Юлия Гауф
Я хочу тебя
Глава 7
Едва я села на кровати, и задела ногой картонный пакет, которого вчера не было в спальне. Заглянула в него, и увидела новую одежду для себя – обычные темно-синие джинсы и черную шелковую блузку, и кардиган.
Все новое.
Как и яблочный смартфон, с уже вставленной сим-картой.
И принес это Демьян.
Он был здесь, пока я спала. Стоял над моей кроватью. Может, даже касался.
Страшно и волнующе от этих мыслей. Но больше – страшно.
Я заглянула на кухню. Там тихо, но я чувствовала, что Демьян сейчас там.
Именно так и оказалось.
– Доброе утро, – поздоровалась я, и Демьян кивнул, но голову ко мне не повернул.
Даже не взглянул, продолжил полировать свой нож – любимое его занятие. Некоторые четки перебирают, некоторые спиннер крутят, а Демьян полирует свой нож, больше на кинжал похожий.
– Спасибо за одежду, – поблагодарила я, и Демьян снова кивнул. – И за телефон.
Снова кивок.
Этот мужчина никогда не перестанет меня пугать. Не только родом своих занятий. Я просто его не понимаю, оттого боюсь еще сильнее. И чувствую его присутствие каждой клеткой своего существа, каждым волоском.
– Я позавтракаю в универе, – сдалась я. – Ларе скажешь, что я убежала, ладно?
– Ларису будет сопровождать Кастет, а я тебя. Идем, – мужчина поднялся со стула так резко, что я зачем-то сделала шаг назад от него.
– Кастет?
– Костя, – пояснил он. – Едет уже, будет охранять клофелинщицу.
– Хорошо. Но мне охрана не нужна, – нахмурилась я, и поняла, что влипла.
Я бы не спорила с Демьяном. Стерпела бы то, что за мной весь день будут ходить следом, но только не сегодня. Сегодня мне не нужно ничье общество.
– Тебя забыл спросить, – Демьян приподнял бровь, и я прочла в его взгляде насмешку. – Одевайся, и выдвигаемся.
– Но…
– Или я иду с тобой, или ты остаешься дома. Прогуляешь один день, и ничего страшного. Не отупеешь от этого, – сухо произнес он.
Вот же черт!
Я не могу поехать в университет вместе с Демьяном, ведь мне нужно не на учебу. За часть предметов я получила зачеты автоматом, и некоторые дни освободились. И сегодня как раз такой день.
Но и дома остаться я не могу, ведь сегодня приезжает мама.
Всего на пару часов, чтобы встретиться со мной на фудкорте. Посидеть рядом, посмотреть друг другу в глаза, и разойтись в разные стороны, чтобы отец не узнал про наши встречи – вот мой план на первую часть дня.
Я заслужила встречу с мамой, мы видимся два раза в год, а то и реже. Тогда, когда отец загружен, и есть вероятность, что он не узнает о приезде своей бывшей жены, которой запретил с нами встречаться.
– Мы остаемся, – Демьян устал ждать, развернулся, и хотел вернуться на кухню, чтобы продолжить полировать свой чертов нож.
– Нет, стой, – я вцепилась в него, и тут же отдернула руку. – Поехали. Только мне нужно в книжный заехать сначала, так что в ТРЦ, а потом в универ.
Мы вышли из дома, и оказались на декабрьском морозе. Я всегда любила это время года, считала отрадой после грязного и слякотного ноября. Город украшен к Новому Году, глаза радуются. Ни холод, ни гололед не портили моего настроения, но в этот раз все действовало на нервы.
Слишком многое случилось за эти сутки, и я лишилась последнего, что у меня оставалось – личного пространства.
– Нет, в другой торговый центр, – попросила я, когда Демьян хотел повернуть к «Глобусу». – Мне нужен тот, что у площади. Я заказ делала в книжном, самовывоз только там.
– А потом на учебу? – поинтересовался Демьян.
Кажется, поверил мне. Отец как-то говорил, что у Демьяна нюх на любую ложь. Что он круче любого детектора лжи. Что если я солгу, что на обед брала не винегрет, а борщ, то он поймет.
Видимо, отец просто приукрасил действительность, и Демьян – обычный человек.
– Да, потом в универ, – кивнула я, уже прикидывая, что у меня «разболится голова», и из торгового центра мы поедем домой. А лучше бы отец вызвал Демьяна, и я осталась предоставлена сама себе.
