Йана Бориз
12 табуреток. Непридуманные истории о тех, кто не погашает кредиты
КРЕДИТНЫЙ ЛИКБЕЗ
Для предпринимателей (ИП или ТОО), которые берут кредит для своего бизнеса, лучшим решением будет назначить на роль заёмщика это самое ТОО. Причина: ТОО может брать на вычеты суммы оплаченного вознаграждения и комиссии. В свете неминуемо приближающегося всеобщего декларирования прозрачность расходов компании будет весьма кстати. Я понимаю, что никому не хочется собирать лишние бумаги, однако при экономии времени и сил при оформлении кредита возрастает риск потратить намного больше того же времени и тех же сил на объяснения в НК. Сами знаете, как наше государство любит залазить в карман рядового коммерсанта, причём отнюдь не с целью что-нибудь туда положить.
ПРО БЕЛОГО ВЕРБЛЮЖОНКА И ОТВАЖНОГО РЫЦАРЯ
Табуретка шестая
Кто сказал, что финансист – не творческая профессия? Скорее уж от музыканта или танцора не требуется креативности. Мы же постоянно что-то выдумываем, складываем пазлы людских историй и требований законодательства, подгоняем рельсы возможностей к шпалам потребностей. Кредитчик ближе всего по своим профессиональным требованиям к сценаристу или режиссёру, причём условно-постоянно работающему на каком-то очень бюджетном проекте. Без доли изворотливости, увы, не обойтись.
Если писатели – архитекторы человеческих душ, то кредитчики – инженеры человеческих судеб. В судьбе человека деньги играют очень важную роль, хотя в этом и не принято признаваться. Наше ханжеское общество не терпит откровенности, но каждый отдельный индивид жаждет быть если не богатым, то обеспеченным. Дело даже не в алчности, это просто потребность. В поисках стабильного и достойного дохода клиенты пускаются во всевозможные авантюры. Если отговаривать каждого, кто хочет рисковать в погоне за презренным металлом, можно остаться и вовсе без клиентов, поэтому нет другого выхода, кроме как рисковать вместе с ними. Кредитчик – лучший друг клиента. Риски по проекту вы не делите ни с родителями, ни с друзьями, ни с детьми – только с супругами и со своими кредитчиками. Значит, мы «женаты» на клиентах и должны их любить и уважать.
У каждого отдельного сотрудника компании есть персональные любимчики, но Эрик занимает призовое место в душе любого матроса с нашего корабля. Весёлый, спортивный, улыбающийся седовласый парень. Возраст нашего любимца перевалил за 40, волосы как-то резко стали абсолютно белыми, хотя в начале наших отношений Эрику ещё не было 30, и он был брюнетом. Татарин по паспорту и космополит по велению сердца обладал такой физиономией, что проще было сказать, к какой национальности он не принадлежит. В общем, не русский, не казах, не еврей, не турок. Судя по телосложению, этот конкретный татарский род происходил непосредственно от древних викингов, а данный его представитель никак не заслуживал 40 лет. Юношеская походка, порывистая энергия в каждом движении вступали в жестокий конфликт с седой, но густой шевелюрой. А по лицу, мешкам под глазами, наметившимся морщинкам вокруг губ можно было дать не только 40, но и целых 42.
Зелёные глаза часто смотрели на мир с недоверием и затуманивались невесёлыми мыслями, но иногда в них прыгали забавные тараканы, и тогда лицо становилось привлекательным. Наш герой поочерёдно примерял на себя маски то симпатичного молодящегося экстраверта, то угрюмого замкнутого философа, и от этой смены обликов трудно было сказать, насколько его внешность привлекательна на самом деле. А, может быть, это свойство всякой наружности: мы все умеем быть прелестными и отталкивающими поочерёдно?
Свои умелые ручки Эрик никогда не прятал, а зря. Неестественно короткопалые, с въевшимся в поры мазутом и обгрызенными круглыми ногтями. Толстенькие пальцы условно-постоянно покрыты неисчислимым количеством новых и старых царапин, тоже чёрных и неаппетитных. Выглядели его руки очень грубыми, а потрогать я их не решалась, пользуясь прерогативой слабого пола.
