Юлия Баранова
Пепельный свет Луны
– Папа, а расскажи мне про бизонов!
– Бизонов? – отец приподнял бровь и задумался. – А что ты хочешь знать?
– Ну, какие они из себя… Тут написано, что у них длинная шерсть, – ткнул я пальцем в одну из предусмотрительно заложенных кусочком бумаги страниц. – Длинная – это как мамины волосы, или длинная – это как у соседского пса Лестера?
Отец закашлялся, пытаясь скрыть усмешку.
– Знаешь, Томми, я что-то уже и сам подзабыл, как выглядят бизоны. Что поделать, давненько не бывал в Африке…
– Но тут написано, что бизоны живут в Северной Америке! – удивился я.
– И в Северной Америке тоже давно не бывал, – серьёзно продолжил отец. – Так что давай-ка вместе сходим в зоопарк на следующих выходных и проверим…
– Правда?! – я тут же забыл про географические нестыковки, которые на мгновение пошатнули мою веру в отцовский авторитет.
– Правда, правда, – усмехнулся отец. – И что же там с бизоном в твоей книжке?
– Ну-у, на него охотились, – протянул я. – Папа, а зачем охотиться на животных? Мясо же проще добывать из коров и овец…
Отец выпустил из трубки пару колец и уставился на огонь в камине. Молчание затягивалось. Я уже решился было дёрнуть отца за рукав, но он внезапно ответил:
– Не знаю, как было дело в твоей книжке, Томми, но запомни – некоторые звери очень опасны. И если ты не убьёшь их – они убьют тебя.
Я наморщил лоб, пытаясь понять, почему травоядный бизон должен хотеть меня убить. Это не укладывалось у меня в голове, но признаться отцу в своей глупости было стыдно.
– Папа, а ты когда-нибудь охотился? – решил я зайти с другого конца.
Отец выбил трубку и положил её на столик возле камина.
– Очень давно, когда я был ещё мальчишкой, мы с семьёй жили в небольшой деревеньке на севере Глостершира…
Я затаил дыхание – отец редко рассказывал о своей жизни до переезда в Лондон.
–…Как-то зимой в деревню повадился ходить волк. Поначалу он просто воровал кур и грыз мелкую скотину. Но через месяц пропал соседский ребёнок, а за ним и ещё один… – отец продолжал смотреть на огонь. – Охотники, конечно, ставили ловушки, но куда там – эта тварь была намного умнее тех, кто на неё охотился. Казалось, что волк просто издевается над нами. Так что через неделю бесплодных попыток его поймать мы подготовили припасы и отправились в лес: искать логово твари. Бродили без толку несколько дней, спали в одеялах на мёрзлой земле. Вяленая говядина уже подходила к концу. Некоторые из нас уже отчаялись и подбивали остальных повернуть домой.
– И что было потом? Вы же нашли волка? – не выдержал я.
– Волка… – отец на секунду задумался, вороша угли, а затем кивнул. – Через три дня мы наткнулись на мёртвую часть леса. Ни птичьего пения, ни треска сучьев, ни следа животных. Тихо, как на кладбище. Мы сразу поняли, что это логово твари.
– Почему? – удивился я.
– Потому что появление хищника в два раза больше обычных волков нарушает естественный ход вещей.
Я мало что понял, но почувствовал, как пальцы немеют от страха. И едва сумел задать главный вопрос осипшим и сильно дрожащим голосом:
– Вы же… убили его?
Отец, наконец, взглянул на меня – и улыбнулся:
– Конечно, убили. Не беспокойся, Томми.
Я с облегчением кивнул, а отец, как ни в чём не бывало, начал рассказывать другую историю. Она была похожа на все остальные, поэтому совсем мне не запомнилась. Зато мёртвый лес, где не поют птицы и не течёт вода, снился мне ещё очень долго. А спустя несколько лет я узнал, что последнего волка в Британии убили триста лет назад.
Мой отец был тем ещё сказочником.
***
23 октября 1889 года
центральное Управление Полицией
Яркости старенькой керосиновой лампы хватало только на освещение столешницы. Всё остальное в радиусе двух футов от края стола пряталось во мраке, обретая странные и пугающие очертания. Окон в архиве Управления не было: дневной свет слишком плохо влиял на дешёвую писчую бумагу, которую выдавали сотрудникам для записей.