Мужчина притормозил на подземной парковке, и мы вышли из машины. Если никакого форс-мажора не случилось, мама уже должна сидеть в Макдаке, делая вид, что работает за ноутбуком.
Я не люблю врать. Но иногда по-другому не получается. Потому я прижала пальцы к вискам, и подняла на Демьяна взгляд:
– Давай я зайду за заказом в книжный, а ты можешь купить в супермаркете энергетический батончик, и газировку? Голова разболелась, кажется, сахар в крови упал, – пояснила я спокойным голосом. – Демьян, ты ведь понимаешь, что мне здесь ничего не грозит? Всего минут десять. Я в книжный, и в уборную, а затем мы встретимся.
Я ожидала, что он будет спорить. Или, в своем стиле, просто скажет «нет», но Демьян кивнул:
– Иди.
Вот так просто?
Я свернула влево, где синим мигала вывеска книжного, и пошла, чувствуя легкий укор вины за вранье. Хотя, а чего мне стыдиться? Я всего лишь хочу встретиться с мамой. И вместо двух часов я проведу с ней пять минут, успею только обняться, и бежать обратно.
Если папа узнает, что я встречалась с мамой, то нам обеим конец. Ее имя в доме под запретом, как и ее фотографии, любое упоминание о нашем совместном прошлом тоже.
Я прошла книжный, свернула, и быстро подошла к фудкорту, выискивая глазами маму. Хотела уже подойти к ней, сидящей ко мне спиной, но тут мне на плечо опустилась рука.
– Головная боль прошла? Полегчало? – насмешливо спросил Демьян.
– Я… я же не завтракала. Хотела сделать заказ и тебе, и себе, – ответила, и поморщилась, до чего наигранно это прозвучало.
– А я подумал, что ты с кем-то встречаешься. Потому и выпроводила меня, – Демьян оглядел забитый людьми фудкорт, и кивнул прямо на маму, на шее которой висел светло-розовый шарф. – Ты смотрела на эту женщину. Но видимо, я ошибся, и ты сказала правду?
– Д-да.
– И голова у тебя очень болит, так? – уточнил Демьян. – А в книжном ты что заказала? Может, зайдем, и заберем заказ сейчас? Потом в кафе, а потом на учебу.
Я закрыла глаза, теряя терпение.
Демьян издевается. Он понял, что я врала, отец прав был, что он – чертов детектор лжи. Но я уже пару лет как совершеннолетняя. И если к контролю от отца я привыкла, то когда меня пытаются контролировать другие – я ломаюсь, выхожу из строя, злюсь.
– Ты все понял. Я с подругой хотела встретиться, и пару минут поговорить о своем без посторонних ушей, – прошипела я сердито. – Можно нам остаться наедине?
– Забавно, что свою мать ты называешь подругой. Я знаю, как выглядит Марина, и это она, – холодно парировал Демьян. – Ты в курсе, что сделает Руслан, когда узнает о вашей встрече?
Я похолодела. Ведь я в курсе.
Меня отец накажет.
Папа, как готический злодей, знает болевые точки каждого в своем окружении. И прицельно по ним бьет. Год назад он заставил меня работать в одном из своих салонов администратором, зная, что я ненавижу эту атмосферу грязи и пошлой вседозволенности. И это за маленькую провинность.
Узнай Руслан Коваль, что я общаюсь с женщиной, которая ему изменила с одним из его охранников, он накажет меня гораздо более сурово.
А маму он убьет также, как убил ее любовника.
Он бы сразу ее убил, не вцепись мы с маленькой тогда Ларисой в него. Мы орали на весь дом, белугой ревели, и отец просто вышвырнул маму из дома. Кинул в весеннюю грязь ее паспорт, и сказал, что у нее сутки на то, чтобы убраться из города.
А теперь, из-за моего эгоизма, мама пострадает.
– Ты ему не скажешь! – выдохнула я. – Демьян, только попробуй, и я…
– Что ты? – перебил он. – Что ты мне сделаешь, принцесса?
Я ничего не ответила. Стояла, и смотрела Демьяну прямо в его черные, как крыло ворона, глаза. Темный человек, опасный. Глаза – зеркало души, как говорят, и если это правда, то душа Демьяна – непроходимая топь.