В единый фарш для начинки одного из пирогов, испечённого судьбой, нас с Эриком перемололи много лет назад, когда фрегат лишь отчалил от пристани и пустился в самостоятельное плавание. Мы выросли вместе с этим клиентом, многому научились за это время, да и он тоже.
Наш фаворит промышлял непростым видом деятельности. Он приобретал разбитые в ДТП или сломанные вконец автомобили, ремонтировал их и превращал в лаковый и лакомый экземпляр, который с удовольствием приобретали по рыночным ценам. Доход от такой деятельности был выше среднего. В отличие от других головорезов-заёмщиков, Эрик никогда не менял профиль своего бизнеса. Если в добрые докризисные времена он пригонял автомобили из Германии, то на падении рынка, своевременно поняв, что дорогостоящий германский маркет для него отныне закрыт, быстро перестроился на российский автопром, а потом – на подержанные автомобили из местного фонда. Эта деятельность не требует выдающегося интеллекта, но критично требовательна к профессиональным навыкам, которыми автослесарь-дилер-самоделкин обладал с избытком – как благодаря своевременно полученной профессии инженера-механика, так и своему личному опыту.
Причина благоволения к этому человеку имела сугубо деловую почву. Когда какой-нибудь заёмщик, не справляясь с долговой нагрузкой, оставлял автомобиль в микрофинансовой организации на продажу, именно Эрик занимался текущим ремонтом и дальнейшей конвертацией железа в бумажные дензнаки. Он неизменно добросовестно относился к нашим тачкам, не завышая цен и не опуская рукава. Поэтому мы привыкли доверять Самоделкину уже не по-предпринимательски, а по-человечески. Нашей команде импонировало, что самовыдвиженец на позицию заведующего гаражом не задирал нос и не бравировал своими заслугами. А главное – он не просил никакой лояльности в виде понижения ставки или списания пени в отношении своих кредитов. Бравый чувак просто демонстрировал редкие самоотверженность и альтруизм!
Наши симпатии к Эрику не остались безответными: он тоже любил нашу компанию и не скрывал этого. 10 лет мы были безотказной палочкой-выручалочкой для его побитых ржавеющих проектов. Но проявления нежных чувств иногда ставили в тупик – например, неусыпная забота. Если пару недель не появлялся на горизонте, обязательно звонил и очень серьёзным начальственным тоном спрашивал:
– Ну что? Как вы там? Кредиты выдаёте?
– Да, привет, рада тебя слышать! Конечно, выдаём.
– А клиенты нормально погашают? Просрочек нет? – придирчиво интересовался абонент.
– Стараемся улучшить качество портфеля! – радостно рапортовала ваша покорная слуга.
– Ну, смотрите.
Он не просто заботился, но даже заботливо контролировал. Мог позвонить мне на сотовый в 08:20 утра и деловым тоном поинтересоваться:
– Ты уже на работе? – и недоеденный бутерброд сам по себе отправляется в мусорку, потому что я привыкла, что таким тоном со мной разговаривает лишь непосредственное руководство. Нервно смотрю на часы и отвечаю:
– Извини, рабочий день начинается в 09:00, – после чего, забыв про макияж, быстренько прыгаю в машину и мчусь в офис, чтобы доложить о начале рабочего дня.
Иногда Эрик вносит буквально крутые предложения по бизнесу:
– Вы знаете, что доллар растёт?
– Да он всегда растёт, как мы наблюдаем, – рассеянно отвечает кассир.
– Может быть, стоит сейчас доллары купить? – распорядительным тоном роняет автослесарь, и я кидаюсь в интернет анализировать биржевые сводки, а когда поднимаю голову, замечаю, что весь коллектив на меня недоумённо смотрит.
– Купить доллары? – растеряно бормочу. – Но мы работаем только в национальной валюте, – опомнившись, пытаюсь урезонить советчика. – Давай ты будешь заниматься автотранспортом, а вопросы ликвидности я как-нибудь с бухгалтером решу.
