Юлия Флёри
Персональный ад моей души
Глава 18
Премьерный показ вот-вот должен начаться, а главного акционера всё нет. Лера ещё раз раздала последние указания, внимательно наблюдала и давала советы модельеру, так сказать, последние штрихи. При этом успевала ловить на себе косые взгляды присутствующих, даже причину их знала и, вроде бы, позлорадствовать можно, но как-то не хочется или не получается, в общем не до того. Дело в том, что слух о неравнодушии Валерии Снежной к Синицкому попал на горячие языки местных сплетниц, уже успел обрасти небылицами, поэтому ничего другого не оставалось, как молча пропускать это мимо ушей. Лера так же знала, откуда ноги растут, сама Кристина рассказывала об этом на каждом углу, оставалось только гадать, с чего она это взяла или может сам Синицкий именно так объяснил совою резкую смену отношения к происходящему. Короче говоря, она теперь для всех злостная разлучница, порочная женщина и так далее в таком же духе. Кристина в компании родителей Синицкого пускала огненные стрелы в её сторону, Марина Игоревна при этом её успокаивала и даже не думала сбавить тон, что только придавало интриги. Говорила, что всё пройдёт, что Валерия Павловна скоро уедет, что это просто её фантазии и Сашенька однолюб. Даже смешно стало, словно эта Кристина не знает, с кем связывается, а может… действительно не знает, может, она просто жертва во всех этих семейных склоках? В любом случае, Лере её жалеть не придётся: лес рубят – щепки летят; а она сделала вызов самой судьбе, приехав сюда, и уходить, поджав хвост, вовсе не собирается.
Стояла в стороне ото всех, напряжение в зале росло, а она ничего не может с этим поделать.
– Скучаешь?
От голоса прямо за своей спиной Лера вздрогнула. Но не обернулась, знала, что это Игорь Райковский.
– Где дружок твой? Опаздываете.
– Он не придёт, можете начинать.
Райковский говорил слишком вкрадчиво, его голос приобретал некие нотки интимности, и дышал он теперь прямо в её затылок.
– Света, можем начинать, Александра Дмитриевича не будет.
Лера громко крикнула, так, что все обернулись, но Райковский так и висел над ней, не отступая. Свет погас, зазвучала музыка, нужно было сосредоточиться на показе, но Игорь отвлекал.
– Значит, добилась своего? – Начал он с улыбкой. Её Лера могла только почувствовать, но это было так, словно своими губами Райковсткий уже прикасался к её шее.
– Ты про показ?
– Я про Сашку. Он в бешенстве, не знает, что с тобой делать.
– Вы по-прежнему всё обсуждаете?
– Ну, сама посуди, с кем ещё он может этим поделиться? Не с матерью же, в конце концов. К тому же, она до сих пор считает, что ты его тогда бросила ради очередного любовника.
– Очередного? – Со смешком выдала Лера, хотя не сомневалась, что свекрови никогда не нравилась.
– Именно. А он и не спешил её разубеждать.
– А ты, значит, в курсе всего, да?
– Ну что ты, это даже для меня осталось загадкой, но, видимо, всё не так просто, да?
– Если ты сейчас ожидаешь душещипательной истории, то мне жаль тебя разочаровывать.
Райковский приблизился и теперь прижимался к Лере всем телом, стало как-то неуютно, но она этому только улыбнулась.
– А вдруг я тогда стану на твою сторону?
Ответом Лера его не удостоила, уже отвлеклась от разговора и занялась прямыми обязанностями, пристально наблюдая за моделями.
– Я слышал, хочешь выкупить у Самсонова акции?
– Что за ерунда? – Наиграно возмутилась Лера, но тут же он почувствовал её победную улыбку. – Твоя информация устарела, я их уже купила.
Игорь хмыкнул, на секунду отпрянул, изучая её спину взглядом, и тут же прильнул снова, но уже с другой стороны.
– А смысл? Кто против ветра плюёт? Ты ведь понимаешь, что эти шесть процентов ни на что не влияют? Или ты рассчитываешь, что я или Прохоров тебе свою долю продадим? Так зря.
– Ну, ты насчёт Прохорова не спеши, как разговаривать с ним, я уже знаю.