– Прошу, не говори папе, – прошептала я одними губами. – Дай мне пять минут, это все, о чем я прошу.
– А цена? За все нужно платить, Алина.
Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда Демьян говорил это. Он просто констатировал факт, что просто так больше помогать мне не станет. И я приняла это. Легко кивнула, подтверждая, что он в своем праве, как бы мне это не претило.
– Идем. Даю десять минут. И не смотри на меня волком, – Демьян прижал ладонь к моей пояснице собственническим жестом, подталкивая вперед. – Я тоже рискую, покрывая тебя. Да и ты – взрослая девочка, и понимаешь, что бесплатный сыр бывает только…
– В мышеловке, – прошептала я, и подошла к маме.
Глава 8
ДЕМЬЯН
Алина сидит, отвернувшись от меня. Уставилась в окно, и… нет, не обижается.
Страдает. Этим, кажется, грешат все бабы.
– Уймись, – не выдержал я.
– Я тебе чем-то мешаю? – холодно спросила она.
– Ты самой себе мешаешь. Того и гляди устроишь слезоразлив, а я это ненавижу, – выплюнул, и добавил: – Хотя ложь я ненавижу куда сильнее.
– Я не обязана отчитываться, с кем встречаюсь, и куда иду. Ты не забыл, сколько мне лет? – взвилась она. – Совершеннолетняя давно. И, Демьян, не строй из себя моего хозяина, ладно? Ты на моего отца работаешь.
Выдала, и снова отвернулась. А я не выдержал, и расхохотался. Алине удалось меня развеселить. Надо же, взрослая нашлась! Совершеннолетняя! И мне пытается мое место указать, хотя сама свое не знает.
– Похрен мне на твой возраст, девочка. И отчитываться ты будешь – с кем встречаешься, и где. Захочу, будешь цвет своего белья мне сообщать, – отсмеявшись, произнес я. – И упаси тебя Бог еще раз попытаться меня обмануть. У тебя все равно не выйдет.
– А не слишком ли ты много на себя берешь?
– А давай спросим у твоего отца, – предложил, усмехнувшись, и притормозил у нормального ресторана.
В забегаловке в торговом центре мы провели всего пару минут, и я утащил Алину, едва они с матерью успели обменяться парой фраз.
Про ее мать я давно все выяснил. Обычная женщина, которая загуляла от мужа, устав от его постоянных шлюх. И за это чуть не расплатилась жизнью. Но она уехала, и я думал, что Марина поумнела.
Но, видимо, женщины в этой семье умом не блещут, раз так любят ходить по тонкому льду. Мать играет своей жизнью, навещая дочь. Алина потакает ей, подставляя и саму себя, и мать. А младшая вообще клофелинщица.
Дуры.
И после этого я – гандон. Уверен, именно так Алина и думает. И переубеждать ее я не стану.
– Мог бы дать нам с мамой больше времени, – все же, сказала она, когда мы сели за столик. – Мы все равно никуда не торопимся, на работу мне к трем, учебы нет.
– Учебы нет, а твой отец есть. Жив и здравствует. Ваши посиделки с матерью того не стоят, – сказал, и сделал заказ на нас с Алиной.
– Ты… ты не понимаешь! Я маму вижу раз-два в год. Да, они с отцом расстались, и это было ужасно, но почему я-то не могу с ней общаться? – всхлипнула девушка. – Отец всю мою жизнь перекроил под себя, я не могу так больше! Ты хоть понимаешь, что я ждала этой встречи с лета? Ты знаешь, что такое «мама»?
Знал когда-то, но почти забыл.
Зато хорошо помню, как мать с отцом убили. Отец успел спрятать меня, и хорошо, что не в шкаф, и не под кровать. Туда заглянули. А я сидел на антресолях, среди старых мячей, зимней одежды и книг. Наблюдал сверху, как убивают мою семью, и ждал, когда найдут меня.
Не нашли, потому я и остался в живых.
– Алина, устала, не устала, но тебе придется играть по правилам, – произнес, глядя ей в глаза. – Не сотрясай воздух понапрасну. И я не люблю дур.
– Не люби. Я этого и не просила, – сердито ответила девушка, блеснув глазами.
Алина слабая, я всегда это понимал. Она не игрок, она – жертва. И она все еще считает, что ее жизнь принадлежит ей самой. Что она вправе решать, и делать так, как нравится ей. Не понимает, что ее мелкое самоуправство сходило с рук только лишь потому, что Коваль забил на свою дочь.
