мелкие хулиганы.
– Так не создавай ещё один, Элли, пойдем домой, здесь может быть опасно. Не думаешь о себе, подумай о других.
– А я всегда только о других и думаю, уходи, я тебя не держу!
Кэт вздохнула и не шевельнулась. Элли раздраженно повела плечом и повернулась.
– Ладно, пошли, – бросила Элли и быстро зашагала в темноту.
Кэт поспешила за ней, она увидела стоявшего неподалеку за деревом Джона и махнула ему рукой. Спустя минуту он пошел за ними. Вскоре девушки свернули к домику Кэт, а Джон – к своему.
Оказавшись у Кэт дома, девушки обессилено рухнули на пол. Элли настолько была измотана морально, что могла только выть, закрывая голову руками да иногда выдавливая из себя невнятные фразы вроде: «Я так устала жить!». Кэт тоже была уставшей, но девушке приходилось держаться, иначе как же ей было вытянуть и себя, и Элли. Поэтому она поднялась и села у стола.
– Вставай, Элли! Нужно умыться, поесть и лечь спать, тебе нужно отдохнуть!
В ответ Кэт услышала лишь протяжный вой и, посмотрев на сестру, увидела, что та, обхватив себя руками, раскачивается из стороны в сторону.
Сначала Кэт хотела сказать что-то вроде: «Ну, всё, хватит!», – но потом поняла, что это будет бесполезно. Она просто встала и зажгла газ, чтобы погреть воды, поглядывая на часы и прикидывая сколько ей останется на сон. Кэт привыкла выживать, и эта привычка сказывалась в любой ситуации. Элли же сегодня чуть не сдалась.
В этом мире она была слабее всех, и Кэт видела это в её глазах. Видела, как невыносимая тоска плещется в них, как безысходность заполняет её душу. Кэт чувствовала, что будет нечто подобное.
– Вставай, Элли, давай поешь! – Кэт снова поглядела на стол и на часы.
Элли в ответ лишь снова закрывала голову руками и выла, выла. Сквозь всхлипы постоянно слышалось: «Я больше не могу! Я не могу!»
Кэт тоже казалось, что она больше не вынесет ни минуты всей этой безысходной ситуации и жизни – пустой, ненужной, несчастной. Она больше не знала, зачем жить, зачем так жить?! Бесконечная пустота, обман, глупая шутка… Как выбраться? Да никак! Если нет вздоха, нет солнца, нет неба – зачем всё? Но прекратить жить она тоже не могла. Но и утешить Элли было нечем.
– Я не могу!
– И я не могу, Элли! Слышишь! Я устала, но твой сегодняшний поступок – это не выход!
Элли подняла голову, и глаза девушки злобно сверкнули.
– Так его нет, Кэт! Это ловушка, это ад! Худшая его форма! Я ненавижу всё в этой ужасной жизни! Это ловкая изощренная пытка – бесконечный мрак, который никогда не закончится!
– Ты просто сейчас очень расстроена, не говори так. Мир не виноват! Люди бывают злые, – предпринимала попытки успокоить сестру Кэт, пораженная такой переменой в Элли.
Но все было бесполезно, девушка снова завыла.
Кэт молча сползла по стене и ждала, когда истерика Элли закончится. Она знала, что нужно предложить ей переехать к ней, иначе рано или поздно она покончит с собой. Или что-то ещё придумать. Или?