Райковский прижался к Лере сильнее, ладони положил на её бёдра и потянул на себя.
– В твоих способностях, милая, я никогда не сомневался. Как парня скрутила, а?
– Всё ещё жалеешь, что сам не испробовал?
– Ты о чём?
– Прекрати, я видела, как ты смотрел на меня на свадьбе, поедал взглядом.
– А я надеялся, что не заметишь… Но сейчас ты ещё лучше, поверь.
Он прижался губами к её волосам, но вовремя опомнился и выдохнул, явно сожалея о своём благоразумии.
– Ты всех с ума сводишь, колдуешь?
– Думай, как хочешь. – Такое признание Леру порадовало, появилась вполне искренняя улыбка и чувство удовлетворения.
– Только мне тогда хватало ума осознавать, что замуж тебе ещё рано, а Сашка… попался, дурак.
– Ну почему же дурак?
– А потому, что страдает, хочет тебя… тебя, а не свою невесту.
Он сжал её бёдра сильнее, и улыбнулся, прикасаясь губами к её шее.
– И теперь он не знает, что делать, а ты этим наслаждаешься, ведь так?
– Так…
– Но он всё равно разведётся, только потому, что упёртый как баран.
– Двоежёнство у нас не разрешено, пока.
– Как он, не разочаровал тебя… после десяти лет разлуки?
– А какой ответ тебя устроит?
– Никакой не устроит, Валерия Павловна. А ведь знаешь, наверно только я и был рад твоему приезду.
– Мне это льстит.
– Но ты всё равно останешься для меня запретным плодом. Потому что Сашка мой друг. Но знай… – он прижался губами к уху и прошептал прямо в него. – Ты очень сладкий плод.
В ту же секунду резко отстранился, отошёл на шаг.
– Кстати, показ удался, в этом ты тоже выиграла.
Показ действительно удался, вряд ли кто-либо из присутствующих мог ожидать подобного от учащейся захолустного ПТУ, поэтому и аплодисменты были вполне заслуженными и поздравления после них.
– Игарёш, шампанского. – Зазывно улыбнулась ему Лера и пригласила в свой кабинет.
Взяла с подноса два бокала и тут же из зала вышла, оставив остальных додумывать. Ведь несмотря на то, что свет был приглушён и вроде как смотрели присутствующие на подиум, завистливый взгляды Лера на себе ощущала вполне отчётливо.
– Что?
– Да ничего. Вот, забери и передай Синицкому. – Лера швырнула на стол папку с документами. – Он тут в прошлый раз забыл. И передай на словах, что у него осталось две недели признаться во всём самостоятельно. После показа я займусь им вплотную.
Дерзкая улыбка его добила, и Райковский вскинул руки, признавая поражение. Папку он забрал и молча удалился.
Последние две недели перед показом стали невыносимыми. Оказалось ещё столько неучтённых нюансов, что, казалось бы, начинай всё с начала. Работали на износ, напряжение тяжёлым грузом висело у каждого за плечами, голова шла кругом. Домой Лера приходила ближе к ночи, едва хватало сил принять душ. А ту ещё и Борис… пришло время выяснить всё и всё прояснить.
– Борь, нам нужно поговорить. – Лера собиралась с духом, храбрилась, и это было заметно.
– Да говори уже. – Благосклонно кивнул тот, но в глазах всё то же понимание и его пресловутая проницательность.
– Мне… нам нужно расстаться, прости. Не хочу подбирать слова, честно, да и сил нет, – затараторила она, – ты очень хороший, правда, но не для меня. Мне тебя мало, мне негде развернуться, ты душишь меня совей любовью и заботой. Вот просто я такая.
– Такая. Самая лучшая. – Он так по-доброму улыбнулся, что, честно, захотелось забрать все свои слова обратно. И ведь не подкаблучник, и вряд ли он со всеми женщинами такой, и это стоило бы оценить, но… он просто друг.
Разошлись так же тихо и мирно, как и в первый раз. Лера и в прошлый раз удивилась, но теперь была просто поражена. Сама себе казалась каменной и бессердечной, но она не из тех, кто ценит такое к себе отношение, она не может быть с человеком, который готов любить за двоих. Пусть больно, пусть горько, но с любимым.
