bannerbannerbanner
полная версияПерсональный ад моей души

Юлия Флёри
Персональный ад моей души

Полная версия

– Дрянь… шлюха, сними…

Вряд ли по редким гневным словам можно было что-то понять, Кристина только испугалась и в диванные подушки вжималась.

– Ты, сволочь… ты права не имел, это моё кольцо!

Лера отчаянно боролась, удары её рук приходились по его лицу, шее, груди, но вырваться было нереально. Редкий камень в эксклюзивной оправе перепутать с чем-то другим было просто невозможно, уникальный размер, уникальный цвет, уникальная форма. Леру просто колотило от возмущения и обиды, но она сама отступилась от Синицкого, с силой толкнув того в грудь.

– Снимай кольцо! – Прокричала она изо всех сил, так, что бедная девушка и плакать перестала, сразу поняла, о чём говорят и кольцо сняла, на дрожащей руке протянула украшение, а Лера с силой по этой руке ударила и кольцо отлетело в сторону, она склонилось над Кристиной и зло сверкнула глазами.

– Я секонд не ношу… тем более после шлюх своего мужа. До встречи в суде, любимый!

Развернулась, чтобы уйти и под ноги попалось всё то же злосчастное кольцо, его она отшвырнула в сторону с невероятной злостью.

– А знаете, вам всем самое место в этом гадюшнике. – Бросила напоследок и громко хлопнула дверью.

Выходя она слышала, как начинает завывать Кристина, как поднялся галдёж, а самое смешное во всём этом то, что никто в этой ситуации не пожалеет саму Леру, да и не нуждается она в этой жалости, только обидно, что столько лет на этого гада потратила.

Как добралась до квартиры, не помнила, вроде только из дома Синицкого вышла, как уже у себя на диване сидит, при этом телевизор идёт, но по каналу ничего не показывают, только шум непонятный. В то же мгновение ощутила жуткую слабость и усталость, прямо на диване и уснула. Просто очень обидно.

В доме Синицкого же, до сна было далеко. Около полуночи уехала скорая, которая оказывала помощь большинству из присутствующих, Кристине и Марине Игоревне сделали укол успокоительного, Синицкому-старшему и вовсе рекомендовали пройти обследование.

– Она спит?

Райковский сидел в кабинете, жену отправил домой, а самому не терпелось узнать подробности.

– Только уснула.

Синицкий закрыл дверь кабинета и тяжело выдохнул, казалось, первый раз за весь вечер. В баре налил себе коньяк, но лучше бы водки, так как сейчас не до удовольствия, напиться бы и забыть всё как страшный сон.

– Про аборт это что, правда?

– Правда.

– Саш, ты серьёзно заставил её это сделать?

– Серьёзно.

– Но…

Сказать было нечего, поэтому Игорь только налил себе и так же залпом опустошил бокал.

– Я и не думал, что у вас было всё так серьёзно. Не хочешь рассказать?

– Не хочу.

Синицкий рухнул на диван, под ним раздался приятный скрип кожи, глаза просто на автомате стали закрываться.

– Поэтому она тогда уехала?

– Я бы сказал, сбежала. Я чувствовал, что что-то не так, но у нас тогда сделка важна была, пришлось ехать. Вернулся, всё на месте: вещи, украшения, даже духи её, а Лерки нет. Просто нет и всё. Знаю, что виноват, поэтому и чувствую себя так отвратительно, поэтому и встречи с ней не искал.

– А зачем же она вернулась?

– Не знаю, может, чтобы отомстить. – Он пожал плечами и крепко зажмурил глаза, до боли, до разноцветных кругов, сцепил зубы, пережидая внутреннюю боль. – Я мог бы пойти ей на уступки, всё отдать, и отдал бы. Просто не могу отпустить её. Знаю, что права не имею держать, но отпустить не могу. Что угодно ожидал увидеть, когда она вернулась, что угодно, только не ту равнодушную улыбку, которой она меня встретила. Пусть бы ненавидела, только не эта улыбка, смотрела на меня как на пустое место, словно не было ничего этого.

– Поэтому ты с Кристиной не живёшь?