Через несколько часов чтения в полутьме буквы начали прыгать и расплываться у меня перед глазами, а в висках запульсировала боль. Я потёр лоб и захлопнул очередную подшивку дел Кенсингтонского отделения. Просмотрев все отчёты за последние десять лет, я не нашёл ни одного упоминания о происшествиях рядом с особняком доктора Олдриджа. Конечно, этому могло быть самое простое объяснение: старик приплачивал местным констеблям, чтобы те во время дежурства лишний раз проходились мимо его дома. Организованные банды вряд ли рискнули бы соваться в район, находящийся под таким тщательным присмотром полиции. Но как можно избавиться от обычных пьянчуг, пытающихся наскрести на бутылку?
Мне на ум снова и снова приходила история об охоте, рассказанная когда-то отцом. Сходство атмосферы вокруг логова волка с ареалом обитания сэра Олдриджа, уважаемого врача и достойного человека, никак не шло из головы. Вокруг его особняка тоже словно всё вымерло. Или просто боялось лишний раз пошевелиться. А тот факт, что в отчётах не нашлось ни строчки о пропавшем беспризорнике, заставлял задуматься всерьёз: нет ли здесь своего, местного хищника?
Я вновь вспомнил про Джимми, от которого со вчерашнего дня так и не было вестей. На душе заскребли кошки. Проспать его появление я не мог – этот пацан мёртвого из могилы поднимет, а уж живого из кресла – тем более. Да, Джимми, конечно, не образец обязательности и пунктуальности, – но вернуться за оплатой было в его интересах. Я искренне надеялся, что с мальчишкой всё в порядке. В конце концов, он мог просто отвлечься на очередную чушь и забыть про назначенную встречу…
Время близилось к вечеру, и архив должен был вот-вот закрыться. Что ж, на сегодня хватит. Я от души потянулся, убрал все папки на места и осмотрел стол. В его углу одиноко лежала записка, повествующая о загадочном «графе Ашфарде» – последнее, что я хотел проверить перед уходом домой. Итак, если «граф» – это в самом деле титул, а не кличка, то у этого самого «Ашфарда» должно быть и графство, которое можно отыскать в любой книге с перечнем пэров Великобритании. К счастью, этот перечень можно было достать двумя этажами выше, в библиотеке полицейского Управления.
Я отметился у флегматичного библиотекаря, который без вопросов бухнул передо мной толстенный справочник всех титулов, родов, гербов и прочих украшательств английской знати. Оставалось только засучить рукава сюртука, заправить лампу и приступить к поискам.
Всего графств в Британии было около сотни. Как любой образованный человек, я знал большинство из них, но оставалась робкая надежда на то, что графство «Ашфард» было так мало и незначительно, что ему просто не удалось задержаться в моей памяти.
Конечно, на букву «А» в книге ничего не нашлось. Я упрямо продолжал скользить взглядом по бесконечным вереницам имён уважаемых господ, их владений и родословных. Равномерный шелест бумаги и однотипные врезки, мелькающие перед глазами, мало-помалу вводили в подобие медитативного транса. Я уже хотел было перевернуть очередную страницу, но…
«Эшфорд – графство на севере Англии…». От неожиданности я качнулся на стуле и чуть не упал.
Эшфорд, Ашфард… На ошибку всего в паре гласных у полуграмотного пацана с улицы вполне можно было закрыть глаза. То, что он воспроизвёл большинство букв в незнакомом слове, уже можно было официально признать чудом!
Я поставил лампу поближе и провёл рукой по странице. Итак, что там у нас? Столица графства Эшфорд – городок Эшфорд Хилл. Согласно переписи, проведённой десять лет назад, там обитает всего с тысячу человек, да ещё около пятисот набирается по окрестным деревушкам. Негусто для целого графства, но если учесть размер его территории… Думаю, в хорошую погоду граф мог бы обойти свои владения за полдня даже хромая на обе ноги.