Борис ушёл, а потом и вовсе куда-то исчез, уже от соседей узнала, что на конференцию какую-то уехал. И то легче стало, ведь уже на себя грешила.
Февраль принёс не только лютые морозы, снежные тучи, но и не забыл про плохое настроение. На работу не хотелось страшно, а в связи с напряжённым графиком и самочувствие подводило. Частенько болела голова, усталость накатывала вдруг, но очень сильно, абсолютно отсутствовал аппетит и вообще, выглядела Лера теперь не лучшим образом. На работе косые взгляды сотрудников уже прилично надоели, хотелось спрятаться ото всех и не появляться. Лера стала такой чувствительной, что и самой противно, но держалась из последних сил, казалось, последний рывок и победа, но до этого ещё нужно было дожить. Вылилось всё в то, что раздражала даже собственная секретарша. Так Лера и не сдержалась, когда та очередной раз принесла документы на подпись и затравлено посмотрела в её сторону.
– Мария, закройте дверь и сядьте.
Специально выбрала строгий деловой тон, чтобы раз и навсегда поставить девушку на место, наверно и этого было бы вполне достаточно, но выдался очень уж тяжёлый день и… в общем, сорвалась.
– Маша, у вас ко мне какие-то претензии?
– Нет, Валерия Павловна. – Тихо ответила она и опустила взгляд в вол.
– Отлично. Но я ведь не слепая и всё замечаю. То, что говорят обо мне остальные я прекрасно знаю, и вполне понимаю их реакцию, но от вас, признаю, не ожидала.
– Извините.
– Не извиняю и хочу услышать, чем конкретно я так вас напрягла. Согласитесь, это моё право.
– Меня всё устраивает. – Упорно твердила секретарша и Лера смягчилась.
Вышла из-за стола и присела на стул рядом, скромно улыбнулась.
– И ты меня извини, сорвалась на тебе, знаю, не стоило. Но мне на самом деле не нравятся эти твои недомолвки. Ты обещала стать мне подругой, а теперь стоишь в стороне.
– Это не моё дело.
– Что именно?
– У меня достаточно простые взгляды на жизнь и я никогда не понимала женщин, которым всегда мало того, что они имеют. Я вас не осуждаю, честно, но… так нельзя.
– Ты меня пугаешь, ты о чём?
– Я о том, с какой лёгкостью вы готовы разрушить чужую жизнь, и при этом вам ведь никто не нужен.
– Ах-ха, – Лера даже рот открыла от такого признания, не ожидала, – так, ты о мужиках? Напугала меня своей прелюдией. Не бери в голову, таких, как они, жалеть нельзя, зазнаются.
– И всё равно это неправильно. Вы, с вашей внешностью, положением, умением себя подать… вы ведь любого выбрать можете, и он ваш будет. Вот, как наш Прохоров. А вы чужих мужчин отбиваете. Это неправильно. И жених у вас есть.
– Ты говоришь мужчин? Кого имеешь в виду, что-то я не пойму?
– Да всех, кто вас окружает. Вы ведь хотели начистоту? Так вот, и Арсен Багатян, вы же говорили, что он женат, а он… чуть ли не на руках вас вынес на дне рождения, помните? – Лера кивнула, но молча. – А как с Игорем Владимировичем обнимались, все ведь видели, а он женат.
– Женат, – не удержалась Лера и ухмыльнулась, – бедная девочка.
– Про Александра Дмитриевича я вообще молчу. Кристина, конечно, стерва порядочная, но разбивать семью только по своей прихоти – это низко.
– Прихоти? Значит, так все считают?
– Я не знаю, как считают все, я стараюсь это ни с кем не обсуждать, но это моё мнение. Вы просили честно, я сказала честно. Я понимаю, вы такая, какая есть, но кроме вас есть и другие люди, а как бы вы поступили на её месте? Это ведь очень больно, когда тебя любимый придаёт.
Маша так яростно отстаивала права оскорблённых и обманутых женщин, что Лера готова была премию ей выписать за самоотверженность, только не до смеха вдруг стало. Со стула она поднялась, медленно подошла к окну, что-то пыталась там отыскать, а потом вдруг, не оборачиваясь, заговорила.
– Я знаю, как бывает, когда тебя предают.
– Вы?