Но рано или поздно он вспомнит о них с Ларисой. Потому что считает себя их хозяином. Приглядится к дочкам, и узнает их секреты. Про встречи с матерью, про милое увлечение младшенькой.
И если на клофелинщицу-Ларису мне плевать, то на Алину – нет.
Она мне интересна.
И я ее хочу.
Еду принесли, но Алина даже не взглянула на тарелки. Так и продолжила сидеть, сверля меня глазами.
– Ешь, – кивнул на ее завтрак, и девушка заправила за уши темные волосы.
– Ты говорил про оплату за молчание. Что ты потребуешь?
– Ты так хочешь мне заплатить как можно скорее?
– Я хочу знать!
– Оплату я всегда успею потребовать, – усмехнулся, и принялся за завтрак. – Не торопись. Это скучно, принцесса.
Глубоко вдохнул воздух и, клянусь, почувствовал аромат ее злости и страха. Испуг в серо-голубых глазах Алины я заметил еще три года назад, а злость появилась сегодня.
Отличная приправа.
– Хорошо, как скажешь, – переступила Алина через себя, и перестала препираться.
– Да, как я скажу. И запомни, принцесса, – понизил я голос, – я – единственный твой друг. Надеюсь, ты успела в этом убедиться.
Она едва заметно кивнула и, должно быть, подумала, что с такими друзьями и врагов не нужно. По крайней мере, выражение ее лица было красноречивым.
Глава 9
– Долго мы будем здесь торчать? – ныла сестра, крутясь перед зеркалом. – Уныло так, как в бункере каком-то!
– А тебе веселья хочется? За клофелином сходить?
Я все никак не могу отойти от утра, проведенного в компании Демьяна. Ужасный человек, просто кошмарный! Командует, в угол загоняет. Я себя мышкой чувствую, с которой кот играет, вот только в норку спрятаться не могу.
Потому что отцу не нажалуешься.
И сбежать не получится.
Так неужели Демьян прав, и мне нужно молчать, и принимать правила игры, которые создали те, кто меня сильнее?!
– Может, хватит?! – зашипела Лара. – Ты достала уже с этим клофелином. У тебя мания, систер, тебе лечиться надо. Тебе врут, а ты веришь всем, кроме родной сестре. Какой-то урка меня оболгал, а ты и рада. До пенсии будешь мне припоминать то, в чем я не виновата.
– Ой ли?
Я давно поняла, что Лара – не ангел. Выросла, начала хитрить, врать, перестала быть моей младшей сестричкой. Да, я давно это поняла, но полностью пелена спала с глаз вчера.
Кем надо быть, чтобы опаивать мужиков, и обворовывать их? А если много таблеток подсыплет? Если у человека аллергия на клофелин, или сердце слабое?
– Не хочешь, не верь, – закатила Лариса глаза.
Я встала, потеснила Лару от зеркала, и принялась расчесываться.
– На работу? Снова с Демьяном?
– Да.
– Уф, я уверена была, что он отцу расскажет, – понизила сестра голос. – Темный он, дикий.
– Но не рассказал ничего.
– Не рассказал, – довольным голосом подтвердила сестра. – И я, кажется, знаю, почему.
Я застыла, через зеркало глядя на сестру, нацепившую на лицо выражение хитрой лисы. Она знает, а я? Я не знаю, но чувствую нечто странное. Что Демьян не стал бы покрывать одну лишь Ларису. Если бы сестра позвонила Демьяну, он бы приехал. И помог. А затем отвез ее к папе, и рассказал бы ему все.
– Почему? – спросила я чуть хриплым голосом.
– Думаю, он в меня влюбился, – прошептала она.
– Что, прости?
– Влю-бил-ся! – по слогам, и громче произнесла Лара, и мне впервые за сутки стало смешно.
– С чего ты взяла? – улыбнулась я ей.
– С того, что это очевидно, – сестра надменно задрала подбородок. – Он работает на нашего отца, трется у нас постоянно. Раньше я мелкой была, вот он и не показывал своих чувств, а сейчас мне уже восемнадцать. Классика, сестра! Я – дочь его босса, вот мужик и поплыл.
– Я тоже дочь его босса.