– Ты знаешь, как я живу? – выдохнула Элли. – Я встаю рано-рано, и на кухне, у умывальника уже везде люди, я теряю время, стараясь пробиться, чтобы погреть воды и немного умыться. Меня пихают и толкают в разные стороны, если же я огрызаюсь, то кто-то типа моего дяди вполне может меня ударить. Я долго еду на работу в переполненном транспорте, там двенадцать часов я пытаюсь продать никому не нужные вещи по телефону, люди отказывают мне, директор кричит и понижает зарплату, а понижать уже некуда! Ведь дядя её практически полностью отбирает! Я взялась мыть офис, чтобы мне оставалось на лекарства, так как я умудрилась где-то заразиться «костнопоражающим» вирусом, бактериями К и прочее, прочее. Я иду домой, и местные хулиганы, с которыми мы сталкивались ещё в школе, угрожают мне или толкают. Я не успеваю переступить порог дома и встречаюсь там с жителями общины и нашими, моими родственниками во главе с дядей, он орет, почему я так мало приношу денег и какая я тупая, ленивая и никчемная. Как будто от меня что-то зависит, и он не знает ситуации в низшей касте! Он сам всю жизнь работал механиком и чинил сельскохозяйственную технику, получая гроши. Я пытаюсь поесть, иногда мне даже не удается попасть в душ, ложусь спать под грохот чьего-то телевизора и храпа, так как нас спит по пять человек в комнате и стены, отделяющие помещения, слишком тонки. Мы все в одном муравейнике, где понятно, кто, чем занят, орет ли тетя Нэт на мужа или плачет малыш Боб. Я больная, грязная и несчастная!
Кэт вздохнула и почесала плечо. Грязной она не была, но болезней в низшей касте ходило много, и заразиться труда не составляло, стоило проехать в транспорте. И у Кэт тоже был «костнопоражающий» вирус, который медленно и болезненно распространялся внутри костной ткани, и бактерии К, поражающие кожу, делали ее неприятно-серого цвета и иногда вызывали воспаление, после которых оставались небольшие шрамы и рубцы. Но Кэт промолчала, как и про вирус, поразивший ее десны. Так что она выглядела и чувствовала себя ненамного лучше Элли, может, только морально была немного спокойнее, так как жила отдельно, своей жизнью.
– А знаешь, что самое ужасное, – продолжила Элли. – Я хочу убить их! Всех этих уродов, которые издеваются надо мной и считают, что имеют полное право так поступать. Этих поганых трусов, которые кидаются на тех, кто слабее! Хочу, чтобы все они сдохли! Дядя, обитатели общины, хулиганы на улице, работодатель – все, кто обижает меня! Я не хочу никого ненавидеть, я больше не хочу испытывать это чувство! Хочу покоя! Почему я слабее их всех, по всем параметрам – у меня нет сил, нет денег, нет власти, нет защиты! Ничего нет, ни одного козыря в рукаве, да и не в рукаве тоже! – выла Элли.
Мягкая и скромная, всегда милая, она была вне себя. Эти люди, эта жизнь открыли в ней зло, и это печалило Кэт больше всего. Ведь так нельзя! Так не может больше продолжаться! Она не узнавала сестру. Но сама она не испытывала таких сильных негативных чувств, по крайней мере в последние годы, она как будто впала в какое-то сонное состояние, притом, что от природы флегматиком она не была. Девушка поглядела на сестру и предприняла еще одну попытку ее успокоить.
– Все будет хорошо, Элли! – сказала Кэт в надежде успокоить сестру. – Справедливость восторжествует.
Внезапно в Элли вдруг снова засветилась жизнь и энергия. Она подняла на Кэт заплаканные глаза, словно сияющие огнем, и выдохнула.
– Этот мир никогда не был справедливым и никогда не будет! Он черен, как ночь, и совершенно алогичен! Все наши понятия о справедливости и чести здесь лишь иллюзия и ложь! Это какой-то параллельный мир, неправильный мир, где всегда прав и счастлив тот, кто хуже и подлее, кто злее, кто более жесток! Все доброе, светлое существует лишь в мечтах и фантазиях, это глупые сказки, в которые мы верим с детства! И если хочешь здесь выжить, то ты должен чем раньше, тем лучше понять, что все свои представления о счастливой жизни нужно уничтожить, ограничения принять как данность, рамки сделать своей реальностью, а ориентирами – каждодневные дела и заботы! В тебе должно быть полное отсутствие любой искры! Чтобы выжить здесь, в этом месте, душа должна умереть…. Чтобы тело продолжало функционировать, а день шёл за днем, тебе нужно понять, что здесь всё так, как ты видишь, а не так, как ты хочешь, не так, как мечтаешь, не так, как ты веришь! Не думай, не чувствуй…. Это даже не смирение, это функционирование для выживания, где сердце пусто, а душа мертва!
Кэт нечего было возразить.