– Мне показалось, что всё ещё можно вернуть, речь готовил, волновался. Пришёл к ней, а она, представляешь, с Борисом своим… ну, с этим, с которым раньше встречалась. Так вот он мне дверь тогда открыл, в одних штанах стоит. Не знаю…

– И что теперь делать будешь?

– Я должен дать ей развод. Любым способом. Убедить, обидеть… не знаю, что угодно. Только бы не держать её больше. Я знаю, как ей сейчас плохо, но с этим нужно покончить. Без меня ей будет лучше. Завтра же поговорю об этом.

Райковский ничего не ответил, впервые он видел своего друга в таком состоянии отчаяния. Он ведь даже и не подозревал, что Синицкий так переживает все эти годы. Сразу да, понятно, и пил, и куролесил, но потом ведь успокоился, по крайней мере, старательно всех в этом убеждал, а на самом деле просто замкнулся в себе.

Утро Леру встретило болью во всём теле, после сна на неудобном диване, и тошнотой, куда же без неё. Было такое чувство, что она уже и не знает, как это, когда не тошнит. Из туалета еле выползла, правда, аппетит прорезался. Так вдруг, что даже смешно от такой резкой смены настроений. Проходя мимо зеркала, глянула, но ничего хорошего для себя не отметила, беременность враз сыграла слишком уж злую шутку: вчера ещё вроде красивая и интересная девушка, а уже сегодня опухшая и уставшая женщина средних лет. Успела выпить стакан сока и съесть бутерброд с сыром, так как больше в холодильнике ничего не нашлось, но очень хотелось, даже мелькнула мысль с утра пораньше отправиться в магазин и накупить себе всякой вкусной и при этом жутко вредной еды. Так же захотелось чипсы. Только о чипсах вспомнила, как раздался звонок в дверь, Лера на часы на всякий случай глянула и ещё раз убедилась: ничего не перепутала, половина восьмого, за окном ещё темно, а не прошеные гости, уже на пороге. Решила открыть, хотя бы для того, чтобы узнать, кому в такую рань понадобилась. За дверью увидела Синицкого и почему-то удивилась. А ведь, правда, кто ещё мог так бесцеремонно явиться, да ещё и после вчерашнего выступления? Он стоял хмурый, глаза не то, чтобы злые, но явно недовольные, и опять забыл снять очки. И его нервозность, напряжённость бросалась в глаза, но это не помешало ему довольно-таки вежливо поздороваться и даже улыбнуться.

– Впустишь? Разговор есть.

Лера неоднозначно пожала плечами, но от двери отступилась. Резко почувствовала себя плохо, тошнота вернулась, но что-то в глубине подсказывало, что беременность тут ни при чём.

– Ты пила, что ли? Выглядишь хреново. – Он, не разуваясь, прошёл на ковёр, и на пристальный взгляд Леры, никак не отреагировал.

– Об этом ты хотел поговорить?

– Не совсем.

Держался молодцом, было видно, что есть такое желание, высказать всё, что думает, но какое-то уважение к жене, видимо, всё ещё осталось, и он подбирал выражения. Лера тоже ссориться, капризничать не собиралась, она бы и вчера ничего подобного не выкинула, если бы не их «новости», а уж сегодня, так и подавно. Вдруг по телу пробежал озноб, и она ссутулилась, накинула на плечи махровый халат, который до этого валялся на диване, вспомнила о нём, только когда Синицкий плюхнулся совсем рядом.

– Лера, вчера с кольцом… неудобно получилось, я правда, не собирался его Кристине дарить… она его случайно в сейфе обнаружила, что я мог ей сказать?

– Может, что это кольцо твоей жены?! – Лера одну бровь приподняла, не принимая его оправдания, но тут же отступила. – На самом деле, мне это уже не интересно. Что ещё?

– Лера, я хотел попросить тебя не приближаться к Кристине.

Синицкий поджал губы, но лучше бы он прикусил себе язык! Можно подумать, Лера теперь будет преследовать эту особу, только для того, чтобы насолить, оставалось только ухмыльнуться в ответ, что она и сделала.