На это он сердито кивает:
– Смотри, моё дело предупредить.
От избытка чувств коллектив присвоил своему любимчику кличку Директор. Как и положено настоящему руководителю, Эрик брал на себя функции аналитика, менеджера и контролёра в одном лице:
– Вы почему этот мусор в залог взяли?
– Там сумма займа всего 1000 долларов, – оправдывается менеджер.
– Возьмите лучше вон тот «Мерседес»!
– У заёмщика плохая кредитная история, – мы потихоньку ропщем и негодуем. А что поделать, когда Директором у кредитчиков автомеханик?
Эрик – кладезь юмора и прочих исключительных интеллектуальных качеств. Работая всю жизнь с железными лошадьми, он вконец разучился общаться с двуногими созданиями, поэтому выдавал грандиозные перлы, долгое время передававшиеся в коллективе из уст в уста.
– Эрик, ты какую музыку любишь? – ненароком поинтересовалась одна легкомысленная особа, переживая эмоции после вчерашнего рок-концерта.
– Старую, – не замедлил с ответом подследственный.
– И всё?
– А что ещё? – лаконичность ответа вызывала восхищение.
Иногда на него наплывает меланхолическое настроение, и наше уважаемое руководство желает пофилософствовать:
– Как ты думаешь, что главное в мужчине? – задаёт он сложный философский вопрос, но старую мудрую Черепаху Тортиллу непросто застать врасплох:
– В мужчине, как и в женщине, самое главное – мозг, и самое сексуальное – тоже, – бодро довожу последние новости, – его чаще всего и насилуют.
– Нет, – Эрику явно приятно почувствовать себя умнее собеседника, и он поучительным тоном вещает, – самое главное в мужчине – это обувь.
– Это смотря какой мужчина, – не могу удержаться от комментариев и добавляю, – и смотря какая обувь.
Не надо считать нашего любимчика глупым, ему просто не следует разговаривать ни о чём, кроме машин. Впрочем, после произнесённой с гордостью коронной фразы: «Я никаких книжек не читаю!» – ваша покорная слуга и не планировала в беседах с этим субъектом поднимать темы, не касающиеся автопрома.
Зато как виртуозно он разбирается в запчастях, с каким вдохновением открывает капот, как романтично готовится к встрече с новым карбюратором! Приятно видеть, когда человек страстно любит свою работу и питает нежность к производительным силам.
Заботясь о процветании кредитующего его бизнеса, Директор частенько приводил клиентов с подробной, но косноязычной характеристикой и даже с предварительной оценкой проекта, на которую был способен. На характеристику мы особенного внимания не обращали, а на клиента – напротив.
С тех клиентов, которые обратились в МФО по его протекции, Директор никакой мзды не получал, наша компания тоже не платила за предоставление своего адреса и телефона. То есть Эрик трудился рекламным агентом без вознаграждения: отчасти потому что не догадывался о подобной перспективе заработка, отчасти – в силу своей порядочности, а главным образом – в силу преданности единожды избранной профессии. Иногда он направлял очень хороших клиентов, а в некоторых случаях кредитный комитет вынужден был отказывать, на что бескорыстный рекомендатель никогда не обижался.
Таким образом однажды мы имели удовольствие познакомиться с симпатичной молоденькой девушкой с романтичным именем Акбота и взглядом, на самом деле ассоциирующимся с верблюжонком. Невысокая, белокожая, с чудесными глазами и аккуратным носиком. Тёмные волосы гладко зачёсаны и собраны в крепкий узел. Голубой свитер с высоким воротником не позволял измерить длину шеи, поэтому овал лица казался более похожим на круг. Джинсы и свитер плотно обтягивали плотненькую фигурку, которую в 25 лет называют аппетитной, а после 30 критически оценивают как склонную к полноте.
