Эми Фетцер
Мятежное сердце
Глава 14
Впервые за несколько дней выглянуло солнце. Прислонившись к бизань-мачте, Рейн подставил лицо теплу и свету. Он пытался избежать воспоминаний, но он видел ее лицо, видел ее страх и неверие, которые оставляли в душе кровоточащую рану, возвращали те времена, когда люди шарахались от него, впадали в панику от одного его взгляда.
Та ночь во всех красках и звуках силилась материализоваться у него в мозгу, хотя Рейн боролся с уродливыми образами, снова и снова очищая свой внутренний взор. Если они возникнут, он пропадет, не сможет выносить даже общество своих товарищей и работников. Он не позволит, чтобы это случилось вновь.
Услышав грохот колес по доскам причала, Рейн посмотрел в ту сторону. Напротив остановилась его собственная карета, растрепанный лакей спрыгнул с козел и открыл дверцу, откуда вывалился Темпл. Капитан хмуро наблюдал, как он неуверенно взбирается по сходням, ему даже показалось, что Мэтьюз свалится в воду.
– Добрый день, сэр. – Он сдернул треуголку и низко поклонился, раскачиваясь, словно корабельная сосна под ветром.
От парня разило вином, духами и женщинами. Опять.
– Признайся, ты всю ночь мучил лошадей и кучера или тебе удалось найти комнату… – начал Рейн.
– Мне очень жаль. Потом я извинюсь перед Фергюсом.
– Черт побери, Темпл, опасно так накачиваться вином и…
– Ты просто завидуешь, – ухмыльнулся тот.
– А вы, сэр, похожи на дешевую шлюху, – с отвращением произнес капитан.
Темпл выпрямился, посмотрел ему в глаза, и Рейн увидел в его взгляде отчаяние.
– Да, – промямлил он. – Я и есть дешевая шлюха.
– Но зачем?
– Оставьте праведность тем, кто ее хочет. А мы с вами, капитан, – махнул рукой Темпл, – одного поля ягоды.
Микаэла, с трудом держа тяжелый поднос, осторожно шла к кабинету. Она бегала так уже несколько часов, обслуживая пятерых мужчин, с раннего утра засевших там. Девушка смотрела на чайник, вспоминая одного красивого человека, их пальцы, скрепившие клятву. Тогда родилось хрупкое доверие.
И погибло минувшим вечером.
Микаэла судорожно вздохнула и снова пошла по длинному коридору.
Он убил свою жену. Отрицать это не имело смысла, но только он знал правду, а ей известно лишь то, что сообщила Кассандра. В глубине души она надеялась, что все обвинения необоснованны. Однако Рейн в ту ночь спасался бегством. Конечно, она недостаточно хорошо его знает, чтобы судить, и абсолютно не знает, каким он был десять лет назад. И на что способен теперь.
Если леди Бакленд умерла так же… Нет, требуются доказательства.
Микаэла собралась постучать в дверь кабинета и застыла в неловкой позе, услышав имя Рейна.
«Говорите погромче», – умоляла она, но мужчины сидели далеко, возле камина. Девушка отвела поднос влево, чтобы прижаться ухом к двери.
– Он отказался. – Голос дяди.
– Было глупо просить его.
– Извините?
– Он преступник.
Сердце у нее упало, и Микаэла задумалась, чего они могли хотеть от Рейна. Тем не менее ей доставило некоторое удовольствие, что тот им отказал, к тому же вызвало подозрение и то, что эти люди не чувствовали себя достаточно уверенно, чтобы давить на него.
– И как же вы собираетесь заполучить его? Украсть?
– Если сможете, Уинтерс.
– А у вас есть что-нибудь другое на примете?
– Его люди. Сам он редко появляется в Лондоне, не чаще двух раз в год.
– Тогда мы должны захватить его до отплытия. Его? Корабль или человека?
– Невозможно. Он еще не спущен на воду. Значит, корабль.
Повисла напряженная тишина, а потом Микаэла услышала слова, поразившие ее в самое сердце.
– Как только мы захватим груз золота, с войной будет покончено.
Поднос выскользнул у нее из рук и упал на пол. Горячий чайник, кувшинчики с джемом и маслом разбились, пирожные рассыпались по коридору.
– Микаэла!
– Простите, дядя, – всхлипнула она. – Поднос выскользнул. Я хотела постучать и не удержала его. Все разбилось. – Микаэла попыталась собрать осколки в подол платья.