Ах, вот и причина, по которой я прежде не слыхал о графстве Эшфорд: оно было основано только в начале века особым распоряжением Его Величества. Видимо, исключительно для того, чтобы пожаловать кусок земли, а главное, титул некоему Саймону Найтингейлу – за особые заслуги перед Короной. За какие именно заслуги, конечно же, не уточнялось. Если верить справочнику, то последние сорок лет титул графа Эшфорда носил сын Саймона – Адам. Видимо, ему и было адресовано второе письмо сгоревшего нотариуса. Да и по возрасту сэр Адам Эшфорд, кажется, отлично вписывается в компанию Аддерли и Олдриджа: сейчас графу должно было быть около семидесяти.
Я отложил книгу и задумался, машинально постукивая пальцем по стенке лампы. До Эшфорд Хилла – всего ночь езды. Если отправиться в дорогу сегодня вечером, то в полдень я уже мог бы разговаривать с этим самым графом… Вот только о чём? «Знаете, кажется, один ваш знакомый сгорел, а второй застрелился… Так что я неожиданно решил заскочить к вам в гости, чтобы уточнить, не может ли ваша милость как-то это прокомментировать? Ах да, ещё, кажется, полиция украла адресованное вам письмо, но тут я, конечно, не до конца уверен. И, кстати, чуть не забыл: не похищаете ли вы на досуге людей? Мы тут недосчитались одного беспризорного мальчишки…»
Поверхность дубового стола так и манила удариться об неё головой. При пересказе эта история выглядела ещё более безумной, чем рассказы некоторых «потерпевших», которые я успевал выслушать в течение рабочего дня… И всё же одна мысль никак не давала мне покоя. Название «Эшфорд Хилл» отчего-то звучало до боли знакомо. Я готов был поклясться, что совсем недавно где-то его слышал. Или видел. И возможно даже, в тех самых документах от исчезнувшего информатора.
Меня так и подмывало бросить всё и сломя голову кинуться домой, чтобы проверить свою догадку, но моя смена ещё не закончилась. Исчезнуть посреди дежурства, и так будучи не на лучшем счету у суперинтенданта, было непозволительной роскошью.
К слову, пора было уже, наконец, поработать – пусть и все дела, которые достаются мне в последнее время, практически безнадёжны. Одни – из-за полного отсутствия улик или доказанного ущерба, другие – из-за очевидной ненадёжности заявителей. Думаю, если бы меры по ограничению рецептурного использования опиатов работали в полную силу, количество поданных ими заявлений уменьшилось бы в разы…
Чего только стоит одно только дело вдовы Гэтсби с Лейк-Стрит! Несчастная женщина утверждает, что голоса в голове каждую неделю заставляют её готовить овсяный пудинг и раздавать его бродягам и беспризорникам, не интересуясь тем, что это влетает ей в солидные траты. Конечно, иначе как дьявольскими вдова Гэтсби эти голоса не называет. Как по мне, так у прижимистой тётки просто просыпается совесть после того, как она переберёт с настойкой лауданума: в тот единственный раз, когда мне пришлось посетить её дом, пузатые флаконы этого «успокоительного» ровными рядами заполняли сервант в гостиной. Вдовушка регулярно являлась в Управление с рассказами о неконтролируемых приступах благотворительности, не забывая прикладывать к заявлению полный перечень потраченных ингредиентов. Между прочим, с явно завышенными ценниками. И что прикажете с такими делать? Есть заявление – значит должно быть и дело, и те, кто над ним работает…
Я не смог удержаться от страдальческого вздоха, вспомнив, что сегодня понедельник. А значит, вдова Гэтсби, скорее всего, уже ждёт в приёмной с животрепещущими новостями и очередным списком. По дороге вниз я прихватил экземпляр свежих сводок по участку и спустя пару минут уже находился в отделе уголовных расследований. Вдовы Гэтсби видно не было: наверное, успела излить душу какому-нибудь менее удачливому инспектору. Я посчитал это хорошим знаком.