– Я действительно тебя прошу. – Настаивал он и его тон был уже более требовательный. – Ей вчера было плохо и… врача вызывали, в общем, ты понимаешь.

– Что я должна понимать? И вообще, как ты себе это представляешь, мы работаем в одной компании?

– После показа она уйдёт.

Лера нервно кивнула и вытянула вперёд губы, неприятно улыбнулась.

– Лера, пойми, она беременна, не нужно её лишний раз волновать.

На это оставалось только горько усмехнуться, но не заплакала, каким-то чудом сдержалась, вдруг вспомнилось, какую моральную атаку Синицкий ей беременной устраивал каждый день, а тут такая забота, просто противно слушать.

– Саш, не зли меня, давай, уходи, я тебя услышала, всё поняла, встречи искать не буду.

Она уже толкала его в спину, но Синицкий с места не двигался, а потом и вовсе, Леру за руку схватил и усадил рядом с собой.

– Ты вчера и так сказала всё, что могла. И, как ты сама понимаешь, от этого ничего не изменилось, тебе придётся смириться.

– С чем?

– С тем, что мы разведёмся.

– И как, интересно, ты себе это представляешь? Думаю, адвокат тебе объяснил, что суд не будет заниматься принудительным разделом имущества, хотя бы потому, что оценивать его очень сложно. И, конечно же, предложит нам договориться мирным путём. А мирным путём у нас не получится, это я тебе обещаю.

– Лера, ты ничего не изменишь!

– И ты. – Легко отозвалась она, после чего Синицкий всё же вскипел.

– Чего ты хочешь?! – Вскочил он и навис над ней. – Денег тебе не надо, что тогда? Довести меня? Или ты хочешь, чтобы я поверил в твои светлые чувства? Так извини, не получается. Мы десять лет жили в разных странах, и при этом хорошо жили, Лера! что теперь, невмоготу стало?

– За себя говори.

– Знаешь, ты особо измученной страданиями не выглядишь. Холёная, довольная жизнью, с целым багажом любовных отношений. Давай, продолжай в том же духе!

– А ты?

– А я буду спокойно жить вместе со своей семьёй.

– Она тебе не нужна.

– Она будет хорошей женой, потому что она знает какой я и на что я способен.

– Забыл добавить, что она будет слушать тебя, раскрыв рот, и смотреть тупыми глазами, только бы ты остался доволен.

– Хотя бы!

– По этому поводу Арсен говорит так: у мужа барана и жена овца, а у льва гордая львица.

– Что же он такой умный, на тебе, львице, не женился?

– А ты за него не беспокойся, у него жена любого за пояс заткнёт.

 

Синицкий ещё не кричал, по крайней мере, не всегда, но говорил достаточно твёрдо и громко, Лера ему уступать не собиралась и несмотря на то, что чувствовала себя всё хуже, тоже встала, чтобы быть на равных и ничуть не уступала в интонации.

– Ладно, Саша, успокойся, – опомнилась она и решила всё же поговорить мирно, – мне действительно нужно с тобой поговорить.

– А я не хочу тебя слушать! У меня есть жена, и она родит мне ребёнка, тебя в моей жизни больше не будет! Ты приехала, чтобы убедиться, что я тебя хочу? Я тебя хочу! Только жить я с тобой не могу… и не буду.

– Я тоже могу родить тебе ребёнка. – Проговорила почти шёпотом, едва шевеля губами. Эти слова дались нелегко, вызвали у неё самой целую кучу эмоций, так, что пульс зашкаливал.

Наверно, если бы Лера сейчас заплакала, то смысл слов до Синицкого бы дошёл, но она не плакала и вообще, заявила это таким тоном, словно его же в чём-то пытается упрекнуть. Он резко развернулся, не желая больше выслушивать этот бред, был готов расстаться с ней раз и навсегда прямо сейчас, но она оказалась не готова. Сама не поняла зачем попыталась его остановить, ведь разъярённому Синицкому всё равно ничего не доказать, но разум в этот момент не отзывался, работал только импульс, порыв. И под его действием, Лера схватила мужа за руку, пытаясь развернуть к себе лицом. Неудачно. Синицкий, в попытке отмахнуться или просто вывернуться из её хватки, резко двинул рукой, но она держалась слишком крепко и вместо того, чтобы просто его отпустить, дёрнулась следом за рукой, которая уже была зажата в кулак. Движение было настолько резким, что по инерции, она качнулась, а вот кулак при этом остался в том же положении. Жгучая боль в нижней губе, которая перешла на щёку и подбородок, заставила резко опуститься на колени, рукой она зажала место боли. Во рту появился солоноватый привкус крови, присела на пол, крепче прижимая руки к своему лицу и уже давясь слезами. Она и так была на грани, а теперь и вовсе не стерпела, всё-таки женщины, может эмоционально они и сильнее, но боли не переносят.