В конце коридора появилась Агнесс. Микаэла умоляюще взглянула на нее, и кухарка, даже не взглянув на генерала, бросилась к ней.
Этвел схватил племянницу за руку и сильным рывком поднял с пола.
– Давно ты здесь?
– Я не понимаю. – Это должно было прозвучать достаточно глупо, чтобы убедить его.
– Давно? – прорычал он.
– В доме? Все утро.
– Отвечай! – Генерал ударил ее по щеке, и она расплакалась.
– Не понимаю, дядя. Я сделала, как вы приказали, взяла поднос… Я хотела постучать… Он упал. Что вы хотите еще знать?
Она всхлипывала, надеясь, что выглядит совершенно растерянной, хотя краем глаза заметила, что майор Уинтерс идет к ним, а остальные повернулись спиной. Тем не менее девушка узнала полковника Пратера и бородку Рэтгуда.
– Если ты лжешь… – угрожающе произнес генерал и с отвращением толкнул ее на пол.
Ей показалось, что сейчас он ударит ее ногой.
– Убери все это и принеси другой поднос. Немедленно.
Последовавшая за дверью бурная дискуссия велась приглушенными голосами. Микаэла слышала, что она «сплошное наказание», и еще несколько эпитетов в свой адрес, выражение сочувствия в адрес дяди и его жалобы.
– О, мисс, – участливо прошептала кухарка.
– Все в порядке, Агнесс. Мне жалко кувшины.
– Ерунда, милая. Ступай наверх, умойся. Я здесь приберу. Микаэла направилась к лестнице и, поднимаясь по ступенькам, потерла щеку в надежде, что след не будет заметен.
Эрджила хватит удар. Он скажет дяде все, что о нем думает, тот рассвирепеет, а она нуждается в тех немногих друзьях, которые у нее еще остались. Микаэла заперла дверь своей комнаты и быстро подошла к маленькому камину.
Опустившись на колени, она прислушалась: ей нужна была дополнительная информация, а единственный способ что-либо узнать, не выходя из комнаты, – это разобрать слова, доносящиеся с первого этажа по каминной трубе.
«Виктория»… Тысячи фунтов… захват.
Фунтов чего? Пороха? Снаряжения? Нет. «Виктория» перевозила оружие и деньги тем, кто воевал в Америке. Господи, это же фунты стерлингов. Золотые соверены?
Микаэла улавливала только бессмысленные обрывки разговора, ей хотелось крикнуть, чтобы они перестали ходить по комнате и говорили возле камина. Один из них словно услышал ее.
– Все равно нам придется уступить их требованиям. И довольно скоро.
Неужели Англия намерена дать свободу американским колониям?
– …отплывает через три месяца… Раз никто из наших не является ее капитаном, нужно захватить ее.
Микаэла села на корточки. Неужели они хотят захватить корабль? Неужели им могло прийти в голову украсть деньги, предназначенные для снабжения их собственной армии? Ведь солдаты выполняют приказ, сражаются, умирают за короля и страну!
Девушка задумалась. Стоит ли передавать информацию о планах захвата жалованья войскам, которые уже и так несколько месяцев голодают? Пять британских офицеров собирались лишить соотечественников денег, обречь их семьи на долговую тюрьму или смерть. Из-за жадности, хотя они и так имели больше других.
Если они нападут на корабль, то, заметая следы, перебьют находящихся на его борту. От ярости Микаэла сжала кулаки. Их нужно расстрелять за это, но ведь этот разговор еще не доказательство, а без него она не может обратиться к влиятельным людям. Она бессильна, пока мерзавцы не предпримут конкретных шагов.
Зато это может сделать Николас.
Он единственный, кто сумеет передать информацию нужным людям, которые будут наблюдать и примут меры, когда заговорщики приступят к исполнению своего плана.
Микаэла чуть не влезла в камин, силясь разобрать слова. Угли затрещали. Она принюхалась и, нахмурившись, огляделась по сторонам. Ее платье горело.
– Боже правый!..
Девушка похлопала рукой по юбке, но огонь быстро распространялся, и его пришлось залить водой из кувшина. Вот это действительно неприятность. Она притягивает к себе несчастья. Интересно, удастся ли ей пережить эту революцию и не дать себя убить?