Пройдя за свой стол в дальнем углу комнаты, я развернул брошюру и принялся изучать сводки, с которыми должен был ознакомиться ещё утром. В разделе происшествий не нашлось ничего достойного внимания. Зато раздел разыскиваемых преступников заставил меня подавиться свежезаваренным чаем и… Дал ответ о судьбе Джимми: « …малолетний Джеймс Тейлор объявлен в розыск за жестокое убийство полицейского при исполнении».
Я перечитал сводку несколько раз. В груди давило, мысли путались. Закрыв глаза, я сделал несколько вдохов. Это слегка помогло. Я снова взглянул на текст сводки. Нет, ошибки быть не могло – речь и правда шла о том самом Джимми.
Итак, убийство полицейского. Меньшее, что за такое светило, – несколько лет каторжных работ в какой-нибудь отдалённой колонии. И это уже со скидкой на юный возраст предполагаемого преступника. Хотя, судя по формулировкам в сводке, не такого уж и предполагаемого. А значит, у преступления был хотя бы один свидетель.
Обычно со мной в кабинете работало ещё несколько человек, но смена подходила к концу, и сейчас на своём месте в дальнем углу сидел только Уэсли Уэлэбсби – долговязый парень, родители которого обладали сомнительным чувством юмора. Я ещё не встречал в Управлении ни одного человека, который мог бы выговорить имя и фамилию Уэсли без запинки с первого раза. Не каждому это удавалось и со второго. Так что я вздохнул с облегчением, когда Уэсли великодушно предложил обращаться к нему по имени…
– Эй, Уэсли! – позвал я через всю комнату. – Я тут читаю сегодняшние сводки и никак не возьму в толк – парень, которого ищут за убийство полицейского, Джеймс Тейлор, – это что же, наш посыльный Джимми?
Уэсли оторвался от отчёта, над которым корпел весь вечер, и вздохнул:
– Ага, он самый. Кто бы мог подумать, вроде толковый малый был… Говорят, проломил голову констеблю Доусону и сбежал.
Доусону? Тому типу, который встретил нас в особняке Олдриджа и подслушал вчерашний разговор о письмах? Кажется, долго гадать, где Джимми его нашёл, не придётся…
– Проломил? Вот так просто, ни с того ни с сего? – я старался не выглядеть слишком заинтересованным, но нога под столом предательски выбивала чечётку.
Уэсли снова вздохнул и потёр лоб:
– Ну, Доусон поймал мальчишку с поличным при ограблении дома во время обхода территории. В общем, сослужил свою службу…
– Погоди, а кто об этом доложил? Были свидетели?
– Были, – кивнул Уэсли, явно тоже расстроенный этим происшествием. – Дворецкий того дома, который пытался обнести наш парень, выбежал на шум и застал развязку. Он-то и вызвал полицию, но мальчишки к тому времени уже и след простыл.
– А чей был дом? – уточнил я, хотя ответ был очевиден.
– Какого-то богатого врача, который скончался на днях, – пожал плечами Уэсли. – Говорят, наш посыльный как раз был в курсе его смерти, вот, видимо, и решил поживиться, пока другие не налетели. Наверное, подумал, что все слуги уже съехали…
Я кое-как унял отбивающую нервный ритм ногу и выдавил:
– Вот дела… Ладно, спасибо, Уэсли, не буду тебя больше отвлекать.
Уэсли рассеянно кивнул и продолжил снимать копию с очень длинного списка, уныло пояснив:
– Вдова Гэтсби снова заходила.
Было уже около шести часов вечера. Я машинально перебирал свежие заявления и никак не мог понять, что же делать дальше. И нужно ли вообще что-то делать. В приключенческих романах, так любимых мной в детстве, герой всегда был решителен и ни секунды не сидел без дела. Хотя бы потому, что перед ним стояли дилеммы уровня жизни и смерти, добра и зла, чести и предательства. А вот реальная жизнь редко балует такой монументальностью. Пирожок с капустой или сэндвич – вот предел её выбора.
Даже сейчас, когда речь шла о судьбе Джимми, я только и делал, что искал отговорки. Может, всё само как-нибудь образуется и это просто ошибка? Тогда и без меня разберутся. А если не разберутся, то что я могу сделать? И как? Только вылечу с пинком под зад из полиции, а то и того хуже. А что, если Джимми и в самом деле виноват? Я готов защищать убийцу?