– А что тебя так удивляет? Или ты считаешь, что я ем сердца мужчин на завтрак, обед и ужин? В одном точно права: никто мне не нужен, все мусор под ногами. Но в тех троих, ты реально ошиблась.
– Если вас кто-то обидел, никто больше в этом не виноват.
– Арсен – он мой кум на самом деле. Я его детей крестила, помогла ему когда-то, оттого и отношение ко мне такое. Райковский – тот ещё гад, но на него реально не претендую – не в моём вкусе. А вот с Синицким всё не так просто. Ты говоришь, как бы я поступила? Так вот, я бы никогда своего мужчину не отдала. Никому. – Лера сжала пальцы в кулаки и тут же разжала их, спокойно улыбаясь. Повернулась и присела на подоконник, теперь глядя Маше прямо в глаза. – Поэтому ты и видела, то, что видела.
– Я вас не понимаю.
Маша уже пожалела, что вот так всё выложила, но отступать было некуда, да и Лера не отпускала.
– А что тут понимать? – Плечами пожала нервно, если бы курила, то точно бы за сигаретой потянулась. – Синицкий мой муж. А Кристина, которую ты сейчас так защищала – подстилка подзаборная, шлюха, которая спит с МОИМ мужем, живёт в моём доме, работает в моей компании, и при этом претендует ею завладеть; а так же крутит своим задом перед моим носом и ещё качает права. Как тебе? И как, по-твоему, я должна поступить?
– Подождите, Валерия Павловна, как это, муж? Но этого не может быть… я работаю уже шесть лет…
– А замужем я двенадцать лет. – Перебила Лера, теперь заметно нервничала, ноздри раздувались, глаза горели огнём. – И всё это время я терплю его шлюх, потому что он такой.
– Но он ведь женится, о свадьбе объявил… как это?
– А знаешь, для этого я и приехала, чтобы самой посмотреть, как. Забавно будет, не считаешь: как он женится на любовнице, в присутствии собственной жены?
Лера неприятно оскалилась, даже сама это чувствовала.
– Об одном жалею, не смогу увидеть, как Кристина узнает об этом в виде сплетни, завтра она улетает в Нью-Йорк, придётся самой её разочаровать.
– Но вас здесь никогда не было…
– Оттого и не было, что смотреть на всё это не могла, а вот на невесту его взглянуть захотелось. Смешно, правда?
– Ага, да так, что плакать хочется.
– Не бери в голову, – легко отмахнулась Лера, уже пришла в себя и на сантименты её не тянуло, красивым девушкам плакать не престало. Можешь идти, а я, пожалуй, домой поеду, неважно себя чувствую.
– Извините, Валерия Павловна… я не знала.
Когда в кабинете осталась одна, захотелось поджать губы, до того мерзкое положение. Как-то когда никто из посторонних об этом не знал, было легче, а теперь, такое чувство, что она вся в грязи извалялась, а не Синицкий так себя повёл. Короче говоря, душу излила, а легче всё равно не стало. Пока до дома добралась, дозвонилась в любимый ресторан (сегодня пятница и сделать это было о-очень сложно, не смотря на раннее время), заказала рыбу. В принципе, рыбу Лера не очень любила, а сегодня вдруг захотелось. Вечер откровений, так сказать. Дома приняла душ, смыла всю косметику, гостей не ждала, да и вообще, если бы кто-то и осмелился прийти, дверь бы не открыла, настроения нет. Одела уютный махровый халатик. Сама не помнила, откуда он в её гардеробе взялся, так как такие вещи можно носить, только живя в полном одиночестве, а такие дни в её жизни по пальцам пересчитать можно. Короче говоря, плюс к плохому настроению, это подкрепилось и внешним видом. Правда, потом, даже перед курьером за такой вид стыдно стало. И пусть халатик просто изумительный, но он делал из Леры домохозяйку… ну, или неудачницу в личной жизни, в любом случае, мнение молоденького паренька-курьера, которое было написано на его лице, пришлось проглотить молча.