У Акботы наблюдались какие-то проблемы с речевым аппаратом, которые, к счастью, носили не медицинский характер. На одну и ту же тему девушка не могла выстроить более трёх предложений. Зачастую в этих предложениях отсутствовал предикативный центр. Пока менеджер битый час выяснял, зачем она сюда пришла, я вызвала Эрика к себе в кабинет и накинулась на него:
– Ты можешь объяснить, зачем она сюда пришла? Сама она, кажется, не может объяснить.
– Денег хочет, – философски изрёк «переводчик».
– Открою секрет: все люди от нас хотят только денег, – пришлось признаться, как на духу. – Где работает, сколько зарабатывает, какой залог предоставляет?
– Это соседка моих родителей, живёт в пригороде, у семьи есть крестьянское хозяйство большого размера в 5 км от города, напротив престижного отеля.
– А на земле что-нибудь выстроено?
– Понимаешь, это же не моя соседка, а родительская. Кажется, есть несколько домиков, – и без предисловия перешёл к прощанию, – а вообще-то я спешу по делам, поэтому вы её сами порасспрашивайте и… занимайтесь своей работой, – с этим напутствием Эрик вышел из кабинета, а затем и вовсе из офиса.
На следующий день менеджер, заручившись компанией независимого оценщика, выехал ознакомиться с залогом и подтвердил: в наличие 7 га крестьянского хозяйства с двумя большими прудами, в которых водится промысловая рыба, есть территория для отдыха с беседками и мангалами, штук пять сарайчиков и два больших капитальных дома. Однако сотрудника очень насторожило, что в одном доме находились престарелые родители Акботы, но девушка не позволила специалисту с ними встретиться и перемолвиться парой слов о погоде, что свидетельствовало о скрытности юной особы. Когда потенциальный заёмщик не желает информировать членов семьи о намерении принять на себя финансовые обязательства, кредитные учреждения в это самое мгновение ему отказывают. Аллергическая реакция обусловлена принципами открытости и прозрачности финансовых операций. Плюс профессиональная этика не позволяет поощрять авантюристов, которые хотят обмануть близких людей.
Когда речь зашла о доходах, Акбота не могла связать не то что три отдельных предложения, но даже пять слов в одном. Сначала она нигде не работала, потом работала в крупной компании без наименования, но через пять минут уже имела три источника дохода, которые были настолько привлекательны для трудоустройства, что во избежание нежелательной конкуренции она не хотела их уточнять для нашего менеджера. Юная леди твёрдо знала, что у неё есть официальная зарплата в размере 300 000 тенге, однако не придумала, как эту информацию документально подтвердить, наотрез отказывалась предоставить контакты работодателя или бухгалтера. Ознакомившись с материалами допроса, кредитный менеджер отказал клиентке, не доводя проект до кредитного комитета, однако, учитывая, что девушка была знакомой нашего Директора, зашёл ко мне и вкратце описал ситуацию. Мы вместе посмеялись и вернулись каждый к своим делам.
***
Правы философы, утверждающие, что все окружающие нас предметы и явления воспринимаются субъективно. В плохую погоду мы восхищаемся уютом своего офиса, сидим, попивая чаёк, как в уютной норке, любовно ласкаем взглядом каждый предмет интерьера, а в хорошую погоду стены кажутся нам тёмными, давят на расшатанную упрямыми клиентами психику, и хочется выбежать на улицу, распахнув объятия влажным дурманящим запахам молодой зелени.
По соседству с офисом вместо привычных елей и клёнов жители посадили яблони. Когда наступает апрель, мы стараемся при любой удобной возможности и даже в отсутствие таковой прогуляться мимо цветущих деревьев. Они стоят, как кокетливо наряженные невесты, на ярком зелёном ковре. При попутном ветерке аромат цветущего сада залетает к нам в окна, побуждая бросить все бумаги и отправиться влюбляться в прекрасный весенний день, впитывать в себя волны умиротворения, льющиеся с чистого лазурного неба. Именно в такой день Эрик позвонил и, оторвав мой и без того непоседливый взгляд от созерцания апрельского карнавала цветения, назначил встречу через полчаса. Я в тот день была хитренькой (хотя обычно-то сама простота!), поэтому ровно через полчаса вышла во дворик, чтобы сидеть не в четырёх стенах, а на лавочке. Тут же на горизонте обозначилась спортивная фигура моего посетителя, который поведал очередной грандиозный стратегический план.