– Вечно ты одеяло на себя перетягиваешь, – возмутилась Лариса. – Ты-то здесь каким боком? Я красивее тебя и моложе.
– Влюблен, так влюблен, – кивнула я, ни капли не поверив в этот бред.
Да, Лара красива и юна. И в нее можно влюбиться, тут я тоже не спорю. Но не доросла она до того, чтобы от нее потерял голову умный мужчина. А Демьян умен. Лариса может вскружить голову парню лет двадцати, или даже сорокалетнему, но глупому мужику.
А взрослому, и умному – нет.
Но если я скажу сестре это, она смертельно на меня обидится.
– И он ничего, – пропела Лара. – Зря мы боялись его. Демьян, конечно, тот еще сыч. Вечно мрачный, как сыч, но чертовски красивый. Думаю, папа бы одобрил.
– Что одобрил? – испугалась я. – Лариса, даже не думай влезать Демьяну в кровать!
– Это я к слову, не истери, – презрительно бросила Лариса. – Но присмотреться-то к Демьяну можно. Он, вроде, не нищеброд. Бабло есть. У отца не в шестерках ходит, а правая рука. Красивый, сильный. Хорошая партия.
– У тебя в голове каша, – я сняла серьги-нити, и начала вдевать гвоздики, положенные на работе. Хорошо, что всегда ношу их в сумке. – Даже если ты присмотришься к Демьяну, и влюбишься в него, отец никогда не разрешит.
Я не люблю вспоминать об этом. Лариса, думаю, тоже. Может, успела забыть, потому и ляпнула глупость.
На дворе двадцать первый век, мы живем в свободной стране, но мужей мы не сможем себе выбрать сами. Я знаю это с раннего детства, иллюзий не питаю. Рано или поздно папа захочет с кем-то объединиться. Или построить новый бизнес. Или купить что-то нужное. Укрепить связи.
Что угодно.
И кинет своих дочерей в подарок. Так с дочерями и поступают. Мы – ценные, но разменные монеты. И обеих ждет одна и та же участь – рано или поздно мы станем женами таких же монстров, как наш отец.
– Все настроение испортила, – надулась Лара, вспомнив, что твердил нам отец про «право выбора», которого у нас нет.
– До завтра, я на работу. Ты дома будешь?
– Куда я отсюда денусь? – недовольно пробурчала она, и плюхнулась на мою кровать. – Иди уже.
Я снова вышла из комнаты, в которую забежала, едва мы с Демьяном вернулись.
До сих пор не могу отойти от того, что он нам с мамой так мало времени дал. Говорил насчет десяти минут, но сколько мы вместе пробыли? Обнялись, пару минут поговорили о пустяках под надзором этого страшного мужчины, и он уволок меня.
И теперь мне придется ехать в его сопровождении на работу.
Демьян стоял у входной двери, одетый и обутый. Будто знал, что я выйду именно в эту секунду.
– Одевайся, и в «Соблазн», – скомандовал он.
Я кивнула, накинула пуховик, надела шапку, застегнула сапожки, и мы вышли из дома.
Я не люблю эту работу. Обязанности легкие – записывать клиентов к массажисткам, заказывать еду и следить за уборкой. Много ума не надо. Но эта должность – наказание отца за непослушание. И сам факт того, что мне приходится уточнять у мужчин, нужен ли им массаж с «хэппи эндом» или обычный – унизителен.
Как и слышать стоны из кабинетов, и точно знать, что там происходит.
А затем видеть в уборной массажистку, которая полощет горло после этого самого «хэппи энда».
Бордель. И отца всегда веселит мое выражение лица, когда он приходит в салон.
– Странно, что папа не приказал сидеть дома, и не ездить на работу, – заметила я, когда мы подъезжали к «Соблазну».
– Салоны охраняются. Там безопаснее всего.
– Все-то ты знаешь, – не выдержала я, и Демьян хмыкнул.
Когда я злюсь, а другого человека это лишь веселит, я злюсь еще сильнее. Такое чувство, что Демьян видит во мне забавного зверька, и не больше.
Но хоть отцу не выдает. И оплату пока не просит… какой бы эта оплата не была.
– Почему ты работаешь на отца?
– С каких пор ты стала такой разговорчивой? – покачал Демьян головой. – Зачем ты спрашиваешь?