– Мне не нужны от тебя дети Лера, понимаешь?! И ты мне не нужна!

Всё это Синицкий прокричал в порыве злости, ещё не понял, что произошло и почему она плачет, понял, только когда Лера взвыла, распластавшись на полу.

– Лера…

Его голос дрогнул, он тут же попытался её поднять, но она оттолкнула его руки, прижимаясь лицом к полу. Он ещё раз попытался усалить её, повернул к себе, но получил пощёчину и со злостью бросил на место.

– Хочешь уходить – уходи! – Прокричала она, между взываниями.

И он ушёл. Вот так просто, перешагнул через неё вместе со всеми её чувствами и страданиями, хлопнул дверью. Когда Лера успокоилась, а успокоилась она достаточно быстро, чётко приняла решение, так же как и он, вычеркнуть весь этот ужас из своей жизни. Смахнула слёзы, умылась, причесалась. Глянула на себя в зеркало и обомлела: лицо распухло, губа треснута, ссадина на скуле. Даже не поняла, как от одного случайного удара, нет, это даже не удар был, его кулак только скользнул по лицу, а уже такая красота! Ни о какой поездке на показ не было и речи, да и неважно теперь было всё это. Показ, бизнес – всё в прошлом. Она ещё на эмоциях, может соображать, действовать, но с каждой минутой душевные силы покидают.

Глава 20

Пока продумывала дальнейшие действия, созвонилась с нотариусом и адвокатом, в дверь снова позвонили, причём настойчиво, открыла с недовольством, а когда увидела за дверью Аню, так и вовсе пожалела.

– Лера…

Удивлению её не было предела, но половину эмоций она попросту опустила, чтобы не волновать подругу ещё больше. Расспрос начался прямо с порога.

– Лерочка, что случилось? Это этот гад тебя избил?

– Если ты о Синицком, то да. Любимый приласкал. Но он меня не бил, всё это вышло случайно. А ещё я от него беременна.

– Так, он тебя из-за беременности так?

После была череда нецензурных высказываний в его сторону, причитания по поводу «Я же тебя предупреждала!», и ещё много-много возмущений.

– И как же ты теперь поедешь?

– Не поеду. Сама видишь, такую красоту даже гримом не прикрыть.

– Правильно, пусть крутятся сами. А хочешь, и я тоже не поеду!

– Перестань. У тебя контракт – это, во-первых, а во-вторых, надо Свету поддержать, ты же знаешь этот террариум, её там съедят.

– С её то талантом? Ха! Подавятся.

– Всё равно поддержать нужно, к тому же, я ей уже сообщила.

– Ну… со мной понятно, ты что делать будешь?

– Я? Уеду, выйду замуж, займусь работой и… и ещё что-нибудь.

– А с ребёнком?

Аня посмотрела слишком пристально, наверно давая Лере возможность сделать правильные выводы, но чуда не случилось, Лера усмехнулась и пожала плечами.

– Тебе правду сказать или дать повод потом удивиться?

– Не смей, слышишь, это ведь и твой ребёнок, забыла, как ты тогда убивалась?

– Забыла.

– Лера…

– Всё, не хочу тебя слушать. Иди, а то в аэропорт опоздаешь.

– А ты здесь как?

– Я справлюсь.

Уходить Аня не хотела, да и боевой настрой подруги её прилично взволновал, но Лера буквально силой её вытолкала.

После визита нотариуса, снова не прошеные гости, на этот раз Арсен с женой и дочкой.