Он сообщил, что Акбота буквально убита нашим отказом. Её шокирует жестокосердие и хладнокровие палачей, разрушающих личную жизнь и финансовое благополучие сограждан. Деньги ей нужны в самой крайней степени, решается вопрос жизни и смерти. Насчёт источников погашения можно не волноваться, потому что крестьянским хозяйством с аквакультурами никто не занимается, землю выставили на продажу за 200 000 долларов. С продажи и закроется кредит.
– Объясни, пожалуйста, какой такой вопрос жизни и смерти можно решить за $10 000?
– Она сбила человека на машине. Планирует оплатить лечение и полюбовно договориться, чтобы пострадавший отозвал своё заявление, и ей не пришлось садиться в тюрьму.
– А так можно?
– Не знаю, – задумчиво произнёс мой собеседник, – слава Богу, не попадал в подобные ситуации. Мне кажется, в нашей стране за деньги всё можно.
– Вынуждена согласиться с последним утверждением, – глубоко и удрученно вздохнув, я присоединилась к его объективному мнению.
Чудесный весенний пейзаж разгонял мрачные думы, хотелось мечтать, и в голове роились лишь приятные мысли.
– Ты не думай, я пришёл не уговаривать тебя выдать ей кредит, – Эрик вернул меня к мрачной теме беседы.
– Вот удивительно, – я не удержалась я, чтобы не съязвить, – а разве такое когда-нибудь удавалось?
– Послушай, давай по существу. Это крестьянское хозяйство документально оформлено на девушку. Родители её – пожилые и нездоровые люди. Она выставила землю на продажу, вот посмотри объявление, – с этими словами он открыл закладку в телефоне и продемонстрировал объявление на сайте «Крыша», а затем продолжил, – девица была в самых разных организациях: и в банках, и в МФО, и к ростовщикам ходила. Частники-ростовщики соглашаются дать деньги под 15 % в месяц, это очень дорого.
– Извини, но я вынуждена тебя перебить. Эта земля вряд ли стоит 200 000 долларов. Думаю, ей красная цена 100 000 или вообще 50 000, – я встала и, немножко погуляв под цветущими яблонями, уселась на противоположную скамейку, чтобы смотреть в лицо своему оппоненту. – Впрочем, оценщик ездил на объект вместе с менеджером. Завтра мы получим рыночную стоимость.
– Можно я продолжу? – умоляюще попросил Эрик. – Девушка оформит договор купли-продажи на моё имя. То есть я стану собственником. Если через полгода или год крестьянское хозяйство не будет продано, я начну продавать его сам.
– Эрик! Это криминал, – я предостерегающе вскинула руку, но он продолжал. – Я возьму с неё все расписки, которые скажешь, а крестьянское хозяйство поставлю в залог и буду залогодателем по её кредиту.
– Зачем тебе это надо?
– Жалко девчонку. Ходит к моим родителям каждый вечер и плачет. И не столько даже её саму жалко, пусть бы посидела в тюрьме да ума набралась, сколько жалко её старых и больных предков.
– Пойми, если эту сделку через суд признают мнимой или притворной, договор купли-продажи аннулируют, а долг останется.
– Пойдём в офис, поговорим с юристом, – Эрик нисколько не разделял моего желания наслаждаться апрельским очарованием и хотел перевести беседу в деловой интерьер офиса. Я со вздохом поднялась с облюбованной лавочки:
– Ну, пошли.
Честно говоря, на юриста у меня большой надежды не было, зная его склонный к авантюрам характер. Разумеется, он поддержал великодушную затею всеобщего любимца и клятвенно заверил дружный коллектив и меня лично, что в суде выиграет против любых возможных оппонентов:
– Во-первых, даже в случае проигрыша суд всего лишь признает договор купли-продажи договором залога. Таким образом, наши требования в любом случае сохранятся. Никаких иных последствий ни для Эрика, ни для нашей организации быть не может.