Микаэла вернулась к камину, держась на безопасном расстоянии, дослушала разговор до конца и с ярким шарфом в руке отправилась по черной лестнице на чердак.
Глава 15
Микаэла сидела как на иголках. Наполнив супом деревянную чашку, она передала ее следующему ребенку. Этот был смуглым, с длинными черными волосами. Она смотрела в карие глаза, а видела светлые, яркие и растерянные. У нее защемило сердце. Невозможно представить, чтобы человек, целовавший ее так, что она едва не падала с ног, был способен приставить нож к горлу жены.
– Мы собираем их здесь не просто так, а чтобы накормить. Микаэла вздрогнула, посмотрела на Кассандру, затем на вереницу бедных ирландцев, евреев и индусов. Да, сейчас нет времени на бессмысленные воспоминания.
– Я чувствую себя щенком на поводке.
Кассандра махнула в сторону двери, где стоял один из ее братьев, оглядывая каждого входящего мужчину так, словно тот собирался убить его сестру.
– Радуйся, что о тебе есть кому позаботиться, Рэнди.
– Забота и удушение не одно и то же, – ответила Кассандра, продолжая раздавать суп. – А это твой сторожевой пес?
Она кивнула на майора Уинтерса, который с отвращением окидывал взглядом комнату.
– Я называю его льстивым ничтожеством, – пробормотала Микаэла.
Подруга ухмыльнулась, на секунду застыв с миской в руке.
– Такого определения я еще не слышала.
– Он здесь по собственной воле.
– Я видела, как ты осадила его, значит, он либо влюблен в тебя, либо туго соображает.
– У него нет мозгов, чтобы соображать.
Не дядя ли прислал его? Наверное, после того, как они застали ее за подслушиванием, у них возникло подозрение.
К девушкам подошел отец Питер и сообщил, что очередь нуждающихся подходит к концу и они с сестрами управятся сами.
Микаэла бросила взгляд на отцовские часы. Хотя Николас будет ждать в условленном месте, пока она не придет, ему нельзя оставаться там слишком долго, иначе он подвергнет риску всю агентурную сеть. Двойной агент представлял угрозу для всех.
– Я должна ненадолго отлучиться, – прошептала она.
– Одна? – Кассандра нахмурилась.
– Я должна.
– Хорошо, ты потихоньку уходи, а я отвлеку его. Мой брат не позволит ему приблизиться на опасное расстояние. И не заставляй меня раскаиваться в моем поступке.
– Я вооружена, – прошептала Микаэла, снимая грязный фартук и бросая его в общую кучу.
– Ты храбрая, – с завистью сказала Кассандра.
– Или очень глупая.
Ходить по этим улицам, не переодевшись мальчишкой, было чрезвычайно рискованно.
– Эрджил должен за тобой прийти?
– Да. Скажи ему, что я пошла в магазин. Кассандра оглянулась и увидела, что Уинтерс занят разговором с Адамом.
– Когда-нибудь расскажешь мне, почему ты не вышла замуж и не уехала. С удовольствием послушаю. Осуждать не буду.
– Спасибо, Рэнди.
– Будь осторожна… Надеюсь, что он красив. Ну, тот, кого тебе не терпится увидеть.
«Пусть верит в эту чепуху», – подумала Микаэла, протягивая руку за плащом. А Рэнди уже шла к брату, потом, сделав вид, что споткнулась, врезалась в майора, который удивился неловкости обычно грациозной девушки и тут же обнял ее за талию. Микаэла не стала ждать продолжения, выскочила за дверь и быстрым шагом направилась к церкви. Николас убедил ее довериться здешнему священнику. Она уже имела дело с отцом Джозефом, когда собирала одежду и продовольствие для англичан, оказавшихся в плену у американцев.
Девушка благополучно добралась до церкви, вошла в нее со стороны паперти и остановилась, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. В дальних углах горели свечи, и она подумала, что кощунственно использовать святое место для таких целей.
Наконец она двинулась вперед, шепотом зовя отца Джозефа.
Священник выступил из полумрака, очень медленно пошел к кафедре, затем ухватился за спинку скамьи.
– Здравствуйте, отец.
– Беги, дитя мое. – Он двинулся к ней, с трудом переставляя ноги.
– Не могу. Я должна здесь встретиться с ним. Микаэла оглянулась в поисках Николаса.