* * *
Элли еще поплакала и уснула. Кэт умылась, поела и легла на кровать. В ветхом домике было две комнаты, если считать маленькую отгороженную занавеской каморку. Но в этом закутке стояла кровать, а Кэт хотелось побыть одной и подумать.
Девушка упала навзничь на кровать и лежала поперек неё, свесив ноги. Кэт нужно было ложиться спать, но она продолжала смотреть в потолок невидящим взглядом, неловко закинув руки назад. Периодически возникали мысли о том, что пора лечь спать, но она ничего не могла. Этот вечер, эта ночь принадлежали ей. И никто не посмеет отнять это время – ни работа, ни система, ни люди! Она не будет бежать в заведенном ритме. У нее не было сил, не было времени, не было денег. Ничего не было! Но эта жизнь не отберет у нее эти часы покоя и тишины. Кое-что у нее всё-таки осталось! Ее мысли, ее разум. Хоть он и был притуплен из-за невыносимых условий, но еще продолжал функционировать. И ему предстояла сложная задача – найти выход там, где его не существовало. Первые часы мыслей не было, ничего не было…. Была комната, кровать, незанавешенное темное окно, неясные очертания потолка и люстры, тоска…. Но всё это было словно больше не её, даже её измученное тело, её требующий нормальной пищи желудок. Всё это было уже неважно.
Важного просто не существовало, остались лишь покой и тишина. И в этом безмолвии девушка вдруг увидела перед собой мадам Крюшо и ее карты. Они летали в воздухе, выстраивая замысловатые фигуры. Кэт протянула руку, но не смогла их коснуться, скользнув пальцами по воздуху, она открыла глаза и поняла, что заснула. Но что-то изменилось, к Кэт вернулась живость мышления, вернулись мысли, мозг начал работать, тысячи идей вертелись у неё в голове, как только что карты во сне. Постепенно все отрывочные и беспорядочные мысли сложились в картинку, и родился план. Он был неидеален и по первому впечатлению немного глуп, но именно эти два качества и отличают все гениальное.
* * *
С утра, поспав совсем немного, Кэт уже так не думала. Голова гудела, от недосыпания девушку подташнивало, все казалось безнадежным и глупым. Кэт поставила чайник и умылась – предстоял еще один бесконечный безрадостный день. На кухню выглянула Элли.
– Привет! – смущенно сказала она. – Извини за вчерашнее. Я сейчас пойду на работу.
– Ты остаёшься у меня, Элли, – произнесла Кэт решительно, – твоя задача – следить за порядком и готовить еду, успеешь и отдохнуть, и выспаться. Тебе нужно восстановить силы, а я в свою очередь, не буду тратить время на домашние хлопоты. Мы объединимся, чтобы выжить.
Элли ошарашено посмотрела на сестру.
– Ты уверена? Мы не потянем! Точнее, ты не потянешь нас двоих.
– Да, прекрати, – Кэт отмахнулась, – неужели мы не сможем выжить. Большую часть твоих денег все равно отбирает твой дядя, мало есть мы привыкли, и отказывать себе во всем тоже, мы справимся. Почему бы не попробовать жить немного иначе?
– Но… – начала было Элли.
– Никаких «но», если, конечно, ты не рвешься начать вчерашнюю жизнь! – резко сказала Кэт.
– Не рвусь, – выдохнула Элли.
– Мне необходимо выделить время для одной вещи, а тебе нужен отдых, попробуем, а если не получится, всегда можно вернуть всё назад.
Но с этого дня уже ничего нельзя было вернуть назад.