Решила позволить себе немного вольностей, включила телевизор (так же уникальный случай, ведь на каждом занятии по маркетингу учили: телевизор – зло, он крадёт наше время, приносит в жизнь негатив, развращает психику), и не пошла на кухню. Вот так и развалилась прямо на диване с пакетами в руках. Очень быстро такая поза стала неудобной, и пришлось передвинуть поближе журнальный столик. Чудный такой столик и испортить его, если что, было бы очень жалко, но идти на кухню и ужинать за столом не хотелось совершенно. Распаковала рыбу, внешне она была очень даже ничего, симпатичная рыбёшка, настолько аппетитная, что даже до гарнира дело не дошло, прямо на неё Лера и набросилась. Ну, набросилась, это, конечно, громко сказано, вполне хватило и первого кусочка: рыба показалась сырой. Не то, что бы совсем сырой, но недопечённой точно, сразу пошла слюна, вот-вот и стошнит, это чувство ни с каким не перепутать, в общем, до туалета еле добралась. Вернулась чуть живая, рыба всё ещё раздражала сознание одним только видом, не казалась уже такой ароматной и аппетитной, её было решено отодвинуть в сторону. Гарнир, как ни странно, тоже не пошёл, рвоты не было, но тошнота появилась только от одного вида. Именно в этот момент Лера обрадовалась, что не отказала себе в слабости и всё же заказала излюбленный десерт «тирамису». Конечно, это тебе не Италия, но вполне достойное исполнение. И каково было её удивление, когда любимый десерт показался жирным, безвкусным и вообще… бе-е, какой десерт. Осознание произошедшего пришло быстро, вряд ли можно было теперь грешить на ресторан… она беременна.
Эти домыслы уже следующим утром подтвердились в туалете, а уже потом и на приёме у гинеколога. Нельзя сказать, что новость не обрадовала, в принципе, детей Лера любила всегда, но вот именно сейчас, это как-то не вписывается в её планы, не готова она сейчас, вот только деться некуда и не переиграешь уже. Вместе с новостью о беременности пришла паника, слабость духа и вообще, странная, не свойственная сентиментальность, обидчивость и слезливость. Как только дверь в квартире захлопнула, так и зарыдала, сама не знала отчего. Позже, когда успокоилась, попыталась вспомнить, что беспокоило в предыдущую беременность, но так ничего конкретного на ум и не пришло. И не понятно отчего: то ли реально ничего не беспокоило, то ли была в таком состоянии, что не до тошноты. Плакала точно, но для этого была вполне объективная причина, а теперь… нахлынуло.
Первым делом позвонила Боре, просто чтобы поделиться, посоветоваться, но не дозвонилась, только потом вспомнила, что его нет в стране, до Аньки дозвонилась, но не в самый удобный для неё момент, ответил её горячий армянин и, судя по его голосу, Аня была о-о-очень занята. Последним в списке из тех, с кем можно поделиться, стоял Арсен, но ему не стала звонить по вполне понятной причине: дети для него святое, и он, узнав такую новость, быстро наставит её на путь истинный и, как директор школьника, за ухо из кабинета выведет. Не позволит больше баловаться и играть чужими судьбами, и не понятно к счастью или к сожалению, Лера дала ему такое право на участие в её личной жизни. В общем, посоветоваться не с кем, не секретарше же, в самом деле, звонить, поэтому приняла вполне адекватное решение – поговорить с непосредственным участником событий: с Синицким; к тому же, Кристина уже утром должна была улететь за океан для подготовки к показу.
Съесть за весь день так ничего и не удалось, впрочем, как и дозвониться до Синицкого. И не понятно уже, на самом деле он теперь так страшно занят или действительно избегает и попросил секретаря его по пустякам не отвлекать. Решила навестить любимого дома, а почему бы и нет? Только не учла, что на въезде в элитный посёлок охрана. О том, что охрана есть, она, конечно, знала и даже понимала, что вероятность встретить там работника десятилетней давности, да при этом такого, который бы её запомнил за те два месяца с небольшим, которые она там жила… короче нереально это. Но на входе оказался вполне милый паренёк, которому хватило штампа в паспорте о браке с почётным жителем посёлка, Синицким А. Д. Даже как-то приятно стало, да и сюрприз сделать получится. Ворота, конечно, не объедешь, не перепрыгнешь, но звонок есть, и то хорошо. Ответила какая-то женщина, она же вышла, и дверь при этом широко распахнула, словно дорогих гостей ждала, ей и вовсе хватило пояснений, что Лера к Александру Дмитриевичу. Посетила шальная мысль, что её любимый муж в отсутствие невесты, девушку по вызову заказал, вот смешно-то будет.