Мою сомнительную рефлексию прервал вошедший в комнату Уэсли. Как и куда он выходи́л, я даже не заметил.
– Хорошо, что ты ещё здесь. Суперинтендант Смиттерсон просил передать, что ждёт у себя в кабинете.
Я кивнул и закашлялся в попытке подавить истерический смешок. Вот и она – расплата за моё любопытство. Видимо, дворецкий уже успел оповестить кого нужно о том, что в ночь убийства Олдриджа один из местных инспекторов являлся рушить планы начальства в компании того парнишки, который затем убил человека из шайки Смитти. Было бы неплохо придумать хоть какое-то объяснение, но времени уже не оставалось.
Я понятия не имел, что именно известно Смиттерсону, а значит готовиться к разговору не имело смысла. Придётся импровизировать и надеяться на чудо. Или ангела-хранителя. Помнится, матушка очень любила повторять, что ангел её сына должен быть просто мастером своего дела. Что ж, кажется, в этот раз мой ангел не очень-то старался поразить кого-то своим непревзойдённым мастерством. Впрочем, обвинять ангелов, демонов и их начальство в том, что всё, к чему ты так долго и упорно шёл, вдруг оказывается полным дерьмом… Пожалуй, именно эта черта на самом деле и отличает человека от животного.
Дорога до кабинета суперинтенданта оказалась слишком короткой, поэтому я так и не успел выбрать стратегию и, постучавшись, просто вошёл внутрь с самоуверенным видом. Смиттерсон сидел за столом и что-то увлечённо строчил на листе плотной желтоватой бумаги. Он не обращал на меня внимания ровно до тех пор, пока я не встал напротив и не заслонил остатки света, падающего из окна на письменный стол.
– А, инспектор Ливингстон, – Смиттерсон кивнул и поднял листок на уровень глаз, подслеповато щурясь и перечитывая написанное.
Я изобразил что-то среднее между лёгким поклоном и кивком, так и не определившись, какую степень уважения или его отсутствия было бы уместнее проявить. Сейчас суперинтендант был больше похож на чьего-то добродушного дядюшку, чем на злодея и взяточника, каким я его себе рисовал. Призна́юсь, амплуа въедливого и всем недовольного засранца, которое Смиттерсон умело поддерживал в повседневной жизни, очень сильно облегчало мне эту задачу. Теперь же я немного растерялся, а моя напускная уверенность затрещала по швам.
Смиттерсон вынул из ящика стола чистый конверт, неторопливо разгладил его и продолжил:
– Не буду ходить вокруг да около, раз уж вы теперь в курсе…
О чём это он? Вот уж не думал, что Смиттерсон начнёт так сразу, без вступления.
– И, судя по всему, уже рьяно взялись за дело… – он поднял на меня взгляд, явно ожидая какой-то реакции.
Продолжая сохранять невозмутимое лицо, я издал что-то похожее на утвердительное хмыканье. Смитти, очевидно, решил, что это вполне сойдёт за ответ, и кивнул.
– Что ж, надеюсь, тогда вы осознаёте всю серьёзность ситуации. Мы должны действовать незамедлительно, даже несмотря на то, что наш господин был убит. Особенно, с учётом того, что наш господин был убит, – с нажимом добавил он.
О ком же он говорит, чёрт возьми?! Всё это время Смитти и его шайка работали на доктора Олдриджа, так внезапно решившего расстаться с жизнью? Или он имеет в виду сгоревшего в собственном доме нотариуса Аддерли? А может быть, его «господин» – это вообще кто-то третий, о ком я не имею ни малейшего представления?
Тем не менее я молча кивнул. До меня начало доходить: суперинтендант думает, будто я знаю гораздо больше, чем есть на самом деле. Вот только откуда, по его мнению, я должен был это знать? Проклятье! Что, если именно Смиттерсон подослал информатора, который так некстати пропал? Вот только во что и зачем он должен был меня посвятить?
Суперинтендант тем временем сложил исписанный листок вдвое, поместил в конверт и скрепил сургучной печатью.