Глава 5. План
Что же тогда ночью придумала Кэт? Что подсказали ей карты мадам Крюшо? У неё появился план. Пока он был далек от идеала и даже от завершения и в нём не хватало главного компонента, но начало было положено. Итак, она решила изменить установленный веками порядок и сделать доступ в высшую касту реальным. Кэт необходимо было проработать разные варианты развития ситуации, возможные рычаги давления на управляющую элиту при условии возможности осуществления этого плана и безопасности для себя и близких. Выбраться реальным способом из низшей касты было невозможно. Жить по-другому тоже. Нужно было что-то особенное, уставший мозг и отупевшее сознание никогда даже не намекали ей на иные пути и не рождали надежды. Надежды в низшей касте убивают. Чем ты практичнее и реалистичнее, чем меньше хочешь и чем меньшего ждёшь, тем больше у тебя шансов здесь выжить. Но теперь Кэт хотела не выживать, а жить. Она всегда этого хотела, как и все. Но, как и все, считала это недостижимым. Что-то изменилось в ту ночь. Она больше не боялась потерять возможность своего жалкого существования. Держась за соломинку, за старую жизнь, за привычную повседневность, она не могла начать осуществлять свой план. Он требовал полной перестройки её сознания и изменения уклада её жизни. Он требовал времени. Время. Время и деньги. В низшей касте и того, и другого всегда не хватало. Здесь стоит заметить, что многие из обитателей низшей касты не стремились к получению времени и свободы. Были и те, кого такая жизнь вполне устраивала, и их было немало. Часть людей и не помышляли о другой участи. Вот в чем состояла главная идея плана Кэт. В кастовом обществе место человека практически было предопределено, его жизнь, стиль были однородны. Ты мог выбрать профессию, но она ограничивалась определенным списком. Человек мог выбирать лишь из маленького списка возможностей, родился в семье строителя – можешь стать поваром, живешь в низших трущобах – можешь переехать в средние поселения. Дом, деньги, одежда, еда, свободное время были практически одинаковыми, ограниченными в варьировании. Каждый жил и работал из поколения в поколение одинаковым, всем привычным способом. Если у ребенка из низшей касты имелись таланты, выдающиеся способности, позволяющие в будущем развиться в сфере искусства, науки, спорта или бизнеса, это никого не интересовало. У такого человека не было ни единого шанса добиться чего-то в низшей касте, естественно, попасть в высшую было невозможно. Кэт не хотела менять уклад большинства жителей или ломать систему полностью, она лишь хотела сделать доступными любые возможности для желающих. Чтобы человек знал, мог, имел возможность стать тем, кем хотел, кем природой ему суждено было стать. В кастовом обществе в школах учили по минимуму, подготавливая к трудовому будущему рабочих, продавцов и обслуживающий персонал. Схема предполагала четкое подчинение, низшая каста должна была полностью обеспечить жизнь высшей. В высшей касте детей обучали музыке, танцам, театральному искусству, там были лучшие учителя, там было место, полное возможностей. В низшей же касте с примитивными школами, низким уровнем образования отсутствовал всякий шанс на реализацию своих талантов. В некоторых домах было такое низкое напряжение, что невозможно было учить уроки или читать взятую из библиотеки книгу. Полуголодное состояние обитателей низшей касты, вечная усталость и болезни забирали остатки потенциала развития людей. Кроме всего прочего процветали бандиты и мелкие мошенники. В любой социальной среде расслоение общества закономерно. Даже в ограниченных, искусственно созданных условиях низшей касты общество разделилось. Здесь была своего рода элита и власть, естественно, здесь же и появились бандитские шайки. Не всем хотелось работать за копейки, но некоторым не хотелось ничего делать в принципе, и многие, кому позволяла сила и отсутствие моральных убеждений, становились бандитами. Напряжение на основную массу низшей касты возрастало, с одной стороны, давили убогие условия существования, с другой – полное отсутствие возможностей изменить свою жизнь, на работе угнетало рабское отношение начальства, дома у многих была неблагоприятная обстановка, а на улицах расцветала преступность. Люди находились в глубокой степени депрессии или невроза, процент самоубийств рос в геометрической прогрессии. Низшая каста задыхалась. Кэт задыхалась. Настало время приоткрыть наглухо закрытые двери в высшую касту.
