Юлия Клыкова
Телепатия для Котикова
– Не понимаю, о чём вы. Конкретизируйте.
– Конкретики хочешь? Недогадливый ты мой! Ладно, ладно. Что за история у тебя сегодня произошла с котом?
– Вы ведь и сами всё знаете, – огрызнулся Наум. – Ватрушкин доложил. К чему этот допрос? Говорите по существу. Не тяните.
– Какой существенный и конкретный. Да услышишь ли ты меня, если буду говорить с тобой коротко и ясно? Нет, милый мой, давай по порядку. Напомни, какой у тебя коэффициент эмоционального интеллекта? А, Котиков?
– И какое отношение это имеет к делу?
– Я жду.
– Ну, два. Вы и сами прекрасно знаете!
– Как, всего два из ста возможных баллов? – театрально изумилась женщина. – Так мало?! Ну-ка, ну-ка… А постоянная девушка у тебя есть? Встречаешься с кем-то?
– А это-то здесь при чём? – буркнул Наум. – Чего вам от меня нужно?
– А не девственник ли ты часом? – Василевская явно над ним издевалась.
– Да чего вы ко мне прицепились?!
– А того, что я не понимаю, как человек, не умеющий общаться ни с людьми, ни с животными, может быть таким самоуверенным! Все свидетельства собственной некомпетентности у тебя на руках – факты, документы! Но даже зная о таком изъяне, ты продолжаешь пренебрегать помощью опытных коллег! Я говорила не раз и повторю ещё: я готова находиться в лаборатории неотлучно. То же самое и Петя. Без нас ты ничего не добьёшься. Вот скажи на милость, почему ты решил, что красный цвет обладает успокаивающим действием? Знаешь ли ты, что кошки его не видят? А крест? С какого перепугу этот символ должен быть понятен животному? Убери его, что останется? Трижды повторённая, концентрированная негативная мысль! Которую ты послал ему в ответ! Ты понимаешь, что убил его собственными руками?
Не выдержав гневного взгляда Василевской, Наум опустил глаза и принялся теребить полы рабочего халата. «Готова находиться в лаборатории неотлучно…» Ха! Да он скорее удавится, чем попросит её о помощи! Быть рядом с ней… всё равно что добровольно лечь под асфальтоукладчик.
– Запомни, Котиков, – между тем безжалостно продолжала женщина. – Мне плевать на твои психологические сложности. Ты человек. Значит, теоретически, способен осознать свои проблемы и преодолеть их. Так преодолевай! Тебя поставили во главе проекта только потому, что ты изобрёл этот чёртов аппарат. Ты руководитель, вот и руководи! Пока же ты ведёшь себя как истерик – трясёшься над полномочиями, боишься делегировать их подчинённым. Не дай бог, те урвут немного славы! Но ты забыл, что заключил договор с военными. Слава к тебе если и придёт, то лишь после смерти. Да, о тебе обязательно напишут. В учебниках истории. Поэтому добром прошу: кончай валять дурака. Сегодня твоё жлобство убило кота. А завтра что? Учти, ещё одна промашка, и ты будешь экспериментировать на мышах. Или даже на тараканах. Я постараюсь.
Василевская ушла, а Наум никак не мог успокоиться и долго перекладывал вещи на столе, не в силах сосредоточиться на работе. Понимание, что эта стерва видит его насквозь, заставляло чувствовать себя инфузорией под микроскопом. Сообразив, что в таком настроении толку от него не будет, он выключил аппаратуру, закрыл лабораторию и ушёл домой пораньше.
Вечер он провёл в одиночестве. Засиживаться допоздна за компьютером не стал, лишь полазил в соцсетях, нашёл страницу Зодченко, скачал несколько фоток в разных ракурсах, загрузил их в голографический моделировщик, настроил рендеринг и лёг спать.
Во сне он видел Ольгу. Она игриво теребила пуговки на блузке, не спеша расстёгивала одну за другой и посылала ему томные взгляды. Наум наблюдал за ней с восторгом, с нетерпением ожидая момента, когда пышная грудь наконец-то вырвется наружу. А потом что-то пошло не так. Расстёгивая очередную пуговицу, Ольга тряхнула шевелюрой, и лицо скрылось за густой завесой волос. Когда девушка подняла глаза, кокетливая бухгалтерша исчезла. Вместо неё перед ним стояла стервозная зоопсихологиня. Застегнув блузку под самое горло, Василевская злорадно ухмыльнулась и рявкнула, наклоняясь ближе:
– Запомни, Котиков! До конца жизни будешь на тараканах экспериментировать!