– Надо всё же помочь девчонке. В противном случае она обратится к частникам и будет им отдавать по 15 % в месяц, – поддержал менеджер своего коллегу.
– Нет, это нехорошо, мы потом переругаемся с Эриком, и кто будет наши машины ремонтировать и продавать? – резонно взывала я к практичности.
– Нельзя же всё время думать о машинах, когда на кону человеческие жизни и судьбы! – укоризненно сверкнула на меня глазами ещё одна великая заступница из числа сотрудников.
– Окей, если вы все хором на меня напали, давайте обсудим ситуацию с профессиональной точки зрения, – я притворилась, что сдаюсь. – Эрик будет формальным собственником недвижимости, а значит, залогодателем и гарантом в одном лице. У Эрика есть своя кредитная линия в нашей организации, залогом по ней является его дом, в котором проживает его собственная семья, в том числе несовершеннолетние дети, – я повторно обозрела притихшую аудиторию. – Если дело дойдёт до судебных тяжб, мы будем взыскивать просто со своего заёмщика, который находится перед вами, а что уж он продаст, не наше дело.
Коллектив дружно, но пристыженно закивал.
– И ты, – мой взгляд упёрся в юриста, – будешь судиться не с какой-то девицей, а с ним! – с этими словами я театрально перевела псевдонегодующий взгляд на Эрика и даже хотела указать на него пальцем, до чего, к счастью, дело не дошло.
– Я не позволю девчонке портить наши отношения и вгонять меня в долги, – после паузы произнес Директор.
Я обрадовалась, что он всё-таки внемлет голосу рассудка, который звучит в унисон с моим, но радость была преждевременной.
– Я не позволю ей ставить палки в колёса, – решительно заявил самоотверженный альтруист, – если не погасит долг, пригрожу, что расскажу её родителям.
– Классно, – промямлила я, пребывая в шоке, – сначала мнимые сделки, а теперь и до шантажа дошло.
– Или она садится в тюрьму, – любезно развил мысль менеджер.
– Да фиг с вами, делайте, что хотите. Потом сами будете расхлёбывать, – кинула я через плечо и вышла из комнаты менеджеров, чтобы пойти на кухню и сварить кофе. Если не хотят меня слушаться, не буду их палками бить. Десять тысяч американских президентов – небольшая сумма для конторы, можно ею и поиграться, чтобы потом не выслушивать, как из-за моей принципиальности страдает бедное юное создание.
Назавтра независимый оценщик назвал предположительную стоимость крестьянского хозяйства в размере, чуть превышающем 100 000 долларов. Акбота хотела продать его за $200 000. В тот же день оформили нотариальную сделку купли-продажи, договора залога, займа и похлопали по плечу Директора, поздравив его с ценным приобретением. Через несколько дней счастливая Акбота приступила к реализации плана спасения пострадавших в ДТП и себя лично.
Первые 2-3 месяца девушка погашала взносы, но потом, кажется, это занятие ей наскучило.
Спустя полгода с момента заключения сделки моя тщательно выщипанная бровь стала всё чаще и чаще неприлично изгибаться при упоминании имени Акботы. Тем временем кредитный менеджер настойчиво напоминал очаровательной автолюбительнице, что выторгованный со слезами срок подошёл к концу, и в дальнейшем мы будем самостоятельно продавать земельный участок при помощи его документарного собственника.
Почему же до сих пор денежки не дошли до нашей кассы? Потому что для успешной продажи нужно своевременно снижать цену. Акбота же выбрала выжидательную политику – ничего не предпринимала, а злой Эрик между тем уже планировал выставить водоёмы с аквакультурой на продажу за $50 000. Я же потихоньку злорадно потирала руки, вспоминая, как старательно метала громы и молнии перед неблагодарной аудиторией, а меня никто не слушал.