Лицо священника исказилось, он наклонился вперед, будто собираясь что-то шепнуть ей на ухо, и вдруг упал прямо на нее. Девушка отпрянула, схватила его за плечи и увидела торчащий из его спины нож.
– Господи помилуй! – Она вглядывалась в темноту, пытаясь обнаружить убийцу, но под тяжестью священника опустилась на пол. Ей хотелось вытащить нож, но она боялась еще больше повредить раненому.
– Беги, дитя! Беги!
Он закашлялся, уткнулся лицом ей в плечо и безвольно осел. Вытаскивая на ходу пистолет, Микаэла бросилась к алтарю. Она услышала быстрые шаги за спиной и метнулась к двери. Однако засов не поддавался, и, лихорадочно дергая его, она молила: «Ну, пожалуйста, пожалуйста!» Наконец дверь открылась, Микаэла помчалась навстречу свету, к людям, не оглядываясь и страшась того, что может увидеть.
Она миновала всего один квартал, когда ее схватили за плечо. Она мгновенно направила дуло пистолета в живот этому человеку и подняла голову.
– Николас!
– Меган будет сильно расстроена, если ты нажмешь на курок.
– Отец Джозеф убит, – бесстрастным голосом произнесла она, убирая пистолет.
Николас грубо выругался и потащил ее по улице, подальше от церкви.
– Тебя видели?
– Не знаю. Там было слишком темно.
– Будем надеяться, что нет. – Он шел так быстро, что ей приходилось почти бежать. – Ублюдок охотится за тобой.
Выражение лица у Микаэлы не изменилось.
– Я могу защитить себя. Кто-нибудь знал, что мы должны встретиться в церкви?
– Нет. Хотя тут место встречи и с другими. Это все меняет. Отец Джозеф помогал вычислить предателя. Если мне понадобится спрятать тебя, будь готова. Я приду сам или… Купец. И никто другой, согласна?
– Конечно, но ты еще не знаешь самого плохого. Раздались крики, отряд солдат побежал к церкви.
– Иди, иди, – сказал Николас, когда она попыталась рассказать ему. – Через четыре дня в «Рыжем барсуке».
Они разбежались, лавируя между пешеходами, экипажами, и смешались с толпой. Микаэла оглянулась, замедлила шаг.
Солдаты уже хватали ничего не подозревающих людей, пристально разглядывая их. Она снова побежала, ударилась о проезжавшую карету, отпрыгнула, чуть не сломав ногу, и только оказавшись в переулке, ведущем к благотворительной столовой, наконец почувствовала облегчение. Микаэла вытерла лицо и осторожно пошла дальше, высматривая Эрджила. Его нигде не было. Она заглянула в полуразрушенный склад, окинула взглядом людей, искавших себе теплое место для ночлега. Кассандра ушла. Вдруг майор задержался, чтобы доставить ей неприятности? Это было бы достойным завершением ужасного дня.
– Ходила по магазинам?
Микаэла резко обернулась, вскинув пистолет.
– Больше так не делай! – Она гневно толкнула Эрджила. – Никогда!
– Не знаю, чем ты занималась, девочка, – ласково произнес он, чувствуя, как она дрожит. – Но теперь нам пора домой.
Она кивнула, прижимаясь к его груди, затем отстранилась, спрятала пистолет и села в двуколку. Шотландец бросил на нее озабоченный взгляд и тронулся с места, а девушка откинулась на жесткое сиденье, наблюдая за происходящим на улице и борясь со слезами. Ее преследовала ужасная картина: старый благообразный священник с ножом в спине. Не было никакого смысла убивать его. Они заплатят за это.
Но представится ли ей возможность отомстить? Если убийца видел ее, она может уже сегодня оказаться в тюрьме. Эта мысль почему-то не слишком тревожила Микаэлу. Она не сомневалась, что убийцей был их двойной агент, а священник, видимо, распознал предателя. Во всяком случае, Николас подвергался большему риску, чем она. Наверняка он лично встречался со своим агентом, и дело усложнялось тем, что Ник был не единственным лидером мятежников в Англии. Хотя он никогда не говорил об этом, «Сыны свободы» явно связаны с представителями высшего общества. Теперь их с Ником жизнь в опасности.
А у него семья, которая скучает по нему.
«Как же мне теперь выйти из дома и попасть в „Рыжего барсука“, не возбуждая подозрений дяди?» – подумала она. Для этого нет повода.