– Скажите, у меня над входом надпись день открытых дверей?

Сходу набросилась Лера, даже входить не предложила, развернулась и в комнату направилась.

– И это вместо здравствуй! – Попытался пошутить. – Нет, мне Анна позвонила. – Сурово ответил Арсен, тут же повернул Леру к себе и внимательно посмотрел её на лицо, а после буквально задохнулся своей злостью. – Скажи мне кто он и я отрежу ему эту руку.

В его голосе было столько боли, обиды и явной угрозы, что Лера всерьёз испугалась, конечно, не за Синицкого.

– Перестань, не стоит мараться.

– Не ругайтесь, Арсен, – Мария улыбнулась, и он тут же отвлёкся, растаял, взял дочку на руки и подозвал Леру к себе ближе.

– Наира, – гордо проговорил он и показал крошечную девочку, завёрнутую в шёлковое одеяльце, – подержи.

Он просил, даже руки протянул к Лере, и она их с женой хитрость уловила тут же, видно Аня успела рассказать не только о побоях.

– Красивая, но не возьму. Я её только напугаю своим состоянием, вы же знаете, какие дети чувствительные.

– Возьми её на руки, ты сразу поймёшь, что в жизни главное, Валерия. Всё остальное – пустота.

Маша говорила искренне, но не убедила, Лера не собиралась привыкать к ребёнку, она хотела покончить со всей этой историей раз и навсегда, чтобы больше никогда не вспоминать, и не важно, каким путём эгого добьётся. Дура, конечно, и сама это понимала, но ничего с собой поделать не могла. Не работал разум в этот момент, злость и обида заполнили всё её пространство.

– Всё это глупости. Хочешь, я усыновлю твоего ребёнка? Нет, не так, я буду ему отцом, только не совершай этих ошибок, ты же умная, ты сильная, справишься, вот увидишь.

Маша согласно кивнула, когда Арсен на неё обернулся, но всё это Лера пропускала мимо ушей. Гости уходить не собирались, намерено затягивали этот момент, чтобы у Леры не было возможности остаться одной и запутать себя ещё больше.

– Так, ты поедешь с нами! – Решительно заявил Арсен, в конце концов, и чуть ли не кулаком по столу стукнул.

– Не стоит. Я всё поняла. И ехать мне к вам ни к чему, через несколько дней я возвращаюсь в Италию, к Марио. Только дела кое-какие завершу.

– Какие ещё дела? – Рассвирепел Арсен.

– Акции… – Лера задумалась, – продать нужно, да и с разводом что-то решать.

– Одно место ему оторвать и решать больше нечего будет!

– Арсен. – Успокаивала его жена, кивая на спящую дочь.

– Не хочу его больше видеть. Три дня и я всё решу, честно.

– А с беременностью что?

– Я подумаю, обещаю.

Поздно вечером, оставшись наедине с собой, она действительно подумала, только выводы вовсе не утешили. Ей сейчас было больно, даже больнее, чем в прошлый раз. Тогда Синицкий предал её, обидел, унизил, но он её не бросил. Он был с ней. Раньше казалось, что лучше бы он сам ушёл, но сейчас, когда это случилось… Он оттолкнул её, переступил, чтобы вернуться к другой женщине, которую он может и не любит, но он её уважает, он её ценит. А кто такая Лера? Его жена, которая всегда, пусть и негласно, но была рядом, всегда её можно было контролировать, не отпускать, а сейчас вдруг она стала не нужна. Именно это ранило так больно, убило, вырвало сердце. И теперь больше незачем бороться, он ничего не оставил после себя.

Следующим утром встретилась с Прохоровым, тот, конечно, синяк и разбитую губу заметил, но предпочёл не комментировать. А узнав, по какому поводу встреча и вовсе округлил глаза?

– Что у тебя случилось?

– Ничего. Просто я уезжаю и не хочу, чтобы меня здесь что-то держало.

– Я не понимаю, ты ведь этого хотела, я видел, ты жила этим проектом.

– Я уже всё сказала.

Лера предложила ему выкупить свои акции, тем самым одновременно делала его держателем контрольного пакета, конечно, Прохоров это понимал, но не спешил принимать такое предложение.