– Итак, инспектор, вы выезжаете через час, – Смиттерсон полюбовался на оттиск и протянул конверт мне. – Это письмо возьмёте с собой и отдадите мистеру Стэнли Гилберту на ферме Гилберта. Он мой старый друг и наш связной в Эшфорд Хилле. Сориентирует вас по тому, что там творится.
В Эшфорд Хилле?! Таких совпадений попросту не бывает! Хотя… Я начинал подозревать, что совпадениями тут и не пахнет. Судя по всему, я умудрился влезть в эту историю с какого-то бокового лаза, проигнорировав парадный вход, где меня ждала целая делегация с цветами и фанфарами…
Суперинтендант, не замечая моего растущего смятения, продолжил:
– Итак, мы знаем, что в Эшфорд Хилле происходит какая-то чертовщина: люди повреждаются рассудком, творят не пойми что, скотина дохнет, посевы не растут. Мы понимаем, с чем это связано, но пока доказательств у нас нет. А они необходимы – и добыть их нужно с предельной осторожностью… – Смиттерсон пригладил усы и снова посмотрел на меня, словно проверяя, разделяю ли я его опасения.
Я на всякий случай снова кивнул.
– До вас туда отправился старший инспектор Ларсон. Пробыл там около двух месяцев, но полторы недели назад перестал выходи́ть на связь. Ваша задача – продолжить работу Ларсона и по возможности выяснить, что с ним случилось.
В моей голове всё окончательно перемешалось. Услышанное было не похоже ни на что из того, что я ожидал. Смиттерсон молчал, никак не проясняя ситуацию. Я уже было подумал, что мне пора уходить, но тут он спохватился и достал из стола второй конверт.
– Ах да, вот письмо для графа – передадите ему по прибытии. Возможно, это поможет заслужить его расположение, – и многозначительно добавил. – В том случае, если мы всё же ошиблись на его счёт…
Я взглянул на имя на конверте. «Адаму Саймону Эшфорду, графу Эшфорд». То самое письмо, что отправил мёртвый нотариус и которое пытались украсть мои беспризорники. Я чуть не рассмеялся – настолько нелепыми теперь казались мои попытки раскопать све́дения, которые сами приплыли мне в руки. Буквально.
Я оторвал взгляд от конверта и заметил, что Смиттерсон ждёт ответа.
– Да, сэр, я всё понял. Как скоро выезжать? Мне нужно собрать вещи в дорогу.
– Крайний срок – через час. Кэб будет ждать вас около дома. Советую поторопиться, – бросил Смиттерсон и, давая понять, что разговор окончен, вытащил из ящика стола новую стопку бумаг.
Я направился к двери – но на полпути не выдержал, обернулся и, рискуя испортить собственный блеф, выпалил:
– Вы сказали, что знаете, кто стоит за происшествиями в Эшфорд Хилле. О ком вы говорите?
Суперинтендант посмотрел на меня поверх очков.
– О демонах, о ком же ещё? – буднично бросил он и снова вернулся к делам.
***
23 октября 1889 года
центральный Лондон
Я понял, что добрался до дома, только когда входная дверь, захлопнувшись за моей спиной, со всей силы поддала мне по пяткам. За столько лет придерживание злокозненной деревяшки должно́ было войти в привычку, но сейчас меня занимала только одна мысль.
Какого дьявола?!
Смитти и правда считает, что может сослать меня в захолустный городишко на краю света, даже не потрудившись придумать достойную причину?! Ах да, там же разгуливают демоны, которые крадут людей! Это что, изысканный эвфемизм, для которого я слишком туп?
Я встряхнул головой, словно это могло придать происходящему хоть какой-то смысл. Мой взгляд упал на бумаги, со вчерашней ночи разбросанные по всему столу. Мятые, потрёпанные, исписанные мелким бисерным почерком и, на первый взгляд, не представляющие никакого интереса. Я потянулся к этим листам и начал их перебирать – просто чтобы отвлечься.
Итак, всему происходящему могло найтись лишь два возможных объяснения. Первое: Смиттерсон наконец-то выжил из ума. Жаль – тогда я опоздал со своей вендеттой. Второе: меня просто хотят сослать подальше. Поручить нелепое дело и выставить идиотом, бегающим по полям и лесам за рогатыми плодами своего воображения. И потом хихикать у меня за спиной всем участком.