* * *
Рабочий день Кэт начинался с семи утра, прийти нужно было к шести тридцати, таковы были требования. Домой их отпускали после семи, обычно это означало выйти с предприятия в восемь. И около двух часов дороги с пересадками. И так шесть дней в неделю. Трясясь в переполненном транспорте, Кэт удрученно думала, где ей найти время на её безумный план и вообще нужно ли его начинать. Сколько у неё остается времени – один день в неделю. Пара часов каждый день, если практически не спать, и сколько так можно выдержать? Что за чушь она придумала? Усталость и адреналин сделали свое дело, теперь краски померкли, и вернулся голос рассудка. Жизнь вот она – работа, дорога, дом, еда, сон, повседневные хлопоты. Расписанный по минутам день. Расписанная по правилам жизнь. Никаких надежд, никаких мечтаний. Мадам Крюшо в детстве ей рассказывала, что раньше надежда была – считалось, что можно было перейти из низшей касты в высшую, но на самом деле это было невозможно. «И это была пытка», – говорила мадам. Люди посвящали всю жизнь стремлению сбежать к лучшей жизни, их попытки были неудачны, стремления угасали, мечты рушились. Люди сходили с ума от пустых возможностей. Так что сейчас хотя бы всё было честно – лучше знать правду и жить с ней, чем постоянно бежать за призрачной целью.
* * *
С этого дня Кэт постоянно думала, как свою цель превратить в конкретный план. Пока она вечность ехала в переполненном транспорте, девушка старалась использовать это время с пользой. Она думала, с чего начать, что послужит катализатором изменений. Как заставить высшую касту пересмотреть сложившийся миропорядок. Конечно, всё это казалось глупым и нереальным, но мысли о том, что возможно изменить существующий порядок вещей, помогали ей держаться на плаву. Она перестала чувствовать всепоглощающую тоску, и девушке больше не казалось, что она потихоньку сходит с ума. Что с того, что это невозможно? А вдруг и возможно. Многие вещи, которые казались неосуществимыми, стали реальностью. По крайней мере, думать ей никто не запрещает. Она стала искать информацию повсюду, очень аккуратно, расписывать разные варианты развития событий. Дома она рисовала схемы, зачеркивала, снова рисовала. Кэт составила список своих друзей и знакомых, кто что умел, какими знаниями обладал. Кому можно доверять, а с кем нужно держать ухо востро. Она собирала данные повсюду, ходила в свой единственный выходной в библиотеку, расспрашивала знакомых о разных областях их интересов.
Кэт старалась каждый день выделить время на свои исследования, но мозг после долгого трудового дня соображал вяло, а тело наливалось свинцовой тяжестью. Часто девушка не выдерживала усталости и засыпала или выходила на улицу, а затем мучилась, что работа продвигается медленно и первоначальный план поиска решения практически не реализуется. Из-за увеличения нагрузки слабый организм Кэт не справлялся, росло раздражение, иногда девушка ловила себя на мысли, что её бесит Элли, ведь она с вечера засыпала гораздо раньше Кэт, и с утра ей не нужно было вставать на работу. Хотя нужно было отдать должное Элли, ведь она поднималась с утра, чтобы приготовить Кэт завтрак и помочь собраться, а также делала всю работу по дому. Кэт сдерживалась, но агрессия внутри не уходила. Работа теперь давалась ещё тяжелее, ведь у Кэт появилась цель, и долгие часы тупого труда соизмерялись ею с тем, на что она могла потратить драгоценное время. Девушке постоянно хотелось спать, поднимаясь с утра с кровати, она внутри себя стонала от желания никуда не идти и выспаться. На работе ей иногда хотелось завыть или бросить всё и бежать, бежать, как можно дальше от всех обязательств и неволи. Кэт всегда хотелось свободы, хотелось большего, и сейчас это стало проявляться ещё активнее. На душе у неё было так паршиво, что она ощущала это физически, ей было плохо каждое утро перед работой, и каждый вечер, когда она представляла, сколько ей осталось на сон. Мозг лихорадочно искал выхода, а паника увеличивалась. В какой-то момент Кэт поняла, что не чувствует ничего кроме этой паники, страха и тоски. Она не могла выйти из замкнутого круга, решить, как действовать: всё заглушали эмоции и усталость. На это и было рассчитано, когда создавались касты. Чтобы жители низшей касты не смогли покинуть её никогда, а только бежать и действовать по заведенному порядку. Денег отложить было невозможно, так их мало платили, выделить время нереально, так ничтожно его оставалось. Энтузиазм Кэт угас. Она зашла в тупик. Дикое чувство. Больше ничего не хочется. Ни жить, ни умереть. И ничего нет. Лишь пустота, отчаяние и тьма.