– Лера, после сегодняшнего показа мы будем на взлёте, и пусть ты хочешь всё продать, но… Уже завтра речь будет идти совсем о другой сумме. Я не понимаю.

– У меня просто нет времени ждать завтра.

Прохоров поджал губы, размышляя, а потом снова отрицательно покачал головой.

– Даже если я и соглашусь… у меня всё равно нет такой суммы, Лер. Подумай ещё раз.

– Я уже всё решила. К тому же, акт купли-продажи осталось только тебе подписать. А насчёт денег ты не волнуйся, я не нуждаюсь, можешь и не отдавать ничего.

– Как это?

– А вот так. Захочешь – отдашь. Свяжешься с Розанной Соловьёвой, она всегда знает, где меня найти. Мне не нужны деньги, мне нужно, чтобы компания работала, процветала. А ты как никто знаешь, как это осуществить.

– Лера, тебя кто-то обидел?

– Я похожа на обиженную? – Усмехнулась она, а в глазах заблестели слёзы.

– Я ещё тогда заметил, просто не спрашивал ничего. Ни один мужик не стоит твоих слёз. – Он взял Леру за руку, говорил тихо и уверенно, а она только сейчас разглядела в нём мужчину, вот честно, только после этих слов.

– Это ты меня довёл, я не собиралась плакать. – Усмехнулась Лера, стараясь подавить в себе обиду. – Ты извини, но мне пора.

– Конечно…

Он ещё долго смотрел вслед, Лера это точно знала, это был один из неоценённых ею мужчин, который хотел и наверно даже мог сделать её счастливой, если бы не один… человек… который раз и навсегда вычеркнул счастье из её жизни.

Потом она сидела, зажав руки в кулаки, переживала за показ, знала, что он проходит именно в эту секунду, даже Свете позвонила, чтобы хотя бы морально её поддержать, бедная девушка уже практически не дышала, но, услышав голос наставницы, взяла себя в руки и улыбнулась. Потом в трубке был непонятный шум, и Лера отключилась, не догадываясь о происходящем.

Показ на самом деле уже прошёл, и вся эта тряска была после. До этого, даже трястись не получалось. Синицкий в этот момент рвал и метал.

Ещё перед показом понял, что что-то идёт не так, нигде не видно Леры, которая всё и затеяла, конечно, и Кристина знала что делать, но отсутствие руководителя компании всех напрягало, в том числе и организаторов, и прессу. Перед выходом на сцену, ему удалось выловить Аню.

– Подружка твоя где? Соизволит посетить сие шоу?

Он больно держал за локоть, не давал уйти, а Аня просто вся из себя выходила, так и хотелось ему в рожу плюнуть в тот момент: сначала избил беременную жену, а потом ещё и спрашивать смеет, приедет она или нет… конечно, нет! Но даже это говорить ему она не хотела, просто было противно находиться с этим человеком на одном континенте.

– Урод. – Сквозь зубы процедила она и руку свою с силой дёрнула, да так, что чуть в сторону не улетела, когда Синицкий её всё-таки отпустил.

Не слушала, что он ей ответит, всё внутри кипело от такой его наглости, ещё и девку свою притащил. Потом был звонок Свете, и Синицкий об этом узнал, бедную девушку напугал, пока трубку из её рук вырывал, но тоже не успел. Сам по всем номерам звонил, но Лера была недоступна, даже домашняя линия отключена. Он был просто в бешенстве, особенно, когда пресса пригласила на интервью, самому взвыть хотелось, но Кристина спасла, милостиво согласившись пожинать лавры. Когда всё было завершено, вновь удалось поймать Аню, но теперь рядом практически никого не было и можно было поговорить спокойнее.

– Где Лера?

– Отпусти!

– Ты вопрос мой слышала?

– А кто ты такой, чтобы я с тобой разговаривала? Контракт свой я только что отработала, от меня нужен был только один показ, так что иди к чёрту!

– Рот прикрой! – Синицкий прижался вплотную, смотрел прямо в глаза, даже дышать свободно не получалось. – Где Лера, почему её не было?