Кровь на руках была почти незаметна, но он все же достал носовой платок и на ходу вытер пальцы. Солдаты, бежавшие к месту преступления, чуть не сбили его с ног. Он замедлил шаг. Давненько ему не приходилось убивать. Бросив платок на мостовую, он пошел дальше, его ждали дела. И поиски Опекуна – лишь одно из них.
Николас беспокойно расхаживал по комнате, чувствуя, что сходит с ума от тревоги. С ним и прежде работали женщины, они лучше мужчин переносили напряжение, примером тому его жена. Но Микаэла была ему как дочь, и, несмотря на всю неразумность подобных сравнений, теперь, когда ее жизнь в опасности, он ничего не мог с собой поделать.
Единственный выход – попросить помощи. Раз в их сеть проник двойной агент, предельная осторожность и подозрительность чрезвычайно важны, чтобы сохранить девушке жизнь. В его распоряжении лучшие люди, верные сыны Америки, в чьи обязанности входило наблюдать за ней и происходящим в доме ее дяди, уловить малейшие признаки, указывающие на то, что двойной агент видел ее в день убийства священника. В эти минуты Николас ждал очередного сообщения.
Раздался громкий стук, Николас быстро вытащил пистолет, задул свечу и тихо подкрался к двери.
– Да?
– Черт возьми, парень, открывай!
Он чуть-чуть приоткрыл дверь, выставив в щель дуло пистолета.
Рейн взглянул на оружие, затем на друга, и вся его напускная раздражительность исчезла. Николас выглядел ужасно.
– Рад тебя видеть, Ник, – улыбнулся он, входя в комнату.
– Ага, именно в тот момент, когда мне этого не хотелось бы.
– У тебя неприятности?
– Кое-какие. – Николас снова зажег свечи и наполнил стаканы из стоявшего в центре стола графина. – Мне нужна твоя помощь.
– Я собирался отплыть через три дня. – Рейн сел поближе к горящему камину.
– Это вопрос жизни и смерти – иначе я бы не просил. Николас Райдер был одним из ближайших друзей отца, и отказать ему – все равно что предать его. Раскаяние ледяной водой окатило душу Рейна. Он уже почти совершил предательство, и хотя больше всего на свете ему хотелось оказаться сейчас подальше от Микаэлы, он должен остаться ради человека, который его вырастил.
– Я могу послать кого-нибудь вместо себя.
– Спасибо, – кивнул Николас и вздохнул.
– Твоя борьба дается тебе гораздо тяжелее, чем мне, – сказал Рейн и подумал: «У него есть семья, которая в нем нуждается, жена, которая его обожает, а проклятая война оторвала его от них».
– Дело бы ускорилось, если бы ты присоединился к нам.
– Вербуешь меня? Я вырос, сражаясь с пиратами и английскими работорговцами. У меня нет желания снова убивать.
– Я тоже повидал достаточно войн на своем веку. Мной движет ненависть к угнетению и жестокости, как и Рэнсомом много лет назад.
– Лжец, – усмехнулся Рейн. – Это просто жажда мщения.
– Дерзкий щенок.
– И к тому же незаконнорожденный. У меня больше оснований проклинать Британию, друг мой, но ваша борьба за свободу не изменит моей жизни. Здесь я лишь провожу время до возвращения домой.
Седые брови Ника поползли вверх.
– Я вижу перед собой не того мужчину, которого воспитал Рэнсом. Его воспитанник не мог бы повернуться спиной к тем, кто в нем нуждается.
– Открой глаза, Николас! Тот мальчик вышел из-под его опеки много лет назад. И я никогда не отказывал в помощи нуждающимся. Ваше поражение будет означать гибель людей, защищающих ваши идеалы. А что в наказание предпримет Англия? Если я примкну к вам, пострадают невинные люди, за которых я несу ответственность и которые ничего не знают ни о колониях, ни о вашем проклятом восстании. Я источник их существования. Кто я такой, чтобы навязывать им свои убеждения и заставлять их платить за это?
– Сейчас ты говоришь как Аврора, – улыбнулся Ник.
– Это комплимент?
– Ты же знаешь, что мы победим.
– Мне все равно, – пожал плечами Рейн. – Я же сказал, что помогу тебе, Ник, вывезу тебя из страны… Ради Рэнсома.
– Не меня, а одного из моих людей.