– Затем, что мне любопытно. Деньги у тебя есть. Зачем терпеть его? Я ведь отлично знаю папу, и работать с ним тяжело. В твоем случае овчинка выделки не стоит.
– Стоит, Алина, – сухо произнес мужчина. – Не все в жизни упирается в деньги. И это тебе тяжело с Русланом. В тебе он не видит человека. А я – мужчина. Не подчиненный, а партнер. Мне не приходится терпеть, принцесса, я не его шлюха. Мы с Русланом просто работаем.
В тебе он не видит человека… а ведь так и есть. Мы с Ларой для папы не люди, а полудрагоценный груз. Я долго не могла сформулировать это, а Демьян выдал мимоходом то, что папа нас за людей не держит.
Зато Демьян для папы важен. К нему он прислушивается, ценит. Уважает, в дом ввел, дочерей доверил.
– Если чудовище доверяет человеку, держит за своего, то кто этот человек? – зачем-то спросила я.
Но Демьян ответил, выпустив дым от сигареты:
– Этот человек – также же чудовище, принцесса.
– Весьма самокритично, – заметила я.
– Я редко лгу. Только когда мне это выгодно.
Демьян притормозил у «Соблазна», вышел из машины, и открыл мне дверь.
Глава 10
– Как отработала? – спросила у сменщицы и встала на свое место – за стойку с телефонами и ноутбуком. – В салоне есть кто-то?
– Пара гостей, – кивнула Света и достала куртку из шкафа. Покосилась на Демьяна. Тот расселся на диване, широко расставив ноги. Словно никуда не торопится. Прижал трубку к уху. Разговора нам не слышно, у него всегда такой голос – начальственный и негромкий, это специально, чтобы люди напрягались и вслушивались.
Я будущий психолог. И некоторые его фишки уже разгадала.
– Это он тебя привез? – шепнула Света и снова покосилась на его подкачанную расслабленную фигуру. – Красивый мужик. Ты у отца не спрашивала, он свободен? Кольца вроде нет.
Качнув головой, отвернулась к экрану ноутбука. Включила Энигму, убавила громкость. Когда эти песни играют каждую смену, на протяжении года – уже не то, чтобы тошнит.
Уже просто смиряешься с судьбой, как великомученик.
– Сегодня на смене три девочки, но если большой наплыв будет – можно из других салонов вызвонить, приедут, – дала мне наставления Света и замотала шарфом шею, – холодно на улице?
Кивнула.
Света, закинув сумку на плечо, завиляла бедрами мимо Демьяна. Возле дивана замедлила шаг, бросила под ноги зажигалку. Наклонилась, выставив перед его лицом пятую точку.
Я ее бесстрашию поражаюсь. Она будто бы не понимает, с кем играет, смело заходит в клетку к голодному зверю.
Демьян и бровью не повел на это представление. Сунул трубку в карман куртки и посмотрел на меня.
Бросила невольный взгляд на его пальцы – длинные, с аккуратными ногтями, и на безымянном кольцо с большим черным камнем.
На обручальное оно не похоже, да я и не представляю женщину, которая смогла бы с ним жить. Он же грубый, жесткий, ему слова не скажи, он вечно полирует нож, на котором наверняка крови больше, чем в нем самом.
Он чудовище.
– Что ты так смотришь, Алина? – спросил Демьян, когда за Светой хлопнула дверь и поднялся с дивана. – Нравлюсь?
– Еще чего, – вздрогнула и торопливо отвернулась к экрану ноутбука.
И замерла.
На картинке, что транслирует видео с улицы заметила знакомую мужскую фигуру. Блондин в бежевом пальто, с букетом красных роз в руках. Он быстро сбежал по ступенькам вниз, поднял руку…
И в салоне зазвучала мелодичная трель звонка.
– Я поехал, – Демьян двинулся к выходу и бросил, не оборачиваясь, – утром тебя заберу, из салона никуда выходи.
Он с лязгом сдвинул железный засов, распахнул дверь…
Вместе с порывом сквозняка в салон шагнул парень с букетом. Самый красивый мужчина в нашей группе.
И мой жених.
Демьян посторонился, пропуская Марка в салон, оглянулся.
Марк, широко улыбаясь, приблизился к стойке.
– Привет, – он положил цветы передо мной и наклонился, чмокнул меня в губы. – Чего на учебу не пришла, трубку не берешь? Случилось что-то?