А ещё в таком отдалённом месте как Эшфорд Хилл очень легко от кого-то избавиться. Как там звали последнего инспектора, который оттуда так и не вернулся?..
Внезапно я понял, что уже целую минуту пялюсь на очередную заметку, не прочтя при этом ни единой строчки. Пустая трата времени! Я отбросил ни в чём не повинный листок, и он полетел к своим бесполезным собратьям, создавая ещё больший беспорядок. Мысли путались, тщетно стараясь заглушить ту, с которой мне так не хотелось оставаться наедине.
Ехать всё равно придётся. Неподчинение прямому приказу руководства поставит крест на моей работе в полиции, а с ним – и на расследовании против Смиттерсона. И никакие друзья отца, которые обычно были не против замолвить за меня словечко, тут не помогут.
Я собрал раскиданные по столу документы, вытащил из-под кровати пыльный дорожный саквояж и аккуратной стопкой сложил в него бумаги. Как раз будет время почитать между любованием идиллическими сельскими пейзажами и стряхиванием навоза с ботинок. Ну что ж, посижу неделю-другую в деревне, порасспрашиваю местных жителей, напишу несколько глубокомысленных отчётов. Может быть, к тому времени суматоха в Лондоне уляжется и про меня уже все забудут… Вот так просто можно скатиться от наведения вселенской справедливости к желанию малодушно отсидеться в дремучем захолустье!
Я запихнул в саквояж одежду, пару книг и уже собирался выходи́ть, как от стука в дверь чуть не отправился на тот свет раньше, чем это запланировал (пусть даже только в моих фантазиях) Смитти. Я выругался и, забыв про осторожность, со всей силы распахнул дверь. В глубине души мне отчаянно хотелось на кого-нибудь наорать.
– Мистер инспектор! Мистер инспектор, впустите, мне некуда больше!.. Они за мной гонятся!
Полные отчаяния глаза, перемазанное грязью и кровью лицо, рассечённая бровь.
Джимми.
Горло на миг сдавило. После рокового разговора с суперинтендантом я и не вспоминал о пареньке, которого по моей вине жаждала заполучить вся лондонская полиция. А может, и по его собственной – тогда любая помощь мальчишке будет расцениваться как укрывательство беглого преступника.
К чёрту!
Я втащил Джимми в дом, захлопнул за ним дверь и выглянул в окно. Кэб, который должен был отвезти меня в Эшфорд Хилл, только-только показался из-за угла. Что ж, вряд ли возница умудрился разглядеть мальчишку в таких потёмках. Других возможных свидетелей не наблюдалось.
Я развернулся к беспризорнику и схватил его за плечи:
– Какого дьявола ты сюда припёрся?! И где вообще шлялся?! Это ты убил Доусона?!
Джимми стоял и ошалело хлопал глазами. Поняв, что зачем-то трясу пацана как мешок с опилками, я отпустил его, выдохнул и отошёл на пару шагов.
– Это… Не убивал я никого, врут они, – промямлил мальчишка и шмыгнул носом.
Его жалкий вид никак не вязался с моими представлениями о хладнокровном убийце. Впрочем, мне случалось видеть и более мелких душегубов – и по росту, и по возрасту.
– Рассказывай. Живо.
– Ну-у-у, после особняка-то я сразу к вам хотел, как договаривались, мистер инспектор! – зачастил пацан. – Вечера дождался, как положено, у себя там, на пристани, где наши ошиваются!
Джимми так сильно взмахнул руками, что чуть не уронил вазу. Впрочем, его это ничуть не смутило, и он тут же продолжал:
– Но тут Косой прибегает и говорит, мол, слышал он, что меня полиция ищет! Мол я ихнего кого-то того самого… Укокошил, короче говоря! Ни дать ни взять, ага! Ну, я ему сначала не поверил, но решил на всякий припрятаться в другом месте – а то свои же и сдадут за пару пенни!