Глава 19
В дом вошла, а тут уже и не до смеха. Синицкий в одиночестве явно не скучал, из гостиной доносились голоса, причём как женские, так и мужские, преимущественно весёлые и громкие, праздник у них тут, что ли… Вошла: так оно и есть – праздник. И при этом знакомые все лица: Синицкий, куда же без него, Райковский Игорь, видимо, со своей супругой, миленькая такая девушка, Марина Игоревна с мужем, Дмитрием Алексеевичем, а так же, кто бы мог подумать, судя по кругу людей вокруг – звезда вечера: Кристина. Быстро окинув взглядом всех присутствующих, Лера громко поздоровалась, чтобы все те, которые ещё не успели её заметить, наконец, повернулись.
– Добрый вечер.
На, вроде бы, дружелюбное приветствие, никто отвечать не спешил, наверно выражение лица у Леры при этом было далеко не дружеское. Стоять в проходе не стала несмотря на то, что входить не приглашали, и смело шагнула на ковёр.
– Знаете, вот смотрю на вас всех и так и вспоминаются строчки из сказки «Кошкин дом», помните, там кошка с котом к козе домой пришли, а она и отвечает: «добрый вечер, я вам рада, но чего от нас вам надо…» Так и вы сейчас смотрите на меня и мысленно задаёте этот же вопрос. Невежливо, господа.
Лера прошлась вдоль стола, улыбнулась, оценив сервиз и хрусталь, даже комнату окинуть взглядом не забыла, отметила купленные ещё ей самой шторы, и вовсе развеселилась. Пришла она сюда отнюдь не ругаться, но, видимо, по-другому не получится, так и чувствовала, как бесы в ней шевелиться начинаются. Вновь вернула взгляд к присутствующим, те, всё ещё прибывая в шоке от её поведения, молчали, глупо таращились в её сторону, открыв рты.
– Я так понимаю, здесь у вас семейное торжество, почему меня не пригласили?
Лера в упор глянула на хозяина дома, наконец, остановилась и присела на стул, отодвинув его от стола, и оказалась при этом практически в центре комнаты, по крайней мере, всех можно было лицезреть, без исключения. Её дерзкую улыбку Синицкий расценил правильно, поэтому напрягся и сцепил покрепче зубы, видимо волю в кулак в этот момент собирал. А на вопрос ответила как раз-таки Кристина, предварительно посмотрев на застывших «родственников». Что же, сама напросилась.
– Добрый вечер, Валерия Павловна, но как вы и сами заметили, торжество семейное и вас мы не приглашали.
– Да, семейное, говорите? А тогда вы, Кристина Николаевна, извините, каким боком здесь очутились? К тому же, насколько я помню, в этот момент вы должны распаковывать чемоданы где-то далеко-далеко отсюда. – Бросила на Кристину прямой взгляд, от которого девушка явно почувствовала себя неуютно и заёрзала, при этом, не забыв покрепче обхватить руку любимого.
– В Нью-Йорк я поеду следующим рейсом завтра утром.
– Так, так, а по поводу семейного собрания, почему умолчали?
– Лера… – Проскрипел Синицкий, так и не разжав зубы, но ему одного взгляда хватило, чтобы не продолжать, Кристина же, гордо подняла голову, наивная.
– Я будущая жена, если вам это не известно.
– Ну, это ты, милая, допустим, поторопилась.
Вот тут Лера не сдержала дерзкой, наглой, самодовольной ухмылки, которая покоробила Кристину, заставив усомниться в своих словах, вот только она и сама не понимала, почему в них усомнилась.
– Кто-нибудь ещё желает выступить перед моим монологом?
Откровенная насмешка, на которую правда, никто не отреагировал, только Марина Игоревна опустила взгляд, сожалея о происходящем.
– Валерия Павловна, я попросила бы вас уйти и не портить нам вечер. – Снова подала голос Кристина.
– Действительно, Лера, – вступил Райковский, – давай завтра все встретимся в офисе и обсудим… сложившуюся ситуацию.