 

Синицкий, красный как свёкла, устрашающе пыхтел, но напал явно не на ту, и поддаваться его уловкам Аня не собиралась, но он её задел, своим тоном, своим возмущением.

– Да потому что ты сволочь последняя! – Выдохнула ему прямо в лицо. – Ты урод, который сломал моей подруге жизнь, а она дура, ещё и страдала. Да ты хоть знаешь, во что ты её превратил? – Аня и сама чуть не плакала, пытаясь доказать Синицкому, что он не прав. – Как она жила, о чём думала? Да её чуть в психушку тогда не упекли, пока ты здесь своих баб таскал. Ходила ни живая, ни мёртвая, тень, а не человек. Ты знаешь, какие люди были у её ног? Какие мужчины, настоящие, которым ты и в подмётки не годишься! А она всё ждала, надеялась, что ты опомнишься, что приедешь. А тебе всегда было наплевать!

Аня знала, что всего этого говорить не стоит, знала, что Лера не хотела, чтобы он это узнал, но не смогла удержаться, была уверена, что он пожалеет о своих поступках, а сам Синицкий молча глотал все её слова.

– И я рада, что в её жизни кроме тебя были настоящие мужики! Которые знали, чего она достойна и давали ей это в полной мере! Которые воспитывали вместе с ней твоих сыновей, принимая их как родных, потому что они знают цену настоящему! А ещё, хочу сказать, – Аня прогнала ком из горла и пакостно улыбнулась, приблизившись к Синицкому на не безопасное расстояние, – я очень рада за Леру, что она, наконец, опомнилась, и что всё это закончилось, потому что ты её не стоишь!

– Что ты имеешь в виду?

– Ах, – Аня зло рассмеялась, – так ты ещё не знаешь… ну, ничего, тебе очень скоро сообщат!

Она уехала на такси, не желая больше общаться ни с прессой, ни с представителями «Вэл тиль», одна только Кристина чего стоила, бежала вслед, предлагая продлить контракт, а на самом деле этим только из себя выводила. Лере звонить не стала, чтобы лишний раз не волновать, уже через два дня и сама вернётся, чтобы поговорить лично. А Синицкому как раз в это время дозвонился адвокат, который и сообщил приятную, казалось бы, новость.

– И с чем это вы меня поздравляете? – Недоумевал он.

– Ну, как же, теперь вы свободный человек.

– В каком смысле?

– Ваша жена подписала все необходимые документы на развод.

Синицкий от неожиданности чуть трубку не выронил, замер, не в силах что-либо ответить. На самом деле, он и не думал, что Лера когда-нибудь на это согласится, скорее, был уверен в обратном. Теперь и сам не мог определить, рад он или нет, тоже какую-то пустоту почувствовал. Несмотря на все свои слова, на свои действия, Леру он любил. Любил как умел, только не получалось этого показать, а теперь её нет. На самом деле, он не хотел с ней разводиться, и сам не знал, чего хочет, когда отправлял к ней своих адвокатов, чувствовал, что не может её потерять, но и молчать больше не мог. Наверно знал, надеялся, что она приедет, по крайней мере, для того, чтобы продемонстрировать то, от чего он хочет отказаться. И она приехала. Приехала и покорила одним своим взглядом, совсем как при первой встрече, когда он, заядлый бабник, решился на поступок ради неё. И она была королевой, была победительницей, вела себя соответственно и смотрела на него с откровенной насмешкой. Соблазняла, завлекала, а ему всего этого и не нужно было: и так весь для неё, без остатка. Не мог больше ни о чём думать, ночевать стал в своей квартире, отдельно от Кристины, бежал по первому её зову и без него, только чтобы вновь увидеть эти глаза, эту улыбку, пусть и язвительную, но только для него. Он всегда хотел, чтобы она была рядом, даже когда делал ей больно, когда кричал и прогонял – хотел, чтобы она оставалась. Она сводила с ума. Единственный момент, когда сказал ей правду, что жить без неё не хочет, что она ему нужна, Лера превратила в очередное признание своего раба, благосклонно приняла, но ничего при этом не ответила. Он уже готов был отказаться от всего, от Кристины, и от этих ненужных отношений, хотя понимал, что эти его жертвы никому не нужны. Лера приехала, чтобы убедиться, что она первая, что единственная, а получив желаемое, он станет ненужным бывшим мужем. Десять лет он ревновал её, не находил себе места, не мог забыть, а теперь, когда она была так близко, он упустил её окончательно. Беременность Кристины сыграла с ним злую шутку, но после разгромной речи Леры, он не смог отказаться от семьи. От любимой отказался, а от семьи не смог. Время с сыновьями бесследно утеряно, но бросать ещё одного своего ребёнка он не намерен.