Ненастным днём в начале октября я забежала в офис, прячась от дождя, и увидела в тёмном холле какой-то дополнительный яркий источник освещения – это сияло радостью юное лицо Акботы. Девушка пришла на встречу с вашей покорной слугой. Надеясь, что для радости есть подходящий повод, пригласила гостью в кабинет. Надо с огорчением заметить, что за прошедшие месяцы коммуникативные свойства белого верблюжонка не улучшились, зато повысился градус настроения: она больше не плакала, наоборот, постоянно и беспричинно улыбалась. Не исключаю, что корень этой весёлости крылся в том, что её семейство передумало продавать земельный участок; отныне они планировали развивать базу отдыха. Акбота нынче обещала погашать кредит регулярно и своевременно, не уточняя, из каких именно источников, но, опровергая свои слова, не внесла ни копейки в кассу. Так чему же радоваться?
Как же мне нравятся такие люди! Они звонят, чтобы назначить встречу, едут через полгорода в пробках, тратят кучу времени, чтобы войти в мой кабинет, сесть в удобное кресло и сказать:
– У меня сейчас денег нет, но когда будут, я обязательно погашу кредит.
В лучшем случае могут ещё добавить:
– Поверьте мне, пожалуйста, я вам обещаю.
Разве мне удалось сохранить за все годы жесточайшей борьбы на рынке имидж девчонки наивной и доверчивой? Неужели не видно, как сквозь стёкла моих очков щурится беспощадный мировой империализм? Не верю! Они просто приходят, чтобы меня лицезреть, другого объяснения нет. Чертовски приятно всё-таки осознавать свою привлекательность, но, увы, кредиты выдаются на основе платности и возвратности, просроченные обещания и векселя в зачёт не принимаются.
Проверив сайты с объявлениями о продаже недвижимости, мы убедились, что искомый участок покупателям не предлагался. Чем была так воодушевлена девушка? Денег у неё не было, земли тоже. Однако, по иронии судьбы, из нас двоих я была более опечалена и рисовала себе разные плачевные сценарии.
Прошло ещё полгода в предновогодней суете и посленовогодней спячке. Зимой всё равно такого рода недвижимость не продавалась. В марте мы поставили Акботу во главе списка неотложных дел. Девушка продолжала упираться, но в её привычной песенке с пустыми обещаниями появились новые куплеты – например, о том, что родители больны, и новость о продаже участка их убьет. Философски рассудив, что все мы там будем, я не нашла другого утешения, как напомнить сердобольной дочери о том, что этот куплет мы слышали год назад, и похвалить её за то, что она выиграла для своих предков целый год жизни. Теперь Акбота опять начала плакать. Предположительно, деятельность слёзных желез зависела от сезона: весной плачет, осенью смеётся.
В конце концов я дала ей неделю срока, чтобы переговорить с родителями и поставить их в известность.
Когда выделенная неделя истекла, ваша некреативная слуга не придумала ничего другого, кроме как выделить ещё одну неделю. Затем – ещё одну, но назначила нерешительной девушке помощника в лице нашего Директора. Теперь они должны были сообщать предкам наперегонки: кто быстрее успеет, тот и молодец. Эрика тоже не радовала доставшаяся роль почтальона Печкина, но по сравнению с необходимостью выступать против нашей организации эта перспектива казалась аппетитным бутербродом. Как бы дальше разворачивался этот бег наперегонки – непонятно, но в понедельник юрист любезно сунул мне в руки свой телефон и запустил на нём видеоролик на YouTube. Оказывается, на выходных от нечего делать он бродил по просторам интернета и обнаружил любопытную рекламу, где некий господин рассказывает о чудесных качествах прудов, ставших для нас уже родными, и приглашает всех желающих там отдохнуть и порыбачить. Ошибки быть не могло, потому что сотрудники лично навещали объект и легко опознали «место преступления». О продаже ни слова.
Я сделала звонок по номеру телефона, указанному в рекламе, и познакомилась с интересным джентльменом по имени Артур. Господин любезно пригласил меня порыбачить, отдохнуть, рассказал о красотах, подстерегающих путешественников за 5 км от города, и, что самое интересное, представился собственником земельного участка и фешенебельных сараев количеством не менее пяти штук.