Под черным пристальным взглядом Демьяна у меня загорелись щеки.
Играет идиотская эротическая музыка, и ветер гуляет по полу, стою, поджав пальцы в открытых босоножках и беспомощно смотрю на Демьяна.
У меня просто все из головы вылетело. Сначала бар и Лара, потом пожар, потом встреча с мамой – я забыла про Марка.
А ведь этот мужчина сделал мне предложение. На прошлой неделе. И я ответила, что подумаю, пусть и знаю, что это невозможно.
Но так страшно терять Марка, все мои предыдущие парни испарялись, спустя ровно месяц знакомства, был и не было, будто ластиком стерли, и даже не после секса, мы до постели просто не успевали дойти.
И с Марком пока не дошли. Зато кольцо я получила и храню его в сумке, в потайном кармашке, а ночами достаю и примеряю, и мечтаю, мечтаю…что я не Алина Коваль, а обычная девчонка.
– Дела были, – смущенно облизнула губы, не отводя глаз от Демьяна. Опять он узнал. Еще один мой секрет. И если согласился молчать про маму, то, может, и про Марка…
– Угадай, что я принес, – подмигнул Марк и, не дожидаясь ответа, достал из пальто красную коробочку. Щелкнул крышкой и предъявил мне два золотых ободка. – Только что забрал из салона, как тебе? Или лучше белое золото?
– Слушай… – начала и замолчала.
Демьян прикрыл дверь, развернулся и ленивой походкой двинулся в нашу сторону. Черные глаза блестят, и выражение лица, как у тигра на охоте, мягкие шаги и напряжение во всей его крупной фигуре.
– Алина, что такое? – Марк заволновался и обернулся. Натолкнулся на Демьяна, и в своей чуть насмешливой манере произнес, – здрасте.
– До свидания, – сухо попрощался Демьян и его широкая ладонь накрыла воротник бежевого пальто. Он дернул Марка на себя, за шкирку, как детеныша, и поволок к выходу.
– Что ты делаешь! – выкрикнула и выбежала из-за стойки, налетела на мужчин. – Демьян, остановись!
– Чтобы я тебя тут больше не видел, понял меня? Или кольца свои сожрешь с кетчупом, – Демьян распахнул дверь и вытолкнул Марка на обледенелые ступеньки.
Закрылся за ним, с грохотом задвинул засов.
– Марк, я сейчас выйду! – рванула к шкафу, дернула куртку и вывалила на пол сапоги.
– Алина, за стойку вернись, – краткий приказ, и у меня отобрали одежду. Демьян кинул мою куртку на диван и схватил меня за запястья, шагнул на меня, толкнув каменной грудью, и я налетела спиной на шкаф.
Крики и проклятия застряли в горле, когда поймала его взгляд – предупреждающий и мрачный, с расширенными на всю радужку зрачками, и глаза его выдают – этот мужчина просто в бешенстве, хоть и голос у него низкий, ровный.
– Какая к черту свадьба, Алина? – выдохнул он и сильнее сжал мои руки, когда я дернулась.
Он наклонился, наши лица напротив, мое дыхание на его губах, и я так же, как ночью, взгляда не отвожу от его приоткрытого рта.
– Отпусти меня, – шевельнулась, задела его грудью, и от этой близости голову закружило, тело прошило током.
Он перехватил мои запястья одной рукой, другой схватил за бедро. Его пальцы сжали ягодицу и на мрачном лице появилось удовлетворение, пальцы скользнули в задний карман моих джинсов и вытянули ключи от квартиры.
Он отошел так резко, что я едва устояла. Сунул брелок в карман, в охапку подхватил мою куртку и сапоги.
– Ты дура, Алина, – выплюнул Демьян, – если думаешь, что кому-то интересна сама по себе. Дело в твоем отце, в его связях и деньгах.
Бросила взгляд на коробочку с кольцами, что осталась на стойке.
– То она с матерью встречается, то замуж собирается. С твоей сестрой-клофелинщицей проблем меньше, – с моими сапогами в руках и курткой подмышкой он двинулся к выходу.
– Не говори отцу, – сморгнула пелену в глазах.
– Вернусь утром, – Демьян лязгнул засовом. – И чтобы ни шагу отсюда, Алина. Я тебя все равно найду. Но рассчитываться за мое время будешь собой. А я жадный. И люблю жестко.