– Всё получилось даже лучше, чем мы рассчитывали.

– Что?

– Я говорю, Валерия Павловна отказалась от всех претензий на ваше имущество. Только с «Вэл Стиль» ничего не вышло, она заранее продала свои акции, но всё равно, я считаю это победой.

– Да, спасибо.

Наверно над этим фактом стоило поразмыслить, но такого шанса не выдалось.

– Сашка! – Бросилась ему на шею Кристина. – Ты не представляешь, какой фурор мы произвели. Столько предложений, столько контрактов нам предлагают, с ума сойти. Так что на завтра ничего не планируй.

– Мы летим домой.

– То есть как это? Саш, я не полечу, это такой шанс…

– Я всё сказал.

– Нет.

Кристина отошла на два шага и скрестила руки на груди, доброе расположение духа её покинуло, и теперь она хмурила брови.

– Тогда можешь оставаться. – Кинул Синицкий и тут же развернулся.

А Лера в Москве всё больше впадала в ступор. Вернулось то чувство одиночества, пустоты, потерянности. Не было определённости и цели, просто хотелось сбежать ото всех и от реальности. Завтра ей предстоит сделать решительный шаг, который либо окончательно её убьёт, либо вернёт к сознанию. Зачем дышать, если это никому не нужно? Зачем жить, если это никто не оценит? Зачем мучить всех своим присутствием? Так много «зачем», которые столько лет прочно сидят в её голове. Пыталась заглушить, забыть, отказаться, но всё вернулось. Эта пустота, которая убивает, эта боль, которая ставит на колени, огонь внутри, который не оставляет после себя ничего живого. Шок прошёл, осталось только осознание, что она ему не нужна. Никогда не была нужна, но на что-то надеялась, а теперь он чужой, он ей не принадлежит. Проснулась среди ночи и не могла понять, был ли этот разговор, этот удар, эти его слова, которые буквально наизнанку вывернули душу. Ему не нужны от неё дети, ему уже ничего не нужно, лучше, если её больше не будет в его жизни. НИКОГДА.

– Борис Андреевич, вас для консультации анестезиологи вызывают.

Молодая медсестра чуть ли не за руку поймала заведующего хирургическим отделением.

– Что ещё?

– Не знаю, сказали срочно.

Несмотря на усталость после тяжёлой смены, он развернулся и пошёл на четвёртый этаж. В ординаторской было пусто и пришлось идти на пост. Девушки-медсёстры что-то бурно обсуждали и на врача внимания сразу никто не обратил.

– Девчонки, кто меня искал?

– Ломоносов, насчёт пациента из четырнадцатой, но вы зря сейчас пришли, его на прерывание беременности вызвали.

– Ломоносова на прерывание? Его что, в должности понизили? – Насмешливо начал Борис, но смеяться сил не осталось, и он только головой покачал.

– Нет, там просто какая-то блатная, так главврач его и вызвал.

– Ой, – устало потянул Борис, – скажите, кто у нас сейчас не блатной?

– Валерия Снежная, не знаю, кто она, но если уж сам главврач за неё просил…

Медсестра многозначительно кивнула, внимательно посмотрела на стикер, на котором и было записано имя пациентки, и Борис тут же поменялся в лице.

– Прерывание у Снежной? А давно он ушёл? – Затараторил вмиг ободрившийся врач и девушки переглянулись между собой.

– Да, минут пять как…

– Так, срочно звоните в манипуляционную или куда там… Пусть ничего не делают, я уже иду. – Прокричал он практически на бегу.

Рейтинг@Mail.ru