Где-то сутки потребовались для переваривания полученной информации. Чтобы процесс осмысления шёл успешнее, я периодически звонила Директору и знакомила его с нецензурным лексиконом, доставшимся мне в качестве награды за долгие годы успешного ведения бизнеса. Через сутки план созрел: наш менеджер позвонил Артуру и сообщил, что тот рекламирует чужой участок. Возможно, его собеседник на другом конце цифровой дуги был немного удивлён, но предельно вежлив:
– Вы, наверное, номером ошиблись. Это моё крестьянское хозяйство, я собственник.
– Я так не думаю, – вкрадчиво начал мой коллега, – дело в том, что я планирую купить этот самый земельный участок. На прошлой неделе я передал задаток за него человеку по имени Эрик, этот человек показал мне оригиналы правоустанавливающих документов на землю и постройки.
– Вы что-то путаете, в этом районе много крестьянских хозяйств, на некоторых имеются и пруды, – увещевал подставного покупателя Артур. – Вы приобретаете соседний участок, а это наш, и мы его пока не продаём.
– Да нет же, уверяю вас, – менеджер не мог раскрыть всю подноготную, но всё же необходимо было приоткрыть Артуру глаза, – у меня прекрасная зрительная память, я приобретаю именно этот участок. И жена сразу же узнала его.
– Этого не может быть, – неизвестный Артур терял терпение, – документы на мой участок у меня на руках.
У неравнодушных слушателей с нашей стороны округлились глаза, так как все знали, что на самом деле документы хранятся в сейфе.
– Вы всё-таки проверьте, где ваши документы. Убедитесь, что они в порядке, – напоследок озадачил мужчину наш коллега и повесил трубку.
Вообще-то я планировала посвятить разработке дальнейшего сценария следующие сутки, но этого не произошло. Потому что через 10 минут мне позвонила Акбота. Продолжалась весна, девица по обыкновению плакала:
– Что вы делаете? Зачем вы позвонили моему брату? Он же меня убьёт! – кидалась она обвинениями сквозь слезы.
– Во-первых, здравствуйте, Акбота. Во-вторых, я никому не звонила.
– У человека приступ, у него же давление! – слёзы переходили в истерику.
– Простите, чем я могу помочь? Я же не медик, – парировала я, так и не разобравшись, кто именно страдает гипертонией.
– Зачем вы рассказали моему брату, что я продала землю?
– А зачем вы продали землю? – я искренне удивилась.
– Ну пожалуйста, умоляю вас, я буду погашать кредит, только позвоните моему брату и скажите, что вы ошиблись.
– Акбота, дорогая! Я никому не звонила и звонить не собираюсь. Не понимаю, о чём вы говорите.
После разговора с неуравновешенной особой я набрала Эрика:
– Если у этой девки есть брат, почему мы об этом не знаем? – накинулась я на него с первых слов.
– Какой ещё брат? Она же соседка моих родителей! Нет никакого брата!
Ситуация не прояснялась, а всё больше запутывалась. Теперь уже и пруды чужие, и брат неродной. Однако напрасно я плохо думала об Артуре. Нам не удалось установить степень их родства, но он проявил серьёзную степень своей заинтересованности.
Вечером позвонил Эрик, с которым Артур связался после утомительной процедуры выбивания информации из своей псевдосестрёнки – возможно, с применением пыток. Предприимчивому «братцу» удалось вытрясти ценные сведения о продаже и кредите. Парень тоже попросил неделю. Если он собрался продолжить моё начинание и брать отсрочку неделя за неделей, мы бы уже давно рыбачили на бережку, а не работали в привычном и любимом офисе. Но Эрик был настроен решительно. Вместо недели на сбор средств он предложил завтра поехать в спецЦОН и переоформить на себя принадлежащую Артуру машину, рыночная цена которой как раз равнялась долгу Акботы с набежавшими процентами. А из спецЦОНа прямиком направиться к нотариусу и заключить договор купли-продажи на землю.