Джимми замолк, переводя дыхание, и, так и не дождавшись восторгов по поводу его приключений, провозгласил:
– Я-то сразу понял, кто за этим на самом деле стоит! Колдун этот, да-да!
Я раздражённо поморщился:
– Колдун? Это ты про того старика, который два дня как помер?
Джимми наморщил нос и задумался, но потуги длились недолго.
– Так на то он и колдун, чтобы даже с того света всякую невидаль творить! – просиял наконец мальчишка, радуясь так удачно сложившейся головоломке.
Нет, это решительно невозможно!
– Лучше расскажи, что случилось у Олдриджа, – процедил я, стараясь не сорваться на беспризорнике.
– А, там всё как по маслу прошло! – приосанился Джимми. – Значит, караулил я напротив дома полдня – тишь да гладь, ничего не происходит. Зато ближе к вечеру один из ваших явился…
– Доусон? – прервал его я, но мальчишка уставился на меня непонимающим взглядом. Пришлось пояснить. – Тот, что встречал нас в доме Олдриджа в ночь его смерти?
– А, ну да, этот самый! Я его в начале-то и не признал… Он сперва крутился-крутился возле дома, а потом меня заприметил! Я уже оттуда ноги делать собрался, а он и подзывает, мол работа есть! Иди, говорит, обойди дом сзади, а, когда я буду со стариковым дворецким перетирать, разбей окно в подвале! Пусть подумает, что грабят его! Такая вот задумка, чтобы этот ваш констебль в дом мог пробраться, вроде как вора ловить!
Джимми замолк, явно устав излагать такой длинный и сложный план. Затем, спохватившись, добавил:
– Целый шиллинг за это пообещал!
Конечно, в его вселенной шиллинг компенсировал любую глупость. Впрочем, это было уже неважно… Интересно, что Доусон забыл у Олдриджа и зачем ему так срочно понадобилось попасть к нему в дом?
Джимми откашлялся и продолжил:
– Ну, я решил, что грех отказываться, раз монеты сами в руки плывут… Взял камень потяжелее, обошёл дом да стал ждать. Полицейский тот, как договаривались, в дверь позвонил и начал дворецкому говорить про какое-то письмо, мол, передать пришёл. Я-то сразу смекнул, что это за письмо – точно то, что ему по завещанию должны были передать! Ну, выждал чуток, да и хрясь стекло это! Вот шума-то было, как заказывали!
Мальчишка засиял как новенький пенни, явно ожидая похвалы. Мне же было не до того. Итак, Доусон хотел любой ценой проникнуть в дом старика Олдриджа? И предлогом этому послужило то самое письмо, которое не смогли выкрасть мои беспризорники? Выходит, он и правда работал на Смиттерсона. Впрочем, после того, как подслушав информацию о письмах в коридоре Управления он тут же побежал кому-то докладывать, сомнений в этом почти не оставалось…
– Так что там с письмом? – не удержался я.
– Сейчас, погодите, я до этого ещё не дошёл, – отмахнулся паренёк, откровенно наслаждаясь тем, что наконец завладел моим вниманием. – В общем, разбил я окно и думаю – а пролезу-ка в дом и в самом деле, авось свезёт и найду чего! В смысле по делу найду, – поправился Джимми, уловив неодобрение в моём взгляде. – Пробрался в подвал, осмотрелся. Воняло там знатно! То ли рыбой какой, то ли мясом…
– Дальше, – напомнил я, еле сдерживая очередной приступ раздражения.
– А, ну, после услышал, как полицейский ходит по дому – видать, дворецкий всё-таки решил его пустить, чтоб грабителя поймал. Сработал, значит, план его! – с мудрым видом заключил Джимми.
– Дьявол с ним, с планом! Дальше что было?
– Да кто ж поймёт, – почесал в затылке мальчишка. – Ходил он там, ходил по подвалу, потом вопли какие-то начались, грохот, шипение! Я решил, что самое время убираться: что-то там неладное творилось, в доме том. Говорю же, старик – колдун! Видать, оставил псов адских дом-то сторожить, а может, и сам призраком бродит, кто ему запретит-то? В общем, дал я дёру, выбрался на первый этаж по лестнице, да до двери – вот и всех дел!