Проснулся он в холодном поту. Сердце колотилось как ненормальное, во рту пересохло, одеяло валялось на полу, а простыня сбилась в комок. Часы показывали пять утра, и, вспомнив, что договорился утром встретиться с Ольгой, Наум решил больше не спать. Он рассчитывал явиться на работу пораньше и незаметно пронести кота мимо зевающего вахтёра. Законы строги: если кто-то узнает, что он принёс в лабораторию домашнее животное, штрафа или даже условного срока ему не миновать.
Наскоро выпив кофе, Наум напялил джинсы и джемпер, причесал растопыренной пятернёй патлатую шевелюру и вышел на лестничную площадку. Тут только вспомнил о работающем компьютере, вернулся, скинул на флешку готовую голограмму, на всякий случай заглянул в зеркало и отправился к Зодченко. Дом его находился довольно далеко от военного городка, где проживало большинство сотрудников конторы, поэтому добираться пришлось на такси.
Ольга жила в типовой пятиэтажке. Когда роботакси остановилось у подъезда, Наум позвонил ей, доложился о прибытии и принялся ждать, напряжённо поглядывая на счётчик. Девушка явилась только через пятнадцать минут. Выглядела она сонной и взъерошенной, халат застегнула криво, и задравшийся подол обнажал крепкие широкие бёдра. Зато питомца, как и условились, посадила в клетку и накрыла плотной тёмной тканью, из-под которой не доносилось ни звука. Откинув тряпку, Наум встретился с немигающими голубыми глазами большого чёрного кота.
– Ты же говорила о полугодовалом котёнке? – усомнился он, рассматривая роскошного зверя. – Что-то непохож он на малыша.
– Котёнок, котёнок, – прикрывая распахивающийся в зевке рот ладонью, заверила Зодченко. – Точно говорю. От моей кошки родился. У меня есть разрешение на роды. Полгода ему.
– И почему такого красавца никто не забрал?
– Так дикий он. Чуть что, прячется. Я же рассказывала. От меня с мужем чуть ли в обморок не падает. Ты не представляешь, сколько мы вчера его ловили. Спать легли в третьем часу ночи. Ты позвонил, я – «да, да, выхожу», а сама отрубилась. Хорошо, муж растолкал. Ты уж разберись, что с ним не так. Пожалуйста.
Пообещав всё выяснить, Наум сел в такси и поехал в институт. Ему повезло. Пересменки ещё не было, и сонный охранник сидел в своей клетушке, глядя вокруг пустыми глазами. Пронести кота незамеченным оказалось проще простого.
В лаборатории царил бардак, оставленный накануне. Обычно Наум аккуратно относился к рабочему месту, но вчера, раздосадованный беседой с Василевской, бросил всё и ушёл домой. Но и сегодня не стал первым делом наводить порядок. Даже халат не надел – слишком дрожал от нетерпения, предвкушая близящийся эксперимент. В самом ли деле домашние кошки умнее бродячих? То, что Пифагор дикий, ещё не говорит о его неадекватности! Может быть, как раз наоборот…
Удивительно, но с ним не возникло никаких проблем. Да, кот попытался выкрутиться и удрать, когда Наум открыл клетку. Но в последние дни он так много общался с бродяжками, что выучил наизусть все кошачьи фокусы и пресёк попытку к бегству. Поместил в аппарат мохнатого хитрюгу, опустил колбу и вдавил до упора фиксирующую кнопку.
Какое-то время Пифагор лежал на животе, испуганно озираясь по сторонам. Но пока Наум включал компьютер, заходил в программу и активировал принимающий экран, кот пришёл в себя. Сел в центре диска, обвил лапки пушистым хвостом и принялся гипнотизировать настороженным взглядом. При внимательном осмотре окрас его оказался не угольно-чёрным, как у вчерашнего бедолаги, а с красноватым отливом, морда же была квадратной и широкой, из-за чего зверь выглядел необыкновенно брутально и мужественно.