Он даже предпринял попытку подойти и помочь Лере встать, уже держал её за локоть, когда она сбросила его руку, как назойливую муху.
– Я знаю, ты галантный кавалер, но сегодня я как-нибудь сама. Так, что там с поводом, я так и не поняла? Кристина, раз уж никто кроме тебя не смеет подать голос.
Лера даже рукой помахала, предлагая продолжить, при этом, не забывая издевательски улыбаться.
– Лера, прекрати этот цирк! – Наконец, опомнилась Марина Игоревна.
– Ну, что вы, как я могу. Я, впрочем, как и вы, здесь всего лишь клоун. Конферансье у нас Александр Дмитриевич, он всё начал, ему и прекращать.
– Саша, скажи ей, чтобы она ушла!
– Не старайся, милая, не скажет. Так, что ты там хотела мне поведать?
– Я хотела рассказать, что выхожу замуж за своего любимого человека, за отца своего будущего ребёнка, а теперь уходите! – Кристина при этом соизволила встать и даже указала пальчиком на дверь, совсем как в старинных сериалах, самых первых, где актёры явно переигрывали, чем вызвала у Леры только смех.
– Ах, вот по какому поводу гуляем, что же, интересно. Действительно, Саша, тебе самому не смешно? Почему, в присутствии жены, твоя… м-м… любовница, – Лера намерено сделала паузу, показывая, что подбирает более культурное выражение, – распоряжается в доме?
– Вы в своём уме?
– Я в своём. В своём уме, в своём доме, среди СВОЕЙ семьи. А ты, – вместо оскорбительного слова, Лера просто выдохнула, даже неловко обижать беременную женщину, – а ты рядом с моим мужем. Вопросы есть?
– Саша, что она говорит?.. – Бедная Кристина даже схватилась за живот, так сильно разнервничалась, вот только Лере её жалко не было, саму бы кто пожалел.
– А я говорю, что ты в моём доме, спишь с моим мужем, на моей постели. И я даже подозреваю, что на моём постельном белье. Синенькое такое, с золотыми лилиями, Саша его очень любит. Китайский шёлк, между прочим, – Лера уже видела, как Кристина меняется в лице, явно понимая, о чём идёт речь, поэтому продолжала с большим азартом, – жутко дорогая вещица, но мы могли себе это позволить. Красивый комплект, не так ли?
– Я не знаю, что вы там себе напридумывали, и что вы сейчас говорите, но я его будущая жена и я мать его будущего наследника.
– В очередь.
Лера взглянула настолько безжалостно в этот момент, что хоть падай, но Кристина оказалась на удивление стойкой, сразу видно: руками и ногами держится за место под солнцем.
– Что?
– В очередь, говорю. – Отмахнулась Лера и сделала вид, что потеряла интерес к разговору, снова начала осматривать комнату, но почувствовав на себе вопросительный взгляд, довольно улыбнулась.
– В какую ещё очередь?
– Кристя, успокойся. – Придержал её за руку Синицкий, но с Лерой девушке говорить было куда интереснее.
– Нет, конечно, не в очередь из желающих родить наследника. – Лера сверкнула глазами, хотя после этих слов хотелось расплакаться – вместо своего сообщения о беременности, устроила целый концерт, в котором только она и будет проигравшей, уже сейчас это понятно. – В очередь из внебрачных детей.
В комнате наметился определённый гул, только лишь Кристина стояла и пыталась проглотить ком в горле, и это ей удавалось с трудом.
– Каких ещё… детей?
Лера наиграно прикрыла рот рукой, глядя на Синицкого, к нему же и обратилась.
– Дорогой, извини, ты ей не сказал? О, как ты мог?
– Закрой рот! – Вскочил он, но Лера этому только рассмеялась, глаза у него были бешеные, что удержало – непонятно.
– Ну, если ты не в курсе, дорогая, я тебя просвещу. У твоего воображаемого жениха…– Надула губы, сделала вид, что задумалась. – Нет, не так, у твоего несостоявшегося жениха, уже есть двое сыновей. Взрослые ребята, по восемнадцать лет. Все в отца… сердцееды.
– Это неправда.