– Я не нянька для твоих шпионов.
– Это Опекун.
– Сукин ты сын.
– То же самое я могу сказать о тебе, – парировал Ник.
– Ты хочешь, чтобы я спрятал твоего смутьяна?
– Нет. Я хочу, чтобы ты защитил его. Рейн выругался.
– Долгое время Опекун был прекрасно законспирирован, – продолжал Ник, – но стал свидетелем убийства, и я уже два дня нахожусь в неведении, узнал его убийца или нет.
– А ты уверен, что убийство совершил не Опекун?
– Абсолютно.
– И где он сейчас? Прячется?
– Просто живет. – Ник взъерошил седые волосы. – И наверняка сходит с ума от страха.
– Его могут арестовать в любой момент.
– Никаких доказательств нет. Только я знаю, кто такой Опекун и что он значит для нашего дела.
«Нашего дела», – с неприязнью подумал Рейн. Они все ослеплены идеей, и даже теперь Ник не понимает, какую цену нужно заплатить, чтобы поскорее вывезти Опекуна из Англии. Другого способа защитить шпиона не существует. Но Рейн знал, что значит свобода для Николаса Райдера и его товарищей, он сам не раз испытывал радость освобождения, после того как его бросали в тюрьму или он оказывался на волосок от гибели.
Он поможет. Рейн понял это сразу, получив записку от Ника. Только он не намерен рисковать жизнью своих людей.
– Чего ты от меня хочешь?
– Будь готов. Если Опекуна раскроют, его нужно доставить в безопасное место.
– А ты не думаешь, что я рискую кораблями, людьми, своим делом?
Ник не обратил внимания на горечь в его словах.
– Ты будешь осторожен. До сих пор никому еще не удавалось тебя выследить.
– Меня подозревают, уже допрашивали в связи с убийством леди Бакленд, и за мной постоянно следят несколько шпиков.
– Они тебя не тронут. Лорд Норт не позволит, им очень важно, чтобы ты оставался нейтральным. – Кривая усмешка выдавала раздражение Ника.
– Не дай Бог мне пожалеть об этом. – Рейн допил коричневую жидкость и встал. – Но хочу предупредить. Если придется выбирать между тобой и шпионом, то решать буду я сам.
– Нет! – вскочил со стула Ник. – Поклянись, Рейн, здесь и сейчас, что будешь защищать Опекуна.
– А если я откажусь? – нахмурился капитан, удивляясь его горячности.
– Тогда мне придется самому убить Опекуна, – тихо произнес Ник.
– Ты не сделаешь этого.
– Хочешь, чтобы… несчастного пытали? Мы оба прекрасно знаем, что именно так с ним и поступят. Они делали это и без всяких причин. Такой участи я не пожелал бы ни одному агенту, Рейн. Особенно этому.
Прошло несколько тягостных секунд, и Рейн дал ему слово. Ник облегченно провел рукой по лицу.
– Ты чертовски преданный друг, – сказал капитан.
– Если ты когда-нибудь узнаешь Опекуна, то поймешь меня.
После этого таинственного замечания Ник изложил план, как им связаться друг с другом и при необходимости вырвать арестованного из лап властей.
– Я должен знать, кто он.
– Нет. Тревога может оказаться ложной, я не хочу рисковать.
– Правда выходит наружу: ты не веришь даже мне.
– Чепуха. Не зная имени, ты не сможешь его выдать. Ты едва не погиб, скрывая, что Рэм и Огненный Лев одно и то же лицо.
– Я отдал бы за него жизнь, и тебе об этом известно. А если с тобой что-нибудь случится? Что тогда станет с твоим драгоценным Опекуном?
– Не я один подвергаюсь опасности. Никто даже не знал, что я в Англии.
– Я знал. Просто не мог тебя найти.
– Ты не обычный житель Лондона. Рейн презрительно усмехнулся:
– Если ты думаешь, что мне известно обо всем происходящем в городе, то глубоко ошибаешься. Двери передо мной закрыты. – Рассерженный тем, что ему придется рисковать из-за какого-то шпиона без имени и лица, Рейн направился к двери. – Жду сообщения и не буду отвечать, если вызов придет не от тебя.
Дверь тихо закрылась, и Ник тяжело осел на стул, пытаясь уловить стук копыт удаляющейся лошади. Простит ли его Рэнсом, что он впутал в это дело его старшего сына?