– Ну, а мне-то зачем лгать, мы ведь с тобой обе обманутые жертвы. Двое сыновей, близнецы Вадим и Владимир, меня, кстати, мамой называют, Синицкого… да никак они его не называют, потому что он с ними не общается практически. К сожалению, мальчики рано остались без матери, а отцу как видишь, не нужны. Я когда-то давно настояла на том, чтобы забрать их от бабушки, вот они с нами год вместе и прожили, правда, когда я уехала, Синицкий их как котят вышвырнул, отправил обратно, хорошо, что хоть бабушка есть. Я вот до сих пор с ними общаюсь, на каникулах они живут у меня, а отец, слава богу, хоть обучение оплатил. Но я говорю это вовсе не для того, чтобы посплетничать, не подумай, просто предупреждаю, как он относится к детям, особенно к незаконнорождённым. Так сказать, обрисовываю ситуацию, так что ты губу-то особо не раскатывай. Кстати, Саша, твоего младшенького я смотреть не стану, тут уж уволь.
– Вы сумасшедшая? Что вы от нас хотите?
– От вас конкретно, Кристина, я ничего не хочу. Говорю же, к мужу приехала.
Синицкий спал с лица, напряжённо молчал, понимал просто, что Лера так не уйдёт, не сегодня, так в другой раз всё выложит, конечно, должен был остановить, признаться во всём сам, но, как Лера и говорила, соображает он иногда очень туго, и сегодня как раз такой момент.
– К какому мужу?!
– К любимому и единственному. Что тебе ещё сказать? Что праздничный обед вы едите из моего сервиза? Родители мои нам на свадьбу подарили… слушай, глупость на самом деле несусветная, вроде приличные люди, а на свадьбу сервиз, – отмахнулась, – но это я так, к слову. А что, шторы, мною купленные, вы так и не удосужились сменить?
– Я прошу вас, уйдите.
– Тебе надо ты и уходи, а я в своём доме. Вот, знаешь, смотрю я сейчас на тебя и думаю: и чего мне тебя так мучить? Он ведь всё равно тебя не любит.
– С чего вы это взяли?
– Ну, как же, он мог тебя сейчас защитить, как-то оградить, а вместо этого стоит, молчит. Ну, какой из него отец и муж? Никакой ведь. Вот меня он любил, правда. – Лера с нескрываемой гордостью произнесла эти слова. – Вовремя на путь истинный наставил, заставил аборт сделать, правильно Саш, так и надо было. Я только сейчас поняла: не хотел просто, чтобы я с тобой мучилась, так? А тебя вот не жалеет, значит, не любит. Что же, тебе решать, но скажу точно: развод я ему не дам. Просто из вредности.
После слов об аборте рот открыли даже Райковский со своей женой. Марина Игоревна, лишь страшным глазами на сына взглянула, не веря, но он продолжал держать глухую оборону, Кристина так и вовсе прослезилась и только изредка всхлипывала, повисла неприятная тишина.
– Всё сказала?
Синицкий встал, но добавить действительно Лере было нечего, унижаться перед всеми она точно не собиралась, могла бы, конечно, сказать, что спала с «женихом», что беременна от него, это точно был бы удар ниже пояса, Синицкий наверно чего-то подобного и ожидал, но стало так мерзко находиться среди всех этих лживых лицемеров. Они ведь только делали вид, что поражены, на самом деле им всё равно, только бы честь и достоинство не потерять в глазах общества, хотя откуда этому достоинству взяться? Посидела ещё немножко, посмотрела, улыбнулась и тихо встала.
– Нет, не всё, но, думаю, на сегодня хватит.
И вот, вроде она уже уходит, даже сделала несколько шагов, как в сердце больно кольнуло, в глазах мелькнуло что-то… и сама не могла себе объяснить, что именно она увидела, что её так задело, только обернувшись, поняла, что не ошиблась. Это её кольцо, то самое, которое она выбирала для помолвки, теперь оно на пальце у этой девки. Тут нервы сдали, ни о какой выдержке не могло быть и речи, в голове вмиг помутнело, а, может, и прояснилось, но настолько резко, словно удар, откуда не ждала. Синицкий за её взглядом проследил и уже в следующее мгновение, когда она посмотрела в его глаза, Кристину собой заслонил, но было поздно. Лера бросилась в их сторону, и только сильные мужские руки смогли её удержать.
